Смотрите на сайте НИЦ «Мекемориал»: http://memorial-nic.org/informatsionnye-materialy/item/405-pravo_na_imya_sborniki.html

Сборник докладов 2-го международного симпозиума памяти Вениамина Иофе «Мир после Гулага: Реабилитация и культура памяти» (10-11 сентября 2003 года) / НИЦ «Мемориал» (СПб.); Фонд Конрада Аденауэра; Науч.ред. И.А.Флиге. - СПб.: Норд-Вест, 2004. - 134 с. с ил.

Сборник докладов 11-х чтений памяти Вениамина Иофе «Право на имя: Биографика 20 века» (21-23 апреля 2013) / НИЦ «Мемориал» (СПб.); Польский институт в Санкт-Петербурге; Науч. ред. Т.Б. Притыкина. - СПб.: Норма, 2014. - 144 с.

Право на имя: Биографика ХХ века. Чтения памяти Вениамина Иофе: Избранное. 2003 - 2012 / НИЦ «Мемориал» (СПб.); Европейский университет в Санкт-Петербурге; Отв. ред. Т.Б. Притыкина. - СПб.: Норма, 2013. - 640 с.

**

Эту рецензию на сборник «Избранное» материалов Чтений памяти Вениамина Иофе мы с Александром Даниэлем писали полтора года назалд, предназначая ее для альманаха «Одиссей.Человек в истории».К сожалению, судьба этой работы нам неизвестна. Возможно, она уже опубликована в очередном ежегодном выпуске альманаха.

А Алексеев. 21.01.2015

ПРАВО НА ИМЯ: БИОГРАФИКА 20 ВЕКА. ЧТЕНИЯ ПАМЯТИ ВЕНИАМИНА ИОФЕ. ИЗБРАННОЕ. 2003-2012. СПб.: Норма, 2013

Сборник «Право на имя. Биографика ХХ века. Избранное» имеет свою историю (или, если угодно, свою биографию). Этот сборник – текущий (на 2012 год) итог одноименных Чтений, ежегодно проводящихся Научно-информационным Центром «Мемориал» (СПб). Следовательно, прежде всего  надо  дать читателю некоторое представление об этих Чтениях.

Чтения «Право на имя» посвящены памяти основателя и первого директора петербургского НИЦ «Мемориал» (СПб) Вениамина Викторовича Иофе - историка, общественного деятеля и публициста, безвременно скончавшегося в апреле 2002 года. Первые Чтения памяти В.В. Иофе прошли в Петербурге год спустя после его смерти и с тех пор проводятся каждый год во второй половине апреля. Они быстро приобрели популярность и стали востребованы в научном мире: ежегодно из разных регионов России и из зарубежных стран приходит от 50 до 100 заявок на участие в чтениях. К сожалению, по техническим и финансовым причинам устроители обычно в состоянии удовлетворить лишь 25-30 из них.

С самого начала Чтения приобрели не узко российский, а международный характер, как по составу участников (среди них - исследователи из Польши, Италии, Германии, Украины, США, Австрии, Молдовы, Франции), так и по эмпирическому материалу, служащему основой и отправной точкой для докладов. Конечно, большинство докладов и сообщений строится все-таки на отечественном материале.

Заметим, что НИЦ «Мемориал» ежегодно издает сборники, в которые включаются если не все, то почти все доклады и сообщения, представленные на Чтениях минувшего года. Сорок восемь статей, составляющих тот итоговый сборник, о котором идет речь в нашей заметке, - это выборка из примерно двухсот публикаций, напечатанных в десяти сборниках, которые были выпущены в 2004-2013 гг.

* * *

Почему именно биографика?

Современный интерес к биографическому жанру – это, помимо всего прочего, еще и деконструктивистская реакция на долгое господство в гуманитарном знании тех или иных абстрактных категорий, на приоритет «общего» над «особенным», говоря языком Гегеля. И, поскольку нет в мире ничего более единичного и более особенного, чем отдельная человеческая судьба – мы, можно сказать,  вступаем в эру биографики. Чтения памяти В.В. Иофе специально посвящены биографике как научной дисциплине; но достаточно бегло посмотреть на труды или хотя бы программы многочисленных ныне краеведческих чтений, конференций, семинаров и т. п., не столь узкого профиля - в каждом регионе за последнюю пару десятков лет образовался свой собственный традиционный гуманитарный форум, а то и два-три  форума, - и бросается в глаза, какая заметная доля докладов и сообщений, делающихся там, выполнены в рамках биографического жанра.

Конечно, в выборе профиля для Чтений памяти Иофе существенную роль сыграли приоритеты общества «Мемориал», которое всем смыслом своей работы утверждает мысль о том, что полотно истории соткано из разноцветных нитей отдельных человеческих судеб - и не из чего больше. Базовая идея «Мемориала» состоит в том, что никакой исторической науки, абстрагирующейся от судеб людей, вообще не существует. Это, может быть, и крайность; но ее появление в наши дни представляется  оправданным.

Соответственно, в сборнике «Право на имя» в большом количестве представлены персоналистские биографические очерки, героями которых выступают, чаще всего, «проблемные» исторические фигуры, жизнь которых имеет если не превратное, то во всяком случае одностороннее отображение в истории и / или массовом сознании. Такие очерки можно назвать монографическими; в центре их - конкретная личность, а не историческая, теоретическая или методологическая проблема (притом что такая проблема может быть имплицитно «вписана» в конкретную биографию).

Или же это – биографические очерки, позволяющие выявить логику жизненной траектории героя, соотношение «биографии» и «судьбы», «жизненного пути» и «исторического развития» и т. п.

Не следует, однако, думать, что биографика бежит от обобщений и от теоретического осмысления проблем. В сборнике немало и работ, посвященных наиболее общим теоретико-методологическим проблемам биографики.

* * *

Несколько слов о структуре сборника. 48 статей, в него входящих, составители разбили на 12 разделов, каждый из которых содержит от трех до пяти докладов. Вот эти разделы: «Автобиографии», «Агиография», «Биографии биографов», «Биография_от_А_до_Я» (вероятно, составители имели в виду поместить в это раздел примеры «биографий как таковых»), «Источники», «Коллективная_биография», «Логика биографии», «Метатеория», «Нарративы», «Политическая биография», «Словари», «Смерть в биографии».

Из одного этого перечня явствует, что составители демонстративно отказываются от систематизирующего подхода. Некоторые разделы, – «Источники», «Логика биографии», «Метатеория», - если верить названиям (заранее предупреждаем читателя: этого как раз делать не следует), определенно претендуют на теоретическое и методологическое содержание входящих в них статей. Появление в сборнике других разделов, - «Автобиографии», «Агиография», «Коллективная биография», «Политическая биография», «Словари», «Смерть в биографии» - опять-таки судя по названиям, можно было бы объяснить жанрово-тематическим принципом систематизации, если бы этот принцип распространялся на все разделы. (Кстати, нам так и осталось не вполне  понятным, почему одни жанрово-тематические подразделения выделены в отдельный раздел, а другие – нет. Например, раздел «Политическая биография» в сборнике есть, а разделы «Научная биография»  и «Литературная биография» - отсутствуют, при том, что некоторые материалы сборника хорошо вписались бы в эти отсутствующие разделы).  Наконец, для нас осталось загадкой,  что имели в виду составители, озаглавив один из разделов «Нарративы».

Хотелось бы обратить внимание на еще один момент. Любому научному сборнику свойственна определенная случайность и произвольность в распределении статей по разделам; данному сборнику эта произвольность свойственна в высшей степени.  Возьмем для примера упомянутый выше раздел «Нарративы». В этот раздел включены четыре доклада:

- О. Божков. «Советское и постсоветское в сознании сельских руководителей»;

- Б. Дубин «Границы и ресурсы автобиографического письма (по запискам Евгении Киселевой)»;

- О. Николаев. «Биография в зеркале бытовых письменных практик»;

- Е. Рождественская-Мещеркина. «По ту линию фронта: женские рассказы о военном опыте»).

Из четырех докладов первые три определенно можно было бы отнести к разделу «Метатеория» (а доклад Николаева – еще и к разделу «Источники»).

Наконец, вопрос о последовательности разделов в сборнике решен легко и непринужденно, с некоторым даже вызовом нудному академизму: разделы выстроены… в алфавитном порядке – так, как они были перечислены выше. Получился порядок, достаточно произвольный, но и не лишенный импровизационной логики. Такой принцип построения композиции правомерно назвать алеаторическим  (случайным, игорным), по аналогии с употреблением этого термина в современной музыке.

В совокупности эти случайности и импровизации – несистемность (или даже «антисистемность») разбиения на разделы, вариативность попадания той или иной статьи в тот или иной раздел, нарочито формальный принцип выстраивания последовательности разделов, создающий, однако некий намек на композицию – создают своеобразный «эффект калейдоскопа». Встряхнем калейдоскоп – например, возьмем да и упорядочим сборник по фамилиям авторов, или по регионам, или по объему текстов, или еще по какому-нибудь формальному (случайному относительно содержания)  признаку – и получим новый, неожиданный узор, составленный из тех же стеклышек, но также обладающий своей логикой.

Все только что сказанное – не критика составительской работы, как читатель, возможно, заподозрил, а попытка отыскать в «странностях» структуры некие ключи к содержанию сборника «Право на имя». Точнее, к «метасодержанию», если воспользоваться стилистикой самой рецензируемой книги

* * *

Меньше всего мы можем заподозрить, что сборник выстраивался бездумно.

Рискнем предположить,, что та несколько экстравагантная композиция, о которой шла речь выше, - не что иное, как полуосознанная (или вполне сознательная?) попытка ответить на кардинальный вопрос, связанный с десятилетним опытом Чтений, посвященных биографике. 

Вопрос этот очевиден: можно ли рассматривать современную биографику, то есть, совокупность  способов сбережения памяти о конкретном человеке и отображения эпохи сквозь призму индивидуального человеческого бытия,  во всем многообразии источников, норм, аспектов, жанров и т. д., - как особую гуманитарную дисциплину, историческую по преимуществу? Или же биографика по-прежнему остается литературным жанром, что, разумеется, нисколько не умаляет ее достоинства? Ведь наука, будь то история или другая научная дисциплина, вовсе не является ни единственной, ни даже приоритетной формой биографического дискурса. Не меньшее значение имеют художественное отображение мира человека и человека в мире, а также «обычные» биографические (автобиографические) нарративы - исторических личностей и так называемых «простых» людей. Все эти три названные «канала» биографического знания находятся в сложном переплетении

Понятно, что за десять лет интенсивной работы едва ли не единственного в России форума по биографике у его устроителей не могло не возникнуть вопроса, даже не об имманентной сути биографического метода, но просто о том, какое влияние оказывает этот форум на развитие конкретных биографических исследований, на их методику, на их методологию, на научную (или художественную) философию, лежащую в их основе. С особой остротой этот вопрос должен был возникнуть при подведении итогов десятилетней работы – а сборник избранных трудов несомненно таким подведением итогов и является. «Алеаторическая» композиция сборника, сложившаяся, по-видимому, почти стихийно, дает ответ на этот вопрос: никакого влияния данный форум на развитие биографики как научной дисциплины не оказал. Биографика не стала наукой, по крайней мере, в рамках чтений: она не обрела ни собственной внутренней структуры, ни собственной методологии, ни, пожалуй, собственной задачи – перечня вопросов, на которые в состоянии ответить именно эта, а не какая-либо иная отрасль гуманитарного знания. Именно поэтому структура сборника, как выяснилось, не имеет никакого или почти никакого значения.

Этого и следовало ожидать: научное направление не складывается по заказу и не может быть создано искусственным образом, путем простого совмещения во времени (апрель каждого года) и пространстве («Белый зал» Европейского университета в Санкт-Петербурге или конференц-зал петербургского НИЦ «Мемориал») даже вполне представительного набора жанрово и тематически продуктов научного творчества. А то, что набор уже сейчас является более чем представительным, сборник «Право на имя» доказывает вполне убедительно.

Примерно та же ситуация складывается с другой важной проблемой, которую ставит перед нами опыт систематических Чтений по биографике, проводимых «Мемориалом»: оценкой попытки организаторов Чтений выработать междисциплинарный подход к созданию биографических нарративов. Вроде бы междисциплинарный характер Чтений является их кардинальной особенностью. В них принимали участие не только историки «общего профиля», но и социологи, культурологи, литературоведы, киноведы, архивисты, музейщики, историки науки, литературы и театра – словом, все, для кого биографический подход являлся компонентой их профессиональной исследовательской работы.

Удалось ли за счет привлечения к участию в Чтениях специалистов самого разного профиля выработать новый комплексный подход к биографике, как дисциплине, лежащей на стыке различных отраслей гуманитарного знания? Нам кажется, что этого не произошло: для большинства авторов цели и методики осуществления биографических штудий остаются замкнутыми в собственных дисциплинарных отсеках. Все эти десять (теперь уже одиннадцать) лет киноведы с интересом выслушивали доклады музейщиков, социологи  оживленно комментировали выступления историков и культурологов – но и только. Представленные в сборнике материалы не содержат заметных следов «перекрестного опыления». Конечно, отдельные доклады свидетельствуют о попытках некоторых исследователей выйти за пределы привычных монодисциплинарных подходов и методик; но эти попытки предпринимаются ими, как нам кажется, на свой страх и риск, а не под влиянием «коллег-смежников».

Это наше впечатление ни в коем случае не должно восприниматься читателем как критика чтений «Право на имя» в целом и их итогового сборника в частности. Отрицательный результат эксперимента не менее важен, чем положительный. И, самое главное, почти все статьи, включенные в сборник, - каждая по отдельности - представляют высокий научный, да и просто читательский интерес.

* * *

И, тем не менее, если даже судить только по сборнику, опыт Чтений «Право на имя» принес и некоторые положительные методологические результаты. Причем некоторые из этих результатов были получены на том направлении, от которого, казалось бы, невозможно было ждать слишком многого (и которое эпатировало даже некоторых постоянных участников Чтений): на пути реализации метафор.

С самого начала организаторы Чтений отказались от узко академического понимания термина «биография» и заинтересованно и живо принимали самые метафорические расширения этого термина. В сборнике встречаются работы, посвященные «биографии» самиздатского текста, «биографии» той или иной институции, даже «биографии» вещей, которыми торгуют на блошином рынке. (Среди докладов, не вошедших в сборник, имеются и еще более экзотические трактовки понятия «биография»).

Скорее всего, организаторы допускали и даже приветствовали подобные вольности с терминологией просто ради духа интеллектуальной свободы, царившего на чтениях все эти годы и естественного для форума, носящего имя Вениамина Иофе. Но результат этих вольностей оказался неожиданным: кажется, что именно на пути со- и противопоставлений различных типов текстов, описывающих не только человеческие судьбы, но и индивидуальные истории иных единичных объектов (лишь бы эти истории имели завязку, развитие, продолжение – и, желательно, итог) и имеет смысл искать общие методологии описания и общие закономерности, создающие, в конечном счете, научное направление или даже дисциплину. Мы сознательно не иллюстрируем эту мысль ссылками на конкретные статьи  сборника «Право на имя», предоставляя читателю согласиться или не согласиться с нами после ознакомления со сборником в целом.

Если мы правы, то это совсем не значит, что отныне понятие «биографика» будет включать все на свете, что имеет начало, конец и как-то развивается в промежутке. Речь только о том, что выводы и обобщения, вытекающие из подобных сопоставлений, могут оказаться чрезвычайно полезными для тех, кто хочет описывать человеческие судьбы.

Разумеется, и не только это рискованное, конечно, но и, возможно, плодотворное допущение свидетельствует в пользу того, что Чтения памяти В.В. Иофе  и сборник «Право на имя» внесли заметный вклад в российскую гуманитарную мысль.

А. Алексеев, А. Даниэль

(Июль – сентябрь 2013)

**

Приложение

Сождержание сборника;

право на имя: биографика 20 века. чтения памяти вениамина иофе. избранное. 2003-2012. спб.: норма, 2013

От составителей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9

Автобиографии

Мартин Малек. Военная биография Гюнтера Грасса,

или (Не)преодоление собственного прошлого . . . . . . . . . . . . . 14

Петр Мицнер. Автобиография в пограничной ситуации:

о дневнике Януша Корчака . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 24

Рашит Янгиров. К биографии поэта Константина Оленина . . . . . . . . 43

Агиография

Ольга Розенблюм. Каналы опыта и структура переживания

в «нормативной биографии» (на материале «Зои» М. Алигер) . . . . 52

о. Бронислав Чаплицкий. Биография в процессе прославления

(беатификации) католических мучеников . . . . . . . . . . . . . . . 60

Надежда Чередниченко. Значение биографий в концепции

региональной истории (на примере истории Кубани) . . . . . . . . . 65

Биографии биографов

Марко Клементи. Нуто Ревелли – создатель итальянской

устной истории . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 77

Ирина Флиге. Гулаг как создатель биографического источника.

Биографии Гулага: норма и маргинальность . . . . . . . . . . . . . 84

о. Бронислав Чаплицкий. Работа священника-иезуита Павла Майо

над биографией экзарха Леонида Федорова . . . . . . . . . . . . . . 109

Биография от А до Я

Андрей Кручинин. «Юзик»: Генерал Булак-Балахович 2-й –

брат своего брата . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 117

Никита Кузнецов. Моряк в пустыне. Крутой поворот

эмигрантской биографии лейтенанта В.А. Шумовича __________. . . . . . . . 127

Сергей Фокин. Документы не горят – их просто не читают.

Биолог С.И. Метальников . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 137

Источники

Петр Базанов. Братья Солоневичи: документы и легенды

(На основе коллекции В.В. Иофе, НИЦ «Мемориал»)

Комментарии И.П. Воронина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 149

Александр Даниэль. Биография самиздатского текста . . . . . . . . . . . 186

Алексей Емелин, Маргарита Емелина

Жизнь во флотском фольклоре: капитан 1 ранга Балк –

легендарный и реальный . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 201

Константин Морозов. Фотографии оперативного учета

как специфический источник в биографике «социалистического

сопротивления» советскому режиму. На материалах

«Альбома членов ЦК и активных членов ПСР» ВЧК-ГПУ. . . . . . 211

Галина Орлова. Психиатрический анамнез как биография:

нарративное устройство клинического случая . . . . . . . . . . . . 221

Коллективная биография

Ольга Бредникова. Ценность и «цена» биографии:

люди и вещи на блошином рынке . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 237

Севиль Гусейнова. История жизни лидера в контексте

коллективной биографии сельской общины . . . . . . . . . . . . . . 253

Наталия Демина. Этос российской социологии 1977–2007 гг.

Контент-анализ некрологов и юбилейных статей . . . . . . . . . . 264

Алексей Емелин, Маргарита Емелина. Выпуск Морского корпуса

1911 года: штрихи к коллективной биографии. . . . . . . . . . . . . 277

Марина Пугачева, Михаил Рожанский. Третье советское

поколение: биография и география . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 286

Логика биографии

Дмитрий Козлов. Судьба С.К. Пирогова. «Случайности»

в создании биографического нарратива . . . . . . . . . . . . . . . . 297

Татьяна Косинова. Петербург в биографии Юзефа Чапского:

факты и умолчания. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 303

Марина Сорокина. «Свидетели Нюрнберга»: от анкеты к биографии . . . 312

Ольга Тиховская. Биография узника Гулага как история

межкультурной трансформации: русский американец

Виктор Герман в поисках идентичности . . . . . . . . . . . . . . . . 331

Александр Чувьюров. Василий Николаевич Гичев – жизнь и судьба . . . . 340

Метатеория

Андрей Алексеев. Биографический дискурс: акт общения,

отображение реальности и изъявление себя

(заметки об «эстафете памяти»). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 351

Олег Божков. Генеалогия и биографические данные:

уроки генеалогических экспедиций. . . . . . . . . . . . . . . . . . . 385

Валерий Голофаст. Концепции индивида и пространство биографий . . . 399

Абрам Рейтблат. Биографируемый и его биограф

(К постановке проблемы) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 413

Ирина Флиге. Факт и событие в биографиях Гулага:

интерпретации в источниках . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 423

Нарративы

Олег Божков. Советское и постсоветское в сознании сельских

руководителей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 438

Борис Дубин. Границы и ресурсы автобиографического письма

(по запискам Евгении Киселевой) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 451

Олег Николаев. Биография в зеркале бытовых письменных практик . . 463

Елена Рождественская-Мещеркина. По ту линию фронта:

женские рассказы о военном опыте. . . . . . . . . . . . . . . . . . . 479

Политическая биография

Мартин Малек. Личная биография как история всей страны:

«частный случай» и «преодоление прошлого»

на примере Австрии. Драма в трех действиях . . . . . . . . . . . . . 493

Адам Михник. Тернистая дорога диссидента: два польских визита

Вилли Брандта . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 498

Петр Мицнер. Пастырь коммунистической Польши.

О дневнике примаса Польши Стефана Вышиньского . . . . . . . . 514

Марек Радзивон. «Нужна была компромиссная фигура».

Председатель Союза польских писателей Ярослав Ивашкевич

в свете материалов Службы госбезопасности . . . . . . . . . . . . . 521

Словари

Наиля Бекжанова, Анна Жабрева, Наиле Сидоренко

К проблеме библиографирования биографий . . . . . . . . . . . . . 538

Александр Даниэль, Геннадий Кузовкин

Составление биографий: между этикой и академизмом.

На опыте работы над «Биографическим словарем диссидентов

Центральной и Восточной Европы» . . . . . . . . . . . . . . . . . . 548

Александр Марголис. Биобиблиографический словарь

политкаторжан второй половины XIX века . . . . . . . . . . . . . . 564

Дмитрий Северюхин. «Самиздат Ленинграда. 1950–1980-е».

Опыт литературной энциклопедии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 572

Смерть в биографии

Борис Беленкин. В отсутствии смерти.

О некоторых особенностях жизнеописания

(второй половины 1950-х – середины 1980-х)

советских государственных и партийных деятелей –

жертв политических репрессий . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 582

Геннадий Кузовкин. Принуждение к исчезновению.

По материалам ведомственных инструкций

НКВД-МВД (1930–1950-е) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 596

Галина Орлова. Смерть как биографический факт:

Об одном утраченном мотиве малого политического некролога . . . 615

Абрам Рейтблат. Некролог как биографический жанр . . . . . . . . . . 624

Авторы сборника . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 634

Вениамин Викторович Иофе