См. ранее на Когита ру (из этого же источника: том 1; том 2; том 3; том 4).

= Из книги А. Алексеева и Р. Ленчовского «Профессия – социолог…». Публикация 2: Из истории ч. 1 ст. 26 Конституции РФ

=  Из книги А. Алексеева и Р. Ленчовского «Профессия – социолог…». Публикация 1: О социальной коммуникации и скриптизации бытия

= Эстафета памяти

= «Ожидаете ли Вы перемен?»

Из книги: Алексеев А. Н., Ленчовский Р. И. Профессия – социолог (Из опыта драматической социологии: события в СИ РАН 2008 / 2009 и не только). Документы, наблюдения, рефлексии. Тт. 2.  СПб.: Норма, 2010, с. 238-241.

…6.2.3. Рукопись, которая не сгорела (Памяти А. С. Соснина)

 ­Ожидал ли перемен? (рукопись, которая не сгорела) (1)

 Квартира Соскиных на Миллионной ул. (тогда — ул. Халтурина) была для меня (да и не только для меня!) в те “глухие” 70-е гг. своеобразным духовным оазисом и местом магнетического притяжения. Виктор Леонидович Шейнис и Алла Константиновна Назимова, незадолго до своего переезда в Москву, ввели меня в этот дом, и то было лучшим подарком, который они могли сделать. Они подарили мне круг своих ближайших ленинградских друзей, которые стали и моими друзьями.

 Центром и душой этого круга был Анатолий Семенович, он же — хозяин дома. Начало нашей многолетней дружбы ознаменовано для меня встречей также и со многими другими замечательными людьми, бывавшими там (некоторых, как и его, увы, уже нет в живых).

 Но я сейчас сосредоточусь только на светлой памяти об А. С. Соскине (Соснине), и еще уже — на одном нашем с ним совместном деле, в котором Анатолий Семенович предстает не в общеизвестных своих профессиональных и любительских ипостасях (писатель, кинодраматург или, скажу так, благо-творитель для “братьев наших меньших”), а в качестве оригинального и бесстрашного социального наблюдателя, мыслителя и делателя.

 Именно в этом своем качестве он оказался для меня одним из учителей “по жизни”, да — казалось бы, на удивление! — и в профессиональном отношении, поскольку одна из “этапных” для меня социологических работ была предпринята и выполнена в сотрудничестве (соавторстве) как раз с ним, социологом себя вовсе не считавшим.

 Наши, едва ли не еженедельные в ту пору (конец 70-х), коллективные встречи на квартире Анатолия Семеновича и Нелли Константиновны Соскиных, имевшие непритязательную форму “интеллигентских посиделок” на кухне, по существу оказывались и своего рода общественно-политическими семинарами. А в 1978 г. в этом кругу друзей и со-умышленников возникла идея проведения андерграундного опроса, экспертно-прогностического исследования на тему о состоянии и перспективах развития советского общества.

 Вот об этом и расскажу.

 Вопросник “Ожидаете ли Вы перемен? (несколько вопросов о перспективах исторического развития)” разрабатывался “незримым колледжем”, неформальным соавторским коллективом, к которому были так или иначе причастны до десятка человек, но основными составителями этого вопросника явились, кроме Анатолия Семеновича, историк Михаил Яковлевич Гефтер (ныне покойный), экономист Виктор Леонидович Шейнис, экономист Нина Яковлевна Шустрова и я.

 Обычно в таком (иногда суженном, иногда расширенном) составе мы встречались дома у Анатолия Семеновича в дни приезда из Москвы М. Я. Гефтера или / и В. Л. Шейниса с А. К. Назимовой. Иногда в этих “заседаниях” авторского коллектива принимал участие также историк Валентин Михайлович Алексеев (ныне покойный).

 Трудились мы над этой нетривиальной экспертно-прогностической методикой несколько месяцев, пока в ноябре 1978 года не остановились на последнем варианте, который ниже представлю читателю. Разумеется, предполагался не широкий “опрос общественного мнения”, а именно “сбор экспертных мнений”, что было в то время хоть и рискованно, но в принципе реалистично, в смысле — не попасть в поле зрения всевидящего “Старшего брата” (по Дж. Оруэллу).

 И, надо заметить, в ленинградском управлении КГБ пронюхали про эту нашу затею с опозданием на несколько лет (когда собрав 45 “пробных” экспертных интервью, мы эту работу уже приостановили). Но и тогда, за счет хорошо продуманной процедуры (анонимность как составителей методики, так и опрашиваемых экспертов — друг относительно друга), никто из участников этого изыскания под подозрение “компетентных органов” (по крайней мере по данному сюжету) не попал.

 (А выяснилось бы, на чьей квартире был “штаб” этакой диссидентской акции, — не миновать бы ее хозяину жестокого преследования).

 Итак, в течение 1979-1981 гг. 45 экспертных бесед на тему “Ожидаете ли Вы перемен?” было проведено. Опрашивались в основном представители научной и творческой интеллигенции, обычно — знакомые кого-либо из составителей вопросника. Записи бесед или (иногда!) тексты, написанные самими “респондентами”, были распечатаны — в 3-х экземплярах.

 (А когда за этими “взрывоопасными” материалами в 1983 г., стала охотиться политическая полиция, два комплекта экспертных листов были мною лично сожжены, а один — удалось сберечь; благодаря чему эти ставшие теперь историческими документы увидели свет, но уже в 90-е гг.). (2)

 Здесь не стану более подробно вспоминать всю эту историю, описанную в моей “Драматической социологии…”. Не стану и обозревать ныне уже опубликованные материалы того экспертно-прогностического исследования, одним из авторов которого был Анатолий Семенович. (3)

 Должен признаться, что, например, я, выступая главным образом в роли социолога-методиста при формировании системы вопросов о состоянии и перспективах развития “данного общества”, сам как-то не отважился на то, чтобы попытаться ответить на эти вопросы.

Иначе — Анатолий Семенович, который словно только и ждал повода: коль скоро я спрашиваю у других, надо и самому ответить.

 И вот, в ноябре 1979 г. — в сосредотачивавшуюся тогда в моих руках коллекцию экспертных листов лег собственноручно составленный А. С. (разумеется, как и все остальные материалы исследования, специально перепечатанный мною, при конспиративном уничтожении оригинала) “экспертный лист № 28”, подписанный псевдонимом “Невельцев” (думаю, этот псевдоним связан с каким-то значимым эпизодом биографии Анатолия Семеновича).

 Не буду здесь пересказывать или комментировать этот текст, а просто — полностью воспроизведу его, вместе с полным же текстом вопросника “Ожидаете ли Вы перемен?”, презентируя последний как своего рода “рамку” или план, по которому строились анализ и общественный прогноз Анатолия Семеновича.

Таким образом, ниже совмещены — для удобства читательского восприятия — и вопросы (соавтором которых был сам А. С.), и персональные ответы (т. е. собственная его, А. С., точка зрения по обсуждаемому предмету).

 Замечу, что размышления Анатолия Семеновича (как и некоторых других участников андерграундного опроса, им инициированного) во многом оказались провидческими. Кроме того, текст А. С. более, чем некоторые другие, концептуально выстроен.

 Вообще, вся эта наша затея имела, среди прочих, то счастливое “последствие”, что сегодня, четверть века спустя (и теперь уже навсегда!) мы имеем бесценное свидетельство того, как Анатолий Семенович имел мужество думать, говорить и писать на самую жгучую и значимую для него и его круга гражданскую, общественную тему.

 Конечно же, А. С. был не одинок и в своем миропонимании, и в своих общественных ожиданиях (чаяниях). Мне кажется, он мог бы тогда сказать, вслед за Альбертом Швейцером: “Когда меня спрашивают, кто же я, пессимист или оптимист, я отвечаю, что мои наблюдения пессимистичны, но мои воля и надежда оптимистичны”. (4)

 Итак, слово моему покойному старшему другу — Анатолию Семеновичу Соснину, человеку редкой доброты души, глубины ума, независимости поведения, яркости таланта.

 Эти качества проявлялись во всем, чем бы он ни занимался, равно — в дружеском общении, в литературном творчестве, в общественном делании. Но память иногда обманывает, иногда стирается; а вот тут сохранилась также и как историческое и личное (жизненное) — документальное свидетельство.

 Рукопись, которая, по счастью, не сгорела...

 Андрей Алексеев, социолог

 Февраль 2004

**

Из книги: Алексеев А. Н. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия. Том 1. СПб.: Норма, 2003, с. 102-109.

…П. 1.1. «Маршрут движения к этой цели может быть отнюдь не прямым…»

[Псевдонимом «Невельцев» обозначил себя мой друг, писатель, кинодрама­тург Анатолий Семенович Соснин, который был, как уже отмечалось, одним из разработчиков методики «Ожидаете ли Вы перемен?». (Среди авторов методики только он и В. Шейнис опробовали ее на самих себе.)

Строго говоря, это не запись беседы, а написанный самим А. С. текст, от ноября 1979 г. - А. А.].

Экспертный лист  28

(Ответы пронумерованы в соответствии с номерами вопросов. Текст вопросника см. ранее на Когита.ру. А. А.)

I. Общая тенденция развития и мера устойчивости

1.  Противоречия накапливаются и усугубляются.

2.  Снижение темпов экономического развития до состояния стагна­ции; снижение жизненного уровня, которое уже невозможно не замечать; разнообразные процессы, свидетельствующие о нравственном загнива­нии общества (коррупция, пессимизм, снижение демографических пока­зателей, тяга на Запад, повсеместное неуважение лидеров, обострение центрального и местного национализма и т. д.).

На внешней арене - рост международной изоляции (фактическое смыкание на основе глубокой враждебности к данной стране глобальной дуги: Япония - Китай, Европа - США. При этом совершенно очевидно, что враждебность эта активно спровоцирована такими факторами, как Венгрия, Чехословакия, Берлинская стена, Курилы и т. п.).

Всеобщая утрата веры в основы официальной идеологии и в связи с этим возникновение различных независимых идейных течений в духов­ной, идеологической жизни.

3.  Состояние общества за последние 20-25 лет имеет нарастающую тенденцию к неустойчивости. Налицо явные признаки «неуверенности верхов»: метание от одной экономической реформы к другой; сделанные ими разнообразные уступки - признание и даже поддержка так называе­мого приусадебного хозяйства в деревне; допущение ограниченной эмиграции и отдельных, хотя крайне ограниченных форм оппозиции (Саха­ров, Медведев, отдельные факты в литературе, живописи); отказ от глу­шения «голосов»; вынужденная терпимость к определенной независимо­сти сателлитов — Румынии, Польши, Венгрии).

Но какие-либо прогнозы о времени более значимых перемен, как все­гда, давать нельзя. Накопление всех видов противоречий может еще быть весьма долгим, хотя может во что-то вылиться и внезапно (в истории стра­ны такие примеры были, были они и в новейшей истории иных стран — Ирана, Испании, Португалии).

4. Высокая стабильность системы, несмотря на ее внутренние пороки и противоречия, объясняется рядом факторов.

На первое место, вероятно, следует поставить вполне оправданный страх населения перед жестокими репрессиями. Карательный аппарат в стране обладает исключительной силой и фактически имеет приоритет перед всеми иными институтами власти. Он непрерывно действует, хотя варьирует свои методы и размах репрессий.

Кроме страха действуют и другие факторы. Например, длившийся на протяжении ряда десятилетий несомненный рост уровня жизни, превратив­ший за 50 лет страну отсталую, крестьянскую, в страну среднеразвитую и в ос­новном уже городскую. То, что этот рост прекратился и, видимо, сам по себе возобновиться не сможет, населением пока еще осознается не полностью.

На третье место по значению факторов, видимо, нужно поставить весь­ма искусную пропаганду, которая (в отличие от пропаганды, например, фашистской Германии) опирается (вернее, паразитирует) на здоровые, гуманные постулаты и принципы — мир, социальное равенство, светлое будущее всех народов и т. п.

И, наконец, огромное значение имеет то, что западное общество (т. е. единственная зримая альтернатива «здешнему» обществу) тоже далеко не идеально, а несет в себе многие органические болезни. Эти болезни (инф­ляция, безработица, кричащее материальное неравенство, рост преступнос­ти, пресловутые «сексуальные революции», отражающие биологическую усталость, пресыщенность и признаки вырождения определенных слоев) — отнюдь не выдуманные, реальные, и в то же время искусно преувеличива­ются, выпячиваются здешней пропагандой. Причем самым убедительным для массы населения является то, что все «разоблачения» даются в форме перепечаток из западной прессы. А западный образ жизни для подавляюще­го большинства населения зримо встает из заграничных фильмов, которые продуманно, выборочно закупаются с этой целью, — фильмов с бесконеч­ными убийствами, жестокостями, насилием. Год за годом эта наглядная, эмоциональная самореклама западных стран создает и укрепляет у здешне­го населения устойчивый стереотип мысли: «У нас плохо, а там еще хуже…».

Все перечисленные факторы (а, вероятно, есть и другие) ослабляют действие центробежных, разрушающих систему процессов, составляют ее «каркас стабильности».

5. Об этом уже говорилось в п. 1. Да, накапливаются признаки и эле­менты общего кризиса данного общества.

II. Перспективы: взгляд «изнутри»

6. Да, ожидать [перемен. — А. А.] всегда следует, ибо, как показывает опыт истории, даже такие грандиозные катаклизмы, как 1917 г., для огромно­го большинства населения (и даже для большей части столичной интеллиген­ции) оказались во многом внезапными, неожиданными. (Об этом есть много дневниковых, мемуарных свидетельств.) Но, как уже говорилось, предска­зывать какой-либо конкретный срок качественных исторических сдвигов — дело несерьезное. Слишком много переменных слагают эту задачу.

7. Перемены в сравнительно длительной исторической перспективе мо­гут быть только «к лучшему», т. е. в сторону демократии (точнее — реальной социалистической демократии). В иных политических рамках современная развитая экономическая структура вообще не может существовать. Или на­циональное самоубийство, или движение к подлинной социалистической демократии — иной перспективы у данного общества (как и у других на­ций) нет. Разумеется, тема эта огромна и все входящие в нее понятия требу­ют четких определений, спокойного, детального обоснования. Здесь можно лишь коротко обозначить основные устои этого вожделенного будущего.

Во-первых, плюралистическая политическая структура, с надежными организационными гарантиями против возврата к любой форме тотали­таризма. Во-вторых, смешанная экономика в пропорциях, соответствую­щих конкретным национальным условиям и установленных демократи­ческим путем. В-третьих, социальное равенство, понимаемое как макси­мальное сокращение материального и стартового разрыва между группа­ми населения и контролируемое демократическим путем. (Действенным инструментом материального регулирования может быть, в частности, система прогрессивных налогов.)

Такова общая линия поступательного развития, его цель. Но маршрут движения к этой цели может быть отнюдь не прямым. Возможны мрачные откаты назад, возможна (хоть вероятность невелика) даже национальная катастрофа. Тем не менее, развиваться, существовать в семье других наций и государств данное общество сможет только в том случае, если дозреет до демократических форм, соответствующих уровню XX и XXI веков.

8. Вероятнее, что перемены будут накапливаться, нарастать постепенно, пока ситуация не дозреет до качественного скачка. Впрочем, этот «скачок» может быть внешне мирным, бескровным. Таково, по крайней мере, же­лание всех проявившихся в жизни общества идейных групп и течений, не исключая и официальных слоев, в поведении и психологии которых компро­миссные, примирительные тенденции все чаще преобладают над жесткими, «кавалерийскими» методами и над левацкой, ультрареволюционной мечтой.

9. Об этом частично уже говорилось в п. 2. Кроме того, можно добавить следующее. В жизни данного общества существует ряд фундаментальных противоречий, которые определяют его болезни, его нравственные кол­лизии, тонус бытия населения, содержание раздумий и споров интелли­генции и которые настоятельно требуют своего разрешения.

Эти противоречия таковы: 1) между тоталитарными интересами вер­хов и объективной потребностью всего общества в оптимальной свободе; 2) между общественным характером производства и олигархическим ха­рактером управления; 3) между инерцией старых революционных догм и реальными реакционно-охранительными интересами государственного аппарата; 4) между программными пропагандистскими лозунгами внут­ренней политики и реальными возможностями структуры; 5) между ми­ровыми претензиями во внешней политике и ограниченными материаль­ными и духовными ресурсами; 6) между напором молодых кадров снизу и укрепляемой сверху окостенелостью аппарата.

Некоторые из этих противоречий верхи сознают и пытаются нейтра­лизовать локальными мерами, с другими пока справляются лишь сило­выми приемами, т. е. скрывая, заглушая литаврами, загоняя болезнь внутрь. Но история знает — эти методы бесполезны.

10. Сферы жизни, в которых назревает всяческое неблагополучие, по их значимости, вероятно, располагаются так: 1) экономика; 2) междуна­родное положение; 3) идеология; 4) демография (включая проблему ал­коголизма); 5) национальные отношения.

11.  В истории данного общества были различного рода элементы и попытки демократического управления. Мы делаем здесь ударение на слове «были», ибо существует взгляд, что демократические формы этой стране принципиально и изначально чужды. Не углубляясь в далекое про­шлое (т. е. не вспоминая ни древний Новгород с Псковом, ни казачьи самоуправляемые общины), напомним два важных периода.

Во-первых, десятилетие (!) 1906–1917 гг., когда возникла, действовала и набирала опыт и силу Государственная дума, опиравшаяся на много­партийную систему. Эта Дума сыграла немаловажную роль в идеологи­ческой подготовке кризисной ситуации, приведшей к падению самодер­жавия! Конечно, силу и влияние Думы нельзя преувеличивать, но вовсе сбрасывать со счетов этот важнейший исторический прецедент будет еще большей ошибкой.

Во-вторых, период между февралем и октябрем 1917 г., когда у власти стояло демократическое правительство, свободно действовали политичес­кие партии, готовилось Учредительное собрание.

И хотя, по ряду объяснимых причин, обе эти попытки кончились не­удачно, о них забывать нельзя и опыт их нельзя игнорировать. Он свиде­тельствует хотя бы о том, что при определенных условиях данное обще­ство энергично тянется к демократическим формам правления. Ведь и в странах Европы развитый демократический строй укоренился не сразу, а пройдя через полосы реставраций, учитывая ошибки, совершенствуя фор­мы все более полного народного представительства.

III. Мировой контекст

12–13. Развитие событий в западном мире имеет, разумеется, огром­ное влияние на положение дел в данном обществе.

Во-первых, поддержка — моральная и физическая (публикациями, вещанием) — оппозиционных движений не только укрепляет эти движе­ния, но также во многом проясняет для западной интеллигенции, для го­сударственных лидеров реальную ситуацию в данном обществе, его про­блемы и беды. А это имеет оздоровляющее значение и для Запада.

И обратно — оздоровление Запада, преодоление им своих острых не­дугов — необходимое условие демократического развития на Востоке.

Вообще, наш мир неразделим, и в атомную эру особенно. Поэтому пора смелее, последовательнее рассматривать его как единое целое. В этом смыс­ле прогрессивные процессы на Западе должны, видимо, предшествовать демократическим процессам на Востоке. Почему? Потому что Запад уже обладает демократическими благами — основным инструментом разумного влияния человека и человечества на свою историческую судьбу.

Когда Запад преодолеет свою раздробленность (а этот процесс идет!), когда ликвидирует бедность и пропасти материального неравенства (это тоже происходит, хотя и медленно), когда его демократические инсти­туты обретут формы, адекватные жестким условиям конца XX века (т. е. избавятся от излишества и предрассудков, укоренившихся в те времена, когда демократии еще не был брошен тотальный вызов с Востока), — тогда силы тоталитаризма потеряют всякую надежду на победу, оконча­тельно утратят всякое сочувствие масс. Это будет одним из главных ус­ловий благоприятных качественных изменений в устройстве данного общества.

14. Смысл истории — единение человечества, слияние его в единую семью с полным искоренением «вражды племен» (к этому ведут десятки текущих в мире и явных, и подспудных процессов). И хотя этнографи­ческие, культурно-исторические отличия крупных регионов останутся и после слияния, политическая, управленческая структура мира будет в ос­нове своей единой, — а именно оптимально-демократической. Конкрет­нее пока, видимо, предсказать ничего нельзя.

IV. «Человеческий фактор» перемен: за и против

15. В сохранении нынешнего состояния общества и даже в переменах к худшему (т. е. в усилении тоталитарных начал) заинтересован правя­щий класс — партийно-бюрократический аппарат, обладающий приви­легией власти и многими сопутствующими благами. Некоторая часть объективно незаинтересованных людей (т. е. не принадлежащих к при­вилегированному меньшинству), тем не менее, добросовестно поддержи­вает его [это меньшинство. — А. А.], в силу неразвитости и разного рода идеологических предрассудков.

Все это, однако, нельзя понимать упрощенно. И в составе правящего класса есть люди, которые способны осознать необходимость прогрессив­ных перемен и, даже, последовательно содействуют этому на своих постах.

16. Почти все группы и слои населения (кроме активных защитников и идеологов правящего класса) заинтересованы в демократизации строя. Разумеется, объективно заинтересованы, ибо ясно осознать всю сумму связанных с этим выгод и преимуществ способны пока не все (для этого необходима свобода печати).

Важно также понять, что почти все слои населения так или иначе (хотя и не осознанно) постоянно сопротивляются узкокорыстной политике вер­хов. Наиболее массовая форма сопротивления (хотя, повторяю, и не осоз­нанного в политических категориях) — искусственно заниженная произ­водительность труда, всеобщая тенденция и городских, и сельских рабо­чих утаивать, попридерживать свои индивидуальные резервы интенси­фикации производства. Повседневно явочно вводимые трудящимися ме-танормы противостоят спускаемым сверху нормам (официальный, газет­ный язык признает и описывает это явление следующей формулой: «Дей­ствующие ныне стимулы недостаточно активизируют производство»).

Конкретные формы этой не прекращающейся «итальянской забастов­ки» чрезвычайно разнообразны — от грубой «растащиловки» (и даже сво­еобразного «луддитства», варварски-злобного обращения с оборудовани­ем) до грандиозной, не прекращающейся «текучести кадров», в результа­те которой в среднем за год постоянно находится вне производства при­мерно 10–12% рабочей силы!

Повторяю, конкретных форм и методов неосознанного «экономичес­кого сопротивления» трудовых масс — очень и очень много, это тема осо­бого исследования. И именно благодаря этому массовому давлению сни­зу «верхам» приходится постоянно корректировать свои экономические (и, следовательно, внешнеполитические) планы, метаться от реформы к реформе, терпеть радиопередачи зловредных «голосов» и т. д.

А резервы у работяг есть, и огромные! Это показывают многие экспе­рименты, в ходе которых отдельные группы трудящихся временно полу­чают те или иные социальные льготы или дополнительные материальные стимулы. Нередки случаи, когда производительность труда в ходе подоб­ных опытов увеличивается в два, в три и даже в пять раз! (пример: знаме­нитый худенковский эксперимент в Сибири).

Свои формы экономического и организационного «своеволия», иду­щего вразрез с требованиями «верхов», есть (и тоже немало) у руководи­телей низового и среднего хозяйственного звена. Власти постоянно ведут малоэффективную борьбу с материальными «злоупотреблениями» низо­вых кадров (т. е. с единственно доступной им формой усилий, направ­ленных на повышение своего, тоже скудного уровня жизни).

Еще важнее другое: постоянно идет борьба с так называемым «мест­ничеством» и «ведомственностью», т. е. с естественными стремлениями низовых кадров как-то расширить свои служебные права, повысить в ин­тересах порученного дела свой практический статус, добиться большей свободы инициативы, хозяйственного маневра и поисков новых форм. Однако все они болезненно чувствуют давящую волю центра, его бюрок­ратические наручники и колодки. В результате наиболее подготовленные и умные из них начинают присматриваться и прислушиваться к идейным движениям, наметившимся в среде научной и технической интеллигенции.

18. В среде интеллигенции (и это тоже знамение кризиса!) четко обри­совались следующие идейные течения.

Религиозно-нравственное. Его установка: необходимость возврата к тра­диционным (библейским по преимуществу) нравственным ценностям, как первое и исходное условие выхода из кризиса и обновления общества.

Национальное. Почвенники, руситы, стремящиеся возродить и раз­вить весь комплекс былых славянофильских идей и целей (в т. ч. в их черносотенных вариациях). Объективно горячий пафос этого течения направлен против тщательно разработанной интернациональной терми­нологии «верхов», а следовательно, против наиболее тонких и действен­ных методов их имперской политики.

Технократическое течение, имеющее приверженцев в основном среди научной и технической элиты. Его надежды на выход из тупика связаны, главным образом, с ускоренным развитием современных методов управ­ления (единая государственная сеть ЭВМ, математическая оптимизация производства, «перелив кадров» из науки в органы руководства и т. п.).

Демократическое течение, которое, как и в начале века, непроизволь­но разбилось на социал-демократическое и либеральное крыло.

(а) Либеральные демократы (движение в защиту гражданских прав) энергично борются за соблюдение основных юридических прав и свобод, формально уже записанных в действующих законах.

(б) Социал-демократы (фактически, это здешние социалисты европей­ского толка и люди, близкие по идеалам к итальянским, испанским, фран­цузским еврокоммунистам), относясь с глубоким уважением к деятель­ности правозащитников, все же не слишком верят, что их самоотвержен­ные усилия сами по себе приведут к желанному результату. Они (социал-демократы) более пристально всматриваются в глубинные процессы, иду­щие в толще общества, по-прежнему («по-марксистски») считают давле­ние экономики и других социальных факторов важнейшим рычагом и двигателем общественных перемен.

Кроме четырех названных идейных течений, разумеется, все еще пышно цветет и имеет большое число сторонников официальная идеология. В ней легко различить два оттенка: (а) догматическое и (б) прагматическое крыло.

Можно надеяться, что в будущем, при благоприятном развитии обще­ства нынешние идейные течения станут ядрышками, зародышами соответ­ствующих политических партий. И спектр этих партий не так уж далек от типичного комплекта политических партий современных западных стран.

19. Об этом уже говорилось. Максимальное влияние «зарубежных факто­ров» может сказаться лишь в том случае, если Запад кардинально избавится от своих собственных болезней и бед. Сильные, единые в своих действиях страны Запада, в которых в различных модификациях утвердятся принципы демо­кратического социализма (сегодня ближе всех к этому, пожалуй, ФРГ и Шве­ция), — вот в чем наибольшая опасность для любых тоталитарных режимов.

V. Время и ход перемен

20. Об этом уже говорилось. Перемены давно начались и идут. А тем­пы и сроки указать невозможно.

21–22. Наиболее вероятной представляется следующая очередность перемен.

Нарастание экономического кризиса. Вынужденные уступки трудя­щимся в нижних этажах производства (демократизация управления в бри­гадном звене, в цехе, на отдельном предприятии). Это еще ярче высветит вскоре невозможность бюрократического жестко централизованного уп­равления крупными отраслями и экономикой в целом.

В сельском хозяйстве будет все заметнее расти крен в сторону частно­го сектора и где-то, когда-то возникнет идея «фермерского хозяйства».

На международной арене последует новая серия «измен» со стороны друзей и союзников (примерно, как было с Китаем, Египтом, Мали и т. д.). Заметные демократические перемены произойдут в Польше, Венгрии и Румынии. Все более усилится и сплотится еврокоммунизм и Социнтерн. Все это вместе взятое подготовит необходимость структурных перемен в верхних этажах данного общества, перемен — в сторону большей ответ­ственности и подконтрольности руководства. А это может обеспечить толь­ко демократический механизм.

Таков максимально выпрямленный вариант развития событий на 30– 50 лет. При наличии сильного сознательного фактора развитие пойдет бы­стрее и легче, при его отсутствии (подавлении) — труднее и медленнее.

Невельцев [А. С. Соснин. — А. А.], ноябрь 1979

**

Его знали в Петербурге и помнят в Смоленске

Горькая весть пришла из Петербурга. Умер Анатолий Семенович Соскин (Соснин). Ему посвящены страница в книге “Известные люди Санкт-Петербурга” и публикация в энциклопедии “Смоленская область. Персоналии”.

Коренной ленинградец, вместе со своим родным городом он пережил блокаду, 18-летним юношей ушел на фронт, воевал на 1-м и 2-м Украинских фронтах. После войны окончил журфак Ленинградского университета.

Становление А.Соскина как журналиста прошло в Смоленске. Более 15 лет (до 1968 года) работал он в редакции “Рабочего пути”, был собкором в Вязьме, зав.отделом культуры, а последние пять лет - ответственным секретарем редакции. Живя на Смоленщине, написал первые свои художественные произведения - повести “Острый угол” и “День света”, начал работу над пьесами “Куда текут реки” (поставлена в Горьковском драмтеатре), “Ночной разговор” (спектакль был в репертуаре Московского театра им. Моссовета).

Все, кто до 1968 года работал в “Рабочем пути”, хорошо помнят Анатолия Семеновича как блестящего публициста, острого фельетониста, бесстрашного автора материалов в защиту справедливости и прав человека. Для своих сверстников был он добрым и чутким товарищем, для молодых журналистов - деликатным и умным наставником. Такие его черты, как интеллигентность, доброжелательность, смелость, порядочность, мудрость в решении спорных вопросов жизни коллектива, снискали Анатолию Семеновичу любовь и уважение сослуживцев. Секретариат при нем был подлинным боевым творческим штабом редакции.

После возвращения в Ленинград А.Соскин работал на студии “Леннаучфильм”, где по его сценариям было создано 20 документальных кинолент, в том числе и о Смоленском сражении 1941 года. Кроме того, он написал сценарии двух художественных фильмов - “Грибной дождь” (“Ленфильм”) и “От зарплаты до зарплаты” (Москва). Последние годы жизни А.Соскин руководил Санкт-Петербургским обществом защиты животных, где работал с большим интересом и предельной отдачей сил.

Низко склоняем головы перед памятью этого светлого человека.

Е. Погожева, журналист.

М. Стеклов, профессор СГПУ

**

Нина Шустрова

А.С. С. на  День поминовения 18.11.2012

Уж десять лет, как он ушел от нас –

Внезапно, неожиданно и странно.

И стал звездой и светит неустанно,

И дай-то Бог, чтоб свет тот не угас.

Мы по нему духовный ориентир

Сверяем свой средь суеты и гама,

Благодаря чему идем по жизни прямо,

С открытыми глазами глядя в мир.  

И нам не по душе сидеть в уютных норках,

В боязни не высовывая нос,

Коль родина уже пошла вразнос,

А общество блуждает как в потемках.

Признаться – проморгали мы страну

В безумно – злые два  десятилетья,

И вот теперь за годы лихолетья

Перед потомками придется взять вину.

Наш друг с высот небесных видит все.                              

И прозревает будущие дали -

На что надеялись и что предполагали,

И что нам не дано понять пока еще.

Достойны будем памяти его.                                          

И путь, что наперед отмерян,

И не единожды судьбой проверен,

Безиллюзорен будет в отношении всего.

**

Примечания

(1) Настоящий текст готовился для сборника памяти Анатолия Семеновича Соскина (Соснина) (1925-2002), который, по разным причинам, не вышел.  Электронную версию см. http://sundry.wmsite.ru/publikacii-druzej/analekseev-sociolog/ozhidali-li-peremen/. 

Прилагавшийся к этому очерку текст экспертного листа 28 андерграундного опроса «Ожидаете ли Вы перемен?» (1979), принадлежащий А. С. Соснину,  опубликован под названием:  “...Маршрут движения к этой цели может быть отнюдь не прямым...”, в: Алексеев А. Н. Драматическая социология т социологическая ауторефлексия. Том 1. СПб.: Норма, 2003,  с. 102-109.

(2)  См. Ожидали ли перемен? (Из материалов экспертного опроса рубежа 70 - 80-х годов. Кн. 1-2 / Ред.-сост. А. Н. Алексеев. М.: Институт социологии АН СССР, Ленинградский филиал, 1991. В этой публикации уже упоминались все составители методики и организаторы опроса, но фамилии опрошенных еще не разглашались. То есть сохранялась анонимность. В последующих публикациях, в частности, в «Драматической социологии и социологической ауторефлексии», псевдонимы раскрыты (во всех случаях, когда удалось установить авторство).

(3) См.: Алексеев А. Н. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия. Том 1. СПб.: Норма, 2003. Глава 1; приложение к главе 1; Том 4: глава 25; приложение к главе 25.

(4) Цит. по: Швейцер А. Упадок и возрождение культуры.   Избранное. М.: Прометей, 1993, с. 227.