В преддверии дня социолога – 14 ноября 2012 года, журналистка «Кубанских новостей» Марина Кардашина обратилась к бывшему петербургскому социологу, давно живущему в Америке, Борису Докторову с рядом вопросов относительно социологии в России и Америке, а также о его текущей работе. Б. Докторов прислал нам свои ответы на вопросы М. Кардашиной и ряд суждений, не вошедших в газетную публикацию «Оцифрованные голоcа эпохи». А. Алексеев. 1.12.2012.

ВСЕ, ЧТО Я ДЕЛАЮ, - ДЛЯ РОССИИ И О РОССИИ

Хотя Борис Докторов почти двадцать лет живет и работает в США, проблемы России для него не только объект анализа, но и область глубоких гражданских переживаний. Он называет себя российским социологом, живущим в Америке.

Борис Зусманович Докторов (родился в 1941 году в Ленинграде) — российский социолог, доктор философских наук (1985), профессор (1991), Почетный доктор Института социологии РАН, академик Российской Академии социальных наук. Многие годы работал в академических социологических институциях Ленинграда, 1988-го по 1993 год - во ВЦИОМ (ныне Левада-Центр). С 1994 года живет в США.

В числе научных интересов − история становления опросов общественного мнения в США, история американской рекламы и современная история российской социологии. Им опубликовано свыше 500 научных работ.

- Борис Зусманович, принято считать, что в России социология как наука на многие десятилетия лишилась права голоса с приходом большевиков. Но парадокс в том, что и до революции социология воспринималась властями настороженно − «крамольная наука». В годы столыпинской реакции социологию объявили «нежелательной областью знаний», социологов преследовали и отправляли в ссылки. Что же в России так пугало власть – и царскую, и советскую – в изысканиях кабинетных, по сути, ученых?

- Если всматриватъся в указанное вами далекое прошлое, то в те годы властъ «пугалась» социологов, но не социологии. Если бы социологи были только «кабинетными» учеными, то претензий к ним было бы много меньше, возможно, никаких. Но социологи, замечу, их было крайне мало, были близки к разным революционным течениям, за то и преследовались.

- И если продолжить экскурс в историю… В 1922−м году был выслан за границу на печально известном «Философском пароходе» выдающийся социолог XX века Питирим Сорокин. В 1931−м году он основал социологический факультет в Гарвардском университете, а в 1965 году стал президентом Американской социологической ассоциации. Америка воспринимает Сорокина как русского или как американского социолога? Если говорить о «весе» его идей в современной социологии, как бы Вы его оценили?

- История социологии – американская и российская – очень высоко оценивает работы Питирима Сорокина, он дал рождение ряду современных социологических теорий и воспитал большое количество американских социологов. Но в современной социологии – глобальной и многоотраслевой – его построения в «чистом» виде не существуют. Они стали частью более общих концепций. Да и сама социология стала иной.

- В одной из своих работ Вы сказали: «У биографии есть начало и конец, судьба – теоретически бесконечна, она продолжительнее жизни, многомернее биографии». Если говорить о судьбах российских социологов, исследованием которых Вы сейчас занимаетесь, то в чем Вы видите основной «нерв» этих людей?

- Если говорить о первом поколении советских/российских социологов, это относительно небольшое число ученых, к примеру: Борис Грушин, Татьяна Заславская, Андрей Здравомыслов, Игорь Кон, Юрий Левада, Владимир Шубкин, Владимир Ядов... то они – шестидесятники. Социальные романтики, верившие в возможность улучшения советской модели социализма. Власть жестко наказывала их за их выводы и предложения: увольняла с работы, не давала публиковаться. Но они выдержали, не сломались... их личные судьбы – трудные, будущее их работ пока трудно предсказать. История – дальнозорка... нужно время.

Вы посвятили несколько своих последних фундаментальных работ исследованию биографии Джорджа Гэллапа, который в 30−х годах прошлого века фактически изобрел опросы общественного мнения. В России впервые масштабные опросы начал проводить Борис Грушин на базе основанного им в период «оттепели» «Института общественного мнения» при газете «Комсомольская правда», о котором у Вас тоже есть книга. В чем их подходы совпадают, а в чем принципиально различаются?

- Философии Грушина и Гэллапа в принципе совпадают, в опросах общественного мнения оба они видели инструмент демократии. Но американская действительность восприняла опросы, они стали составной частью американской политики, тогда как деятельность Грушина была надолго остановлена. И «ожила» уже в конце 1980-х, в период перестройки.

- Один из журналистов из команды президента Клинтона как−то сказал: «Во время правления Клинтона привычка к опросам достигла уровня наркомании. Мы заказывали их каждые 3-4 дня. Опросы были нашей религией. Мы ссылались на них, мы их изучали, мы били ими по головам».  И сегодня в США такой же пиетет перед результатами опросов?

- 6 ноября в США – Денъ голосования, завершается президентская гонка. Количество опросов со времен Билла Клинтона выросло многократно. На уровне страны в целом, в штатах и более мелких территориальных образованиях. Кто-то им верит, кто-то – нет. Но одно ясно: американское общество без них не может существовать. Как и любая зрелая демократия.

- А в России прикладные исследования так же востребованы политиками, или они чаще – дань моде?

В перестроечные годы опросы общественного мнения были весьма востребованы, сейчас – несоизмеримо менъше. Причин много: политические, идеологические, кадровые, финансовые.

- Если политик старается соответствовать мнению большинства, он не может принимать жесткие непопулярные решения. К тому же мнение большинства чаще всего консервативно и ординарно, а люди прежде всего хотят стабильности. Как социолог, скажите, всегда ли и по всем вопросам «vox popyli» имеет абсолютную ценность?

- Люди - не ангелы, но и во власти – не апостолы. Чтобы общественное мнение было сильным, рекомендательным, оно должно быть информированным. Это – дело власти. Власть должна демонстрировать свое внимание к общественному мнению. Если этого нет, то люди «закрываются», обсуждение острых проблем уходит на кухни. Великий американский президент Франклин Делано Рузвельт, говорил, что президент должен знать общественное мнение, чтобы быть на шаг впереди его. Вести его.

- В своей книге «Реклама и опросы общественного мнения в США» Вы приводите любопытную историю первого в Америке опыта привлечения к президентским выборам специалиста по рекламе. В 1920 году с огромным отрывом в голосах рекламист Ласкер успешно «продал» стране 29−го президента − «темную лошадку» Уорена Хардинга, а непосредственно перед этим обеспечил феноменальные продажи мыла и сигарет. Скажите, зная приемы рекламы и настроений в обществе, действительно, можно продать что или кого угодно кому угодно? Или в современном российском обществе, в отличие от Америки начала XX века, такие штуки не «прокатывают»?

- Не надо понимать слово «продал» буквально. Все было много сложнее. Сегодня в России существует много «черного пиара», это не имеет никакого отношения к американской рекламе начала прошлого века. К тому же в России огромна сила административного ресурса. В США роль государства несоизмеримо – по Конституции - менъше.

- Если говорить о системах образования социологов в Америке и в России, чем они принципиально различаются?

- Вопрос слишком сложен, тема – очень острая. И в ней много весьма специальных вопросов. Назову лишь три обстоятельства. В Америке социолог – академический ученый, преподаватель; в России – модная профессия. В Америке – многодесятилетние традиции подготовки социологов, в России – процесс лишь недавно «пошел». В Америке по каждой учебной дисциплине – десятки учебников. В России – по многим разделам социологии учебников вообще нет.

- Как Интернет меняет сейчас и как изменит в будущем все классические методы социологии?

- Спасибо, интересный вопрос. Безусловно, Интернет меняет все сферы нашей жизни, все информационное пространство. В конце века в США, потом – в других странах, в России опросы стали проводить через Интернет. Сначала робко, надо было всем освоиться. Да и у немногих он был. Сейчас сетевые, или онлайновые, опросы - обыденность. С их помощью проводят региональные, общенациональные и международные опросы. По Скайпу проводят длительные глубинные интервью.

- А возможно ли, с точки зрения социолога, в будущем кардинальное изменение самого института власти (когда абсолютно все будут вовлечены во всемирную паутину) - появится, скажем, виртуальный президент как модератор некоего коллективного разума?

- Нечто подобное можно допустить и рассматривается философами, социологами будущего, специалистами по электронным технологиям. И все же... пока это больше научная фантастика, чем наука... Но мечтатъ можно. И нужно.

- В статье «Шесть тысяч дней другой жизни» вы вспоминаете свой очень непростой опыт адаптации к американской жизни и сложный путь возвращения к профессиональной деятельности. Будучи доктором наук, на тот момент как социолог вы оказались не нужны Америке. А сейчас?

- Я и сейчас себя чувствую российским социологом... Все, что я делаю, - для России и о России: колонка на сайте Фонда «Общественное мнение», сайт «История социологии», публикации в российских профессиональных журналах... А самый интересный проект - «Международная биографическая инициатива», посвященный истории российской социологии. Он ведется в он-лайне. Там расположено около сотни интервью, собраны мемуары и автобиографические заметки известных российских социологов, множество статей и материалов документального характера. Любой социолог может предложить для нашего сайта свои воспоминания, результаты своих исследований о постхрущевском периоде. Предполагаем размещать на сайте звукозаписи интервью и фотографии. Мы открыты для сотрудничества.

- Судя по количеству ваших публикаций, книг, энергии вам не занимать! Хочется пожелать вам сил завершить этот, действительно, уникальный для российской социологии проект.

- Спасибо!