ПОСТСКРИПТУМ

Шесть лет назад отмечали восьмидесятилетие. Ядов ушел на 87-м году жизни, в ночь с первого на второе июля 2015 года. Можно сказать – после тяжелой продолжительной болезни. Однако, до самого последнего времени сохраняя остроту ума и даже работоспособность.

Правда, в последние полгода он стал сильно сдавать и почти не мог обходиться без посторонней помощи. Младшие домочадцы не баловали его такой помощью, зато трогательно заботились московские коллеги, друзья, ученики. Последние месяцы жизни он провел на даче друзей под Москвой. Раза два его привозили на заседания Ученого совета института социологии.

Ядовым по существу кончается Эпоха в нашей науке. Он оказался долгожителем: Грушин, Левада, Заславская, Здравомыслов, Шубкин, Кон, с которых также начиналась послевоенная советская / российская социология, ушли раньше него.

За истекшую пару недель мне довелось прочитать не один десяток некрологов и индивидуальных  откликов на его кончину. Некрологи насыщены фактами профессиональной биографии и свидетельствами мирового научного признания (вот только звания академика РАН не удостоился, но это проблема скорее Российской академии наук, чем его личная).  Индивидуальные тексты изобилуют личностными штрихами, «случаями из жизни».

Так, наверное, и должно быть, притом что находит отражение как научный вклад, так и человеческое обаяние, его талант ученого и харизматичность.

Ядов был Интеллектуалом и Интеллигентом (то и другое с большой буквы). Эти два определения – далеко не синонимы. Ядов был носителем замечательного сплава того и другого.

Хочется указать на одну уникальную черту Ядова: он был ШИРОК, являя собой удивительную много- и / или разносторонность. Отнесем это, в частности, к кругу научных опор и интересов. Ядов всю жизнь осуществлял то, что можно назвать конвергенцией разных научных парадигм.

Ядов не был ортодоксальным марксистом (таковым не был и сам Маркс). Еще в шестидесятые годы Ядов искренне поддерживал трактовку истмата как «общей социологической теории», настаивая, однако, на относительной автономии «частных социологических теорий». Не был Ядов и адептом позитивизма, хотя его многократно переиздававшийся учебник «Стратегия социологического исследования» вобрал в себя весь мировой опыт эмпирической социологии, развивавшейся прежде всего на позитивистской парадигмальной  основе.

Кажется, от Ядова пошел этот термин: ПОЛИПАРАДИГМАЛЬНОСТЬ. Ядов вполне допускал выбор  той или иной теории в зависимости от поставленной задачи.

Ядов – широк. Его «Прогнозирование социального поведения личности», пожалуй, не менее психологично, чем социологично. Научные перегородки не для Ядова и таких как он.

Ядов – широк. Он столь же публичный, сколько и академический социолог. Его способность излагать сложнейшие научные материи доступным для «непосвященной» аудитории языком и, наоборот, вносить струю «живой жизни» в доклады с высокой академической кафедры – не имеет себе равных.

 Ядов – широк. Он был достаточно терпим и к научным оппонентам и к идейным противникам. Он их «прощал», но не упускал случая едко высмеять. Это относилось и к власть предержащим, и даже к самому себе (ирония и самоирония).

Не будучи никогда завзятым «оппозиционером», он часто оказывался в неявной оппозиции режиму, в силу одного того, что искал научную истину, которая режиму была вовсе не нужна.

Ядов широк и щедр. Я никогда не спрашивал его, да думаю, он и не сумел бы ответить сколько у него научных «крестников» (писавших диссертацию под его руководством, или защищавших ее при его оппонировании). Полагаю, что за его долгую научную жизнь их набралось не одна сотня.

Вспоминается драматический эпизод: Ученый совет, в котором Ядов был председателем, «вдруг» забаллотировал тайным голосованием (при отсутствии публичной критики) диссертацию молодого ученого, выражавшего свои мысли весьма затрудненным, «птичьим» языком. Ядовский выход из этого скандала был как всегда непредсказуем: он написал статью, в которой перевел «заумные» рассуждения на нормальный научный язык, тем самым реабилитировав амбициозного, талантливого автора и, отчасти, сам ученый совет.

Я нарочно останавливаюсь больше на чертах Ядова – Ученого, Педагога и Гражданина, а не на личностной ауре, человеческом обаянии, о которых преимущественно пишут и говорят все, кто его знал.

Масштаб личности измеряется мерой влияния на ближнее и дальнее социальное окружение, в данном случае – на развитие целой научной отрасли. Ядов был первопроходцем, зачинателем. Те, кто придут на смену, Ядова не заменят. Им остается хранить о нем благодарную память и, в меру сил, выращивать в себе элементы его отношения к Науке, Людям, Миру.

А. Алексеев.   17.07.2015.