Первоисточник

ХОТЯТ ЛИ РУССКИЕ ВОЙНЫ. ВОЙНА И ТЕРРОР В ВОСПРИЯТИИ РОССИЯН

Андрей Колесников

23.03.2016

Уже больше двух лет война и террор для России не только повседневная рутина, но и факторы, стимулирующие массовую поддержку сегодняшнего политического режима. Механика этой поддержки и особенности массовых представлений о военной «повестке», «продажа войны» пропагандой, оценка и восприятие россиянами крымской, донбасской, сирийской кампаний и торговой и информационной войны с Турцией многое объясняют в природе современной российской внутренней и внешней политики.

Ключевые темы исследования

• Значение войны для российского массового сознания трудно переоценить. Память о Великой Отечественной всегда была и остается основой единства нации, и в мифологизированных представлениях о ней советская, а теперь и российская власть черпают свою легитимность.
• Восприятие войны россиянами с советских лет практически не изменилось.
• Российские власти используют технологии продажи угроз, в том числе продажи войны, гражданам России.
• Сегодняшние войны, равно как и войны вчерашние, являются по отдельности или одновременно холодными, горячими, информационными, торговыми и т.д. Они всегда требовали пропагандистского обеспечения и нередко выполняли функцию сплочения нации.
• Важнейшее свойство современной войны — виртуализация, она транслируется в СМИ; эта виртуальная война, в которой как будто бы нет потерь с российской стороны, способствует поддержке власти населением.
• Военные действия и операции в Крыму, Донбассе, Сирии, а также информационная и торговая война с Турцией являются для российского массового сознания символической компенсацией экономического кризиса в России. При этом качественные исследования показали, что сами граждане воспринимают военные операции по-другому — в их глазах они просто необходимы и самоценны. Большинство граждан России не считают войны последних лет настоящими, «большими» войнами, то есть войнами между государствами. Война виртуализируется — она «идет по телевизору», и потому представления о войне искажаются.
• Мифология войны складывается из трех ключевых элементов. Военные операции, проводимые Россией, являются а) справедливыми, б) оборонительными, в) победоносными и триумфальными, г) превентивными. Все военные кампании, которые ведет сегодняшняя власть, — это, в изображении массовой пропаганды, прямые наследники Великой Отечественной, что снижает возможности критического осмысления происходящего и превращает любую критику войны в своего рода аморальный акт. Наконец, война стала частью торговли угрозами, позволяющей мобилизовать граждан на поддержку власти. Любые милитаристские начинания власти поддерживаются большинством россиян.
• Любые пропагандистские клише обычные люди воспроизводят с точностью до запятой, потому что, как правило, не могут самостоятельно сформулировать рациональные основания для милитаризации. Война с террором дополняет «благородный» облик оборонных усилий сегодняшней власти. Общим местом стало оправдание сирийской операции как превентивной, «уничтожающей террористов в их логове». Угроза террористических атак как результат этой операции не оценивается как реальная и не осмысливается.
• Постепенно война (или квазивойна) превращается в фоновую рутину; примерно так же воспринимается террор — несмотря на все страхи и веру в то, что вероятность терактов очень высока.
• Сохранение власти нынешним политическим классом и связанными с ним финансовыми группами предполагает, что уровень мобилизации и поддержки политического режима останется на сегодняшнем уровне, а значит, продолжится и перманентная война с «врагами», осаждающими «крепость Россию». Власть дискредитирует либералов как «пятую колонну», которая получает западное финансирование и желает поражения своему государству. Судя по результатам фокус-групп, такая логика не очень работает: либералы, в представлении респондентов, не слишком патриотично настроены, хотят смены политического режима в стране, но не войны.
• Несмотря на то что фокус-группы продемонстрировали некоторую противоречивость мышления россиян, «настоящей», «большой» войны они не хотят. Поэтому у милитаризации и милитаристской пропаганды есть предел.

Основные выводы исследования

• Военные действия и операции в Крыму, Донбассе, Сирии, а также информационная и торговая война с Турцией являются для российского массового сознания символической компенсацией экономического кризиса в России. При этом качественные исследования показали, что сами граждане воспринимают военные операции по-другому — в их глазах они просто необходимы и самоценны. Большинство граждан России не считают войны последних лет настоящими, «большими» войнами, то есть войнами между государствами. Война виртуализируется — она «идет по телевизору», и потому представления о войне искажаются.
• Мифология войны складывается из трех ключевых элементов. Военные операции, проводимые Россией, являются а) справедливыми, б) оборонительными, в) победоносными и триумфальными, г) превентивными. Все военные кампании, которые ведет сегодняшняя власть, — это, в изображении массовой пропаганды, прямые наследники Великой Отечественной, что снижает возможности критического осмысления происходящего и превращает любую критику войны в своего рода аморальный акт. Наконец, война стала частью торговли угрозами, позволяющей мобилизовать граждан на поддержку власти. Любые милитаристские начинания власти поддерживаются большинством россиян.
• Любые пропагандистские клише обычные люди воспроизводят с точностью до запятой, потому что, как правило, не могут самостоятельно сформулировать рациональные основания для милитаризации. Война с террором дополняет «благородный» облик оборонных усилий сегодняшней власти. Общим местом стало оправдание сирийской операции как превентивной, «уничтожающей террористов в их логове». Угроза террористических атак как результат этой операции не оценивается как реальная и не осмысливается.
• Постепенно война (или квазивойна) превращается в фоновую рутину; примерно так же воспринимается террор — несмотря на все страхи и веру в то, что вероятность терактов очень высока.
• Сохранение власти нынешним политическим классом и связанными с ним финансовыми группами предполагает, что уровень мобилизации и поддержки политического режима останется на сегодняшнем уровне, а значит, продолжится и перманентная война с «врагами», осаждающими «крепость Россию». Власть дискредитирует либералов как «пятую колонну», которая получает западное финансирование и желает поражения своему государству. Судя по результатам фокус-групп, такая логика не очень работает: либералы, в представлении респондентов, не слишком патриотично настроены, хотят смены политического режима в стране, но не войны.
• Несмотря на то что фокус-группы продемонстрировали некоторую противоречивость мышления россиян, «настоящей», «большой» войны они не хотят. Поэтому у милитаризации и милитаристской пропаганды есть предел.

Читать статью полностью

<…>

Мифология перманентной войны

Подведем итоги.

Современному российскому политическому режиму удалось вернуть войне мифологический «героизм», помочь ей обрести ореол справедливости, убедить население собственной страны, что парадоксальным образом агрессия — это оборонительная война (точнее, даже не война, а череда военных операций), ибо осажденную крепость нужно защищать. В такой ситуации у жителей крепости — а на самом деле ее заложников — развивается по отношению к ее коменданту стокгольмский синдром.

Идет война — одновременно горячая, гибридная и холодная — под лозунгом «Лишь бы не было войны». Таковы парадоксы постсоветского сознания. И это единственное, что заполняет пустоту — политическую бессодержательность персоналистского режима, который свою легитимность ищет не только в победах прошлого, например в Великой Отечественной, но и в поражениях — как в Финской кампании 1939–1940 годов.

Война заменяет и «холодильник», и «телевизор». Главное, чтобы внимание «обороняющейся нации» ни в коем случае не переключалось на текущие социальные и экономические проблемы, которые во многом и являются следствием войны, хотя бы те же самые огромные оборонные расходы в ущерб человеческому капиталу. Гибель советской империи под бременем таких расходов ничему не научила тех, кто считает себя ее прямыми наследниками. Впрочем, судя по результатам фокус-групп, экономические проблемы респонденты отделяют от военных вопросов. Так что, в сущности, ради того, чтобы сохранить высокий рейтинг первого лица, внимание с экономических проблем переключать необязательно.

Тем не менее перманентная фоновая война — для нынешних элит, которым нечего предъявить публике, кроме бомбардировок, — это основной способ сохранения себя во власти. Элиты, согласно пропагандистской модели, ведут войны а) справедливые, б) самозащитные, в) победоносные, г) превентивные. Так, к разряду превентивных войн в этой логике можно отнести уже упоминавшуюся Финскую кампанию, которую президент России фактически оправдал на встрече с участниками учредительного съезда Российского военно-исторического общества ³⁶. И это несмотря на позорный характер «той войны незнаменитой» (как писал Александр Твардовский ³⁷), бессмысленность и чрезмерность жертв, ее агрессивный характер и итоговую неудачу.

Проблема в том, что цель — сохранение власти — может потребовать продолжения военного «банкета» в жанре триумфального шествия. Остановиться после Крыма, Донбасса, Сирии, Турции у этого механизма если и получится, то с большим трудом. Операция в Сирии не помирила Россию с Западом и создала угрозу столкновения с Турцией — членом НАТО. Это важно для мобилизации граждан вокруг власти, но очень мешает нормальному развитию страны.

При этом, безусловно, несмотря на всю противоречивость и парадоксальность мышления, продемонстрированную в том числе фокус-группами, россияне не хотят войны, то есть «настоящей» войны — государств с государствами, ядерной. Поэтому у милитаризации и милитаристской пропаганды есть свои пределы. Тем не менее военный дискурс власти, применение ею силы, оборонные расходы будут поддержаны большинством населения как часть сохранения важнейшей для массового сознания ценности «стабильности» и вновь обретенного статуса (и чувства) великой державы с ее военной и геополитической мощью.

Примечание. Эта работа была бы невозможна без деятельного участия коллег из «Левада-центра», и особенно Алексея Георгиевича Левинсона, руководителя отдела социокультурных исследований, с которым мы начали обсуждать тему войны на одном из карнегианских семинаров и пришли к выводу, что сюжет заслуживает специального — и максимально быстрого — исследования. Алексей Георгиевич лично провел по заказу Московского Центра Карнеги в декабре 2015 года две московские фокус-группы, протестировавшие восприятие россиянами террора и войны. А. Колесников

 Читать статью полностью