Из портала «Ситибум»:

МНЕ ОСТАЕТСЯ ТОЛЬКО ПАМЯТЬ

Андрей Архангельский — о том, почему он больше не хочет делить праздник победы со многими своими соотечественниками

9 мая был единственным днем, который связывал меня со страной, со всеми. И я готов был мириться и с официозом, и с георгиевскими лентами, не имеющими прямого отношения к символике победы. Но теперь что-то изменилось. И я знаю, что.

Мой двоюродный дед, Евгений Владимирович Кудряшов, погиб в феврале 1943 года под Старой Руссой. Он был командиром отделения гвардейской воздушно-десантной дивизии. Впрочем, десантников бросали в прорыв как обычную пехоту, и вот он погиб в одной из таких бесчисленных атак. Мы ничего не знали о нем 60 лет. Из военного архива МО (Подольск) на запросы приходил стандартный ответ: «пропал без вести». Я даже познакомился с заведующим архива, офицером — он был очень вежлив, — «но что я могу сделать... миллионы дел... а тут пожилые женщины работают, представляете, сколько им нужно времени?..»

Конечно, представляю. 60 лет. Я сам разыскал деда, в 2009 году — с помощью электронной базы «ОБД Мемориал». Пришлось перерыть сотни личных дел. Сотни Кудряшовых. Выяснилось, что поисковая система не «видела» моего, потому что писарь в отчете о боевых потерях написал его отчество сокращенно, «Кудряшов Евгений Влад.». Я отыскал и братскую могилу, где он похоронен. Несуществующая уже деревня Сосновка, где-то между Ленинградом и Москвой, глава сельсовета оправдывалась: «Все никак не обновим ограду... Но к 9 мая, конечно, покрасим».

Да, безусловно, я патриот. Да, безусловно, память о войне для меня — не пустой звук, и я храню эту память

Чтобы добраться до могилы, нужно 30 минут прыгать по кочкам, по воде, в болотных сапогах. Другой дороги туда нет; не было, по крайней мере.

Другой мой двоюродный дед, Иван Никанорович Геросин, был танкистом. Он погиб в 1944 году под Тернополем. Он был механиком-водителем ИС-2. Советская власть высоко ценила водителей тяжелых танков, присваивая им офицерские звания — но, увы, выбраться из подбитого танка было почти невозможно. «Нет ничего страшнее смерти в горящем танке» — писал в воспоминаниях полковник Миндлин, командир полка, в котором служил мой дед. С помощью той же электронной базы «ОБД Мемориал» я отыскал и его. В тот день погибли пять экипажей. Напротив фамилий однополчан моего деда в графе «причина смерти» стоит «сгорел, сгорел, сгорел», и только напротив фамилии моего деда — «убит». Смерть на войне тоже бывает «везучая» и «невезучая»: моему деду «повезло» — от него хоть что-то осталось; от других не осталось ничего. Его могилу мне найти пока не удалось.

Брат моего деда по отцовской линии, рядовой Александр Васильевич Архангельский, погиб осенью 1942 года. Он был сыном репрессированного в 1937 году священника. Он погиб в незнаменитом, долгом, кровопролитном ржевском сражении, о котором был еще документальный фильм Алексея Пивоварова.

Мой родной дед, офицер, прошел войну от Сталинграда до Праги. После первых десяти дней боев на Тракторном заводе от их стрелковой бригады из 6 тысяч человек в живых осталось около двухсот.

На Смоленщине погиб мой прадед. Его повесили нацисты — за помощь партизанам. И сожгли всю деревню.

Его младший сын погиб после войны — подорвался на мине.

Еще десяток близких и дальних моих родственников погибли в оккупации.

Да, безусловно, я патриот. Да, безусловно, память о войне для меня — не пустой звук, и я храню эту память.

Я готов был терпеть эти новые военные сериалы и фильмы по телевизору, в которых Сергей Безруков играет Сергея Безрукова.

9 мая был тем единственным днем, который связывал меня со страной, со всеми. В этот день я готов был забыть все разногласия, все споры — ради общей памяти; ради этого я готов был терпеть весь официоз, все казенное косноязычие, которым сопровождается праздник; все эти концерты с участием звезд, которые переодевались в гимнастерки и кривлялись под фанеру. И всю эту «кашу из походных кухонь». И эти вклады «Победный» — под 11 процентов годовых.

Я готов был терпеть перекрытый с утра город, уставленный рамками металлоискателей, отгороженную от обычных людей Красную площадь. Почему город так тщательно охраняют от таких, как я — в день всенародного праздника, нашей общей победы? — эти вопросы уже не принято задавать, лучше об этом не думать.

Я готов был терпеть эти новые военные сериалы и фильмы по телевизору, в которых Сергей Безруков играет Сергея Безрукова. Терпеть эти слезливые и бездарые сюжеты, созданные бесчувственными людьми — сценаристами, продюсерами и прочими — в которых нет ни грамма правды, реализма и таланта.

Ради этого чувства единения, ради содержания — я готов был принять форму

Я даже готов мириться с георгиевскими лентами — не имеющими прямого отношения к символике войны — а, скорее, к имперской идее, и уж точно не способными выражать какие-то глубинные смыслы и чувства. Но я готов был их принять — потому что, говорил я себе, людям нужны какие-то осязаемые символы, знаки, — им так проще выражать свои чувства, испытывать солидарность, чувствовать сострадание. Ради этого чувства единения, ради содержания — я готов был принять форму.

Сегодня что-то изменилось. Что-то безвозвратно ушло, и я впервые ничего не чувствую. Образовалась какая-то пропасть, черная дыра. Я знаю, отчего так.
Как выяснилось в последние месяцы, многие из моих соотечественников память о победе 1945-го понимают сегодня как право диктовать условия и вмешиваться в дела соседнего государства, называя его граждан «бандитами» и «хунтой».

«Фашистами» государственные СМИ почти официально называют теперь власть соседней страны, выбравшей другой политический путь. В моей стране приняты новые законы, которые по сути запрещают размышлять, думать об истории, о войне самостоятельно.

Георгиевская лента стала теперь отличительным знаком непонятных, неизвестных мне людей. Они часто вооружены автоматическим оружием, они захватывают здания, они берут заложников. Я не понимаю их целей. Возможно, они вправе. Только какое это теперь имеет отношение к Победе?..

Спустя 69 лет я вижу нечто поразительное — я вижу, и во множестве, людей, которые хотят, чтобы война повторилась

Я не могу с прежним чувством слушать «Марш славянки» и «Священную войну» — их присвоили себе те, кого принято называть милитаристами.

Нам 69 лет твердили, особенно в этот день: мы — гуманисты, мы вернули миру мир, война не должна повториться.

Спустя 69 лет я вижу нечто поразительное — я вижу, и во множестве, людей, которые хотят, чтобы война повторилась.

Государственное ТВ и радио ежедневно, ежечасно провоцируют агрессию, прямо или косвенно. Разжигая, подталкивая. Поощряя бездумие своих слушателей и зрителей, их скудоумие. Тех, кто призывает «спасти» соседнюю страну — по сути, от самой себя. Я слушаю этих людей, я понимаю, что они больны, и я не хочу иметь с этими людьми ничего общего. Как и с этим телевидением, и с этим радио.

Я не могу быть с теми, кто присвоил себе право говорить от имени моих погибших и выживших в войну родственников. Я не могу быть с теми, кто свихнулся на безжизненной и абсурдной идее «русского мира». Я даже не удаляю их из друзей в фейсбуке — потому что считаю происходящее с ними разновидностью временного помешательства, а безумие не лечится нажатием мышки.

Я хочу представить армию, но вижу зеленых человечков. Они все время стоят передо мной. И я ничего не могу собой поделать. Я думаю о них каждое утро, поскольку первым делом интересуюсь новостями, а следом задаю себе вопрос — не сошел ли я с ума?..

Все это привело не к единению, а наоборот, к расколу. К опустошению. Я онемел и оглох. У меня нет слов. Тем более — общих. Я больше не хочу делить этот праздник с кем-либо. Больше не хочу вас видеть и слышать. Мне остается только память, и я спрячу ее, увезу с собой — подальше от Москвы. Надеюсь, я проведу этот день в молчании — среди могил тех, у кого есть могилы. Эти камни только и могут быть правдивы сегодня. Я буду стараться быть правдивым, как эти камни. Я буду с камнями, но не с вами. С вами я больше не хочу.

**

Из «Ежедневного журнала» (портал по прямому адресу – недоступен. – А. А.):

Александр Гольц: ИТОГИ НЕДЕЛИ. ДЕНЬ ПОБЕДЫ… СПЕЦПРОПАГАНДЫ
Я много раз писал, что российская власть приватизировала День Победы — единственный настоящий праздник нашей страны, который объединяет всех граждан, вне зависимости от возраста, уровня благосостояния, образования и политических пристрастий. Кремль, на мой взгляд, пользовался этой возможностью бездарно. То для того, чтобы Путин почувствовал себя главным начальником мира (когда на празднование 60-летия Победы в столицу приехали руководители многих государств и москвичам посоветовали не перегружать собой улицы родного города), то для того, чтобы упрекнуть Запад в попытках разжигания войны. В общем, отношение властей к святому празднику ничем не отличалось от отношения тех, кто аккуратненько закрывает номерной знак своего автомобиля с помощью георгиевской ленточки. Вроде и патриотизм засвидетельствовал, а заодно и деньги на оплате стоянки сэкономил.
Но на сей раз Кремль переступил все мыслимые границы приличий. Нынешний День Победы станет днем победы спецпропаганды, днем победы над Украиной. Весь пропагандистский спецназ (в канун 9 мая Путин раздал ордена и медали трем сотням «работников СМИ», не постеснявшись выдать некоторым честную солдатскую медаль «За отвагу») брошен на то, чтобы связать в сознании жителей страны захват Крыма с великой победой. Включите любой телеканал и вы получите хитро исполненную нарезку из исторических кадров освобождения Крыма и Украины 70-летней давности вперемежку с описанием героического противостояния «ополченцев» (15 лет назад те же пропагандисты именовали таких людей в Чечне сепаратистами) киевским «карателям». Всех, кому это не нравится, без разбора именуют фашистами или коллаборационистами. Прием не новый, им еще советские пропагандисты пользовались. Помните, как Солженицына именовали «литературным власовцем»? Но, признаться, я не припомню, чтобы в брежневские времена истерия достигала такого накала.
И сам День Победы власти желают превратить в день победы над Украиной. Как сообщают СМИ, парад на Красной площади откроют колонны военной техники морской пехоты Черноморского флота. А главковерх сразу после парада в Москве отправится в Севастополь.
Видя в Великой Отечественной войне неисчерпаемый ресурс для обеспечения собственных сиюминутных пропагандистских потребностей, власти озаботились консервацией созданного еще в сталинские времена мифа. На пике истерико-патриотической вакханалии главный начальник страны подписал закон, который должен противодействовать реабилитации нацизма. Если кто-то ждет, что сей закон позволит найти управу на зигующих чернорубашечников, он заблуждается. Закон вводит наказание за «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны», «распространение выражающих явное неуважение к обществу сведений о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества». Если иметь в виду, что ни прокуратура, ни следственные органы в последнее время не утруждают себя поиском доказательств, закон неизбежно превратится в дубину, которой будут лупить любого, кто усомнится в официальной версии войны.
Показательно, что чем интенсивнее власти используют образ великой войны в своих мелких играх, тем дальше они стараются отодвинуть тех, кто является ее участниками и свидетелями. Да, завтра начальники всей страны, нацепив георгиевские ленточки, будут тысячу раз твердить слова «никто не забыт, ничто не забыто». Послезавтра все будет забыто. Как благополучно забыли об обещании Кремля обеспечить жильем всех ветеранов к 65-й годовщине Победы. С тех пор минуло четыре года, а обещание так и не выполнено. Подмосковный губернатор обещает дать жилье нуждающимся до конца 2014-го. Власти Тверской области не обещают и этого. 218 ветеранов в этом году жильё не получат и будут ждать, когда придут средства на положенные им по закону квадратные метры жилой площади. А чиновники в Калуге расхитили половину средств, отпущенных на строительство жилья для героев войны. В результате сляпали промерзающие насквозь хибары, в которых невозможно жить.
Однако, задумаемся, так ли уж мерзавцы, подменявшие нормальные стройматериалы на некачественные, отличаются от манипуляторов, пытающихся поставить Победу себе на службу…
P.S. Как и предполагали скептики, обращение Путина к самоизбранным властям Донецкой и Луганской областей оказалось типичной кремлевской разводкой. Некий «народный совет Донецкой народной республики и Луганской области» отказал российскому президенту и принял решение не переносить референдум о статусе региона, назначенный на 11 мая. Теперь глава российского МИДа Сергей Лавров будет пожимать плечами и разводить руками: «Мы же предупреждали, что не имеем влияния на сторонников федерализации».