Из журнала Международной социологической ассоциации «Глобальный диалог» (том 5, № 3, сентябрь 2015; выходит на 16 языках): 

СОЦИОЛОГИЯ ВО ВРАЖДЕБНОЙ СРЕДЕ

Максим Алюков, Диляра Валеева, Ксения Ермошина, Светлана Ерпылева, Олег Журавлев, Илья Матвеев, Андрей Невский, Наталья Савельева

(Лаборатория публичной социологии,Санкт Петербург, Россия)

Лаборатория публичной социологии – название независимой исследовательской группы, состоящей из молодых ученых и активистов левых взглядов. Некоторые из нас участвовали в студенческом протесте против коммерциализации образования, коррупции и профанации научного знания на социологическом факультете МГУ в 2007-2008 гг. Другие, обучаясь общественным наукам в университетах, дновременно были участниками левых политических и артистических объединений. В 2011 году совместно мы решили создать коллектив ангажированных исследователей, который будет изучать протесты в деполитизированном обществе. Проведя масштабное исследование российского «Движения за честные выборы» 2011-2012 годов, затем мы стали изучать украинский Майдан и Антимайдан. Эти проекты были осуществлены на базе Центра независимых социологических исследований. В этой статье мы хотели бы сосредоточиться на трех вопросах: во-первых, в каком контексте происходило формирование нашего кредо, во-вторых, что для нас означает заниматься «публичной социологией», в-третьих, какие ограничения институциональная среда накладывает на нашу деятельность и как мы видим пути их преодоления?

Российская социология: между инструментализмом и профессионализмом

 В период нашей профессиональной социализации в дисциплине сложились два негласных консенсуса, которые обуславливали два типа социологического знания: инструментальное и профессиональное. Первый может быть обнаружен в деградирующей Академии наук и на скрыто приватизированных деканатами социологических факультетах, где «ученые» либо обслуживали рынок (как рынок заказов на прикладные исследования, так рынок продажи дипломов), либо производили нормативные квазинаучные конструкции (исследование «среднего класса», «транзита», «русской смуты» и т. д.).

В противовес этой «официальной» или «инструментальной» социологии сформировалась фракция «автономистов». Они считали, что подлинная социальная наука может быть только профессиональной, а залог профессионализма – отказ от политической ангажированности. По их мнению, непрофессионализм «популистов» и «прикладников» вызван не просто отсутствием автономии, как ее понимал Пьер Бурдье, но также политизированностью как таковой.

Свое разногласие с «инструментальным» консенсусом часть из нас сформулировала на языке новой профессиональной социологии, во время нашего протеста против системы, сложившейся на факультете социологии «главного» университета страны, МГУ. А свое неприятие аполитичного консенсуса «профессионалов» мы осознали уже позже, участвуя в левом движении. Опыт взаимодействия с активистами, которые часто оказывались рефлексивнее профессиональных ученых, все больше диссонировал с доктринерством и снобизмом последних, а также с их методологическим догматизмом (который, впрочем, позволял достигать научных результатов). Наиболее последовательно «автономистской» линии придерживается публиковавшийся на страницах «Глобального диалога» социолог В. Вахштайн, утверждающий, что для профессионализации российской социологии необходимо построить «не ангажированную» науку, поскольку сейчас в обществознании доминирующими являются не научные, а идеологические «нео-советский» и «антисоветский» языки. (См. Глобальный диалог 2.3, а также ответ Романского и Тощенко в Глобальном диалоге 2.5.).

Призванием социологии Вахштайн считает императив «производства знания ради знания», а политизация обществоведения на любом уровне, по его убеждению, убивает научную рациональность как таковую. Мы считаем, что подобная позиция вовсе не имманентна «ценностям науки», как это пытается представить Вахштайн, а, напротив, является позицией идеологической в том смысле, в каком идеологией постсоветского неолиберального порядка стала деполитизация - здравый смысл, сформированный разочарованием в политике и публичной сфере, их стигматизацией и исходом в частную жизнь.

Это легко доказать: идеал «чистого знания» поколение Вахштайна усвоило у своих учителей, продвинутых «критиков буржуазной социологии», для которых борьба за строгость социологического знания была вдохновлена вовсе не стремлением к избавлению от ангажированности, но, напротив, желанием найти аутентичное объяснение потрясшему их процессу распада советской империи. Они же видели в социологии гражданскую миссию самопознания общества. Однако этот идеал теоретический глубины, будучи передан новому поколению в условиях деполитизации, трансформировался в фетиш «чистой науки».

После политизации общества на волне антипутинского протеста 2011-2012 гг., а затем украинского Майдана и войны, профессиональные социологи также вынуждены обращаться к теме протестов. Однако, не имея опыта политической рефлексии в рамках науки, они обречены либо на воспроизводство идеологических клише, обрамленных научной риторикой, либо на искусственное встраивание протестных реалий в свои «готовые» теоретические схемы.

Что мы понимаем под публичной социологией

 Если для поколения учителей «профессионалов» вдохновением служил трагический опыт общественных перемен 1980-х, а для самих «профессионалов» – экзистенциальные проблемы индивидуальных членов спящего в приватной сфере постсоветского общества, то нашей экзистенциальной проблемой стала сама деполитизация – вследствие осуждения нашего участия в протестах со стороны общества, научной среды, друзей. Именно поэтому мы изучаем протесты и деполитизацию, опираясь на категории публичной и приватной сфер.

В свою очередь, изучение публичной сферы привело нас к потребности обсуждать наши результаты с теми, кого мы изучаем – с нарождающимися в обществе публиками. Поэтому мы задумали большую конференцию, на которую собираемся пригласить представителей изучаемых нами локальных активистских групп, возникших на волне протестов 2012-2012 гг. На этой конференции мы представим на суд активистов результаты своих исследований, а также попытаемся инициировать дискуссию между ними и их объединение в общую сеть.

Мы уверены, что озабоченность общественно-политическими проблемами позволяет по-новому рассмотреть и глубже понять социологические теории. Можно ли понять смысл проекта Дюркгейма без озабоченности аномией? Можно ли понять смысл теорий публичности от Арендт и Хабермаса до Фрейзер, Негта и Клюгге без переживания бедности жизни, ограниченной приватной сферой? В нашем манифесте написано: «Основная цель лаборатории — это совмещение профессионального подхода к исследованиям и гражданской вовлеченности. Исследовательские вопросы, которые ставят участники PS Lab, связаны с актуальными социальными проблемами, политической ситуацией в России и в мире. Кроме того, задача лаборатории — соединять социальную проблематику и гражданскую ответственность с теоретической и экзистенциальной глубиной: т.е. разрешать «высокие» теоретические вопросы через эмпирическое изучение социальных проблем.

Например, исследование политической мобилизации во время последних протестов позволяет поднять проблемы одиночества и солидарности, индивидуализма и солидарности».

Барьеры на пути публичной социологии в России

Однако легко ли придерживаться подобного кредо в современной России? Есть несколько трудностей, угрожающих самому существованию нашего проекта. Мы зажаты не только между «профессионалами» и «инструменталистами» в официальной науке, но также между большими университетами и институтами и рынком грантов. Научные институции, будь то отсталая Академия наук или «продвинутые» маленькие университеты, навязывают необходимость встраиваться в жесткие иерархии и служащие их воспроизводству карьерные ритмы. Эта логика растворяет коллектив, атомизируя и подчиняя его. Именно поэтому мы обосновались в ЦНСИ – наиболее независимом, низовом, но при этом профессиональном социологическом центре. В свою очередь, грантовый рынок стремительно сужается, в том числе, вследствие государственных репрессий в адрес инакомыслящих ученых.

Например, после публикации нашей книги «Политика аполитичных», посвященной изучению протестов 2011-2012 годов, ЦНСИ было представлено обвинение по статье об НКО- иностранных агентах».

Поэтому перед нами сегодня стоит проблема выживания в неблагоприятном климате. До сих пор мы опирались на ресурсы, ограниченность которых представляется скорее вынужденной, чем желательной: на сильный морально-политический консенсус внутри небольшой группы единомышленников, дружеские связи, неформальное лидерство. Однако этого недостаточно для воспроизводства нашего проекта. Поэтому мы убеждены в необходимости создания научно-артистического интернационала, который объединит ангажированных ученых художников и других творческих работников Восточной Европы, а потом и всего мира.

**

Сетевые адреса всех томов и номеров журнала «Глобальный диалог» см. на сайте Санкт-Петербурской социологической ассоциации.

Подробнее о Лаборатории публичной социологии см. сайт Лаборатории.

См. ранее на Когита.ру:

А. Алексеев. Возможна ли ангажированная наука?