(О проекте реновации)

<…> С. Пархоменко - <…> Основной сюжет, который я хотел бы сделать главным в этой программе. Это, конечно, развивающаяся история с, по существу, атакой на право собственности в Российской Федерации. Я именно так трактую всю историю с московским вот этим проектом реновации.

О. Бычкова― Пока еще московским только.

С. Пархоменко― Пока еще московским, да. Это очень важно, да, ты права, несомненно, это очень важное уточнение – это, несомненно, пилотный проект. Пилотный законопроект и вообще в целом вся история с реновацией – это пилотный политический проект, и если это проскочит в Москве, то нет никаких сомнений, что это будет продолжаться по всей стране. Ни в одном российском городе, кроме Москвы – я не знаю, может быть, еще Нижневартовска – нет денег на то, чтобы осуществить массовую замену ветхого жилья на более современное, но в каждом городе, включая самую последнюю дыру и включая самый последний полуразрушенный какой-нибудь промышленный городок, есть какой-нибудь сладкий кусок земли, какое-нибудь хорошее место, на котором кто-нибудь хотел бы что-нибудь свое построить, а для этого надо снести то, что сейчас там стоит. Поэтому пригодится такая возможность в любом месте, в любом городе, и говорить о том, что это сугубо московская история, потому что только в Москве можно себе позволить замену пятиэтажек – замену пятиэтажек-то да, только в Москве, а вот снос того, что вам не нравится, можно будет себе позволить где угодно.

И некоторое количество людей, как мы видим, успокоились, увидев этот предварительный список домов, которые предназначены для сноса. Он для того и был вывешен, для того чтобы вас успокоить, дорогие друзья.

О. Бычкова― То есть, увидев, что там твоего дома нету…

С. Пархоменко― … ой, нас там нет, нас не сносят, нас это не касается, можем выкинуть это из головы и вообще выдохнуть.

Друзья, список изменится пятьдесят раз, он уже изменился раз пять за это время, уже с тех пор, как его вывесили, там что-то появилось, что-то пропало, что-то добавилось, что-то убавилось, потому что это вещь абсолютно безответственная и вещь, за которую никто не будет перед вами отчитываться.

А вот, подождите, нас же не было в этом списке! Откуда же мы взялись?! – А вам какое дело? Захотели – вставили. А что, нельзя что ли? Где-то написано, что этот список гвоздями должен быть прибит? А вот законопроект останется. И законопроект принимается один раз, и после этого нужны колоссальные усилия в наших обстоятельствах, в условиях вот этого совершенно марионеточного большинства в Государственной Думе, вообще в целом марионеточной Государственной Думы, это обстоятельства непреодолимые, нужны колоссальные усилия, невозможные усилия, для того чтобы это отменить или каким-то образом это ограничить, или каким-то образом это исправить.

А в законе все остается по-прежнему. Слова Собянина меняются, он уже много раз поменял слова, он много раз уже наобещал и того, и сего. В законе написано, что никаких денежных компенсаций не предполагается, а Собянин уже сказал, что если хотите, получите деньги. Почему это не отражено в законопроекте и не будет отражено в законопроекте, непонятно.

Уже много раз изменились правила вот этого самого электронного голосования на московском официальном сайте, достаточно сказано было о том, что это голосование не просто крайне легко поддается фальсификации, оно целиком устроено так, чтобы его было как можно удобнее фальсифицировать. И там есть и боты, которые голосуют через каждую минуту, и там есть абсолютно звериное правило о том, что тот, кто не проголосовал, тот автоматически посчитан, как будто бы он поддерживает эту историю и так далее.

Короче говоря, речь идет совершенно не о том, хорошо или не очень хорошо сложится судьба жителей нескольких сотен домов в Москве, речь идет о том, есть или нет у граждан Российской Федерации права на частную собственность. Могут ли они считать, что они действительно владеют тем, чем они владеют, или завтра к ним может прийти чиновник и сообщить им, что в связи с революционной необходимостью, в связи с тем, что городу надо или, там, стране надо, области надо, я не знаю, кому еще надо, ваша собственность объявляется «не бывшей», и нечего тут трясти какими-то бумажками о том, что что-то вам принадлежит – выметайтесь.

Так что, речь идет об одном из базовых прав нас с вами, об одном из базовых прав российских граждан, и тот митинг, который намечен на 14 число, в воскресенье – опять же, легко запомнить, 14-го числа в 14 часов, этот митинг должен, конечно, состоять не из тех, кто недоволен тем, что их собираются выселить, или недоволен тем, что их не собираются выселить, потому что такие люди тоже есть.

Довольно быстро выяснилось, что на самом деле вся эта программа не имеет прямого отношения к реальному избавлению от ветхого жилья, потому что огромное количество действительно ветхих домов благополучно не попали в эту программу, и нигде не сказано, что они в нее попадут, и что на нее будут потрачены какие-то деньги. При том, что просто потому, что земля, которая находится под этими ветхими сооружениями, никому еще пока не занадобилась. А раз не занадобилась, значит, можно этим и не заниматься.

Этот митинг, несомненно, не митинг обиженных или, там, встревоженных жильцов каких-то домов. Это митинг российских граждан, выступающих за свои права и за одно из ключевых своих прав, за право собственности, и в некотором роде выступающих за верховенство закона. Потому что именно в таких ситуациях и проверяется важнейшая декларация, которую делают любые политики, и уж точно делают российские политики – у нас тут правовое государство. Где же оно правовое, если «не трясите этими бумажками». Вот в этот момент и выясняется, правовое оно или неправовое.

Насколько я понимаю, вокруг этого митинга происходит крайне неприятная такая внутренняя история, что организаторы этого митинга заявили о том, что это митинг не политический, и запретили участвовать в нем в качестве выступающих людям, которые там имеют какие-то ясные политические позиции и ясные политические амбиции. В том числе и Митрохину, в том числе вот этому самому Клычкову, в том числе Дмитрию Гудкову – у нас тут не политика. Это глупейшая и, надо сказать, довольно широко распространенная такая мечта, что если мы скажем, что у нас тут не политика, если мы скажем: мы тут вне политики, если мы скажем: нам с политиками не по пути, то будет как-то не так больно. Начальство прислушается и так далее.

О. Бычкова― Извини, я на прошлой неделе обсуждала в эфире как раз ровно эту тему с организаторами митинга, и одна из организаторов сказала мне в утреннем «Развороте», что они специально попросили и запретили приходить с флагами и внешними символами и вот этим всем.

С. Пархоменко― Это другое дело.

О. Бычкова― И с прочими там разными лозунгами, потому что они хотят, чтобы разность политических взглядов не мешала этому общему делу. Но вот просто должна тебе справедливости ради сказать об этой формулировке.

С. Пархоменко― Я согласен с тем, что странно было бы на этом митинге видеть какое-нибудь партийное знамя или лозунг «Коммунизм – это молодость мира, и его возводить молодым», или еще что-нибудь вроде этого, или «Анархия – мать порядка», или, я не знаю, «Хватит кормить Кавказ», или еще что-нибудь такое политическое. Но еще страннее не видеть на этом митинге людей, которые профессионально посвящают себя отстаиванию политических прав граждан. А это те самые люди, которые участвуют в избирательных кампаниях, которые сражаются за власть, за мандаты, за кабинет мэра – это их профессия, это их дело, и они для этого нужны, больше ни за чем.

Я переписывался здесь буквально полчаса тому назад с одной из организаторов митинга, и она мне подтвердила, что да, они внутри себя проголосовали за то, чтобы этих людей на митинге не было. Я ей в ответ написал, что, по-моему, это грубейшая ошибка и ужасная глупость, и повторяю это здесь.

Это действительно ужасная глупость, потому что любить вас начальство, дорогие друзья и подруги, не будет больше за то, что вы удалили людей, которые активно занимаются политикой, а попытка перевести разговор вот таким образом из области политики, из области прав человека, из области правосудия, из области наличия демократических институтов в стране в область обратно сугубо бытовую лишает вас всякой надежды повлиять на ситуацию. Вот что я хотел бы сказать организаторам митинга в качестве такого стороннего наблюдателя и стороннего, так сказать, «понимателя» того, что происходит сейчас в Москве по этому поводу.

Это резкое ослабление позиций, это митинг на коленях, который вы пытаетесь организовать. И несомненно именно так он и будет расценен, потому что не в области городского хозяйства и не в области ЖКХ происходит этот конфликт, он происходит в области прав человека. Работайте с правами человека и собирайте вокруг себя людей, профессия которых – работать с правами человека под теми или иными политическими лозунгами вне зависимости от идеологических установок, потому что это их всех объединяет на самом деле.

Это поразительно, но, например, это тот случай, когда требование права, требование правосудия, требование судебной защиты права собственности объединяет политиков любого цвета. Я не знаю, левых, правых, средних, зеленых или фиолетовых, которые бы сказали, что мы выступаем за то, чтобы в стране не было справедливого суда. Вот я такого политика не встречал. Хотя встречал всяких, иногда довольно экзотических.

О. Бычкова― Вот последнее, можно я тебе еще задам один вопрос на эту тему?

С. Пархоменко― Да, давай.

О. Бычкова― Потому что вот мне сейчас пишет, просто в личных сообщениях пишет, слушая, видимо, нас, главный редактор журнала «За рулем» Максим Кадаков, наш коллега, который у нас часто выступает тоже на «Эхе», и вот он пишет о том, что: «Совершенно непонятно, почему всю эту непопулярную историю раскручивают именно сейчас, когда на носу грядущие президентские выборы».

С. Пархоменко― Потому что, как выясняется, как мы с изумлением с вами должны отметить, есть вещи поважнее грядущих президентских выборов, как выясняется, и эта вещь – деньги, и эта вещь – жадность людей. За всей этой историей с московской реновацией стоят колоссальные многомиллиардные интересы, а там, где есть такие интересы, там есть и политическое влияние, потому что политики, которые управляют городом и которые держатся на поддержке крупнейших городских предпринимателей, крупнейших, так сказать, денежных мешков и жирных котов, как ни неприятно это звучит и как ни неприятно это произносить. Это же совершенно очевидная вещь.

Власть невозможна без поддержки снизу деньгами. Люди, которые управляют Москвой, сидят на чьих-то деньгах, они без этого обойтись не могут, они должны обслуживать эти интересы, потому что они рассчитывают на поддержку этих людей, потому что в нужный момент эти люди с деньгами обеспечат им политическое прикрытие, устроят им избирательную кампанию.

Я помню свой разговор, по-моему, в 2014 году, когда выбирали Московскую Городскую Думу с одним моим старым знакомым, человеком, который много лет является московским городским депутатом, я его давно знаю просто лично. Он там происходит из семьи, с которой я много лет дружил, я много лет знал еще его родителей, а вот теперь он вырос таким взрослым человеком.

И этот человек, когда я спросил у него, не опасается ли он за свое место, потому что он несколько сроков уже избирался и в очередной раз выдвинулся, сказал мне очень простую фразу. Он сказал: неужели ты думаешь, что люди, с которыми я работал по бизнесу на протяжении всех этих своих сроков, позволят заменить меня на кого-нибудь другого? Неужели ты думаешь, что даже если я захочу это предложить, эти люди не скажут, что они слишком много в меня вложили, для того чтобы я тут имел какие-нибудь другие жизненные планы? И неужели они пустят кого-нибудь другого на мое место?

Вот это касается и депутата Московской Городской Думы, это касается и любого члена Московского правительства, это касается и, несомненно, мэра Москвы и мэра любого большого, маленького или среднего города. Нет ничего удивительного в этой смычке, нет ничего удивительного в этом сращении больших денег и большой власти, особенно в таком огромном, так сказать, политическом объекте, как Москва.

И в этих обстоятельствах оказывается, что эти интересы поважнее президентской кампании, тем более, что я совершенно не исключаю, что люди, которые находятся в Кремле, люди, которые управляют президентской кампанией сегодня и люди, которые задумываются об этом, просто в доле. Они просто часть этой сделки, они просто понимают, что они получат свою часть. Во всех смыслах – и свою часть денег, которые в этом во всем крутятся, и свою часть поддержки, потому что те люди, которые окажутся бенефициарами этой гигантской огромной истории с отменой частной собственности сначала в Москве, а потом в других городах Российской Федерации, эти люди поддержат власть, поддержат ее на всех уровнях. Надо будет – и на президентском поддержат.

Это же все как бы в одной системе. Мы же не думаем с вами о том, что существует какой-то разрыв, какой-то разлом между московским городским уровнем и кремлевским. Да, есть какие-то люди, которые могут соперничать. Да, есть какие-то чиновники, которые могут не доверять друг другу, но вообще они воюют за одну армию, они играют в этой партии за один цвет фигур. Они все за белых, или, там, за черных – неважно. Ну, в общем, за одних.

Вот что на эту тему хотел бы я сказать. ¹⁴⁄₁₄ – запомните эти две несложные цифры. Мне кажется, что очень важно в этом митинге участвовать вот таким образом. И я по-прежнему надеюсь увидеть там политиков. Разных – приятных, неприятных, старых, молодых, хороших, плохих, вредных, злобных, добрых, человечных, но политиков – без политиков вся эта история обращается в коммунальный скандал. Коммунальный скандал, дорогие друзья и подруги, вы не выиграете, точно не выиграете. Вас точно обманут. Вас точно загонят мокрыми тряпками в угол кухни, и будете там сидеть.