«Глобальный диалог»: Остаться человеком в бесчеловечном мире: вспоминая Владимира Ядова
О журнале «Глобальный диалог»
Главный редактор: Майкл Буравой.
Помощник редактора: Гэй Сидман.
Исполнительные редакторы: Лола Бусуттил, Август Бага.
Редакторы-консультанты: Маргарет Абрахам, Маркус Шульц, Сари Ханафи, Винита Синха, Бенхамин Техерина, Розмари Барбарет, Изабела Барлинска, Дилек Чиндоглу, Филомин Гутьеррес, Джон Холмвуд, Гильермина Джассо, Калпана Каннабиран, Марина Куркчиян, Саймон Мападименг, Абдул-мумин Саад, Айсе Сактанбер, Сели Скалон, Савако Сирахасэ, Грацина Скапска, Эвангелия Тастсоглу, Чин-Чун И, Елена Здравомыслова.
Региональные редакторы
<…>
Россия: Елена Здравомыслова, Анна Кадникова, Ася Воронкова, Любовь Чернышова, Анастасия Головнева.
Журнал выходит на 16 языках
ГЛОБАЛЬНЫЙ ДИАЛОГ. ТОМ 6 / NO 2 / ИЮНЬ 2016
Содержание
От редактора. Социология с периферии
> СОЦИОЛОГИЯ КАК ПРИЗВАНИЕ
- Реабилитируя У. Э. Б. Дюбуа
Алдон Моррис, США
- Плюрализм исследований социальных движений
Донателла делла Порта, Италия
> СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТИКА НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ
- Социология в арабском мире: интервью с Сари Ханафи
Мохаммед Эль-Идрисси, Марокко
- Биополитика ливанского мусорного кризиса
Нисринэ Чаэр, Нидерланды
- Нормализация крайнего насилия: случай Израиля
Лайза Хаджар, США
- Защитить гражданское население: ответ Хаджар
Амитаи Этциони, США
> СОЦИОЛОГИЯ ПРИ КОММУНИЗМЕ
- Остаться человеком в бесчеловечном мире: вспоминая Владимира Ядова
Дмитрий Шалин, США
- Становление китайского публичного социолога
Франсуа Лашапель, Канада
> ФОРУМ МСА В АВСТРИИ
- От локального к глобальному и обратно
Бригитте Ауленбахер, Рудольф Рихтер, Ида Сельеског, Австрия
- Неравенство, бедность и благополучие в Австрии
Корнелия Длабая, Юлия Хофманн, Альбан Кнехт, Австрия
- Социальное неравенство, беженцы и «европейская мечта»
Рут Абрамовски, Беньяним Грёшль, Алан Шинк, Дезирэ Вильке, Австрия
- Гендерное равенство и австрийский университет
Кристина Биннер, Зузанне Кинк, Австрия
- Рабочее время и борьба за лучшую жизнь
Карина Альтрайтер, Франц Астляйтнер, Тереза Фибих, Австрия
> СПЕЦИАЛЬНЫЕ КОЛОНКИ
- Социология и изменения климата
Райли Э. Данлэп, Роберт Дж. Брулл, США
- Свобода и насилие в Индии
Исполнительный Комитет МСА
- Исследовательское письмо: логика и практика
Рейвин Коннелл, Австралия
- Приветствуем казахскую команду «Глобального диалога»!
Айгуль Забирова, Баян Смагамбет, Адиль Родионов, Гани Мади, Казахстан
**
Журнал Международной социологической ассоциации "Глобальный диалог" переводится на русский язык усилиями членов Санкт-Петербургской ассоциации социологов. Читайте "Глобальный диалог" вместе с нами:
2016 год:
2015 год:
2014 год:
2013 год:
- Том 3, выпуск 1: читать.
- Том 3, выпуск 2: читать.
- Том 3, выпуск 3: читать.
- Том 3, выпуcк 4: читать.
- Том 3, выпуcк 5: читать.
2012 год:
- Том 2, выпуск 1: читать.
- Том 2, выпуск 2: читать.
- Том 2, выпуск 3: читать.
- Том 2, выпуск 4: читать.
- Том 2, выпуск 5: читать
2011 год:
**
ОСТАТЬСЯ ЧЕЛОВЕКОМ В БЕСЧЕЛОВЕЧНОМ МИРЕ: ВСПОМИНАЯ ВЛАДИМИРА ЯДОВА
Дмитрий Шалин, Университет Невады, Лас-Вегас, США
В 1960 году Лаборатория конкретных социальных исследований в Ленинграде была очагом новомодной социологической науки, боровшейся за то, чтобы обеспечить себе нишу в идеологически непримиримой дисциплине, известной как «исторический материализм». Будущие социологи перед лицом советских чиновников представляли эмпирические исследования как инструменты научного изучения степени прогресса на пути к коммунизму, которые позволяют наблюдателям обнаружить и обнародовать тенденции в соответствии с предсказаниями марксистско-ленинской философии. Владимир Ядов был одним из самых ярких звезд этой дисциплины, стоя в авангарде возрождения российской социологии, последовательно разрушенной большевистской революцией и сталинскими чистками. Новаторское исследование Ядова и его коллег «Человек и его работа» и авторская монография «Методология и процедуры социологических исследований» вывели его на передовые позиции формирующегося научного поля.
В 1968 году я был студентом третьего курса Ленинградского государственного университета, когда мой наставник, Игорь Кон, привел меня в лабораторию Ядова. В течение следующих восьми лет я участвовал в научном семинаре, сначала как студент, а затем как аспирант и научный сотрудник. Такие семинары, в которых бурлили дискуссии, возникали в крупных городах по всей стране.
Ими руководили соратники Юрия Левады, Игоря Кона, Георгия Щедровицкого и других пионеров социологических исследований; их либеральные взгляды, знакомство с иностранной литературой и готовность открыть семинар для любых участников привлекали подающих надежды интеллектуалов и произвели неизгладимое впечатление на поколение молодых социологов.
Ядов выделялся среди своих коллег раскованными манерами и равнодушием к привилегиям ранга. Его готовность выйти за рамки официальных догматов поистине освежала; для него не имело никакого значения, разговаривал ли он со студентом третьего курса или с известным уважаемым ученым. Помню, как он объяснял мне ряд нюансов теории личности, а в это время его товарищи по офису терпеливо дожидались очереди, чтобы обратиться к светилу. Для него был важен вклад в общее дело, которое в то время включало в себя изучение ценностных ориентаций и отношения к труду советских рабочих и инженеров. Характер отношения к труду не всегда соответствовал теоретическим предположениям: рабочие проявляли мало энтузиазма по поводу партийных увещеваний и призывов к самоотверженной работе во имя светлого будущего, но очень интересовались материальными выгодами своего труда. К концу шестидесятых годов дух эмпирической социологии начал действовать на нервы идеологам коммунистической партии, и после того как Советский Союз вторгся в Чехословакию в попытке задавить Пражскую весну, для советской социологии и
ее либеральных устремлений наступили непростые времена. Ядов прилагал немало усилий, чтобы спасти свою команду и исследовательское подразделение, на тот момент являвшееся частью Академии наук, но, в конце концов, он был изгнан (уже в 1980-х гг. – А. А.), а его группа распалась. Какими бы ни были трудности, Ядов всегда держался с достоинством, не соглашаясь ни отречься от своих коллег, несмотря на растущее давление, ни отказаться от своего гуманизма из-за негуманных условий. (1)
В 1975 году я эмигрировал из России и обосновался в Соединенных Штатах. Мои контакты с Ядовым восстановились лишь после 1987 года, когда Михаил Горбачев начал кампанию реформ. Это были пьянящие дни для российских социологов, стремившихся во что бы то ни стало наверстать упущенное время. (2) Вскоре Горбачев призвал к гласности и перестройке, и еще недавно опальных социологов стали приглашать в новые исследовательские организации, такие как Институт социологии и Национальный центр изучения общественного мнения. Ядов, который к тому времени переехал в Москву, быстро стал признанным лидером сообщества (3), и коллеги избрали его на пост президента Российской социологической ассоциации и директора Института социологии Академии наук. В знак признания его вклада в социологию труда, Ядов был избран вице-президентом Международной социологической ассоциации.
Кодекс профессиональной этики, принятый в 1988 году учеными-реформистами, утверждал принцип свободы исследований и дебатов как жизненно важный для социальной науки. Призывая социологов развивать «терпимость и уважение» к противникам, демонстрировать «мужество убеждений», сторониться «идеологических ярлыков» и избегать обращения к «властям» в решении научных споров, он также призвал социологов задуматься о своем прошлом, положив начало периоду рефлексии и духовных поисков среди российских интеллектуалов. (4)
Во время последовавшей затем духовной перестройки некоторые утверждали, что всегда были тайными диссидентами, многие спешили поскорее отречься от советского прошлого, а кто-то у всех на виду выбрасывал партбилет. Но не Владимир Ядов! Хотя именно он пострадал от советской кампании против либеральной интеллигенции, он не присоединился к толпе. Ядов сохранил свой партийный билет и до конца жизни демонстрировал приверженность идеалам еврокоммунизма Пальмиро Тольятти и социальной демократии, которую он считал самой гуманной из политических и экономических систем. Он призывал своих коллег воспринимать проблемы общества как свои собственные, установив личный пример того, как применять знания для продвижения социальных реформ. «Мы не сможем выполнить свой долг как социологов, если ограничимся написанием книг. Мы должны сделать все возможное, чтобы повлиять на положение социальных планет», - пишет Ядов. «Борьба с коррупцией, создание независимых судов, создание прогрессивной системы налогообложения, и многое другое – вот что требуют и ситуация, и народ!»
История совершила очередной крутой поворот, когда к власти пришел Владимир Путин. Он не сразу раскрыл свою программу, но уже через несколько лет его первого срока на посту президента России стало ясно, что он не собирается заигрывать с гражданским обществом и его институтами. Социологи, комфортно обосновавшиеся в постсоветской рутине, обнаружили, что стало не безопасно критиковать правительство. Участники гражданского протеста, настаивавшие на реализации своих конституционных прав, столкнулись с репрессиями.
В 2010 году группа ультранационалистических интеллектуалов создала конкурирующую социологическую ассоциацию, бросив вызов организации, возглавляемой Ядовым и его коллегами. (5) После того, как Ядов не постеснялся одернуть Геннадия Осипова, ярого сторонника русского национализма и вдохновителя конкурирующей профессиональной ассоциации, он был вынужден защищаться в суде от обвинений в клевете на своих противников Под гнетом реакционной политики, возраста и болезни Ядов чувствовал себя все более и более изолированным
В 2009 году, по случаю 80-летия Ядова, его студенты, друзья и сторонники выпустили сборник статей, демонстрирующий весомый вклад Ядова в российскую социологию. Володя, как его называли друзья, не потерял своего оптимизма в отношении долгосрочных перспектив страны. Он продолжил принимать участие в дебатах и проявлять большой интерес к научным исследованиям, как его собственным, так и принадлежащим его младшим коллегам. Но Ядов мрачнел, наблюдая за ограничением свобод в России и за разрастанием националистического направления в российской социологии.
Мои контакты с Ядовым активизировались в 2006 году, когда вместе Борисом Докторовым мы запустили онлайн-проект «Международная биографическая инициатива», документирующий возрождение социологии после Второй мировой войны. При содействии коллег мы собрали интервью с российскими социологами, провели интернет-опросы, а также содействовали применению биографического метода в социологии. (6) Ядов проявил живой интерес к этому проекту. Он писал мемуары, давал интервью, предоставлял редкие документы, имеющие отношение к формативным годам советской социологии, ее эволюции после отмены хрущевской оттепели и его трансформации в эпоху перестройки.
Владимир Ядов покинул нас 2 июля 2015 года. За несколько лет до его смерти мы начали интенсивный онлайн-диалог о судьбе российской социологии и ситуации в стране. Мы договорились высказываться без обиняков, обсуждая компромиссы, на которые были вынуждены пойти ученые, чтобы выжить в условиях советского режима, этические дилеммы, с которыми сталкиваются интеллектуалы, которые решили эмигрировать, моральную цену пребывания в стране, опустошаемой репрессиями, трансформацию советской социологии после горбачевской революции, ограничения свободы слова при Путине, уменьшение перспектив политической реформы и будущее публичной социологии в стране, где проведение оппозиционных исследований и высказывание правды властям в лицо может стоить интеллектуалам средств к существованию, свободы или даже жизни.
С пронзительной откровенностью Володя в наших разговорах вспоминает свое недоумение по поводу родственника, попавшего под репрессии 1937 года, беспокойство по поводу своих еврейских корней и желание скрыть свою этническую идентичность в стране, пронизанной антисемитизмом. Он признается, что некоторые компромиссы, на которые он пошел в прошлом, сегодня заставляют его стиснуть зубы: он поступил «как трус», не поехав в Москву, чтобы защищать Юрия Леваду; он «молчал» на некоторых партийных собраниях, на которых его коллеги подвергались публичным ритуальным унижениям.
Володя говорит о личных качествах, которые помогли ему собрать команду преданных ученых: «Я холерик по темпераменту», «экстраверт с взрывным характером», тот, кому «трудно хранить конфиденциальную информацию». Но именно эти качества, говорит он, «помогли наладить дружеские связи» и «собрать исследовательскую группу, где регалии значили мало, а первостепенное значение имел вклад в общее дело». «Воистину, Иисус был ... первым социалистом!» - восклицает Ядов, когда его просят определить свое политическое кредо. «Я был и остаюсь сторонником социализма», - заявил он мне с гордостью. «Я убежден, что социальные механизмы являются справедливыми лишь тогда, когда демократически избранные представители стремятся ликвидировать вопиющий разрыв в доходах между социальными слоями».
Размышляя о коллегах, которые предпочли эмигрировать, Ядов говорит: «Я полностью понимал их. В то же время, я чувствовал, что они руководствовались совершенно иными мотивами». Он объясняет, как на заре перестройки, будучи директором Института социологии, он занимался отбором молодых ученых для программы обучения за рубежом, с тревогой ожидая, «кто вернется, а кто нет – Британский Совет поставил условие, что все должны вернуться».
Ядов яростно критикует своих коллег, превратившихся в ультрапатриотичных фанатиков и ратующих за восстановление советской империи. «В советское время Осипов, Добреньков, Жуков принадлежали к номенклатуре, и они сохраняют этот статус сегодня. Прежде всего, они ценят знаки внимания царя [...] Ибо сколько я помню Осипова, он всегда был человеком, лишенным принципов. Он лгал людям в лицо, плел чудовищные интриги против соперников». Ядов делится откровенными наблюдениями о сервильных ученых и администраторах, пронесших свою беспринципность через все эпохи. Истории о злоупотреблениях и предательствах, рассказанные Ядовым в наших диалогах, когда-нибудь поразят социологов на родине – как и приговор, вынесенный им российскому политическом режиму и его людям.
Полная мера отчуждения Ядова от текущих дел очевидна в письме, которое он написал мне 25 июня 2011 года: «К Путину я не испытываю ничего, кроме отвращения. Жестокий и циничный человек, который жаждет власти и чувствует презрение к своему народу, он хочет лишь богатства и роскоши. Что он сказал, когда его спросили о либеральных политиках? Он сказал: «Все они хотят власти и денег!» Тем не менее, его личное состояние пополняется благодаря контролю над нефтепроводом. Нет сомнений в том, что этот человек может шантажировать каждого отдельного человека в своем окружении, в том числе [президента Дмитрия] Медведева. Можешь себе представить, сколько заслуженного презрения будет вылито на этого человека через 30 лет?»
Со временем мои диалоги с Ядовым найдут свой путь в Россию и покажут, какую серьезную озабоченность испытывал Володя в последние годы о том, за что он ратовал всю свою жизнь. (7)
Неважно, решили вы остаться на обочине истории, вынуждены ли участвовать в ее битвах против своей воли или прошли добровольную вербовку, вы неизбежно столкнетесь с моральными дилеммами и материальными затратами. На закате жизни Ядов считал себя «очень счастливым человеком», - подсказывает мой коллега Борис Докторов, он говорил, что прожил «необыкновенно счастливую жизнь». Причина этого, я думаю, ключается в том, что в каких-то битвах он решил участвовать, а каких-то боев посчитал нужным избегать. Владимир Ядов
служит примером эмоционально разумного человека: он сумел сохранить свои эмоции интеллектуальными, а свой интеллект эмоционально здоровым. Он шел на компромиссы, временами совершал ошибки, он видел, как его мечты сбываются и вновь разбиваются, но он ни на минуту не отказывался от надежды, даже когда сопротивление казалось бесполезным.
Сегодня мы вспоминаем Владимира Ядова как достойного и мужественного человека. Мы вспоминаем жизнь публичного интеллектуала, который содействовал историческому прогрессу, изменил траекторию развития нескольких институтов, и оставил долгую память о себе. Мир становится лучше, потому что среди нас есть такие люди, как Ядов!
Корреспонденцию направляйте Дмитрию Шалину < shalin@unlv.nevada.edu >
1. См. Shalin, D. (1978) “The Development of Soviet Sociology, 1956-1976.” Annual Review of Sociology 4: 171-91; (1979) “Between the Ethos of Science and the Ethos of Ideology.” Sociological Focus 12(4): 175-93; (1980) “Marxist Paradigm and Academic Freedom.” Social Research 47: 361-82; Firsov, B. (2012) History of Soviet Sociology, 1950s-1980s (in Russian). St. Petersburg: European University of St. Petersburg.
2. Shalin, D. (1990) “Sociology for the Glasnost Era: Institutional and Substantive Change in Recent Soviet Sociology.” Social Forces 68(4): 1-21. Doktorov, B. (2014) Contemporary Russian Sociology. Historical and Biographical Investigations (in Russian). Moscow.
3. 2009. Виват, Ядов!. К его 80-летию. Москва. ИС РАН
4. Фирсов Б.М. 2003. (ред.) Разномыслие в СССР и России. 1945-2008. СПб. Изд-во ЕУСПб; Алексеев А. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия. СПб. Изд-во «Норма». См. также Shalin, D. (1989) “Settling Old Accounts.” Christian Science Monitor, December 29; и (1990) “Ethics of Survival.” Christian Science Monitor, December 4; (1987) “Reforms in the USSR: Muckraking, Soviet Style.” Chicago Tribune, February 16.
5. Yadov, V. (2011) “A Sordid Story” (in Russian). Trotsky Bulletin, December 6; Shalin, D. ; (2011) “Becoming a Public Intellectual: Advocacy, National Sociology, and Paradigm Pluralism,” pp. 331-371 in D. Shalin, Pragmatism and Democracy: Studies in History, Social Theory and Progressive Politics. New Brunswick: Transaction Publishers.
6. International Biography Initiative. UNLV Center for Democratic Culture, http://cdclv.unlv.edu//programs/bios.html .
7. 2015. Из диалогов Владимира Ядова и Дмитрия Шалина. Public Opinion Herald, No 3-4, стр. 194-219, http://cdclv.unlv.edu//archives/articles/vy_ds_dialogues.pdf .
8. Shalin, D. (1993) “Emotional Barriers to Democracy Are Daunting,” Los Angeles Times, October 27; (2007) “Vladimir Putin: Instead of Communism, He Embraces KGB Capitalism.” Las Vegas Review Journal, October 2
