Красота. Добро. Правда. Юмор… Абхазский уроженец, русский писатель, достояние мировой культуры
Блогосфера о Фазиле Искандере
02-08-2016
Писатель и поэт Фазиль Абдулович Искандер скончался в Москве на 88-м году жизни. Блогеры вспоминают Фазиля Искандера и его произведения, которые принесли автору всемирную известность - "Сандро из Чегема", "Созвездие Козлотура" и, разумеется, притчу-предупреждение "Кролики и удавы", вызвавшую в свое время негодование "патриотической общественности".
"Умер один из крупнейших русских писателей - Фазиль Искандер. Один из последних шестидесятников. И хотя русской крови в нем не было ни капли, и он автор многих "этнических" (одна из которых - "Сандро из Чегема") принесла ему всемирную известность, он именно писатель русский. Его друзья - замечательная плеяда поэтов, прозаиков, драматургов - стали последним крупным событием в нашей литературе. Потом началось постепенно вырождение российской культуры.
"Кролики и удавы", хотя и написаны в поздние брежневские годы, читаются как книга о сегодняшнем дне. То есть это полное, всестороннее, детальное описание нынешнего режима.
Мне посчастливилось много лет жить с Фазилем Абдуловичем в соседних квартирах (он в 67-й, я в 68-й), но в этот печальный день не место для бытовых воспоминаний.
Главное, никто не сумеет предъявить Искандеру ни одного некрасивого поступка. Благороднейший человек: и в каждом написанном им слове, и в жизни".
"Как по мне, он был сам по себе, ни на кого не похожий. И сын гор, и русский писатель. Вернее, всё же советский", - пишет блогер vlasovetz55.
Блогер chele-sta:
"В 5-ом номере "Нового мира" за 1969 год были опубликованы два рассказа Фазиля Искандера, и так началось моё с ним знакомство, любовь на всю жизнь и счастье, что он есть. Особенно запомнился рассказ "Летним днём"...
Потом были "Кролики и удавы" - притча на все времена. Эту книгу я могла в те годы цитировать наизусть, благо всю ее можно растащить на афоризмы.
За книгу "Детство Чика" пришлось повоевать, ибо в магазине был один экземпляр, да и тот был кому-то отложен.
В своё время переживала, что он не получил Нобелевскую премию, но потом утешилась мыслью, что не пристало ему сидеть за одним столом с некоторыми из ее лауреатов...
Великий писатель без всяких застенчивых "один из". Светлая ему память".
"Умер последний писатель той "русской литературы", которой привыкли гордиться.
Сегодня нет французской живописи, нет немецкой философии, нет английской драматургии. Возможно, все это появится вновь; но сегодня этого нет.
И русской литературы - свободной, совестливой, веселой - тоже нет.
Возможно, снова появится, пережив позор феодализма, корпоративного лизоблюдства и колониальной войны.
А может, и не появится".
"Скромно хочу прокомментировать, что не появится, в таком обществе не появится. Живопись, литература и так далее, рождается от глубоких чувств, переживаний, любви. Люди скатываются до мелкого и быстрого потребления эмоции. Быстро есть, быстро читать, быстро поругаться и, если необходимо, быстро помириться..." - пишет Марианна Попова.
"Он, безусловно, принадлежал уже к мировой литературе. Как Кафка и Маркес, которых читают почти только в переводах, или, ещё ближе, как Рушди, который, кажется, никогда не писал не на урду. Точно так же, как Пикассо - не французский и не испанский художник (а вот Сезанн был ещё французским). Да, литература сильнее чем живопись или музыка укоренена в языке. Но время национальных литератур тоже уже прошло. Национальными остаются только графоманы, а вот настоящие художники, они всемирны.
Как жаль..."
"Посты-некрологи... Сложно сказать, к чему они нужны. И кому. Точно - не ушедшему.
Который был человеком, жил по-человечески, иногда ошибался и заблуждался, как всякий человек. Дело-то не в этом.
Дело-то в том, что ушедший нас предупреждал. А мы, при его жизни, не вняли.
О чем предупреждал?
Вот, например:
"Дела всех освободителей гибли из-за этого. Каждый из них, увлеченный своей благородной задачей, невольно рассматривает ее как окончательную победу над мировым злом. Но, как я уже говорил, когда исчезнет то, что зло сейчас, мгновенно наступит то, что зло — завтра. Этого не понимали все немудрые освободители и потому, добившись победы, впадали в маразм непонимания окружающей жизни" (с).
В общем, не надо впадать в маразм. А надо - читать и понимать Фазиля Искандера. Светлая ему память".
"Паршивые, как на подбор, горевестники достались Фазилю Абдуловичу: лайньюс да Шаргунов. Зато жизнь была..." - пишет Михаил Глобачев.
"Он был одним из тех, кто помог нам пережить советскую власть. На фоне Сандро и других его героев она становилась жалкой, смешной и совсем не бессмертной.
Спасибо ему за это и за многое другое. За тот радостный, несмотря на все мерзости, взгляд на мир, который он передавал нам.
Вечная память".
"Когда я узнал, что он умер, ощутил такое же чувство, узнав, что ушел Курт Воннегут. Ушел кто-то большой и светлый", - пишет Андрей Апосов.
**
КАК НЕ СМЕЯЛИСЬ НАД ИСКАНДЕРОМ
02-08-2016
"Национал-патриотическая" шизофрения началась давно
Когда 29 лет назад, во времена совершенно романтические, в 9 книжке журнала "Юность" за 1987 год появилась притча-сказка Фазиля Искандера "Кролики и удавы", то вдруг на нее обрушились со страниц "Нашего со<пле>(време)нника".
Потом подоспели и другие медиаресурсы тех, кого тогда звали "деревенщики", а уже через 2 революционных года – "национал-патриоты". Обвинили в русофобии, в клевете на русский национальный характер.
Меня по молодости-наивности сие страшно удивило.
Во-первых, в повести кролики побеждают удавов.
Во-вторых, вроде бы в тогдашнем обществе сложился негативный консенсус по отношению к сталинизму.
Либералы-западники несли по кочкам сталинизм и "административно-командную систему", а деревенщики-почвенники – анафемствовали и большевизм, называя его троцкизмом и напирая на "хазарское иго".
Тем более, что именно сталинизм нанес тот сокрушающий удар по русской деревне, о жутких последствиях которого не уставали говорить и писать деревенщики…
Но не тут-то было. Я уверен, что без понимания логики поносителей Искандера, кстати, тоже "деревенщика", но абхазского, феномен русского "национал-патриотизма" разгадать нельзя.
Первая линейка упреков относилась к изображению народа как кроликов – трусливых и покорных жертв тиранов-удавов.
На возражения, что в результате кроли устроили движение сопротивление и свергли удавов (и ведь свергли на время через 4 года!), отвечали второй линейкой упреков – это-то и плохо, поощрение к неповиновению всеспасительной сильной власти. Вот такая шизоидность логики: народ нельзя попрекать рабством, потому что это – оскорбительно и социально-необходимо одновременно.
"Жуткая" вина Фазиля Абдуловича была не в том, что он изобразил русский советский народ рабами (хотя сцены кролей, весело предающихся похоти перед самым удавом - это скорее карнавально-кавказское сопротивление), но в том, что он констатировал неправильность и постыдность этого рабства и даже дал рецепт борьбы – перестать поддаваться гипнозу собственного страха. Такой развернутый поэтический комментарий к манифесту "Жить не по лжи" Александра Солженицына (февраль 1974).
Написать, что "истинный патриотизм" – это рабская покорность деспотическому государству-каннибалу - тогда еще не решались, поэтому длинно и туманно распространялись о русофобии и карикатурном оболгании трудолюбивого русского народа.
Хотя ведь могли сказать что-то вроде: эк, лихо припечатал наш Фазиль колонизаторов и воспел сопротивление антиколониальных народов мира, или - хорошая притча про Париж мая 1968.
Но ненависть к блестящему памфлетисту заставила сбросить маски…
Кстати, когда Евгений Шварц в 1942-44 годах в узбекской эвакуации писал "Дракона" по сюжету вьетнамских сказок о драконоборцах, то это вовсе не была притча о де- и ресталинизации. Вообще он о них тогда не думал.
А писал он положенное тогда интеллигенту-интернационалисту резкое разоблачение мещанства как питательной среды правого тоталитаризма и предупреждение об угрозе реваншизма вследствие массированной инфильтрации коллаборантов в структуры будущей постоккупационной администрации в Западной Европе. "Бургомистр" - это не глава МГК ВКП(б) Никита Хрущев, но как бы бургомистр Кёльна Конрад Аденауэр. Словом, все в духе Бертольда Брехта: "Еще плодоносить способно чрево, которое вынашивало гада…"
