Интервью Ю. Саенко, данное им корреспонденту украинской газеты «Зеркало недели», здесь воспроизводится в сокращении, без таблиц. Отсутствие таблиц в какой-то мере компенсируется нашими комментариями, в скобках. А. Алексеев.

Из газеты «Зеркало недели»:

СТРАТЕГИИ ЖИЗНИ ГРАЖДАНИНА И ОБЩЕСТВА: ВМЕСТЕ ИЛИ РЯДОМ?

Ирина Кириченко

10 октября 2014

У украинцев усилилась тревога за будущее страны, но одновременно возросла надежда и уменьшилась безысходность в отношении нашей общей судьбы.

Шоковые ситуации этого года вынесли на поверхность сознания то, что было в глубине — чувство родства и общности со страной и согражданами. Мы способны жертвовать своими интересами в пользу мирного и благополучного завтрашнего дня. Часть "маленьких украинцев" с их витальными страхами уменьшилась, равно как сократились и претензии государства-патерналиста на навязывание нам жизненных стратегий-удавок. Появилась общая стратегия — не только выжить, но развиваться и занять достойное место в мире. Люди стали больше бояться потерять государственность, чем рабочее место и даже кусок хлеба.

Об этом свидетельствует последнее мониторинговое исследование Института социологии НАНУ, проведенное в июле-августе т.г., в ходе которого во всех областях Украины, кроме АР Крым, было опрошено 1800 чел. 

Наш собеседник — доктор экономики и социологии, профессор, заведующий отделом социальных экспертиз Института социологии Юрий САЕНКО.

— Юрий Иванович, крепче связывать себя с Украиной нам "помогли" война и бездействие "взволнованного" западного мира?

— Формируя свою жизненную стратегию, человек должен быть уверен в своем прошлом, настоящем и будущем. Не отсеяв ложь от правды из "наносов" прошлого на современности, он не поймет цену ни настоящему, ни будущему. К сожалению, ответы респондентов на вопросы, касающиеся преодоления кризисных ситуаций в обществе, свидетельствуют, что определенного, сформированного мнения о прошлом у них нет. Т.н. "лидеры" более чем за 20 лет не дали обществу модель будущего, к которой всем нам стоило бы стремиться. Европейский Союз привлекателен для нас определенностью будущего, возможностью планировать свою жизнь. У нас же сознание людей находится под информационным "молотом", и в нем нет места планированию будущего. "Я знаю минуле, яке не минає, я знаю майбутнє, якого не ждуть", — сокрушался Тарас Шевченко. 

— Однако ЕС занимает более чем невнятную позицию в отношении войны в Украине.

— ЕС в известном смысле куплен российским капиталом: награбленное Путиным вкупе с правящей кэгэбистской системой работает на европейскую экономику и на качество жизни европейцев, поэтому при введении санкций не происходит главного — ареста капиталов. К тому же Россия информационно оболванивает и европейцев.

— Тем не менее, возросший оптимизм украинцев в отношении будущего страны круто замешен на четком видении для себя европейской перспективы.

— У людей есть надежда, что в качестве образца для нашего развития мы возьмем европейскую модель. Есть понимание, что Россия несет нам старые порядки, возврат к СССР. И есть огромное желание этому противостоять. Мы фиксируем, что у людей несколько возросли решительность и инициативность в достижении своих целей и решении проблем.

— Согласно исследованиям, изменения в сознании наших граждан, произошедшие за год, значительны. Мы уже готовы поступиться своими интересами и скромными потребностями ради развития страны и покоя в ней. Актуализируются страхи за страну и, наоборот, вытесняются страхи за себя. Все это происходит на фоне несколько "подросшего" оптимизма в отношении будущего — не благодаря, а вопреки тяжелым реалиям. Люди ищут опору в социуме, одновременно подставляя ему плечо. 

— Интересно сравнивать мнения украинцев в 2013 и 2014-м. Череда стрессовых событий, навалившихся на нас за т.г., существенно повлияла на граждан, вызвав переоценку ценностей в сознании.

Так, оказалось, что для украинцев уже менее важно быть жителем села, района, области, т.е. "локальным" гражданином. На вопрос "Кем вы считаете себя в первую очередь?" респонденты (при заданном списке возможных вариантов ответа. – А. А.) на 16% чаще отвечали: прежде всего — гражданами Украины. В 2013-м таких ответов было 51% (это простое большинство), а сегодня — 67% (больше двух третей, т.е. уже конституционное большинство). Это большой прорыв в сознании украинцев. Я бы сказал, самый существенный, тектонический сдвиг в сознании.

(В 2013 г. 29 % выбирали альтернативный ответ: «жителем села, района или города, в котором вы живете», в 2014 г – таких – 16 %/ - А. А.)

Люди переместили себя из локального сообщества граждан в глобальное украинское. Это означает, что они по-настоящему собираются строить независимое украинское государство. 

— Одним из жизнеутверждающих лозунгов Майдана был: "Бояться запрещено!". Украинцы видят будущее реалистично, а потому страхи добавляют в их картину мира холодные тона. Но именно конструктивный реализм оправдывает нашу уверенность в себе и в завтрашнем дне. 

— Что касается будущего, то я бы разделил отношение к нему наших граждан на позитив и негатив. В 2013-м число пессимистов  при превышало оптимистов: первых в целом было 14%, последних — 11%. Сейчас все наоборот: оптимистов — 18%, пессимистов — 16%.

Что изменилось? Возросло ощущение тревоги (с 31 до 44 %. – А. А.), но безысходность уменьшилась! Переживая напряжение после Майдана и путинскую агрессию, люди поняли, что у нас не безвыходное, хотя и однозначно жуткое положение. У них появилась цель: выстоять, потому что они — граждане Украины. Оптимизм действительно вырос, но более всего — надежда (с 32 до 51 %. - А. А.). На третьем месте среди ценностей, держащих человека "на плаву" в современной жизни, оказалась уверенность в себе и в стране.

(Формулировка вопроса: «Какие чувства вызывает у граждан будущее Украины?». Соотношение позитива и негатива определялось на базе среднего по частоте выборов оптимистических либо пессимистических ответов. – А. А..

— Страхи, испытываемые сегодня украинцами, на самом деле являются проекцией тех жертв, которые они готовы принести ради благополучия страны даже за счет жизненно важных для себя ресурсов?

— На первом месте среди наиболее актуальных для украинцев сегодня страхов — страх нападения на страну внешнего врага. В прошлом году его испытывали 10% опрошенных, а в этом — уже 62%. На втором месте — распад Украины как государства (14 и 48% соответственно). На третьем — страх возникновения межнациональных конфликтов, которых пока нет, но которые уже раскачивают Россию. В 2013-м за него высказались 14%, в 2014-м — 34%. Межнациональную рознь давно раздувает Россия, поднимая крик о том, что мы уничтожаем здесь русскоязычное население, в то время как мы просто утверждаем украинский язык как государственный.

На четвертом месте среди страхов, ставших актуальными для украинцев в т.г., — страх массовых уличных беспорядков. В 2013-м такую опасность отмечали 19% граждан, сейчас — 33%. И это не случайно. Уже есть ростки расползания терроризма по всей Украине (Формулировка вопроса: «Как вы считаете, чего люди сейчас боятся больше всего?». Можно было выбрать любое количество вариантов ответа. – А. А.).

Чем же люди готовы пожертвовать ради позитивного сдвига в жизни страны — ради мира и развития? Во-первых, самыми необходимыми потребностями. Значительно уменьшились страхи перед ростом цен (с 80 до 64%), невыплатой зарплат (с 75 до 60%). Мы уже не так боимся казаться в трясине безработицы (-18%), лишиться работы из-за остановки предприятия. Даже несколько меньше боимся роста преступности в стране. Вполовину меньше боимся заражения опасными для жизни инфекциями, такими как туберкулез и СПИД (-19%).

— Логично, что люди стали бояться холода в квартире — страх вырос на 6%. И непонятно для европейской страны, почему они боятся голода — 34% населения (+4%). Но кроме хлеба насущного нам нужны и "демократические зрелища": на 5% вырос страх возврата к старым порядкам времен застоя и почти каждый пятый (18%) стабильно опасается установления диктатуры в стране. Шаткость воззрений уменьшилась? Можно ли говорить об определенности позиций?

— Шаткости становится все меньше. Мы выходим из состояния неопределенности — любое несчастье или экстремальная ситуация требуют от каждого из нас именно определенности. Когда кажется, что, не приняв жизненно важных решений, попытавшись отсидеться, можно погибнуть. 

Страхи украинцев, их отношение к грозным вызовам времени показывают: люди полагают, что их будущее прочно связано с Украиной, и готовы пожертвовать ради этого всем, даже личным благополучием: рабочим местом, маломальской платежеспособностью. Наш человек чувствует общность своей судьбы с судьбой страны и готов переживать личные неприятности, ища опору не в реальной помощи с ее стороны, а исключительно в чувстве родства с ней.

— А не пребывают ли наши люди в некоей постстрессовой апатии, когда многие важные вопросы просто вытесняются более актуальными проблемами? Так существенно уменьшилось значение страхов заразиться опасными инфекциями или потерять здоровье в связи с последствиями катастрофы на ЧАЭС. Придет ли к нам (и как скоро) посттравматический синдром? 

— Все это будет потом. Сейчас мы находимся в острой экстремальной ситуации, динамично меняющей приоритеты. После Чернобыля и до 2000-го я объездил весь мир с докладами о социальном самочувствии чернобыльцев. Мир не мог оторваться от этой темы. А потом все забылось, боль притупилась. Это обычная вещь…

— Возросла ли за год самостоятельность людей, их ответственность за собственную жизнь?

— С 49 до 45% уменьшилось количество экстерналов — людей, считающих, что то, как складывается их жизнь, зависит в основном и преимущественно от внешних обстоятельств. С 29 до 31% возросло число амбивалентов, т.е. тех, кто придерживается мнения, что влияние на их жизнь оказывают как они сами, так и внешние обстоятельства. И с 22 до 24% увеличилось число (интерналов. – А. А.) людей, убежденных в том, что их жизнь складывается в основном и преимущественно в зависимости от их собственных усилий. В том, что люди больше на себя берут и становятся ответственнее, сдвиг есть, хоть и не весьма значительный. 

Главное, что у украинцев возросла ответственность за судьбу страны, и наименьшее значение приобрели собственные жертвы. Ведь не страхи повлияли на позицию людей, а стрессовые ситуации в государстве. Следовательно, глубинные изменения общественного сознания мы будем фиксировать еще довольно долго. Если, конечно, реформы пройдут решительно. Грузия, например, поступила именно так — радикально реформировалась под бомбами, снарядами и танками России.