Названная запись в «Живом журнале» Андрея Илларионова появилась 11 октября, в блоге «Эха Москвы». - на следующий день. Ответ Бориса Вишневского в блоге «Эха Москвы» датирован сегодняшним числом, 13 октября.

В сущности, точек согласия между А. Илларионовым и Б. Вишневским больше, чем пунктов расхождения.

Оба констатируют феномен, неоднократно отмечавшийся экспертами, да и очевидный для обывателя: противоречие между падающими показателями экономического благополучия страны и чуть ли не «зашкаливающими» показателями поддержки населением той самой власти, при которой эти экономические показатели падают. А. Илларионов нашел для этого явления точную метафору: «путинские ножницы». Эти «ножницы» особенно наглядны на приводимом им совмещенном графике:

Там отчетливо видно резкое снижение ВСЕХ экономических показателей (промышленное производство; валютный курс рубля; международные резервы России; индекс фондового рынка РТС; не говоря уж о мировой цене на нефть) и… крутой подъем показателя поддержки действий Путина (положительные ответы на вопрос Левада-центра «Вы в целом одобряете или не одобряете деятельность Владимира Путина на посту президента (премьер-министра) России?»): с 65 % в январе 2014 г. до 86 % в сентябре, то есть рост за последние 9 месяцев на 21 процентный пункт или, как высчитал А. Илларионов, на 32,3 % (если принять уровень начала года за базу).

«Как можно объяснить феномен этих «путинских ножниц»? – спрашивает А. Илларионов. - Беспрецедентным успехом дезинформационной войны. Очевидно, тем, что пропагандистская (т.н. «информационная») обработка сознания значительного числа российских граждан достигла такой глубины и детализации, таких масштабов и такой изощренности, что режиму удалось добиться создания у многих людей системы восприятия окружающего мира, в большой степени не только оторванного от его реальной картины, но и не имеющей с ней ничего общего. Иными словами, информационному спецназу путинского режима удалось добиться гораздо более впечатляющей победы, чем спецназу ГРУ, оккупировавшему Крым. Тот – смог захватить полуостров с двумя с лишним миллионами жителей, этот – сознание 123 миллионов (86%) жителей России. Эрнсты и добродеевы оказались более важными, чем патрушевы и шойгу, киселевы и соловьевы – эффективнее шамановых и герасимовых.
Очевидно, что синхронное (или в высокой степени согласованное) поведение экономических и социологических показателей, столь характерное для свободных и послусвободных политических режимов (подавляющее большинство стран современного мира, в СССР и России – конец 1980-х – начало 2000-х годов) сменилось на рассогласованное (и даже противоположное) их поведение, характерное для жестко авторитарных и тоталитарных политических режимов.
…Эволюция путинского режима в жестко авторитарный с элементами тоталитарного фактически полностью ликвидировала систему обратной связи, существующую в любом хоть сколько-нибудь свободном общественно-политическом организме.  В случае возникновения экономических, национальных, политических, каких-либо иных неурядиц стандартная реакция еще живого социального организма сводится к одному из следующих возможных вариантов:
- изменение политики,
- сознательная смена лиц, ответственных за ошибочные решения,
- потеря политической власти в результате выборов (свободный политический режим) или революции (полусвободный политический режим).
В условиях несвободного политического режима этих вариантов нет. Режим не может отказаться от проведения политики, обеспечивающей ей неограниченную власть. Режим не может сменить лиц, являющихся его поддержкой, опорой и главными бенефициарами. Режим не может допустить свободных выборов и тем более политической революции.
В результате и режим, и общество, и вся страна оказываются в ситуации авторитарной ловушки:
- объективное положение страны (экономическое, социальное, политическое, ситуация в сфере безопасности) постепенно ухудшается;
- общество (точнее: его значительная часть) этого не воспринимает и сохраняет (или даже усиливает) свою поддержку правящему режиму;
- правящий режим не имеет ни заинтересованности, ни желания, ни инструментов для внесения адекватных изменений в свою политику и тем более изменять себя самого;
- в ригидном (жестко авторитарном или тоталитарном) политическом режиме отсутствуют (уничтожены) механизмы для его изменения изнутри

… Авторитарная ловушка гарантирует длительную стагнацию, лишь время от времени сменяемую рецессиями и кризисами.
Авторитарная ловушка – это незавидное состояние, в котором Россия обречена прозябать предстоящие годы».

Модель развития (точнее стагнации) предложенная А. Илларионовым, вызывает возражения у Б. Вишневского:

«…Дезинформационная война действительно ведется полным ходом - с ежедневными накачками враньем и ненавистью с экранов федеральных телеканалов, с созданием чудовищного виртуального мира, не имеющего практически ничего общего с реальным, и превращением множества журналистов в военных пропагандистов и профессиональных лжецов.

И успехи в ней действительно достигнуты – немалое число моих знакомых, ранее не числившихся среди поддерживающих путинский режим, сегодня, когда речь заходит об Украине, начинает выдавать «Крымнаш» по полной программе и изъясняться исключительно штампами «России-24» и Первого канала. «Фашисты», «бандеровцы», «400 человек, расстрелянных карателями, у которых изъяты внутренние органы» и прочие «распятые мальчики».

Но долгими эти успехи быть не могут – по той простой причине, что (как мне уже приходилось писать) холодильник никак не подключается к телевизору. А каждый поход в магазин не может не заставить даже самого верного слушателя Соловьева и Леонтьева задуматься о том, почему он обходится все дороже, и кто же в этом виноват.

Собственно, все это уже было.

Сто лет назад, когда началась Первая мировая, в России наблюдался прямо-таки взрыв ура-патриотических чувств. С беспрецедентной поддержкой властей и беспрецедентной ненавистью к врагам, как внешним, так и внутренним. С трогательным единством почти всех политических сил – те, кто еще недавно клеймил правительство с думской трибуны, теперь призывали «отложить споры» и придти к «здоровому патриотизму».

…Что касается сегодняшних рейтингов, то, как справедливо замечает Татьяна Ворожейкина, они измеряют не уровень поддержки власти, а лояльность. И какие-либо рейтинги вообще бессмысленно пытаться оценивать в обстановке массовой истерии, охватившей общество, и сочетаемой со страхом респондента быть наказанным за «неправильный» ответ. (Выделено мною. – А. А.)

Тем же, кто верит в сказки про 86%, поддерживающих Путина, предлагаю поставить мысленный эксперимент. Представьте себе, что по телевидению, как в августе 1991 года, сообщают о неспособности Владимира Владимировича по состоянию здоровья руководить государством, а на телеэкране появляется комитет по чрезвычайному положению, состоящий из Медведева, Шойгу, Нарышкина, Матвиенко, Суркова и Лаврова. Сколько россиян выйдет на улицы защищать президента? Только не говорите, что 86 процентов…»

Далее, Б. Вишневский пишет о перспективах самосохранения нынешней российской власти:

«…Ухудшение экономического положения может приводить к падению уровня поддержки властей и при тоталитарных режимах (простейший пример – Советский Союз во второй половине 80-х годов). А может и не приводить, как это имеет место на Кубе, в КНДР или современной России.

Суть дела в другом: тоталитарный режим вообще не интересуется своими рейтингами – поскольку не зависит от граждан.

Именно для этого в России (причем, еще при Ельцине, а вовсе не при Путине) была поставлена задача создания системы несменяемости власти, не зависящей от предпочтений избирателей, при которой проводимая режимом политика в принципе не зависит от общественного мнения. Именно для этого было сконструировано соответствующее избирательное законодательство, позволяющее максимально воспрепятствовать реализации избирательных прав граждан. Именно для этого были поставлены под контроль основные электронные СМИ.

Двадцать лет назад эту систему создавали для того, чтобы «не допустить возврата коммунистов» и «обеспечить продолжение реформ» - при одобрении многих из тех, кто считал себя демократами, но хотел сохранить власть, которая их устраивала. Потом выяснилось, что эта система не допускает смены власти, которая их не устраивает – но было уже поздно…

Каким путем можно заставить такую систему изменить проводимую политику?

Этих путей – два.

Первый и главный: внутреннее сопротивление. Гражданская активность тех, кто не согласен. Кто участвует в выборах – и не так уж и редко побеждает. Кто пытается реализовать для помощи людям «малые дела» – не обращая внимания на тех, кто требует не отвлекаться на такие мелочи, а исключительно «рушить режим», - и не так уж и редко достигает результата. Кто выходит на площадь и требует от властей изменить свои решения – и не так уж и редко этого добивается.

Второй: внешнее давление, которое когда-то считал вполне допустимым (и прямо призывал к нему) академик Андрей Сахаров. Экономические санкции, целью которых является изменение политики.

Другое дело – что они должны быть направлены не против страны, а против конкретных лиц. Не против отраслей экономики (что сказывается на всех гражданах России, и вызывает у них понятную и негативную реакцию), а против персонажей из ближайшего окружения Путина, которым он фактически даровал право распоряжаться богатствами страны.

В этом случае реакция внутри России будет совершенно иной - что прекрасно видно по тому возмущению, которое вызвал «закон Ротенберга»…».

Итак, мы имеем дело с двумя экспертными позициями в оценке нынешнего состояния и перспектив развития российского общества. Авторы сходятся в оценке нынешней ситуации (эффекты «дезинформационной войны», эволюция путинского режима в жестко авторитарный с элементами тоталитарного, утрата обратной связи между властью и обществом и т. д.). Расходятся же они в осмыслении динамики и оценке перспектив.

Для А. Илларионова динамика представляется скорее ЛИНЕЙНОЙ: дальнейшее падение экономических показателей в сочетании с продолжением роста (хотя куда уж дальше!) или, по крайней мере, сохранением нынешнего уровня поддержки власти населением (как она видится из данных социологически опросов). Такой тренд, действительно, ведет к тому, что А. Илларионов называет «авторитарной ловушкой».

Б. Вишневский: а) высказывается в пользу НЕЛИНЕЙНОГО развития, при котором вполне можно ожидать преобращения «всенародной любви» и экзальтированной поддержки в массовое (далеко выходящее за границы Болотной площади) возмущение и протест (притом что, казалось бы, наблюдается «затухание» протестных проявлений); б) этот автор весьма скептически (и справедливо!) отзывается о так называемых рейтингах верховной власти (и персонально верховного правителя).

Нам лично не раз уже приходилось отмечать, что рейтингам (измеряемым «лобовыми» вопросами типа: «Вы в целом одобряете или не одобряете деятельность имя рек на посту президента…?» можно доверять лишь в условиях ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО режима, наличия условий для сменяемости власти и т. п. . И никак нельзя доверять в условиях режима «жестко авторитарного с элементами тоталитарного».  (См., например: А.Н. Алексеев Выборы 4 марта: до и после (заметки социолога)  // Социологический журнал, 2012, № 1).

Левада-центр «по инерции» задает подобный вопрос на протяжении десятилетий, и правильно делает, поскольку обеспечивает возможность отслеживание динамики ответов респондентов НА ОДИН И ТОТ ЖЕ вопрос. Конечно, чтобы следить за изменением температуры надо пользоваться одним и тем же термометром, но учитывая растущую меру неадекватности инструмента измерения по мере трансформации самого объекта измерения. Образно говоря, определенность и откровенность ответов респондентов обратно пропорциональны «ужесточению» общественной обстановки, в которой происходит опрос.

35 лет назад группа ленингралских и московских иентеллигентов провела андергаундное экспертно-прогностическое исследование по анкете «Ожидаете ли Вы перемен?» (См. Алексеев А.Н. Драматическая социология и социорлогическая ауторефлексия. Том 1. СПб.: Норма, 2003 и Том 4. СПб.: Норма, 2005). Речь шла об оценке тогдашнего состоянии и перспектив развития (изменения) советского общества, с учетом как внутренних, так и внешних (международных) факторов. На рубеже 1970-80 гг. большинство экспертов (их было около 50; в основном представители научной и технической интеллигенции) предсказывали сохранение наличного состояния общества (что-то вроде «авторитарной ловушки»).

Однако около четверти экспертов заявили, что считают перемены более или менее вероятными, и даже сумели смоделировать сценарии краха «развитого социализма» в СССР и мировой социалистической системы в целом, датируя его… рубежом 80-90-х гг. Фактически они реализовали в своих прогнозах синергетическую парадигму нелинейного развития. И оказались правы.

С учетом сказанного, можно, я думаю, говорить не об авторитарной ловушке (в смысле А. Илларионова) а о «ЛОВУШКЕ ДЛЯ АВТОРИТАРИЗМА», в которую авторитарная власть себя загоняет сама себя – способами, описанными как А. Илларионовым, так и Б. Вишневским.

А теперь остановимся специально на моменте, в котором автор этих строк сам по себе может выступать в качестве эксперта.

В конце сентября 2014 Левада-центр опубликовал очередной пресс-выпуск, посвяшенный рейтингам одобрения

ВЫ В ЦЕЛОМ ОДОБРЯЕТЕ ИЛИ НЕ ОДОБРЯЕТЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВЛАДИМИРА ПУТИНА НА ПОСТУ ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ?*

* В  2008–2011 гг. вопрос задавался в следующей формулировке: «ВЫ В ЦЕЛОМ ОДОБРЯЕТЕ ИЛИ НЕ ОДОБРЯЕТЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВЛАДИМИРА ПУТИНА НА ПОСТУ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИИ?»

Стоит отметить, что в сентябре 2008 года одобрение россиянами Владимира Путина достигло максимального значения за всего годы замеров, проводимых Левада-Центром.

Обратим внимание: на протяжении 15 лет показатель одобрения деятельности Владимира Путина колебался от 64 % (сентябрь 2013) до 88 % (сентябрь 2008). Итак, 64-процентный показатель одобрения деятельности первого должностного лица государства – это некий МИНИМУМ (какова бы ни была мера достоверности настоящего рейтинга). У показателя было два пика. Первый (сентябрь 2008) – 88 % и второй (август 2014) – 87 %. Оба пика связаны с войнами России с соседними государствами: краткосрочной россиийско-грузинской войной (так называемое «понуждение (Грузии) к миру») и, теперь уже долгосрочной российско-украинской войной (так называемая «гибридная», не объявленная война).

Посмотрим, что предшествовало указанным пикам показателя и что следовало за этими пиками, и с каким «временнЫм лагом».

До 2013 года мы располагаем данными лишь погодовых (в сентябре) измерений. Начиная с сентября 2000 к сентябрю. 2007  рейтинг доверия показывает, хоть и не без колебаний по годам, тенденцию к росту: от 65 (2000) до 79 % (2007). В сентябре 2008 зафиксирован крутой взлет (и, кстати сказать, исторический максимум) – 88 %! За этим пиком последовало более или менее плавное (во всяком случае, однонаправленное) снижение рейтинга: с 88 % (2008) до 64 % (2013; кстати сказать, исторический минимум!).

А вот 2014 год мы можем отслеживать уже ПО МЕСЯЦАМ: от января 2014 – 65 % к марту 2014 – 80 %. Скачок на 16 процентных пунктов за три месяца! Совпадает с относительно бескровным (никто не успел «опомниться»!) отторжением Крыма от Украины в пользу России. «КрымНаш!!!». Взрыв патриотических чувств у большинства населения находит выражение, в частности, в крутом подъеме рейтинга лица, принявшего столь судьбоносное, «историческое» решение.

Дальше – тяжелее. Начинается попытка реализации проекта «Новороссия», усидия к расчленению Украины, кровавая «битва за Донбасс». Но тут включается на полные обороты мощная пропагандистская машина, позволяюшая, несмотря на международную изоляцию, на санкции Запада против Российского высшего менеджмента (на которые российская власть отвечает «встречными» санкциями, от которых страдает прежде всего собственный народ), несмотря на стремительно ухудшающуюся не только политическую, но и экономическую и социальную конъюнктуру (как остроумно замечено Б. Вишневским, «холодильник никак не подключается к телевизору»), несмотря даже на «груз 200», - так вот, эта пропагандистская машина не только удерживает показатель «народной» поддержки верховному властителю (собственно, несущему за все происходящее главную ответственность), но даже и понемногу наращивает его (на данный момент – до 86 % (а в начале августа – так даже до 87 %!).

Исторический максимум сентября 2008 (88 %) еще не достигнут. Вопрос: что будет за нынешним пиком? В историческом интервале 2008-2013 было относительно плавное снижение. Но тогда обстановка была другая.  История же, в том числе и России учит: дважды на протяжении XX века – в его начале и в конце – происходили мало кем предвиденные ОБВАЛЫ.

Обвал уже не рейтинга (рейтинг – частность!), а тотальное «схлопывание» и поворот на 180 градусов вектора общественных представлений, оценок, мнений, наконец, действий. Что в конечно счете вызывается экономическими причинами, но «пусковым механизмом» могут служить и действия социально активного меньшинства («революция снизу») и «дворцовый переворот» («революция сверху»).

Далее – все по сценарию, обозначенному Б. Вишневским и ФАКТИЧЕСКИ подкрепляемому также и анализом А. Илларионова. Впрочем, слово «сценарии» здесь не очень походит. Скорее можно говорить о ПЕРСПЕКТИВЕ, степень близости которой зависит от множества обстоятельств, которые все невозможно учесть.

А Алексеев. 13.10.2014

См. ранее на Когита.ру:

= Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?

= Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения? (продолжение темы)

= Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения? (3)

= Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения? (4)

(Внимание! Если при клике мышкой на название материала Когита.ру Вы получите ответ: «К сожалению, по запрошенному адресу мы ничего не нашли», не смущайтесь и пойдите в конец открывшейся страницы, где сказано: «Возможно, Вы искали…» и соответствующее название. Кликните по нему и выйдете на искомый материал. А. А.).

 **

ПРИЛОЖЕНИЕ

Из интервью А. Алексеева корреспонденту "Фонтанки.ру" И. Тумаковой (июль 2014):

"...В какой степени респонденты искренни, когда отвечают на вопросы об Украине сегодня?

- Вот-вот, хорошо, что Вы об этом спросили. Попробуйте задаться вопросом: а что думают те, кто «затруднился с ответом»? Что-то они все-таки думают, но не склонны так уж выкладывать свое мнение. И не делают этого скорее всего потому, что думают они не так, «как положено», а не потому, что мнения своего не имеют.

- Вообще, распределения ответов на все острые политические вопросы (а какая тема может быть сегодня острее российско-украинского конфликта!) следует, строго говоря, «делить на полтора». Есть в опросной теории и практике такое понятие как «эффект социально-одобряемых (приемлемых) ответов». Он, как правило, завышает рейтинги доверия к властвующим персонам, создает иллюзию «полного единодушия», там, где на самом деле имеет место «разномыслие»

Можете Вы себе представить, чтобы в советские времена социологи задали, скажем, такой вопрос: «Одобряете ли Вы введение советских войск в Афганистан?». Ну, понятно, и не спрашивали. А если бы спросили, получили исключительно позитивные ответы и некоторую долю затруднений с ответом  (что само по себе было бы свидетельством диссидентства)

А так ли уж нынешний авторитарный режим отличается от тогдашнего? Это еще при том, что респондент, по существу, не знает, кто к нему пришел – «честный социолог» или провокатор".

(Цит. по: Катастрофа малайзийского самолета глазами: а) россиян и б) российского военного историкам  (Когита.ру. Июль 2014)