Автор: Российские СМИ
—
Дата создания:
04.03.2013
— Последние изменение:
07.03.2013
Участники: А. Алексеев, В. Рамм
5 марта 1953 года советский народ узнал о смерти вождя. Памятная дата в истории России. Взгляд на это событие из сегодня. По страницам современных СМИ. Авторы, с которыми мы солидарны. А. А.
Через десять лет, когда будет следующая круглая годовщина
смерти Сталина, уже мало кто сможет сказать: «Я это помню, был уже взрослым,
пошел на похороны». Пока такие еще есть, я в их числе.
Отзвучал неповторимый траурный голос Левитана. Мать выбежала в коридор,
натолкнулась на соседку и воскликнула: «Сталин умер!» Соседка зажала ей ладонью
рот: «Вы с ума сошли!» «Да по радио сказали!» «Нет, что вы, молчите!» Я тут же
поехал в Московский Институт Востоковедения, где был аспирантом. Там уже
собрались практически все студенты и преподаватели, приехали стихийно. Митинг,
много выступавших. Звучат слова: «Я как услышал об этом утром, показалось, что
солнце зашло. Меня спрашивают: «Думаешь, Москву не переименуют в Сталин?» Я,
как редактор институтской стенгазеты, пишу статью, начинающуюся словами: «В
этот черный день…» Секретарь парткома поправляет: «Не надо, в обращении ЦК
таких слов нет, вычеркни». Все подавлены, ошеломлены - не потому, что любили
Сталина, я вообще таких «любивших» не видал, более того - когда в 1942 г., в разгар войны, я
16-летним юношей работал слесарем- обходчиком тепловых сетей в Мосэнерго, при
мне сварщик в присутствии группы рабочих покрыл Сталина матом, и все восприняли
это как должное. Я понял потом - все они были из деревни, бежали из колхозов,
власть ненавидели. И вообще « хозяин» был не из тех людей, которых любят;
любили Ленина, Троцкого. Гитлера, Мао, Рузвельта, но никак не Сталина.
Все эти несколько дней после смерти Сталина люди ходили как мешком прибитые,
потому что Сталин был частью жизни, постоянной и непременной частью. Его
обожествляли. С его смертью выпал главный камень существования, непонятно
стало, как вообще жить дальше. Внушенная народу н е з а м е н и м о с т ь
Сталина была такова, что все были в состоянии растерянности, и я тоже. Ни разу
я не видел ни одного человека, который выглядел бы глубоко переживающим,
рыдающим - н и о д н о г о ! Но
растеряны были все!
Через несколько дней я читал лекцию о международном положении на заводе
«Красный богатырь», и секретарь парткома, беседуя со мной после лекции, сказал:
«Да, страшная потеря, невосполнимая, но ведь какие люди остались – Георгий
Максимилианович, Лаврентий Павлович, Вячеслав Михайлович!» Знал бы он, что
вскоре случится с этими вождями!
А через месяц объявили о реабилитации «врачей- убийц», и стало ясно: что-то
меняется. Сразу пошел на убыль антисемитизм, достигший перед этим невообразимых
масштабов (говорили, что евреев выкидывали на ходу из электричек, люди
отказывались лечиться в поликлиниках, ведь там половина врачей были евреи,
часто можно было слышать: «Гитлер много сделал плохого, но хуже всего- что он
не всех евреев уничтожил»). Теперь антисемиты растерялись и замолкли,
нормальные люди не могли ничего понять. А ведь кончилась эпоха.
Уже через несколько лет повалились кверху тормашками по всей стране памятники
Сталину. И вот – историческое возмездие величайшему в мире фальсификатору
истории! – советские люди, которым он своим «Кратким курсом» и всей немыслимо
лживой пропагандой безжалостно промыл мозги, оказались действительно промытыми
и вымытыми, лишенными нормальных человеческих чувств до такой степени, что даже
не пискнули, когда исчезали портреты любимого вождя, переименовывались улицы и
города, спешно вычеркивались отовсюду цитаты. Ни одна собака не залаяла, нигде
во всей огромной стране, кроме Тбилиси, никто не вышел на улицу в возмущении.
Помню, выступаю в Высшей партшколе, произношу уже ставшие обязательными слова о
сталинских репрессиях. Смотрю на лица слушателей - представителей партийной
элиты, обожествлявших и восхвалявших Сталина - не затаился ли в глазах протест?
Ничего похожего. Среди поколения, которое «вырастил Сталин на верность народу»-
сколько же циничных, двоедушных, беспринципных людей, готовых предать
вчерашнего кумира! И через тридцать лет они, члены КПСС, безропотно и
единодушно поддержат тех, кто ликвидирует Советскую власть (а кто учил
единомыслию–то Сталин, вот кто. И получил после смерти).
Но вот – прошли десятилетия, и Сталин опять главный человек для миллионов наших
людей. Если спросить: «Великий вождь или кровавый деспот?» (хотя это может быть
одно и то же лицо, вспомним Чингизхана, Тамерлана) - что ответят? Знаю по опыту:
приводишь человеку абсолютно неопровержимые цифры (например - подпись Сталина
стоит под 357 расстрельными списками, в 1937 -38 гг. было расстреляно 3
маршала, 14 командармов, 55 командиров корпусов, 115 командиров дивизий, 190
командиров бригад, все командующие флотами. из 85 членов Военного Совета
осталось 7, а всего Красная Армия накануне войны лишилась 40 тысяч командиров и
т.д.) – отскакивает как от стенки горох. «Лес рубят - щепки летят». Кто это
верит, что в спорах рождается истина? В жизни этого не видел. В кого что вбито,
то и остается. С упертыми фанатичными сталинистами все ясно, разговаривать с
ними так же бесполезно, как с нацистами. Но они далеко не составляют
большинство россиян. А масса населения не найдет в себе силы или разума
признать правду, сказать: «Душегуб». Нет. «При Сталине выиграли войну» - и все,
хоть кол на голове теши. А то, что кадровая армия в 1941 г. была полностью
разгромлена, потеряв только пленными более 3 миллионов человек; то, что немцев
через год допустили до Волги - вождь, конечно, не при чем.
Сталин как личность для подавляющего большинства населения непонятен и
неинтересен, никто не хотел бы вернуться в сталинскую эпоху, но «Отец народов»
посмертно трансформировался в символ. Безжалостно и непримиримо расколов страну,
он символизирует все архаичное, черносотенное, ксенофобское, лже – героическое.
Выстраивается примитивная, но действующая на людей конструкция: «Ты любишь
Россию, ты патриот, ты знаешь, кто враг России - Америка, знаешь, кто защищал
Россию от Америки - Сталин, значит - сегодня кто против Сталина – враг России».
Сталинская ментальность, непостижимым образом добравшаяся через гены до самого
молодого поколения, проявляется на каждом шагу. Когда я узнал, что большинство
моих сограждан поддержало запрет на усыновление американцами российских детей,
вспомнились слова Гете: «Solange das Volk so ubermassig dumm ist, der Teufel
braucht nicht klug zu sein». (Покуда народ так беспредельно глуп,
дьяволу незачем быть умным».) Георгий Мирский, заслуженный деятель науки РФ
60 лет назад миллионы советских людей услышали из своих
репродукторов, а самые зажиточные из москвичей и из своих телевизоров удивительные
слова – дыхание Чейн-Стокса. Несколько месяцев прошедших от знаменитого
выступления Сталина на первом пленуме ЦК, избранного XIX-ым съездом ВКП(б),
до его же дыхания Чейн-Стокса – один из самых загадочных и самых
драматических периодов советской истории.
Два самых эффективных менеджера и два самых жестоких палача режима – Сталин и
Берия – отчетливо понимали, что холодную войну СССР выиграть не в состоянии.
Холодная война лишала ядерную державу, которую они возглавляли, возможности
реализовать свое самое главное и бесспорное преимущество над противником –
нулевую ценность человеческой жизни.
Из этого знания, полного печали, они сделали радикально противоположные
выводы. Сталин намерен был перевести холодную войну в горячую фазу. Две
задуманных им масштабных спецоперации внутри страны должны были ей
предшествовать. Речь на пленуме 16 октября 52-го анонсировала новую тотальную
зачистку партийной верхушки, которая на грядущих процессах должна была
признаваться в связях с американской, английской, израильской,
западногерманской и всеми другими иностранными разведками.
13 января хозяин был ещё более откровенен. Статья в «Правде» о еврейских
врачах-убийцах, носившая характерный отпечаток его собственного пера,
предвещала не только средневековый погром внутри страны : Разоблачение шайки врачей-отравителей является сокрушительным ударом по
американо-английским поджигателям войны. Поймана и обезврежена их агентура.
Перед всем миром вновь предстало истинное лицо рабовладельцев-людоедов из США
и Англии.
Советский народ с гневом и возмущением клеймит преступную банду убийц и их
иностранных хозяев. Презренных наймитов, продавшихся за доллары и стерлинги,
он раздавит, как омерзительную гадину. Что касается вдохновителей этих
наймитов-убийц, то они могут быть уверены, что возмездие не забудет о них и
найдет дорогу к ним, чтобы сказать им свое веское слово.
До Чейна-Стокса оставалось 48 суток. Большинство историков и литераторов
сходятся на том, что решающую роль в событиях тех дней сыграл Берия. Он один
среди парализованной животным страхом высшей номенклатуры нашел в себе волю и
решимость бороться за свою жизнь . Это правда , но не вся правда.
Берия сражался со Сталиным не только за свою жизнь и свою власть. Он сражался
и за то государство, полновластным властителем которого он видел себя после
смерти Сталина. Человек жестокий , циничный и властолюбивый, он в то же время
обладал редким для той эпохи и той среды пониманием положения и
стратегических задач страны.
У Берии была масштабная для своего времени программа реформ, которую он
немедленно начал осуществлять в 100 дней своего недолгого правления.
(Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие
документы. Под ред. акад. А. Н. Яковлева. М.:1999)
Во внешней политике – объединение Германии как нейтрального,
демилитаризованного государства. Что означало бы историческое окончание
холодной войны и бесполезной изнурительной конфронтации с Западом. Но не на
психологическом фоне унизительного поражения , как это случилось в конце
концов через 37 лет а, наоборот, укрепляя ещё сохранявшийся в мире авторитет
СССР как победителя гитлеровского фашизма.
Во внутренней политике – освобождение политзаключенных, начиная с
«врачей-убийц», пресечение беззаконий репрессивного аппарата, перенос
реальной власти в правительство технократов, а в перспективе ликвидация
параллельной системы партийной власти.
В области национальных отношения – деволюция власти в сторону увеличения прав
союзных республик. Эта упреждающая мера могла бы продлить жизнь Советского
Союза как действительно добровольного объединения народов.
Счастливо избежавшей сталинской зачистки партийной номенклатуре программа
Берии, дававшая стране некий шанс на обновление, показалась слишком
радикальной. Она устранила реформатора и ограничилась оттепелью.
Оттепель 53–56 годов провозгласила своего рода первую Хартию вольностей
номенклатурных баронов. Освободив политзаключенных, чуть-чуть приоткрыв
страну и введя минимальные свободы, номенклатура закрепила свое право на
жизнь, гарантии не быть превращенной в любой момент в лагерную пыль очередным
диктатором. Как отмечала тогда с чувством глубокого удовлетворения газета
«Правда», «в партии воцарилась атмосфера бережного отношения к кадрам».
«Бережное отношение» включало и скромное обаяние таких буржуазных ценностей,
как цековский (обкомовский) распределитель, пыжиковая шапка, казенная дача,
один раз в год — путевка в цековский (обкомовский) санаторий в Сочи и т. д.
Самые дерзкие разрешали себе еще немножечко подворовывать.
Эти тихие радости продолжались лет тридцать, пока не подросли молодые
комсомольско-гэбэшные волки, уже чисто конкретно представлявшие себе
стандарты западного элитарного потребления, и не потребовали для себя гораздо
более «бережного отношения». Они и стали движущей силой перестройки, триумфального
термидора коммунистической номенклатуры.
Каковы бы ни были личные устремления отца перестройки (вряд ли он даже
сегодня сможет их внятно артикулировать), объективно она стала стартом
гигантской операции по конвертации абсолютной коллективной политической
власти номенклатуры в громадную личную финансовую власть ее отдельных
представителей. Заключительным её этапом (уже в наши дни) стало возвращение
ими и абсолютной политической власти.
Сменилась коммунистическая доктрина. Но сохранилась непотопляемая
номенклатура, а все та же реальность антропологического разрыва между элитой
и народом, между барином и мужиком стала даже еще более наглядной.
Существование двух Россий — России Пикалева и России Рублевки, хмуро
смотрящих друг на друга на телевизионных экранах, — это тот же
фундаментальный раскол, который был порожден «модернизацией» Петра, а затем
воссоздан «модернизацией» большевиков. Только в отличие от русского барина
XIX века, воспитанного на классической русской литературе и испытывавшего
комплекс вины перед мужиком, рублевские читают исключительно гламурных
авторов и потому никаких комплексов не испытывают.
Осуществились все золотые мечты партийно-гэбистской номенклатуры, которая и
задумала перестройку в середине 80-х годов. Чего она достигла в результате
25-летнего цикла? Полной концентрации политической власти, такой же, как и
раньше; громадных личных состояний, которые тогда были для них немыслимы, и
совершенно другого стиля жизни (что в Куршевеле, что на Сардинии).
И самое главное — как правители они избавились от какой-либо социальной и
исторической ответственности. Теперь им уже не нужно хором выть: «Цель нашей
жизни — счастье простых людей». Их уже тогда тошнило от этого лицедейства.
Теперь они сухо повторяют, что цель их жизни — это «продолжение рыночных
реформ» и «величие России», хотя никто из них сам в это не только не верит,
но и не знает, что это такое. 97% либеральнейшей аудитории «Эха москвы»
убеждены, что в России нет свободной рыночной экономики.
«Непопулярные меры» четверть века подряд обещает народу ради его же блага,
разумеется, режим, реализовавший за эти же годы очень популярные в своём
узком кругу меры по личному обогащению.
За сотню без малого лет великие злодеи Революции (Ленин, Троцкий, Сталин)
сначала превратились в смешных беспомощных старцев (Брежнев, Андропов,
Черненко), а затем, окропившись живой водицей номенклатурной приватизации,
оборотились в молодых спортивных сексапильных нефтетрейдеров (Путин,
Абрамович, Тимченко). Эти чисто конкретные пацаны и есть подлинные наследники
Октября, последняя генерация его вождей, закономерный и неизбежный итог
эволюции «нового класса».
Жизнь удалась. Это для них десятки миллионов жертв столетнего эксперимента
(лузеров в их терминологии) унавозили почву. Им нечего больше желать. Для них
наступил персональный фукуямовский конец Истории. У них нет и не может быть
проекта будущего. Они уже в у-вечности.
Как же оказывается прав был Свидригайлов, когда говорил, что вечность это
деревенская закоптелая банька с ползающими по всем углам разбухшими пауками –
ветеранами дрезденской резидентуры и кооператива «Озеро». Схлопнувшаяся
черная дыра русской истории. Её последние 60 лет это дыхание Чейн-Стокса
огромной страны с дважды переломанным – в 29-30-ом и в 41-42-ом –
демографическим хребтом и с изуродованной душой. P.S. Cегодняшний путинский огонь по штабам и антиамериканская
истерия владельцев американской недвижимости – фарсовая пародия на cталинизм
февраля 53-го .
Сейчас уже не вспомню, то ли в 54-м, то ли в 55-м, может
быть, даже в 56-м (но точно не в 53-м: тогда нам было еще не до того) у нас
– в кругу друзей и единомышленников – установилась прочная традиция: в день
смерти Сталина, 5 марта, собираться, чтобы выпить за помин его черной души,
порадоваться, что не он нас, а мы его пережили: ведь могло случиться (и еще
как могло!) и наоборот.
Традиция эта свято нами блюлась лет, наверное, сорок. Но к середине 90-х
увяла, а вскоре и совсем умерла.
Помню, как я тогда это себе объяснил. Да, конечно, отчасти так вышло
потому, что с годами нам стало все труднее собираться (постарели). Но
главная причина забвения этой нашей прекрасной традиции, подумал я тогда,
все-таки другая. Истинная суть дела, подумал я, в том что Сталин
(наконец-то!) действительно умер. То есть перестал быть явлением
сегодняшней политической жизни, стал достоянием истории. Вот и пришла пора
о нем забыть.
Но оказалось, что я поторопился.
Вот уже не сорок, даже не пятьдесят, а шестьдесят лет прошло со дня его
смерти, а мне приходится о нем писать. Значит, политическим трупом он еще
не стал.
То есть стал, конечно. Но остался картой, все еще – и не без некоторого
успеха - разыгрываемой в чьей-то (хорошо знаем, в чьей) политической игре.
Да, конечно, сегодня даже те, кто пытается – не воскресить, конечно,
(понимают, что это невозможно), - но хотя бы гальванизировать этот труп,
даже самые оголтелые и бесстыдные из них, уже не осмеливаются называть
Сталина корифеем науки, величайшим гением всех времен и народов и
гениальным полководцем. Теперь они деликатно именуют его эффективным
менеджером.
То есть, даже не отрицая, что он был создателем самой страшной и
бесчеловечной машины по истреблению людей, какую знало человечество,
требуют признать, что при этом он сделал и много хорошего, во благо и к
вящей славе и гордости нашего отечества.
Вот я и решил, что о злодеяниях Сталина я сегодня говорить не буду.
Сосредоточусь лишь на вот этом сталинском эффективном менеджменте.
Попытаюсь понять, в чем же все-таки она состояла и к чему в конечном счете
свелась, эта его эффективность.
***
В своем отношении к Сталину, к его роли в истории нашей
страны мы прошли несколько этапов.
Сначала нам внушали (и мы отчасти в это поверили), что Сталин – это Ленин
сегодня.
Потом нам сообщили, что Сталин не продолжил дело Ленина, а извратил его. И
в нашем сознании утвердилась (ненадолго) другая формула, согласно которой
Сталин был плохой, а Ленин – хороший (как говорили о нем герои романа
Фазиля Искандера "Сандро из Чегема": "Тот, Кто Хотел
Хорошего, Но Не Успел").
Но вскоре, копая глубже, мы (во всяком случае, самые проницательные из нас)
пришли к выводу, что формула "Сталин – это Ленин сегодня" была
все-таки правильная. Потому что она ведь означает не что иное, как то, что
Ленин – это Сталин вчера. То есть что Ленин, если чего и не успел, так
разве только превратить маленький островок созданной им лагерной системы
(Соловки) в раскинувшийся на всю территорию нашей страны архипелаг.
С наибольшей определенностью это сформулировал Солженицын:
В СССР верно говорилось: "Сталин — это Ленин сегодня", и
действительно: вся сталинская эпоха есть прямое продолжение ленинской...
Никакого "сталинизма" никогда не существовало ни в теории, ни на
практике, ни такого явления, ни такой эры, - это понятие придумала после
1956 левая западная мысль для спасения "идеалов" коммунизма. (Александр Солженицын. Публицистика в трёх томах. Том 1. Статьи и речи.
Ярославль, 1995. С. 342–343.)
На самом деле это, конечно, не так.
Государство, возникшее на развалинах рухнувшей Российской империи, Ленин
возглавлял меньше пяти лет (в 1922 году он уже практически отошел от дел).
Сталин – тридцать лет! И истинным создателем этой новой империи был не
Ленин, а именно он, Сталин.
Ленин хотел строить создаваемое им государство на основе идеи федерализма:
не унитарное государство, а добровольный союз свободных и независимых
республик. И в первые годы своего существования Советский Союз нес в себе
не только мнимые, но и реальные черты федерализма. У каждой республики были
свои национальные военные формирования. Верховный орган власти Союза (ЦИК)
возглавляли одиннадцать (по числу входивших тогда в Союз республик)
сопредседателей.
Все это Сталин поломал. Он не только упразднил национальные военные
формирования, но даже настоял на переводе письменности тюркоязычных и
некоторых иных наций, входящих в состав Союза, на русский алфавит. Была
создана своего рода пирамида (иерархия) народов, входящих в империю.
Вершиной пирамиды был, разумеется, русский народ - "старший
брат", как его полагалось именовать. Процесс превращения федерации в
унитарное государство был, таким образом, не только завершен, но даже и
идеологически оформлен.
***
1918 год стал роковым для многих империй.
В этом году, обозначившем конец Первой мировой войны, распалась
Австро-Венгрия. Исчезла с политической карты Европы империя Гогенцоллернов.
Прекратила свое существование Османская империя. Развалилась на куски и
Российская империя. От нее сразу же отпали Финляндия, Польша и
прибалтийские земли. Объявили о своей независимости Украина и Грузия. В
самом сердце России, на Волге, была сделана попытка создать мусульманское
татаро-башкирское государство: "Штат Идель-Урал".
Но Российская империя не погибла. Два-три года спустя она уже
восстановилась почти в прежних своих границах.
К 1922 году (год создания СССР) из всех мировых империй сохранились только
две: Британская - и Российская.
С Британской империей так получилось потому, что умные ее властители еще в
конце ХIХ века стали именовать ее Содружеством. А после окончания Первой
мировой войны стали отпускать свои колонии (некоторые из них в то время
стали уже именоваться доминионами) на все более и более длинный поводок.
Так что во второй половине прошлого века Британское Содружество Наций уже
не на словах, а на деле стало содружеством свободных и независимых
государств.
Что же касается бывшей Российской империи, то она сумела уцелеть (как и
Британская, тоже сменив название), потому что, когда силы сцепления,
обеспечивавшие ее целостность (вера в сакральность царской власти), иссякли
и она распалась, Ленин и возглавляемые им большевики нашли и использовали
другие силы сцепления, благодаря которым продлили ее существование еще на
несколько десятилетий.
Этими новыми силами сцепления были пришедшая на смену идее Третьего Рима
идея Третьего интернационала и именно из нее, из этой идеи, вытекающий
новый принцип государственного устройства: вместо унитарного государства –
союз "республик свободных".
Сталин, в отличие от Ленина, изначально представлял себе государство,
которое хотел возглавить, как империю, а себя – как царя.
Вернувшись к прежним, уже разрушившим старую империю силам сцепления
(унитарное государство и возрожденная в новой форме вера в сакральность
власти: культ вождя), он подложил под создаваемую (и созданную) им новую
империю первую мину, которая рано или поздно неминуемо должна была
взорваться.
Так оно и вышло.
Когда стальные обручи, сжимавшие сталинскую империю и обеспечивавшие ее
целостность, ослабли, мина эта взорвалась - и империя распалась. "Союз
нерушимый республик свободных" в одночасье развалился как карточный
домик.
***
Была еще одна мина, которую Сталин подложил под
создаваемую им империю и которая тоже – раньше или позже – не могла не
взорваться.
Этой второй миной было экономическое устройство создаваемого им
государства.
Принято думать, что истинным автором этого экономического устройства был
Троцкий. Именно он будто бы предложил Ленину, который был сторонником
либерального курса, ориентированного на рыночные отношения, свой, жесткий
вариант восстановления разрушенной войной экономики страны: продолжение и
укрепление политики военного коммунизма.
На самом деле все было ровно наоборот.
Не кто иной, как именно Троцкий – за год до того, как на это решился Ленин,
- предложил отменить продразверстку и заменить ее продналогом, то есть
перейти к новой экономической политике - нэпу.
Мне стало на практической работе совершенно ясно, что методы военного
коммунизма, навязывавшиеся нам всей обстановкой гражданской войны,
исчерпали себя и что для подъема хозяйства необходимо во что бы то ни стало
ввести элемент личной заинтересованности, т.е. восстановить в той или другой
степени внутренний рынок. Я представил Центральному Комитету проект замены
продовольственной разверстки хлебным налогом и введения товарообмена...
В начале 1920 г.
Ленин выступил решительно против этого предложения. Оно было отвергнуто в
Центральном Комитете одиннадцатью голосами против четырех... Хозяйство еще
целый год после того билось в тупике.
Есть только два способа добиться, чтобы рухнувшая экономика заработала.
Первый - это рубль, рынок. И второй - силовой. Лучше сказать –
насильственный.
Троцкий был прагматик. Ему предстояло решать эту проблему не в партийных
дискуссиях, а на практике. И когда Ленин от предложенного им рыночного пути
выхода из хозяйственного тупика отказался, ему не оставалось ничего
другого, как вернуться к силовому, "военному". И добиваться,
чтобы он – по возможности – работал как можно эффективнее. Отсюда и все эти
новые его предложения: "завинчивание гаек",
"трудармии", "огосударствление профсоюзов".
Но пока они там спорили, должны ли профсоюзы оставаться "школой
коммунизма" или их все-таки надо окончательно
"огосударствить", вспыхнул Кронштадтский мятеж и по стране
прокатилась волна крестьянских восстаний. И тут уж Ленину не оставалось
ничего другого, как вернуться к предложенной Троцким год назад идее рынка.
У Сталина – в отличие от Ленина и Троцкого – в решении этой проблемы не
было никаких колебаний. Для него даже вопроса такого не существовало. Как
только он стал хозяином (а стал он им, расправившись с "левыми" и
"правыми" уклонистами, к 1929 году), так сразу же взял курс на
"ликвидацию кулачества как класса" и "сплошную
коллективизацию".
На сей раз выбор был сделан окончательный, и, осуществляя эту свою
программу Сталин не останавливался ни перед какими человеческими жертвами.
И в конечном счете именно этот его выбор стал главной причиной будущего
краха создаваемой им империи.
Черчилль в своей книге о Второй мировой войне приводит такой свой разговор
со Сталиным (15 августа 1942 года). "Скажите мне, - спросил он у
собеседника, - на вас лично так же тяжело сказываются тяготы этой войны,
как проведение политики коллективизации?" "Ну, нет, - ответил на
это Сталин, - политика коллективизации была страшной борьбой". "Я
так и думал, - сказал Черчилль, - ведь вы тогда имели дело не с несколькими
тысячами крупных помещиков, а с миллионами маленьких людей". "С
10 миллионами, - сказал Сталин, подняв руки. - Это было что-то страшное.
Это длилось четыре года".
Некоторые историки считают эту, якобы самим Сталиным названную цифру - даже
по отношению ко всем жертвам сталинской репрессивной системы -
преувеличенной. На самом деле она должна быть по меньшей мере удвоена. Один
только Голодомор на Украине унес, по некоторым оценкам, шесть миллионов
человеческих жизней. А ведь Украина – это только часть огромной
изнасилованной Сталиным страны.
Начиная эту статью, я легкомысленно пообещал, что не буду в ней касаться
темы сталинских злодеяний, вынесу ее, так сказать, за скобки. Но оказалось,
что это невозможно.
Рабский труд непроизводителен, он в принципе не может быть эффективным. И
чтобы обеспечить хоть какую-то экономическую эффективность созданного им
колхозного строя, Сталину понадобилось обречь на гибель не тысячи, а
миллионы семей, уморить голодом не сто или двести тысяч, а шесть миллионов
украинских "кулаков" и "подкулачников" с их женами, стариками,
старухами и малыми детьми.
Только вот такой непомерный масштаб сталинских злодеяний мог обеспечить
"эффективность" сталинского менеджмента.
Наследники Сталина – по разным причинам – не могли себе этого позволить. И
когда (после известных событий в Новочеркасске) они поняли, что не в силах
продолжать морить население страны голодом, и стали покупать хлеб на
Западе, именно вот с этого момента "великий, могучий Советский
Союз" был обречен на распад.
***
За пределами этой статьи осталось еще много не тронутых
мною сюжетов. Главный из них – Сталин и война (в которой мы победили, но не
благодаря Сталину, как это нам внушали, а несмотря на него). Эта тема, хоть
она освещена и разработана полнее других, - неисчерпаема. Но немало и
других сюжетов, хорошо известных, но так и не ставших предметом подробного
и глубокого изучения. Вот лишь некоторые из них: "Сталин и
биология" (лысенковщина), "Сталин и музыка" (Шостакович),
"Сталин и кибернетика" (которую он объявил лженаукой), "Сталин
и языкознание", "Сталин и политэкономия", "Сталин и
архитектура", "Сталин и литература".
Я назвал лишь те сферы нашей жизни и культуры, для которых губительным
стало личное вмешательство Сталина. А сколько было еще таких, которые он
загубил, оставив это поле деятельности своим ученикам, соратникам и
специально на этот случай назначенным партийным функционерам!
Каждый из этих сюжетов заслуживает не статьи, а книги. И хоть некоторые из
этих книг уже написаны, тема "Сталин как эффективный менеджер"
еще ждет своих исследователей.
**
Бюллетень о состоянии здоровья
И.В. Сталина 60 лет назад, в ночь на 5 марта 1953 года, подписанный десятью
товарищами, включая министра здравоохранения СССР Третьякова, сообщал:
«…Наибольшие изменения наблюдались со стороны дыхательной функции:
участились явления периодического (т.н. Чейн—Стоксова) дыхания. В связи с
этим ухудшилось состояние кровообращения и увеличилась степень кислородной
недостаточности».
У одного из еврейских докторов,
сидевших по «делу врачей», следователь спросил: «У моего дяди дыхание
Чейна—Стокса. Что это значит?» — «Если вы рассчитываете на наследство —
считайте, что оно у вас в кармане».
Классическая история, мемуарное
авторство которой принадлежит сидельцу и диссиденту Юрию Гастеву, в начале
марта 53-го находившемуся в больнице, свидетельствует о том, что горе
охватило отнюдь не весь советский народ. Лежавший в одной палате с Гастевым
мужчина оказался врачом по профессии. Он-то и сообщил, что Чейн—Стоксово
дыхание — железный повод в шесть утра бежать за поллитрой. Что Гастев и
сделал, разбудив продавца, который обрадовался не меньше покупателя, ибо
дело происходило в осчастливленной советской властью Эстонии, и даже оделил
его не одной, а двумя бутылками.
Похожую историю мне рассказывал
когда-то знаменитый московский адвокат Дмитрий Соломонович Левенсон: в его
комнате в коммуналке водку пили на радостях, а не с горя. Впрочем, он по
части антисталинизма отличился еще совсем мальчишкой, в 1945 году, по ходу
праздничного застолья. Когда кто-то, в подражание вождю, произнес тост: «За
русский народ!» — невысокий Левенсон, похожий на юного Луи де Фюнеса,
встал и радостно выкрикнул: «И за еврейский!» Удивительно, что остряка не
посадили.
Для многих в стране загадочный
Чейн—Стокс стал символом избавления от тирана или хотя бы предвестником
возможных перемен. Как выяснилось впоследствии, этот замечательный мужчина
оказался не одним человеком, а двумя. Джон Чейн — английский врач
(1777—1836), Уильям Стокс — ирландский врач (1804—1878). Оба — достойные
джентльмены, не только практикующие доктора, но и авторы научных трудов.
Правда, ничто в их биографиях не указывало на то, что им предстоит сыграть
существенную роль в российской политической истории, причем в один из ее
ключевых моментов.
А эта самая история необычайно
сильно персонифицирована — периодизация возможна по именам вождей. И
кончина товарища Сталина, несмотря на то что политический режим, созданный
им, жил своей жизнью, — неизбежным образом вела к переменам, причем
довольно быстрым. Претендентам на престол просто нужно было для начала
разобраться с тем, кто теперь главный. Но буквально все кронпринцы ненавидели
своего кормчего. Когда он лишил своего доверия Молотова и Микояна, странным
образом ничего, кроме сочувствия со стороны квартета
Берия—Хрущев—Маленков—Булганин, это не вызвало. Все они прекрасно понимали,
что политически одинокий и в клиническом смысле параноидальный «отец
народов» в любой момент мог уничтожить каждого из них. «Смешная ты, Нина, —
сказал Берия своей жене, оплакивавшей вождя. — Его смерть спасет твою
жизнь».
Кстати, это важнейший
политический урок событий 60-летней давности. Долгое пребывание у власти
делает первое лицо одиноким и недоверчивым. А окружение превращает в группу
рассерженных визирей, тайно или явно мечтающих о смене первого лица.
Ну да бог с ними. В эту славную
годовщину: «Выпьем за Чейна, выпьем за Стокса, выпьем и снова нальем!»
