Из газеты «Ведомости»:

КРИЗИС РЕАЛЬНОСТИ

Елена Мухаметшина

5.02.2016

На смену посткрымской эйфории пришел кризис восприятия реальности, то есть «утраты чувства определенности существующего порядка», полагают участники прошедшей в четверг ежегодной конференции «Левада-центра». Произошло наложение друг на друга двух кризисов, объясняет директор «Левада-центра» Лев Гудков: после усиления репрессий в ответ на массовые протесты 2011 г. и патриотического подъема 2014 г. в кризисе оказалась критически настроенная часть россиян, а второй кризис – общества в целом – связан с утратой перспективы и неуверенностью в будущем из-за экономического кризиса.

Неопределенность будущего уводит от идейной платформы, на которой страна жила в последние 25 лет, говорит Гудков: исчезает настроение перехода от советского тоталитаризма к чему-то демократическому. К этому привела политика режима, который подавил политическую конкуренцию и гражданское общество, а рост пропаганды поднял пласт советских представлений. «Это эксплуатация комплекса неполноценности и утраты определенности будущего. Эффект достигается крайне упрощенным представлением политического процесса», – поясняет социолог. По его мнению, общество и элиты утратили представление о положении вещей и о том, куда движется страна. При этом больше всего выросло доверие к силовым структурам, подчеркивает Гудков: «Режим опирается на репрессивные структуры, и это признается нормальным – это и есть реанимация советских структур». Одновременно шла дискредитация ценностей демократии, прав человека и правового государства, воспринимаемая как «уход от чуждых ценностей», добавляет он: «Из-за антизападной кампании оказываются пораженными целые зоны возможных ценностей, которые могли бы стать основой развития, и, таким образом, окажется потерянным целое поколение».

Духовной скрепой для россиян стало телевидение, которое транслирует представление о должном, говорит профессор Высшей школы экономики Анна Качкаева. При этом оно научилось работать и с интернет-аудиторией, подчеркивает эксперт: «Все темы, которые обсуждались в последний месяц в интернете, – от дальнобойщиков до выставки Серова – были в федеральных новостях. Вопрос в комментариях, подаче и встраивании сетевой повестки дня в развлекательный и политический контекст». Но у понятий и контекста ушел смысл, считает Качкаева: «Поэтому на телевидении вполне уживаются в одном выпуске новостей сюжеты «Запад – враг» и «Запад – партнер».

Руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра» Алексей Левинсон говорит, что у граждан не осталось требований к реалистичности телевидения: «Парадокс существования – жестокий запрет на правду и свобода на любой вымысел». По его словам, в эпоху Путина вожделенным стало присоединение к бюрократии, т. е. к тому классу, который оказывает самое большое влияние на общество. Причем у российской бюрократии перевернуты нормы: соблюдаются неформальные правила, а закон используется так, как диктуют неформальные обстоятельства. Это связано с происхождением нынешней бюрократии от силовиков, имеющих право на нарушение права, и бюрократия действует так же, отмечает Левинсон. При этом нормы остаются, но утрачены санкции за их нарушение, а гегемония этого класса оказала влияние на все общество в целом.

Разворот от внешнеполитической повестки и патриотического подъема к экономической тематике связан с длительностью кризиса, согласен политолог Александр Пожалов. Но он считает, что нельзя говорить о кризисе общества в целом: «Скорее в условиях кризиса у части населения появился запрос к власти на понимание траектории выхода из кризиса». Это может привести к пересмотру стандартов потребления, но не повлечет политического протеста, а вызовет скорее протестное голосование или снижение явки на выборы, полагает эксперт. По его словам, кризис уже привел к снижению рейтингов региональной власти и это особенность нынешнего кризиса: люди протестуют против решений именно этого уровня власти, а не против решений федеральных властей.