Из очерка З. Ерошок «Александр Сокуров: «Говорят, что свобода не имеет цены. Нет. Свобода имеет цену»»

(читать полностью -  http://www.novayagazeta.ru/arts/74374.html)

…«Практически для меня эмиграция никогда не была осуществима. В советский период — да, потому что здесь были родители, и если бы я это сделал, то судьба их была бы прискорбна.

Говорят: «Свобода не знает цены». Нет, свобода имеет цену. За свободу всегда кто-то платит. Все имеет цену свою.

Сейчас, поскольку я очень много работаю за пределами России, эмигрировать или не эмигрировать — это не моя проблема. Мне важна не моя личная свобода сама по себе, а могу ли я в своем профессиональном труде делать то, что хочу. Вот граница моей свободы — свободен ли я в труде своем.

Но!

Поскольку я ответствен за качество того, что делаю, то хорошо понимаю, что могу отвечать за то, что делаю, только если делаю это в условиях свободы.

Понимаете, делать фильмы — это моя личная потребность, может быть, смысл существования жизни, как бы высоко это ни звучало. А гражданское самочувствие все же зависит и от того, нужен ли я и востребован ли я на Родине.

Потому что публично и открыто есть смысл говорить лишь тогда, когда ты уверен, что твоя публичность и твоя речь необходимы обществу… Русскому обществу, соотечественникам. Моя родина там, где родина моего языка, русского языка. Я русский. Я много думал, что такое родина для меня. И понял: моя родина — русский язык».

…«Вот мы объединяемся в какие-то сообщества маленькие, потом в конце концов народ собрался и создал какое-то государство. И вот для чего все это? Какая вообще цель у государства, для чего нам это нужно?

Убежден: только для того, чтобы жил народ в рамках цивилизованности, просвещенности. Задача государства — развивать просвещение и определять цивилизованные рамки существования. Просвещение, а не мистика. Тысячу раз  просвещение… А армия, политические партии, дипломатия и даже экономика — это все только инструменты цивилизации.

 Важно установить «рамки» цивилизованности. Но современное общество выпрыгивает за эти рамки с большой легкостью. И делает это оно сегодня с большим желанием, чем когда-либо. Оно само. Без принуждения… Люди так хотят.

Было время, когда культура становилась обручем, который границы цивилизованности и нецивилизованности четко определял. Я полагаю, что с Первой мировой войной прорыв этого кольца произошел.

Знаю твердо: культура — тот самый обруч, который держит нас в рамках цивилизованности.

Время сегодняшнее показало, что никакие современные средства, никакие электронные и прочие упрощения жизни современного человека не ведут к гуманитаризации. Наоборот, разрушают гуманитарность.

Условный (в кавычках) Стив Джобс не заменил мне ни Томаса Манна, ни Льва Толстого. Томас Манн и Лев Толстой были удивительны тем, что, живя в своем времени, могли слетать в будущее и оттуда живыми вернуться и сказать, что они видели. Это как человек побывал в смерти, вернулся и говорит нам, что там.

Современные компьютерные системы идут по какому-то наитию, и это наитие — физиологическое, психофизиологическое, электрическое. Появилась возможность создать электронную книгу, ну они создали ее. Они и не собирались подумать, к чему это приведет, что это такое, да? К сожалению, наука ни за что не отвечает…»

…«Мы многое не делаем, потому что нам запрещают моральные нормы, но человек по-прежнему остается существом физическим, физиологическим, сложным, малоизученным и малопредсказуемым.

Но мы же понимаем, как просто и отдельного человека, и огромное число людей сбросить в яму ничтожных поступков, страшных поступков, да?

Как (и чем) тут может спасти культура? Культура поднимает общий уровень «гигиены». Социальной гигиены. Первое, что делает культура: она уточняет критерии социальной гигиены для народа. В самом широком смысле этого слова.

Например, я, конечно, не доживу до этого, но кто-то, кто моложе, доживет, когда русские подростки перестанут гадить в подъездах, исписывать стены, терроризировать людей. И мальчики, и девочки русские одинаково отвратительны в их поступках.

Это ослабление роли социальной, бытовой культуры — проигрыш русского народа, признак социальной деградации».

… «И тут мы опять возвращаемся к просвещению… Люди власти могут быть образованными, но не быть просвещенными. Ты можешь окончить Сорбонну или Московский университет и при этом жить, как зверь. Общество, если оно не пронизано идеей просвещения, общество, где религиозные принципы и религиозные идеи становятся выше идеи просвещения, — это дичающее общество.

Религиозная сторона жизни для меня — это часть эстетики жизни, часть какой-то философской жизни, что ли, еще одна область размышления… Религиозность — абсолютно интимная форма существования.

Идеи просвещения я никогда не поставлю ниже религиозных книг.

Мне кажется, что когда-то, когда в России была выдвинута идея отделения церкви от государства, было принято единственно правильное решение. Сейчас у нас церковь публично срослась с государством, является политическим инструментом, мы все это видим. И вот это, я считаю, один из важнейших и опаснейших моментов для существования России как таковой.

Верующим человеком я могу быть и на Северном полюсе. Но если государство приподнимает значение одного культа (православия, например) над остальными, то только до поры до времени, например, мусульманская часть будет это терпеть. А потом перестанет. Любая религиозная война гораздо страшнее любого столкновения по национальным принципам или политическим. Самая страшная война — это религиозная война. Там невозможно договориться. Там только смерть.

История вот с этим ИГИЛом (запрещенная в России организация. — Ред.), сейчас это уже не военная история, это идеологическая история, и в то же время это такой «религиозный большевизм». Советский большевизм пытался навязать свою идеологию всему миру, поэтому его пытались задавить всем миром. Не удалось, пока он сам не испустил дух. Пройдя через страшные испытания, через войны, но тем не менее сам испустил дух.

Борьба с ИГИЛом, мое оценочное мнение, — это новая религиозная, идеологическая война. И только бомбами — еще больше разозлишь.

Очень серьезная большая проблема. О том, что она серьезная и большая, видно по тому, как тихо и осторожно в этом вопросе ведут себя мусульмане в России. И не только в России. Конечно, надо собираться всем крупным религиям, садиться и обсуждать эту мировую проблему. А религиям уже есть о чем говорить… И если надо этому ИГИЛу, если они борются за создание своего «идеального» государства, давайте посмотрим, что получится у них из этого, в тех рамках географических, в которых они существуют. Пусть попробуют пройти эти эволюционные пути: создадут правительство, рабочие места, транспорт, построят свои мечети… пусть создадут государство свое. Ну а если они решатся уничтожить жизнь в Старом Свете, тогда будем защищаться.

Если бы сегодня в России религия  была отделена от государства, я думаю, многих проблем, которые у нас сейчас есть, у нас бы просто не было. То есть терроризма в таком масштабе не было бы. Это потому, что религии предоставили политическую трибуну, и у нас выявился приоритет религии над просвещенностью.

Отделите церковь от государства, отделите реально. Вернитесь к Конституции. Конституция красиво написана. Ну вот почему предстоятель православной церкви сидит на заседании Генерального штаба Вооруженных сил? Тогда почему нет там муфтия, почему нет остальных? Почему? Освящение, окропление самолета... А мы что, не верим своим инженерам? Мы что, не верим просвещенности? Или полагаем, что это не человеческими руками создано? Не пришло еще время снимать ответственность с человека.

Я понимаю, когда складывается религиозная работа, например, в тюрьмах и колониях. Я это понимаю. Потому что «религиозная» эмоция — это интимно. Это не работа государства. Это глубоко личное, как в сказке. Вот это надо поддерживать. Если внутри себя человек сосредотачивается на канонах, на ограничениях — это благородно.

Но мы сломали «ворота», мы перестали быть светским государством…

Мы преступники — мы топчем нашу Конституцию.

Просвещенность — это когда мы равноудаляемся от всего, что является мистикой.

Я недавно был приглашен на одну премьеру здесь, в Петербурге, ее проводила татарская диаспора. Это была премьера прекрасного игрового иранского фильма о Пророке. Три часа шла картина, это было в кинотеатре. И я зашел, когда зал был уже полон, и увидел, почувствовал, что это абсолютно другой зал, это абсолютно другие люди. Не плохие или хорошие, а другие. В зале была просто другая какая-то энергетика, как будто бы люди появились с какой-то соседней планеты. И как фильм смотрели, и какая была реакция на фильм. Все — по-другому.

Мы все очень разные. И все сложные. Тут не надо ничего упрощать. Тем более обольщаться. И если мы не будем исходить из того, что все очень разные и все очень сложные, то никогда не научимся без войн жить, тем более в одном государстве.

Непонимание того, что религиозные чувства — это что-то глубоко индивидуальное, интимное и никак не обобществляющееся явление, это очень большая ошибка современной цивилизации.

Россия должна быть светским государством, сомнений тут у меня нет никаких».

…«Молодой человек должен гордиться своей страной» — часто слышу это требование. Но в каком случае он будет гордиться своей страной?

Когда в стране будет справедливый суд.

Когда в стране будут красивые города, пусть не роскошные, но прибранные.

Когда в стране будут хорошие дороги.

Когда в стране не будет бедных.

Когда в стране люди будут честно разговаривать в школе, в институте, на работе, в телевизоре, друг с другом.

Когда в стране люди будут честно себя вести…

Вот тогда молодой человек будет гордиться… Впрочем, почему обязательно именно своей страной? Может быть, просто своим временем?

«Патриотизм» (или как это чувство еще можно назвать) — оно не внутреннее чувство, а внешнее. Это неправда, что оно внутри, оно всегда внешнее.

Что значит гордиться Родиной? Считать ее лучше, чем другие страны? Ну а почему Канада хуже, чем Россия? Почему Кавказ лучше, чем Италия, Швейцария, Франция? Или почему они лучше, чем Кавказ?

Гордиться, мне кажется, можно трудом человека. Вот это достойная гордость. Если патриотизм это гордость, то гордиться можно только трудом человека. Природой гордиться нельзя, это нам просто дано.

Я бы даже сказал, не только трудом, сколько качеством труда человека. Например, люди умеют качественно строить… Итальянцы вот гордятся тем, что их предки умели так строить, что с XIV—XV веков до сих пор все это стоит и не разрушается. Когда-то люди так хорошо, так качественно трудились, так были в работе своей направлены на жизнь, что вот этим, да, можно гордиться».