Примечание: портал focus.ua заблокирован в России.

КРЕМЛЬ ОБОРОНЯЕТ ПОДСТУПЫ К ВЛАСТИ В КРЫМУ, ДОНБАССЕ И СИРИИ, — ИСТОРИК АЛЕКСАНДР ЭТКИНД

Профессор Александр Эткинд рассказал Фокусу, зачем Россия сунулась в Крым, Донбасс и Сирию, почему не стоит путать кремлёвских обитателей и российских обывателей и сколько продлится "хождение по пустыне" украинского народа

Алексей Батурин - 28.09.15

Полтора года назад, когда Россия аннексировала Крым, российская пропаганда навязывала идею "русского мира". Сейчас стало очевидно, что о "Новороссии" речи больше нет, эйфория от "Крымнаша" в России прошла. Что может предложить россиянам политическое руководство взамен?

— Пока мы видим, что Кремль подменил один геополитический проект другим: "Новороссию" и "русский мир" — переустройством Ближнего Востока. Тут мы в самом начале пути, но уже понятно, что задача не в конкретных завоеваниях, колониях или ресурсах. Такая задача предполагала бы рационального игрока, который подлежал бы оценке в параметрах "выиграл-проиграл" и даже в случае выигрыша непременно столкнулся бы со следующим вопросом: "Ну и что?" Задача Кремля в поддержании напряжения, в обращении внимания на себя и в маскировке внутренних проблем хроническим обострением глобальной политики. С Крымом это сработало на внутреннем политическом рынке; теперь с Сирией может сработать и на международном.

То есть Крым, Донбасс, теперь Сирия — не более чем операция прикрытия?

— В России началось тяжёлое, длительное падение уровня жизни. Опытным людям, каких много и в правительстве, и среди избирателей, оно напоминает о худших временах, конце восьмидесятых. Тогда похожий экономический спад привёл к путчу, распаду СССР, унижению КГБ, "проклятым девяностым" и многому другому, чего опытные люди боятся, тем более что теперь им есть что терять. Экономический спад произошёл бы и без Крыма, и опытные люди его предвидели. В спаде виноваты не санкции, которых без внешних авантюр просто бы не было, и не падение цен на нефть, которое нельзя было предсказать. В нём виноваты монополии, силовые структуры, коррупция, низкая продуктивность и задавленный научно-технический прогресс — всё то, над чем нужно и можно было работать все эти весёлые, тучные двадцать лет.

Заметьте, что авантюры начались ещё до спада; люди там, в крепости, действительно опытные. Без внешних авантюр в спаде были бы виновны власти, провалившие все, куда ни посмотри, направления внутренней политики. Россия — это не крепость, ей никто не угрожает. Москва тоже не крепость, её невозможно защищать. Крепость — это Кремль, а подходы к нему обороняют на очень дальних рубежах. Без дальних вылазок крепость пришлось бы сдать. Дерзкие вылазки могут оправдать многое, в том числе и сам спад. Если дерзости хватит, вылазки могут и цены на нефть поднять. Со стороны мы думаем, что опытных людей и правда интересует Крым или Донбасс, или Сирия. На самом деле их интересует Кремль, Кремль, Кремль.

Почему россияне согласились на возрождение тоталитарной модели? И как получилось, что, судя по всему, большая часть населения России, где в 1991-м прошло то, что можно назвать одним из первых "майданов" в СССР, сумела забыть о демократических ценностях?

— Тоталитарная модель ни у кого согласия не просит. На ГУЛАГ никто не просил согласия жертв, да и у охранников его не особо спрашивали. И заметьте, многие из тех, кто устраивал репрессивную систему и распоряжался ей, все эти эффективные менеджеры от наркомов НКВД до комендантов Беломорканала и рядовых следователей, мучивших Мандельштама или Бахтина, — они сами в конце концов оказывались её жертвами.

Тирану не требуется согласие народа, на то он и тиран. Даже если тиран приходит к власти в итоге демократических выборов, как это случилось с Муссолини и Гитлером, он удерживает власть путём их отмены. И с того момента, как тиран стал тираном, народ никакой ответственности за его действия не несёт. Был общественный договор, за который ответственны обе стороны — власть и народ; стало кабальное соглашение, 100% ответственности за которое, и политической, и уголовной, несёт тиран. И худшее, что может сделать наблюдатель этих процессов или историк — это обвинять жертву. Она и так страдает, её обманывают, грабят, насилуют… Чего ж её обвинять? А почему так получилось в конце 1990-х и начале 2000-х? Революции часто кончались термидором, но я не считаю, что это было предопределено в постсоветской России. Конкретные фигуры, многие из них хорошие люди, которые хотели как лучше всем, сделали тяжкие ошибки. Этими ошибками воспользовались плохие люди, которые хотели как лучше им; и они уже не ошибались. Процесс пошёл и идёт до сих пор.

Возможно ли снижение уровня агрессии среди российских обывателей, скажем, до уровня середины нулевых?

— Нет, история — это не поза йоги, в исходное положение вернуться нельзя. Я думаю, впереди много и взрывов агрессии, и тяжких разочарований. На чём это всё теперь успокоится и когда, мы не знаем. Экономическая ситуация уже никогда не будет такой, какой была в середине нулевых. В Москве приняли ту ситуацию за норму и думали, так будет теперь всегда; на деле она была редким, невероятным случаем, совпадением неповторимых обстоятельств. Но ещё раз, не отождествляйте кремлёвских обитателей с российскими обывателями. И не верьте социологическим опросам. Других данных у меня нет, но публикуемым в России я не верю.

За полтора года много ранее инертных людей, живущих в Украине, осознали себя гражданами страны. Как вы думаете, насколько необратимы эти изменения?

— Навсегда ничего не происходит. Молодые демократии не часто выдерживают длительные экономические спады. Вспомните 1930-е годы. Депрессия была и в Европе, и в Америке, но за океаном она привела к Новому курсу, а в Италии и Германии — к фашизму. Не очень приятно представить себе, что бы произошло в Греции, если бы она не была членом Европейского союза. Внешние влияния всегда важны, и вам никогда не удастся забыть о том, что происходит рядом, в России. Пока что это стимулирует отталкивание "от противного", но ничто не гарантирует, что так будет всегда.

Всё же я верю, что глубокие, долгосрочные процессы сейчас работают на демократическую Украину. Поможет делу и смена политических поколений, которая пока что произошла в одной Украине; скоро она произойдет и в США, потом в Европе, и в конце концов в России тоже. Дело не в возрасте лидеров, а в их корнях из эпохи "после холодной войны". Это поколение сильно засиделось.

В Украине принят закон о декоммунизации. Решение непростое, учитывая, что ностальгирующих по Союзу в стране ещё очень много. Причём я с удивлением обнаружил, что об СССР грезят даже молодые люди, родившиеся после его распада. Каким может быть срок "хождения по пустыне" для Украины?

— Декоммунизация не должна, конечно, означать запрета на социал-демократическую политику. Возможно, это было лучшее, что породила европейская политическая традиция. "Хождение по пустыне" должно, я надеюсь, помочь избежать крайностей. Неолиберализм, каким мы узнали его в начале XXI века, является плодом нефтяной эпохи и уйдёт вместе с ней. Ностальгическое влечение к прошлому — всегда ответ на неприятие настоящего. Закон о декоммунизации неудачен; мои украинские коллеги его критикуют по многим причинам, и я с ними согласен. Историческая память — не отдельное явление, которым должны управлять особые специалисты или институты, что-то вроде министерства. Память общества отражает его развитие или отсутствие такового. Её пытались обмануть и в СССР, и в постсоветской России; это ни у кого не получалось. И по мере вашего "хождения по пустыне" вы обнаружите, что даже в СССР были свои хорошие стороны, и уж точно были благие намерения, которые тоже были частью "советской ментальности" наряду с её ужасами.

Украине пророчат реванш бывших регионалов, перекрасившихся в другие партийные цвета. Возможен ли в этом случае очередной разворот в сторону России?

— Разворот в сторону России у вас, может, и будет, только Россия к тому времени станет другой, не такой, какой мы её знаем. Может быть, хуже, а может быть, лучше. И Украина никогда не будет такой, какой была при вашем предыдущем президенте.— Я не хочу говорить о внутренней украинской политике, тем более в будущем времени. В будущем возможно всё, кроме повторения прошлого. Политики часто говорят о реваншах, на деле, реваншей просто не бывает. Классический реваншист — это Гитлер времён своих избирательных побед, он всё время говорил о памяти и мести. Но то, что он делал накануне Второй мировой войны, было очень далеко от того, что делала Германская империя накануне Первой.

Россияне в массе своей, похоже, стали нашими антагонистами. Это тем более трагично, что у множества украинцев есть родственники в России. Возможно ли примирение?

— Пока что это всегда происходило, после каждой войны. Исследователи культурной памяти говорят о правиле трёх поколений. Столько — примерно 50 лет — нужно, чтобы потомки жертв и потомки палачей могли вместе скорбеть о произошедшей катастрофе; ещё это называют космополитичной памятью. Но я не очень верю в такие правила. Каждая историческая ситуация отлична от других, и нынешняя война в Восточной Украине в силу известных причин отлична от всех прежних войн. Единственное верное правило состоит в том, чтобы обвинять правителей, а не народы. Если правители отпадут, как это делают пиявки, народы точно помирятся.

Оригинал: http://focus.ua/country/337588/