Свобода. Сопротивление. Солидарность
Когда пытаешься осмыслить то, что произошло на днях с Кириллом Серебренниковым, в голове неутомимо и при этом несколько хаотично крутятся несколько совсем разных аспектов этой печальной, хотя уже в наши дни не такой уж нетипичной истории.
На поверхности, конечно, первым делом возникают эмоции, не могущие не брать верх над всем остальным. Первый букет этих эмоций несет в себе исключительно негативный заряд и обобщенно выглядит как «Вот же гады!». Второй — уже скорее позитивный, и звучит он примерно как «Чем помочь?».
Поэтому я немедленно вспомнил о своем относительно давнем интервью какой-то скандинавской газете, где речь шла в том числе и о цензуре, и о самоцензуре. Помню, что меня спросили, каков в этих обстоятельствах может быть поведенческий кодекс культурного сообщества, вернее, той его части, которая не согласна мириться с тем положением вещей, которое все более активно навязывается государственными институтами.
Для краткости я спонтанно назвал три ключевых слова, положенных в основу этого самого кодекса. По странному совпадению все они начинались с «С»: свобода, сопротивление и солидарность.
В этой истории с особенной насущностью актуализировалась именно солидарность.
Движимый именно этим импульсом, а также желая проверить, какова она, эта самая солидарность, на практике, я поехал к «Гоголь-центру», куда, как я узнал из социальных сетей, были призваны артисты, режиссеры, друзья театра и прочие сочувствующие, чтобы поддержать попавшего в беду режиссера.
Ну что сказать? Скажу со сдержанным оптимизмом, что я ожидал худшего. Все-таки пришло довольно много людей; я там с радостью встретил множество приятелей, приятельниц и просто знакомых. Она знакомая театральная критикесса, которая в последние годы большую часть времени проводит в другой стране, мрачновато пошутила насчет того, что где еще, мол, встретишь, сразу столько хороших знакомых, как не на подобных «мероприятиях», которых становится все больше и больше.
