Из портала politeka.net:

ЛИЛИЯ ШЕВЦОВА: РОССИЯ В СОСТОЯНИИ ДЕГРАДАЦИИ, А ЕВРОПА – В КРИЗИСЕ

Михаил Багинскийй

23 ноября 2015

Россия лихорадочно ввязывается в одну войну за другой. Опробовав силы в войне против соседних Грузии и Украины, она вышла в широкий мир – объявила войну ИГИЛ. Что это: пресловутое «вставание с колен» или новая фаза агонии? Зачем Россия будит лихо, ведь ИГИЛ не Украина и по правилам играть не станет? И главное: что ждет Россию, возможен ли выход из порочной модели «русского самодержавия»? Обо всем этом поделилась мнением Лилия Шевцова.

Politeka: Вы как-то говорили, что система самодержавной власти, созданная Путиным в России, угасает. И сейчас главная цель нынешних правителей Кремля – выживание. Вместе с тем, очевидно, две войны (в Сирии и в Украине) истощают ресурсы РФ, расшатывают систему. Получается, попытки Путина укрепить свою власть агрессивной внешней политикой его и ослабляют. Что может Россия предпринять, кроме дальнейшего повышения ставок?

Л. Шевцова: Чтобы понять, в какой точке находится, во-первых, режим Путина, а, во-вторых – российская система самодержавия, что не одно и то же, нужно поместить все это в новый геополитический ландшафт. Определенные драматические события могут надолго заморозить состояние российского самодержавия или подтолкнуть его в некотором направлении. Что представляет собой сегодня глобальный миропорядок после терактов в Париже, Бейруте, трагедии с российским самолетом? Мы вступили в очень неблагоприятное время, время сумерек и для России, и для Украины, и для самого Запада. Этот момент можно сравнивать с трагедией 2001 года, но сейчас все серьезнее. Почему? Волна антизападного, антилиберального, антимодернистского террора началась в момент, когда либеральные демократии потеряли драйв. ЕС потерял траекторию развития, США уходят в свою раковину, разбираясь с внутренними проблемами. Нынешние драматические события могут надолго осложнить выход самого Запада из собственной ловушки, из цивилизационного межвременья. Если Запад не найдет собственный адреналин, очень сложно говорить об успехе новой Украины или шансах на трансформацию в России.
Это первый пункт: мы поместили нашу тему в глобальный аспект, который весьма драматичен и очень неблагоприятен. Теперь по сути вопроса. То, с чем мы имеем дело в России, является уникальной конструкцией. Речь идет о ядерной сверхдержаве, об архитекторе нынешнего глобального миропорядка, который возник после Второй мировой войны, и одновременно бензиновом государстве, весьма отсталом и архаичном. Эта конструкция «ядерная держава – бензиновое государство» давно в состоянии деградации. Более того, уже 1991 год, а именно распад СССР, означал переход российского самодержавия в стадию агонии. Потому что никогда в мировой истории такая держава не распадалась в мирное время, когда не было особых угроз внутри (не было протестов) и не было особых угроз извне. Это свидетельствует о том, что русская система вступила в очень сложный период угасания, деградации, упадка, но лучше – агонии. Система, которая не развивается, вступает на путь агонии. Этот период может продолжаться долго. Мы видели, как сначала Ельцин, потом Путин искали модель выживания системы через адаптацию к западной демократии, через имитацию либерально-демократических принципов, через сотрудничество и даже партнерство с Западом. Это завершилось где-то в 2012 году, когда Путин вновь возвратился в Кремль как российский президент. Почему? Потому что русское самодержавие, да и путинский режим, не смогли выживать в новом времени.
Возникли новые факторы: россияне в 2011-2012 гг. вышли на улицы, зародился общественный протест. Очевидно, сам Путин и российская политическая элита осознали, что сохранять власть в рамках мирной парадигмы, имитации Запада уже опасно. Они перешли к модели «военного времени». Начали искать легитимацию собственной власти через военную, милитаристски-патриотическую идентичность. Сам факт этого перехода тоже говорит о том, что система недолговечна, неустойчива, раз она не может жить в мирном времени. То есть мы вышли на новый этап агонии. Второй момент.
Нужно различать русскую систему самодержавия и путинский режим. Российская система самодержавия имеет гораздо более широкую основу: немало социальных слоев еще верят в то, что Россия может существовать как великая держава, империя, оказывать военное влияние на мир, иметь сферы влияния. Таких людей много среди либералов. Также считается, что Россия может существовать только при персоналистском правлении: лидер, вертикаль власти – это способ существования России. Тех, кто в это верит, очень много – социальных, политических групп. Много сторонников персоналистской власти среди системных либералов. Поэтому база для системы существует, несмотря на деградацию.
А вот режим Путина – это нечто отдельное. Это – форма существования системы. Путинский режим имеет гораздо более узкую базу. И она сокращается. И вот сейчас режим, пытаясь выжить, подрывает свои основания. Почему? Начав закрытие России от Запада, перейдя к более репрессивным методам, Путин подрывает интересы российского класса рантье. Этот класс может функционировать и обогащаться только за счет продажи на Запад нефти, газа, алюминия, другого сырья, за счет отмывания денег на Западе, за счет перевозки своей семьи на Запад. То, что делает Путин, никак не коррелирует с их интересами. Режим начинает выступать против этого класса, подрывать его. Более того, Путин не гарантирует социального обеспечения и обществу. Контракт, который он заключил в 2000 году – я вам безопасность и повышение жизненного уровня, а вы соглашаетесь с ограничением прав и свобод – уже не действует. Россия вступила в этап экономической рецессии, стагнации и, скорее всего, кризиса: жизненный уровень падает, поэтому у населения масса вопросов к президенту, несмотря на его якобы феерический рейтинг.
Поэтому начинает работать закон самоподрыва. Но он своеобразен, весьма парадоксален. Не будь террористической опасности, ресурсы режима исчерпались бы, они уже исчерпывались. Путин в конце прошлого года постарался закончить войну в Украине. Потому что она подрывает экономическую безопасность в России, грозит превратить страну и его лично в изгоя. А это еще один шаг к дальнейшему упадку. Как начал работать закон самоподрыва? Что ни делает Путин, каждый шаг приближает его к новым проблемам. Когда треть расходов приходится на военный бюджет, ничего не остается на медицину, образование, дороги и т. д., на региональные бюджеты, которые в кризисе. Поэтому закон самоподрыва продолжает работать, но появляются некоторые факторы вроде войны с террором, которые могут заморозить ситуацию агонии и дать этому режиму новое дыхание за счет негативной мотивации населения. Ее суть – в страхе перед террором и согласии на то, чтобы права и свободы опять ущемлялись за счет военных расходов.

Politeka: Получается, что и Европа сейчас в кризисе, и Россия…

Л. Шевцова: Россия в состоянии деградации, Европа – в кризисе. А кризис – это не всегда плохо.

Читать далее

Politeka: …И какие тогда могут быть перспективы у стран, на территории которых нелиберальный мир пытается заполнять вакуум? Как будут, например, развиваться отношения Украины и России?

Часто мы смотрим на отношения России и Украины через призму политики. Но существует российское общество. Если смотреть на него внешне, по опросам, то Путин имеет высокую степень поддержки, больше 80%. Но опросы не показывают реальные настроения. Дело в том, что люди перестали говорить правду, когда их спрашивают. По крайней мере 30% респондентов на вопрос, говорят ли люди правду в опросах, сказали «нет». Это первое. Второе. Политика Путина в Украине основывалась на убеждении Кремля, что россияне согласятся на жертвы. Но уже осенью прошлого года только 16% россиян были готовы жертвовать своими интересами ради политики Кремля. Да, большинство людей поддерживает идею «Россия – сверхдержава». Но если людей спросить, что они считают великой державой, то окажется: для 50% россиян великая держава – это не бить другие нации, а нормально жить. Следовательно, россияне по-другому начинают осознавать великодержавность. Более 80% поддерживают Путина, в то же время 58% говорят, что России нужна политическая оппозиция. Свыше 50% считают, что важно не государство, а интересы индивида. Это совершенно иная психология. Но вы меня спросите, почему украинцы вышли на Майдан, а россияне нет. Только 12% населения говорят, что присоединятся к протестам. В Москве 20% готовы выйти на улицу. Много это или мало? Это миллионы человек. Но наше отличие от украинцев в том, что украинцы готовы бороться за свободу. У вас другая ментальность, другая психология. А россияне в основном готовы принять правовое государство. Принять, если им предложат. Коль скоро нет политической альтернативы, некому предложить, вот они и сидят дома.

Politeka: У нас в обществе считают, что на место Путина придет кто-то еще более жесткий, еще более агрессивный.

Л. Шевцова: Смена режима в России неизбежна, и она придет гораздо быстрее, чем многие думают. Я еще не знаю, как Путин пройдет через выборы 2018 года. Но смена режима не приведет к отмене самодержавия. На место Путина придет человек, который вхож в Кремль. Но я не думаю, что это будет лидер-чудовище. Потому что новый лидер должен обеспечивать интересы класса рантье, российского крупного бизнеса, российского политического класса. Этот политический класс должен иметь свободу перемещения капитала и собственных семей. Этот политический класс бьется за отмену санкций. Новый лидер будет вынужден думать об интересах российского нового поколения, которое привыкло к довольно открытым окнам. Новый российский лидер будет вынужден каким-то образом продавать энергию, газ, нефть Европе, а не Китаю. Поэтому гораздо больше шансов, что новый политик будет искать пути возобновления отношений с Западом.

Politeka: То есть, скорее всего, будет дворцовый переворот, перестановка.

Л. Шевцова: Она неизбежна. Проблема – когда и за какую цену. Потому что модель легитимации власти Путина через милитаристско-патриотическую идентичность уже противоречит интересам населения и правящего класса.

Politeka: И КНДР из России не выйдет.

Л. Шевцова: Нет, ни в коем случае. Не тот политический класс, не то население. Те же «Роснефть», «Газпром» должны торговать, получать технологии. Россия не может быть так называемой великой державой, если она не сидит с западными державами за одним столом. Поэтому никакой изоляции. Путин ведь хочет возвратиться в мир, но на своих условиях.

Politeka: А насколько в России возможен сценарий не дворцового переворота, а развала, обвала, усиления сепаратистских настроений. Если говорить о том же ИГИЛ, то, объявляя войну России, они угрожают не режиму, а системе в целом.

Л. Шевцова: Если говорить о ближайшем сценарии, то в 2016, 2017 в России пройдут парламентские и президентские выборы. Сейчас, по сути дела, весь политический режим настроен на то, как осуществить воспроизводство власти более или менее цивилизованным способом. Все, что делает Путин – и война в Украине, и сирийский гамбит, – имеет одну цель: сохранить свою традиционную базу, обеспечить свои перевыборы. Если не удастся, не обязательно произойдет дворцовый переворот, могут быть перестановки на основе консенсуса. Путин отходит на какую-то почетную роль, на его место выдвигается либо Медведев, либо кто-то из гарантированного ближайшего окружения. Это ближайший сценарий. Что касается дальнего сценария, на 10, 20 лет, – это сценарий постепенного загнивания самой системы персоналистской власти.
У нее нет стимулов к обновлению, она не может трансформироваться, она не может реформироваться без изменения своей сущности. И экономика не будет выдерживать. Она нуждается в инвестициях, в гарантиях частной собственности. Эта система не может обеспечить экономическую жизнеспособность. Есть определенные факторы поддержания системы на плаву даже без Путина, есть определенный резерв, есть определенная инерция общества, есть определенное сырье, которое можно выкачивать и продавать. Но в целом тенденция к угасанию, деградации, к распаду будет сохраняться.
Существует и второй сценарий, который может реализоваться в рамках агонии. Это сценарий резкого обвала системы, который произошел в 1991 году. То есть в какой-то степени будет повторение 1991 года, с обвалом системы управления, потерей контроля над регионами, с усилением децентрализации власти, с усилением сепаратизма, возможно, с попытками отделения, к примеру, Северного Кавказа, даже втиснутых в лоно РФ Башкортостана и Татарстана. Именно эти тенденции существовали в 1991-1992 годах. Насколько реален этот сценарий, трудно сказать, есть разные факторы в его пользу и против него. Единственное, что очевидно, – то, что система нежизнеспособна. Проблема во времени и цене ее угасания, ее упадка. Но сумеет ли российский политический класс и общество трансформировать эту систему до распада или до обвала либо эта трансформация произойдет в результате обвала – сказать трудно. Мы должны готовить себя к разным сценариям. В том числе к сценариям, когда цивилизационно чуждые российскому обществу элементы – Северный Кавказ, Чечня, Ингушетия – уже не будут в составе новой России.

Читать далее

**

См. также на сайте радио «Свобода» анализ текущих событий: Андрей Пионтковский. Ледокол-2