«ЮНОСТЬ»:

"Прошло 50 лет, а 1963 год стал историей. Во всяком случае, журнал «Юность» образца 1963 года, который мы предлагаем Вашему вниманию: Василий Аксенов, Анатолий Гладилин, Виктор Розов, Александр Яшин, Николай Тихонов, Андрей Вознесенский, Булат Окуджава, Белла Ахмадулина и многие другие. Андрей Вознесенский пытается связать настоящее время и флорентийский орнамент, Аксенов создает современный новояз на материале геологоразведки, пакуя свои знаменитые «Апельсины из Марокко», словно посылку в будущее. Не похожий на себя Тихонов и не похожий на себя Окуджава…Пока даже не придуман термин: «шестидесятники»! Зато со страницы журнала на читателя взирает Никита Хрущев, так и не объяснивший свету, что же такое «кузькина мать».
Мы не хотим никого судить, выставлять оценки, не наше это дело. Мы хотим, чтобы вы услышали, ощутили «шум времени». Того «славного времени» (а плохого времени не бывает, бывают неподходящие этому времени люди, которые бросают жирную тень на него), которое больше никогда не возвратится. Возможно, его когда-нибудь назовут «бронзовым веком» русской литературы, а возможно, оно канет в вечность, оставив по себе огненный след потухшей звезды. Не это важно. Важно вчитаться, вдуматься в потертые страницы, чтобы лучше понять самих себя. Погружение в прошлое — один из способов самопознания! Но, может быть, прав великий поэт: не надо вам и нам всех этих архивов? Для чего же «Юность» возвращает далекое и близкое время из небытия?"

Читать и скачать номера "Юности": http://unost.org/?page_id=406

**

«ЮНОСТЬ». В номере 1 за 1963 год:

В. АКСЕНОВ. Апельсины из Марокко. Повесть……. 3

Леонид ЗАВАЛЬНЮК. Песня о Дальнем Востоке. «Все на месте, все в порядке…», «Артисты учатся у музыки…», «Что может дева молодая…», «Когда грядет канун зари…». Стихи …. 48

В. САМОЙЛОВ. Пайка хлеба. Рассказ……….50

Алла КИРЕЕВА. Отстает ли поэсия?………..56

О. ТИШИНСКИЙ. В павильонах «Мосфильма» (Репортаж) . . 56

Евгений ВИНОКУРОВ. Жажда. «Так начинай же правду говорить!». «Я был старателен, а все ж учился плохо…». Удивление. Сумасбродка. Привычки. Обыденщина. Неудачи. Женский голос. Познай себя! Терпимость к слабости людской. Моими глазами. Стихи……………62—64

Виталий ГОРЯЕВ. Цветам — цвести!……….65

Александр ЯШИН. Босиком по земле. Лирическое беспокойство. Рябчики в снегу. Стихи…………66

Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ. Две итальянские мелодии: 1. Флорентийские факелы. 2. Итальянский гараж. Стихи…….. 67

Пропасть или эстафета!

Митчел УИЛСОН. Разгневанные лица в зеркале.

Виктор РОЗОВ. Дистанция пробега (Статьи написаны по просьбе «Юности»)…………68—74

Владимир ПАВЛИНОВ. Следы. Ода спальному мешку. Домой.

Стихи …::::…………..75

Наталья КАСАТКИНА, Владимир ВАСИЛЕВ. Разговор о балете . 76

С осетинского

Нафи ДЖУСОЙТЫ. На безымянном перевале. «Смеяться когда-то умезших…». Стихи…82

«…Чтобы идти дальше» (К 100-летию со дня рождения К. С. Станиславского)….83

А. ЛОЖЕЧКО. О сердце врача и об одном открытии. Очерк 84

Разговор по душам

А. ЛЕСНОВ, Н. ШАШКИН. Чтобы людям жилось лучше . 89

Панорама «Юности»

Исторический монумент будет восстановлен. * В поход против гнуса. * Герой-парашютист — читателям «Юности».

Доброе дело студентов Казани……..92—93

Трибуна «Юности»

И. МЕТТЕР. Унылый авторитет………..94

Александр БАЛИН. Баллада о головных уборах, Стихи …. 96

Наши интервью

Л. ХВАТ. Снова на материк тайн. (Беседа с начальником 8-й южнополярной экспедиции М. М. Сомовым) …. 97

На стендах «Юности»

Ю. ЦИШЕВСКИЙ. Выставка работ Игоря Обросова …. 101

Ник. НИКОЛЬСКИЙ. Татьяна Николаевна (Из записок об Отечественной войне) .. 103

Спорт

Евг. РУБИН. Игрок № 12………….105

«Пылесос» (Страницы сатиры и юмора)

Арк. АРКАНОВ, В. ДЕРАНКОВ. Вечное движение, или новогоднее приключение.

А. ВЫПРЯМИТЕЛЬ. Слышал звон… *

Ю. КИРИК. Ключик……….109—112

На обложке — репродукции картин Б. ПРОРОКОВА с Выставки произведений московских художников. На 1-й странице — «Да здравствует свобода»; на 4-й странице — «Нет! Нет!

**

Из номера 1 за 1963 г.:

ЕВГЕНИЙ ВИНОКУРОВ

Жажда

Прошла война. Рассказы инвалидов

Все еще полны до краев войны.

Казалось мне тогда — в мир не Эвклидов,

В мир странный были мы занесены.

Я   думал, жизнь  проста и слишком долог

Мой век. А жизнь кратка и не проста.

И я пошел в себя. Как археолог,

Я докопался до того пласта...

Я был набит по горло пережитым.

Страдания, сводившие с ума,

Меня расперли, так ломает житом

В год страшных урожаев закрома.

И шли слова. Вот так при лесосплаве

Мчат бревна.

Люди, больше я и дня

Молчать не в силах, я молю о праве

Мне — рассказать,    вам — выслушать меня.

Я требую. О, будьте так любезны!

Перед толпою иль наедине.

Я изнемог. Я вам открою бездны,

В семнадцать лет открывшиеся мне.

Я не желаю ничего иного.

Сам заплачу. Награды большей нет!..

Внутри меня тогда явилось слово

И ждало позволения — на свет.

*

— Так начинай же правду говорить!

Что, непривычно? Тяжело и ново?

Как это мало — просто рот открыть

И выдавить незначащее слово!

Дай правду подноготную. Добудь

Ее из недр. Одной лишь правды мало!

Все позабудь! Дай соль! Дай смысл!

Дай суть!

Дай сущность нам!

Сойди во глубь подвала

С висячей лампой. Там, где много лет

Ты не бывал, а ну, согнись в поклоне.

Шарь, распрямись и вынеси на свет

Дрожащую крупицу на ладони.

*

Я был старателен, а все ж учился плохо

Не мог постичь я таинства наук.

И бабушка не сдерживала вздоха

И слез при мысли, чю бездарен внук

Я ж как рыбак, что ожидает невод,

Ждал дневника, когда же отдадут?

И плакал я, коль попадался «неуд»,

И радовался тихо, если «уд».

А бабка говорила, словно с другом,

Во тьме ночей — и голосок дрожал! —

С Христом самим, с оплотом «нищих духом»,

К которым я тогда принадлежал...

*

Удивление

Как благодатно удивление! Как оно безумно!

Как оно благотворно! Как прекрасен

удивляющийся человек, хотя несколько и нелеп.

Удивление патетично.

Способность удивляться — это дар.

Не каждый достоин его.   Оно героично.

Что может быть на свете лучше,

чем быть удивленным?

Оно в то же время и могуче:

Оно потрясает, как электрический разряд.

Оно обильно, как тропический ливень.

Прихотливо, как ручей.

Сколько нужно наивности для того,

чтоб извлечь из удивления всю его

бесконечную мудрость?

Оно в каком-то смысле и трагично,—

Оно беззащитно.

Есть недруги   удивления.  

У  них в глазах мертвая роговица.

Они подстерегают удивление, чтобы

настигнуть и тут же на месте убить его.

Есть иерархия удивлений!

Кто знает, может, мы живем

для некоего Великого удивления?

Я удивляюсь — значит, я жив.

Слава  богу, нет  слава  богу,

я еще способен удивляться.

О, мои удивленья! Я копил вас, как скряга,

Я собирал вас. Я дрожал над вами.

Я ведь чувствовал, что когда-нибудь.

Раздавив ваши тяжелые и обильные грозди,

Я добуду из них немного поэзии.

*

Сумасбродка

С трудом дотянувши   до подбородка

Кашне, развеваемое сквозняком,

Я ей кричал:

— Вернись, сумасбродка,

Простудишься! —

И потрясал кулаком.

Пророк, я слова свои тратил даром,

Педант, я не смог свернуть с колеи.

Она разбивала одним ударом

Все сложные построенья мои.

И чудо! Весь мир оказался по сути

Другим совершенно. Он был иной!

Не жегся огонь, и не вел к простуде

Час, проведенный в воде ледяной.

Она неожиданно возникала

И, за руку взяв, кричала: — Бежим!

Характер, изогнутый, как лекало,

Был абсолютно непостижим.

Она всех дразнила, и кротость овечья

Моя ей тогда казалась смешна.

Лишь вечному духу противоречья

Была она, чуткая, подчинена.

И сам я поверил в ее поверья,

Что мир — это легкая кутерьма,

В которую входят звезды, деревья,

Книги, и дым, и она сама.

*

Привычки

Постепенно привычками я обрастаю.

Появилась вдруг этакая ленца:

Книга новая мне попадется — листаю

Почему-то ее непременно с конца.

Стал я к целым пихать обгоревшую спичку

В коробок. Брови трудно поднявши к челу,

Навсегда приобрел за обедом привычку

Хлебный мякиш ладонью водить по столу.

Обрастаю привычками и ненавижу

Сам себя, что, усевшись, качаю ногой.

Если   вдруг  я  задумаюсь, медленно нижу

Скрепки в виде цепочки, одну за другой...

Книги я расставляю в особом порядке.

Все надежно налажено, как в блиндаже.

Обрастаю привычками, вечные складки

Образуются где-то глубоко — в душе.

*

Обыденщина

Обыденщина, ты была всегда

Врагом моим. От самого начала.

Мне помнится, глубокая вражда

Все больше между нами назревала...

Матрасы продавали в магазине.

Несут матрасы. До такси несут!

А на матрасах, словно на трясине:

Попробуй только ляг — и засосут.

Истома тут же победит тупая,

Забудешь все, хватаясь за края,

Вдруг засыпая, точно утопая,

И ртом хватая чад небытия...

Обыденщина! Как зловеще слово?

Дремучее. Не вытащишь ноги.

Обычен суп. Обычен запах крова.

Обычна смерть. Обычны сквозняки...

Обычное, твои могучи сети!

Их не порвать. Тебя не победить!

Тот счастлив только, кто на этом свете

Умел летать, но не умел ходить.

*

Неудачи

Не надо говорить

О своих неудачах.

Кому это интересно?

Когда их слишком много,

Это даже стыдно.

Сегодня удивительно

Неудачный день.

Видно, что-то случилось

С машиной, отмеривающей

Неудачи.

Что-то сломалось,

Они посыпались на меня так,

Как не сыпались никогда.

— Вам завернуть? —

Спрашивает меня продавщица.

— Да,— отвечаю я,— да.

Пожалуйста. Будьте добры! —

И горло мне что-то сдавливает.

Я выхожу на улицу. Осень.

«Вот уж, как говорится,

Не повезет, так действительно

Не повезет!— думаю я.—

А все же надо бы

Кому-то рассказать.

Не жаловаться, нет!

А просто так, снять трубку

И кому-то сказать:

— Знаете, а мне что-то

Все не везет.

Да, что-то все не везет

И не везет. Не везет — и только.

Просто до смешного!»

Осень. Иду, отражаясь

В мокрой мостовой

Каким-то коротконогим.

Опрокинутым головою вниз.

«Фу ты, черт,— думаю я,—

Вот право...»

Батон под мышкою размок.

Поднимаюсь по лестнице.

Открываю дверь английским ключом.

. В моей комнате

Никого нет.

Она холодная, пустая...

кЭто осень, Таня,

Да, осень. И невезенье».

*

Женский голос

Вот живешь ты покоен, приличен,

Но случается так иногда:

Женский голос поманит, покличет —

И уйдешь, не спросивши, куда.

Будет небо безумно за кленом,

Поплывут облака наугад...

Назовут тебя люди влюбленным

За тяжелый, опущенный взгляд.

А под вечер весенний, птичий,

Лишь осядет березовый дым,

Женский голос, певучий, покличет,

Позовет — и уйдешь за ним.

*

Познай себя

Познай себя!

Да, хорошо советовать!

Я готов себя вывернуть так,

Чтобы для самого себя стать

объектом.

Тогда меня будет двое.

Можно даже основать целую

дисциплину,

Которая называлась бы «Я».

Можно изучать ее, как всякую

другую науку.

Можно даже сдавать по ней зачеты

С риском провалиться и остаться на

второй год.

Вот мой рентгеновский снимок:

Легкие — как серебристая вуаль,

Печень — как крепкая репа.

Вот анализы. Вот дневник.

В нем описание семейных пережи-

ваний

И разные приходившие в голову

мысли.

Люди стесняются, что они не ангелы.

Они выходят из реки, обмотавшись

махровым полотенцем.

Потом они поют на лавочке романсы

С таким видом, будто у них нет

пищеварения.

Вот мой рентгеновский снимок.

Вот анализы. Вот дневник.

Я постигну себя второго.

Но как я постигну себя первого?..

*

Терпимость к слабости людской

Терпимость к слабости людской

Наступит, рад не рад...

— Ты зол,— мне часто,— ты такой

Недобрый! — говорят.

За желчную недоброту

Еще держусь пока.

Ударит час — приобрету

Улыбку добряка.

Морщинки побегут, хитры,

К ушам из-под очков.

Уже не до былой игры

Жестоких желваков!

Порвется тоненькая нить

От совести к уму:

Понять — не значит ли простить?

Я все и вся пойму!

Порезы станут заживать

Со временем, и вот

Вдруг что-то доброе жевать

Мой будет добрый рот.

Умильность выдавлю из глаз.

И, не причастный к злу,

Неужто все-таки хоть раз

Не стукну по столу?!

*

Моими глазами

Я весь умру. Всерьез и бесповоротно.

Я умру действительно.

Я не перейду в травы, в цветы,

в жучков. От меня ничего

не останется. Я не буду участвовать

в круговороте природы.

Зачем обольщаться? Прах,

оставшийся после меня,— это не я.

Лгут все поэты! Надо быть

беспощадным. «Ничто» — вот что

будет лежать под холмиком

на Ваганькове.

Ты придешь, опираясь на зонтик,

ты постоишь над холмиком, под

которым лежит «Ничто»,

потом вытрешь слезу...

Но мальчик, прочитавший

мое стихотворение,

взглянет на мир

моими глазами.

**

Из Википедии:

 Винокуров Евгений Михайлович родился 22 октября 1925 года в Брянске… После окончания 9-го класса в 1943 году был призван в армию. Окончил артиллерийское училище, в неполных 18 лет стал командиром взвода.

Первые стихи были напечатаны в 1948 году в журнале «Смена» с предисловием И.Г. Эренбурга. В 1951 году окончил Литературный институт им. А.М. Горького, тогда же вышла первая его книга «Стихи о долге», в 1956 году — сборник «Синева», вызвавший одобрение Б.Л. Пастернака. «Серёжка с Малой Бронной» — созданное в 1953 году стихотворение о московских мальчиках, не вернувшихся с фронта, и их матерях, угасающих в пустых квартирах, — одно из самых популярных в отечественной военной лирике XX века, положенное в 1958 году на музыку А.Я. Эшпаем.

Возглавив вместе со С.П. Щипачёвым поэтический отдел журнала «Октябрь», открыл в 1954 году юную Б.А. Ахмадулину, напечатал лучшие стихи Л.Н. Мартынова, Б.А. Слуцкого, заново утвердил в литературе имена вернувшихся из лагерей Н.А. Заболоцкого и Я.В. Смелякова. С 1971 по 1987 год был зав. отделом поэзии журнала «Новый мир». Большого внимания заслуживает вышедшая под редакцией Винокурова антология «Русская поэзия XIX века» (1974)…

Умер 23 января 1993 года. Похоронен в Москве на Донском кладбище.