См. ранее на Когита.ру:

- 200 стихотворных зарубок памяти (Начало)

- 200 стихотворных зарубок памяти (Продолжение 1)

- 200 стихотворных зарубок памяти (Продолжение 2)

**

 

Эрлена Лурье

 

СТИХИ ПО СЛУЧАЮ

1972 – 2016

СОДЕРЖАНИЕ

СТИХИ ПО СЛУЧАЮ

 

ПО СЕМЕЙНЫМ ПОВОДАМ

Светлановский 17 и Скороходова 30

Васильевский остров

Новый век

 

РОДНЫЕ  ДВОЮРОДНЫЕ

Москвичи

Ленинградцы-питерцы

 

БЛИЖНИЙ КРУГ

Пятидесятые – Школа на Крюковом канале

Шестидесятые – Выборгская сторона

Семидесятые – Петроградская сторона

Восьмидесятые – ЛИТО «Дворцовая набережная»

Восьмидесятые – ЛИТО «На Обводном канале»

Начиная с девяностых –  Другая жизнь

«Старая деревня»

 

«ТОЧУ ТОГДА СВОЙ КАРАНДАШ…»

Тридцать по четыре

Надписи на книгах

Memento mori

Строчки

 

ПАМЯТИ ШЕРИ

**

 

Продолжение

<…>

                    

118  

 Шестидесятые – Выборгская сторона

 

119

ЦКБ-34, где Феликс работал, в 1962 году организовал ЖСК «Выборжец», и шестидесятые годы связаны с нашим переездом в дом на Светлановском 17. Там началась новая жизнь, в молодых семьях стали появляться дети, и вскоре образовался довольно тесный круг матерей с детьми Димкиного возраста: Люся Рутман с Илюшей, Галя Михальчук с Сашенькой, Эля Быченкова с Володей, Гера Васильева с Мишей. Все, кроме Геры, были из нашего дома. Мы до сих пор изредка перезваниваемся и совсем редко, но все-таки видимся, что удостоверяет  фотография, сделанная уже в новом веке.  

Нет только Геры – у нее оказалась трагическая судьба и такая же смерть, но это –отдельная история. Геру Шнеер я знала с юности, потом мы потерялись и случайно встретились в районе Сосновки, где я тогда работала, а она жила. Потом Гера вышла замуж, родила сына, и в те времена мы часто встречались семьями. Телефона у них еще не было, и стишок я послала почтой вслед визиту Геры и Стася с маленьким тогда Мишкой.

А с остальными нас свели и сдружили дети, родившиеся один за другим в течение одного года. Правда, мы с Галей родили уже по второму ребенку:  у нас стало два мальчика, а у нее – две девочки. По разным причинам Гале тогда жилось очень нелегко, но она справилась. Дочки закончили институты, нашли себе хороших мужей и, в общем и целом, у Гали в жизни «все нормально»: две дочери, два внука (один приемный) и сестра-близнец, к которой она переехала, оставив квартиру Саше.

С Люсей, помимо детей и мужей, работавших в одном КБ, нас сближали какие-то общие темы и разговоры, одни и те же книги, а позже – самиздат, которым мы постоянно делились – не так уж мало по тем временам. Сегодня у Люси «в активе» муж, сын и запоздалый 10-летний внук –  они живут отдельно, но близко.

Эле я стихов не писала, но на фото она есть, поэтому коротко скажу. Элю постигло самое страшное: Володя уехал в другую страну и там, не дожив до сорока, умер. Недавно ушел и муж, и она осталась совсем одна. Есть внук, очень на Володю похожий,  но он далеко. Общается с бабушкой по скайпу и иногда приезжает.

Забавно, но из той пятерки я оказалась самая богатая: два сына, три внучки и даже правнучка. Причем наиболее благополучный старт был именно у Эли, а самый ненадежный – как раз у меня. Пути Господни неисповедимы…

 

120

                 ЧЕТЕ ВАСИЛЬЕВЫХ

(По случаю того, что они забыли у нас луковицы тюльпанов и кальсончики маленького Мишки)

 

Кальсоны и тюльпаны у нас забыли разом!

Запрятаны тюльпаны в бачке за унитазом,

А мокрые кальсоны – на теплой батарее…

Тюльпаны и кальсоны возьмите поскорее!

 

А если не возьмете – тюльпаны отсыреют,

Кальсоны ж пересохнут на теплой батарее.

За ними приходите как можно поскорей!

От них освободите друзей своих Лурьей!

 

121

     ГЕРЕ ВАСИЛЬЕВОЙ

Сказала мне старинная подруга: 

«Поедем вместе, я тебя прошу,

До Салехарда за Полярным кругом

По рекам — по Оби и Иртышу».

 

И вот уже плывем мы на «Тоболе»

И ничего не надобно душе,

Как берегами любоваться вволю

И сочинять стихи об Иртыше…

 

Обь по длине — одна из первых в мире,

Течет она спокойно, не спеша.

Мы видели слиянье рек Сибири —

Могучих вод Оби и Иртыша!

 

Но быстро две недели пролетело,

Мы отдохнули очень хорошо:

Проветрен мозг и смуглым стало тело —

Идем к Тобольску снова Иртышем.

 

Вновь ждет нас город, транспортная тряска,

И запах раскаленных солнцем крыш…

Но будем помнить Обь, «Лесную сказку»,

И теплый, мутный, ласковый Иртыш.

 

Теперь бы именительный, я знаю —

Винительный пробрался, словно мышь…

Перед Сибирью голову склоняю

И долго буду вслух склонять Иртыш. 

 

122

                    ЛЮСЕ РУТМАН

              (К пятидесятилетнему юбилею)

 

Лишний раз убеждаюсь – от осени некуда деться.

Юбилей хоть и праздник – в душе обложные дожди...

Страшно вымолвить вслух, сколько лет уже минуло с детства.

Если хочешь – рубеж. А не хочешь – еще подожди!

Рубежи есть у всех – задаем себе сами задачи.

Уверяю тебя, что рубеж – это просто мираж:

Только чуть подойдешь – он исчезнет и новый маячит.

Миражи – это миф… А поэтому – круче вираж!

А поэтому ты не горюй, что дорога – с горы,

Не страшись повернуть – мы не вышли еще из игры!  

 

 

123

             РУТМАНАМ

       (На Золотую свадьбу)

 

Лейтмотив за столом необычный –

Юбилей Золотой – это веха!

Сын у Рутманов вырос отличный,

Есть и маленький внучек-утеха.

И семьи золотые итоги

Юра пишет, а Люся считает…

Рома третьим у них в диалоге –

Ежегодно итог подбивает.

 

Радость Рома для бабушки с дедом,

Утешенье, отрада и мука…

Так живите же долго, безбедно –

Может, свадьбы дождетесь у внука!

А еще Вам здоровья желаем,

Настроенья – унынье негоже!

А еще этот тост поднимаем

Мы за маленьких Рутманов тоже!

 

 

124

  ГАЛЕ МИХАЛЬЧУК

(На пятидесятилетие)

 

Гляжу я в прежние года –

А там так молодо и нище…

Люблю я вспоминать всегда

О первом собственном жилище, 

Что нас не в силах раздружить…

Как быстро все куда-то делось!

Ей-богу, если б снова жить –

Мне б на Светлановском хотелось!

И помнишь, Галка, как с тобой

Характер обе проявили,

Аферу провели зимой –

Любимых младшеньких родили!

Ь

Чудесна все же жизнь, признаться –

Уже и младшеньким за двадцать.

Кажется же – все это было так недавно…

 

 

125

         НИНЕ МИНЧУКОВОЙ

(Однокашнице Феликса по Военмеху и сотруднице по ЦКБ-34 –  на восемьдесят лет)

 

Не может быть, что Нине столько лет!

И ведь недавно все мы наблюдали

На сцене, и в спортзале, и на бале

Её в привычной ауре побед.

На этот раз собрал нас Юбилей.

Ах, сколько лет друг друга не видали!

Юнеют все, кто нынче в этом зале,

Блестят глаза, и речи все вольней,

И Нина королевствует опять,

Любима всеми старыми друзьями.

Еще не вечер, Ниночка, ты с нами

Й собери нас вновь лет через пять!

 

 

126

Семидесятые  – Петроградская сторона  

 

127

Весной 1974 года мы расстались с нашим утопающим в зелени цекабэшным домом. На Петроградской стороне жизнь резко изменилась – стали возникать новые знакомства и дружбы. В нашем окружении появился композитор Шандор Каллош, чей виолончельный концерт мы слушали в Доме композиторов, – в тот день его, москвича, принимали в Ленинградский Союз  композиторов. Мой стишок Шандор очень оценил, ибо я услышала отзвук его любимых степей, ведь венгры – это угорский народ, когда-то кочевавший в степях Южного Урала. А потом Шандор пришел к нам в полном расстройстве – жена (художница) и теща (доктор наук и вдова академика) превратили его в водителя и повара (а готовил он отлично – мы до сих пор делаем свеклу «по Шандору»). Под угрозой оказалась его творческая жизнь, и я решительно сказала: «Бежать!» Но в нашу следующую встречу на их академической даче в Комарово Шандор сказал мне о беременности Лиды – бежать было уже поздно. И у меня написался второй стишок.     

Подружились мы тогда и с первым керамистом нашего города, а может – и страны, тогда молодым и очень талантливым Мишей Копылковым, чьи вещи уже многие годы украшают наш дом; в семидесятые стали довольно часто бывать в мастерской  художницы  Цовик Бекарян – на наших стенах висят ее большие акварели. Прекрасная фотография Бекарян на фоне ее автопортрета – «две косы, но одетая в джинсы» – пару лет назад получила первую премию на проводимом к Восьмому марта городском конкурсе «Женщины России».

Но ближе всего мы тогда сошлись с четой живописцев –  Ириной Бройдо и Борисом Далакяном. И больше всего стихов я посвятила их «королевскому семейству». «Королями» они стали с легкой руки пятилетней Гаянэ, нарисовавшей родителей с коронами на головах. Ира воспользовалась этой идеей – ее картина «Моя королевская семья» имела большой успех у зрителей. Нынче «короли кисти» давно вслед за дочерью переехали в Нью-Йорк. Изредка мы перезваниваемся. Я посылаю им свои книжки и фотоальбомы, в которых присутствуют все те, кого я тут назвала, они нам – свои работы по интернету.  Не могу с благодарностью не вспомнить о том, что Ира здорово помогала оставшимся здесь родным и друзьям своей пенсией, которую мы получали и распределяли по ее поручению.

 

128

НОВОГОДНЕЕ ПОЗДРАВЛЕНИЕ

 королям кисти Бройдо и Далакяну  От им известных поклонников рьяных

 

В семействе королевском

Принцесса Гаянэ

Лишь как модель известна

В «Союзе» и вовне.

Но Дед Мороз три кисти

Для всех троих припас,

Чтоб огонек таланта

В принцессе не погас,

Чтоб царствующих предков

Достойная вполне

Могла стать королевой

Принцесса Гаянэ!

               

129

        ИРИНЕ БРОЙДО

Однажды мы сидели в мастерской –

Художница с альбомом на коленях,

А я с тетрадкой собственных стихов.

 

Она меня небрежно рисовала –

Для упражненья просто, словно гаммы,

Что каждый день играют музыканты,

А я читала ей свои стихи.

 

В них есть одно достоинство, я знаю –

Я не придумывала их ни разу,

А, как сказал один поэт известный,

Стихи случились, а не написались.

Художница все это уловила.

 

«Тут много про меня», – она сказала.

Ее пристрастный, острый карандаш,

Как скальпель, снял с меня благополучье,

И скорбно я с листка на мир взглянула.

И что-то вечное во взгляде этом было…

 

И нам обеим сразу стало ясно,

Что я для упражнений не гожусь.

 

 130- 133

ЮБИЛЕЙНОЕ ПОТРЯСЕНИЕ

или ПОТРЯСЕННЫЙ ЮБИЛЕЙ

              про то, как паденье Иры, вызвав общий «Ах!»,  поэму помогло родить в стихах

 

Сперва беды ничто не предвещало.

Все началось с того, что словно рок

На Иру двигался – что душу ей смущало –

Неумолимый юбилейный срок.

 

Что делать? Этим грустным юбилеям

Дань отдаем мы все хотя бы раз,

И обливанье дружеским елеем

Совсем в тот день не утешает нас.

Незримая черта нам сердце режет…

Но вот перешагнули Рубикон –

И вспоминаем мы о ней все реже,

В игре мы начинаем новый кон!

 

Но Ира… Ира этого не знала –

Что будет точно так же молода,

И, чтобы дня такого не настало,

Решила: «Хоть случилась бы беда!

Пусть лучше заболею, пусть больница,

Чем вдруг придут ко мне мои друзья,

И все узнают обо мне, что я…

Нет, никогда! Пусть что-нибудь случится!»

 

Судьба, благоволившая Ирине –

Капризами ее не удивить –

Все просьбы выполнявшая доныне,

Любимице хотела угодить.

Орудием своим Судьба избрала

Мужчину – чтобы тот бежал за ней,

А Ира, убегая, уясняла,

Что все отдельно: Бройдо… Юбилей…

 

Как сам себя в душе ты ощущаешь –

Вот главное! И ни при чем года.

При чем тут возраст, если зажигаешь?

Да и сама пылаешь иногда!

Успех всегда был у Ирины прочный –

Как бегали за ней, известно вам.

Паденья были, нет  – не знаю точно…

Теперь упала, но не на диван!

 

Диван – широкий, бархатный, зеленый –

На сцене появляется поздней.

И каждый гость вошедший удивленно

Взирал на эту мебель королей.

Диван отличнейший – уютный, низкий…

Но смысл в информации иной:

На нем Ирина в позе одалиски,

В цветах, подарках, с болью головной.

 

Когда упала и сомкнула вежды,

То парня напугала этим так,

Что тот бежал, оставив все надежды –

Уже в другую сторону, чудак!

А Ира с сотрясенными мозгами

И потрясенным сердцем добрела

До дому непослушными ногами…

И на диван чудесный возлегла.

 

И так лежала весь свой день рожденья…

Склонялись гости перед ней чредой,

Карл Маркс и царь Борис в одном явленье

Иваном Грозным выглядел порой;

Ломился стол от яств армянской кухни –

Названия сказать вам не берусь –

И не боясь, что талия распухнет,

Дань отдавали им Сион и Русь.

 

А Ира все лежала и страдала,

Что выдал царь Борис ее секрет,

Что ей уже… Что ей уже немало!

А все же не скажу вам – сколько лет. 

Закончился тот бурный день уколом,

И грелка грела мягкие места…

И прозвучало горьким мне укором,

Что я не сочинила ни листа!

 

О, Ирочка, спеши забыть обиду –

На трех листах поэма о тебе!

Её я сочинила не для виду,

А в беспокойстве о твоей судьбе!

Лежи, лечись, не надо шевелиться,

 И голову не стоит поднимать,

Чтобы даже ничего не смело сниться

Твоим мозгам! Им надо отдыхать!

 

Зато когда утихнет сотрясенье,

Тебе я рада это доложить,  

Тогда твое настанет воскресенье:

Нет юбилея! Снова можно жить!

И снова кисть потянется к работе,

И влюбишься опять – хотя б в модель,

И в творческой закрутишься заботе…

Не падай только больше на панель!

 

134

         ТРИ СИНИХ СОНЕТА

(сопровождавшие расписанный

кобальтом фарфор, преподносимый

Ире в дни рождений три года подряд)

 

Средь твоего английского сервиза

Пускай пасутся русских две свиньи,

И нет тут ни намека, ни каприза –

Лишь соль и перец для твоей семьи.

 

В буквальном смысле – это всем понятно,

Но если ты обидишься на стих,

Я соль и перец высыплю обратно

И сахарным песком наполню их.

 

Желаю сладкой жизни я всем сердцем

И радостей в прекрасном ремесле!

А что касается до соли с перцем –

Не надо в жизни – только на столе!

 

Приправы в жизни этакого рода –

Что ложку дегтя вылить в бочку меда!

 

135

Мне нравится преподносить сюрпризы

Из синего фарфора – вот опять

Вещица в стиле твоего сервиза,

Что именно – попробуй угадать!

 

Она обречена в шкафу стоять –

На скатерть ей не выдается виза,

Но будешь непременно в руки брать

Её при исполнении репризы,

 

Верней – обряда угощенья чаем…

Хранительницу бодрости вручая,

Тебе желаю тоже бодрой быть,

Здоровой, молодой, любить, творить!

 

А синий кобальт пусть ласкает глаз,

Как станешь чай заваривать для нас.

 

136

Как видно, у меня воображенья нет –

Никак не отключусь от твоего сервиза:

Очередной фарфор, очередной сонет –

И нет ни новых рифм, ни новизны сюрприза.

 

Что делать? Принимай меня, какая есть.

Люблю твой синий стол! Тебя, конечно, тоже…

С поправкою – её ты не прими за лесть –

 Ты можешь быть любой – с любого цвета кожей!

 

А в расписной кувшин скорей воды налей,

Поставь его на стол, и будем любоваться…

Я выдохлась уже – закончился елей,

Вода же из стиха готова выливаться.

 

Прекрасен тот кувшин, в котором есть вода.

А для стиха вода – поистине беда!

 

137

         ДЗОВИНАР  БЕКАРЯН

(Под впечатлением первого посещения ее мастерской с видом на Финский залив)

 

На десятом этаже

В мастерской у Бекарян

Пахнет красками и морем

И от кофе воздух прян.

Всё здесь – необыкновенно,

Всё – старинно-современно,

И хозяйка – две косы,

Но одетая в джинсы.

 

Здесь живут в холстах и краске

Много добрых, чутких лиц,

Здесь возникли, как из сказки,

По хозяйкиной указке

«Выпускающие птиц»;

Здесь пылают краски юга…

За окном – мороз и вьюга,

В мастерской – тепло и свет;

На столе – глазам отрада –

Акварели Ленинграда

И стоит автопортрет:

 

Женщина с глазами лани,

Что в полотнах Пиросмани,

С древним именем армян

Смотрит в мир, и ей подвластно

Свой создать, где все так ясно,

Чуть наивно, но прекрасно

В мире Цовик Бекарян!

 

        138

         ШАНДОРУ КАЛЛОШУ

(По случаю исполнения его виолончельного концерта в Союзе композиторов)

 

Двадцатый напряженный век

В душе рождает хаос звуков –

В них горечь встреч и боль разлуки,

И счастье полюбить навек,

 

И жажда тишины степей,

Весной тюльпанами покрытых,

И радость жить среди забытых

Цивилизацией людей,

 

И понимание того,

Что от себя уйти не сможешь,

И ничего с души не сложишь,

И не забудешь ничего…

 

И в бурю мыслей, чувств метель,

Предчувствием судьбы томима,

Врывается неумолимо

Тревожная виолончель.

 

139

***                                                     Ш.К.

Мне хотелось узнать, как теперь Вы живете?

Снова в буре страстей, или снова в болоте?

Что приемлет душа – небольшую синицу,

Или рвется наверх, за летящей Жар-птицей?

 

Я приехала к Вам, чтобы это увидеть.

Вы, конечно, меня не хотели обидеть,

Но взглянула на Вас, и грущу отчего-то…

Кто-то любит простор, ну, а кто-то – болото!

 

   140

МИХАИЛУ КОПЫЛКОВУ

(По случаю подаренного нам замечательного «странного сосуда»)

 

Я люблю смотреть на него подолгу.

В нем есть что-то притягивающее.

Иногда я специально

захожу в комнату, где он стоит,

чтобы только взглянуть на него.

 

Но лучше рассматривать его, не торопясь…

И тогда в нем можно увидеть

гармонию Эллады —

и трагедию нашего века,

тепло и нежность женского тела —

и сухой обжигающий жар…

Он кажется почти живым —

но как мертво и зловеще

светится его нутро…

 

Как будто Жизнь и Смерть одновременно

заключены в этом странном сосуде,

как будто не только руки

причастны к его созданью…

 

А теперь он стоит на полке

в моей комнате, рядом с книгами,

и я люблю подолгу смотреть на него…

 

141

НИНЕ МИХАЙЛОВНЕ АВЕРЬЯНОВОЙ

(С которой мы подружились во время пароходного путешествие по Волге)

             

Поэт сказал: «Вас помню и люблю!»

Мне нравятся четыре эти слова,

И я для Вас их повторяю снова –

Ведь я всегда Вас помню и люблю.

 

За то, что Вы так молоды душой,

За Ваш девиз – «Не отставать от века!»

Не знаю я другого человека,

Чтоб был и сед, и так же юн душой. 

 

За то, что Вы, прожив большую жизнь,

К ней вкуса не утратили ни грамма,

Все так же вы активны и упрямы,

И веселы – прожив большую жизнь.

 

За то, что можете года не замечать

И жить легко, свободно, не скучая,

Собою никому не докучая,

 И возраст свой совсем не замечать.

                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                               

За то, что Вы живете, Вас люблю…

Пусть радостно проходят Ваши годы,

Пусть Вас хранит – раз Бога нет – Природа,

А я всегда Вас помню и люблю.

 

 

 142               

            Восьмидесятые –  ЛИТО «Дворцовая набережная»

 

143

В восьмидесятые мы вели довольно насыщенную жизнь, но, пожалуй, больше всего я тогда общалась с членами двух литобъединений: «Дворцовая набережная» при Доме ученых и «На Обводном канале» – в ДК имени Цурюпы; их местоположение и названия отражали контингент тех, кто в них ходил.

Я уже рассказывала о том, как я попала в ЛИТО Глеба Сергеевича Семенова –пунктиром повторю: я сидела в библиотеке ДК Горького у своей приятельницы Лили Каплан; Г. С. зашел туда за ключами от своего находившегося выше этажом ЛИТО; Лилина фраза спровоцировала приглашение Г.С. следовать за ним… Я последовала – как оказалось, всерьез и надолго. Это произошло осенью 1977 года. В то время Г.С.Семенов вел два ЛИТО: одно – молодежное – «Нарвская застава» – при Дворце культуры имени Горького, а второе –  «Дворцовая набережная» – при Доме ученых, куда после знакомства со стихами Глеб Сергеевич меня и пригласил.

Дом ученых располагался во дворце Великого князя Владимира Александровича. И интерьеры там были соответствующие. В тот год мы занимались в гостиной, где стояла статуя  Дон-Кихота. К Юбилею нашего руководителя мы все дарили ему свои стихи – и я тоже. К сожалению, это были последние отпущенные поэту годы – Глеба Сергеевича не стало в январе 1982 года. Второе стихотворение связано с приходом к нам на вечер памяти нашего Учителя его вдовы Елены Андреевны Кумпан. Она принесла нам послушать пленки с записями голоса Глеба Сергеевича –  он читал свои неизданные  последние стихи.

В ЛИТО Дома ученых я проходила до середины девяностых, когда оно из-за финансовых проблем прекратило свою работу. Впрочем, к этому времени я уже стихов не писала. Но с некоторыми из наших литошниц мы изредка перезваниваемся и даже встречаемся, чтобы подарить друг другу свои книжки, о появлении которых во времена Глеба Сергеевича даже и не мечтали.

 

144

ГЛЕБУ СЕРГЕЕВИЧУ СЕМЕНОВУ

(К шестидесятилетнему Юбилею)

 

Два раза в месяц здесь бывая,

Я удивляюсь каждый раз,

Что Росинант вдруг исчезает,

А появляется – Пегас.

 

То – Глеб Сергеича работа…

Умеет чудеса творить:

Не только клячу Дон-Кихота –

И нас сумел он окрылить!

                       16 апреля 1978 г.

 

145

ПАМЯТИ ГЛЕБА СЕРГЕЕВИЧА

(18 апреля 1918 – 23 января 1982)

 

Вновь собрались, чтоб вспомнить, помянуть,

Дыханье ощутить, передохнуть,

И замереть, услышав этот глас,

Что некогда был голосом для нас,

И вновь узнать ту неизбежность строк –

Не зря витал поэтов русских рок!

И слушать вновь, пристрастны и тихи,

Про Жизнь и Смерть бесстрашные стихи.

                                    20 мая 1985 г.

                                   Дом ученых на Неве

 

146

        МНЕ ГОВОРЯТ…

(Все приведенные здесь стихи связаны с жизнью ЛИТО или с его членами)

 

Мне говорят, что есть способности,

Да не по той иду дороге я.

Но я люблю, сказать по совести,

Ходить не там, где ходят многие.

 

Конечно, есть дороги главные —

Летят прямыми магистралями 

Через века и вехи славные,

Толпу маня своими далями.

 

Но много есть дорог нехоженых,

Тропинки, вовсе неприметные.

А жизнь моя еще не прожита,

И песни есть, еще не спетые!

 

Тропой своей, хотя и узкою,

Иду, не ведая усталости,

Из слов свою слагая музыку,

Счастливая от этой малости.

 

Крута тропинка, словно лесенка…

Иду, насвистываю песенку.

 

147

                                                    ОТВЕТ                       

(Стишки, написанные по случаю критики моего «мелкотемья» М.Н. Воскресенской, писавшей патриотические стихи)

 

Не пишу про Аджимушкай!

Вновь пишу про свою я душу.

«В мелкотемье не увязай!» —

Эту заповедь снова рушу!

Не пишу, что в печать пригодно —

Пусть моя в «никуда» дорога,

Я на ней остаюсь свободной,

Остаюсь собой — это много!

 

Это значит — поешь, как птица,

Не завидуя соловью,

Если ты всего лишь синица,

Важно — песню поешь — свою!

Цель поэта — самоотдача,

Это сказано не напрасно.

Не завидуй чужой удаче,

Типографской пахнущей краской!

 

Спрячь подальше свои листочки.

 Может быть, через много лет

Не искавшие света строчки

Будут вытащены на свет,

И поэзии истинной слово

Прозвучит с рукописных листков…

Так вернулся в наш мир Кочетков.

Так забудут в нем В.Кузнецова.

 

148

ГАЛЕ СКЛЯРЕВСКОЙ

Люблю дарить на юбилей друзьям

Собственноручно сшитые предметы,

А шить кого мне — тигров, обезьян —

Восточный гороскоп подскажет это.

 

Но ты — Телец и Бык. Что шить тебе?

Корову — коль придерживаться строго!

Кота?  Но вспомнила — в твоей судьбе

И так бывает кошек слишком много.

 

Подумала — грядет Драконий год.

Так пусть Дракон хранит Вас от напастей

И пусть удачу и успех несет

Всем четверым, включая кошку Настю.

 

Всех защитит Дракон и невзначай

Тебе быстрей поможет защититься,

Покрепче заварив вечерний чай,

Чтоб дольше ты сидела за страницей.

 

Греть чай и душу, кухню украшать —

Не каждый выдержит такую ношу!

Не стала больше думать и гадать —

И сшила я веселого Дракошу!

 

149

***

Грустны нам что-то стали наши даты,

А в юности и повод был не нужен…

Любили собираться мы когда-то,

Охотничьи колбаски есть на ужин,

Чай пить и танцевать, и пленки слушать…

Крутили Галича магнитофоны…

Его надрывные мотивы рвали душу…

Суровые морозы – общим фоном.

Как быстро оттепели кончились приметы…

Лёд тает снова, и опять теплеет,

Я так надеюсь – наступает лето,

Растоптанные – вновь надежды реют!

Ей-богу, я совсем не виновата,

Виновно время в том, что почему-то

Случился вместо поздравленья с датой

Какой-то странный стих сиюминутный.

О, Галочка! С Весной, что в нас витает,

И пусть сирень в душе не отцветает!

 

150

                    БУРИМЕ

(На рифмы, придуманные в ЛИТО при наступлении 1985 года – года Быка)

 

Мне снился сон. Я видела Быка.

 Обломан рог и вырван клок из бока.

Вдали шумела бурная река — 

Он шел туда, вихляя в стиле рока.

Соединяла берега доска —

По ней прошел он ловко — вот ведь дока!

В глазах была зеленая тоска,

И красный гнев сверкал, как искры тока.

Вдруг побледнел, стал белым, как  мука,

И бычью морду искривила мука:

«Повеситься — нет толстого сука,

А все Корова, не корова — сука!»

Кто разгадает сон, отыщет код,

Узнает, что сулит нам   бычий год!

 

          ЗАДАНИЕ НА РУБАИ

Я словами играю, верчу — для чего?

Дань Омару Хайяму плачу  — для чего?

Это евнуха игры при шахском гареме,

А играю я в них — умолчу — для чего.

 

151

           НА НОВЫЙ 1986 год

    Уходит Бык — рогатый крупный скот.

Приходит Тигр — усатый крупный кот.

И, начиная с новогодней даты,

Жизнь замелькает шкурой полосатой!

 

Где ранил Бык — там добрый Тигр залижет,

А после сам расстроит вас до слез…

Желаю Вам не в шутку, а всерьез,

Пусть год тигриный будет только рыжий —

Без черных мыслей, дней или полос!

 

УПРАЖНЕНИЕ НА ОКТАВУ     

Не бисер слов и не округлость фраз

Являются поэзии секретом –

Способность видеть скрытое от глаз –

И невозможность промолчать об этом.

Прекрасный дар, хоть горестный подчас,

Но только с ним становятся поэтом.

А нет его – перо не стоит брать,

Поэтом надо быть – потом писать!

               

152

             ОЛЕ КИРИЕНКО

          (Год Змеи – 1989 год)

 

Приходит год Змеи лишь раз в 12 лет…

Знакомая Змея в предчувствии побед

Зовет к себе гостей – кого здесь только нет!

Литературы цвет, науки нашей свет.

 

Такие времена, что все полны тревог…

И каждый гость вставал и говорил, что мог –

Почти «Декамерон» под пиццу и пирог;

Застолье, а вокруг – грипп, перестройка, смог!

 

 Но все ж не обошлось без временнЫх примет:

 Во времена чумы читал ли кто в ответ

Рассказчикам в стихах придуманный ответ?

Читала их Змея – и физик, и поэт!  

 

153

***

              ЮБИЛЕЙ ОЛИ

     совпал с событиями 1991 года

 

Обычный юбилей – теперь они обычны…

Лить дружеский елей по этим дням привычно!

Едва настанет ночь, и ты смежишь глаза,

Как холодок пройдет: «Теперь мне стало ЗА»…

И зря – не превращай минуту эту в драму!

Рубеж невидим твой в дороге трудной к Храму,

И жизнь идет как шла… И даже есть презент:

Единодушье масс – и Ельцин – Президент!

Надежда на него, на землю и на волю…

Кончай митинговать! Давайте пить за Олю!

О, Ельцин, ты – герой, но Оля – в главной роли!

 

154

                Восьмидесятые – ЛИТО «На Обводном канале»

 

155

В конце первого дня занятий в ДК Горького я услышала, что  в городе существует ЛИТО, где читаются лекции по русской литературе. Это сообщение меня заинтересовало – как раз в тот период я страдала от отсутствия каких-либо интеллектуальных занятий. Так я попала в ЛИТО «На Обводном канале».

Лекции там действительно читались. Дмитрий Лазаревич Резников, университетский филолог, собирался их читать совсем в другом месте, но для этого надо было иметь членство в партии, а он был человек принципиально беспартийный. В результате Резников стал преподавать литературу в школе рабочей молодежи, а свой нерастраченный потенциал реализовывал в ЛИТО, которое вел бесплатно целых 13 лет. Поблизости от ДК Цурюпы находились заводы РТИ и «Красный треугольник» и, естественно, оттуда в ЛИТО ходили молодые ребята. Они тянулись к культуре, но были не слишком образованы и порой даже не слишком грамотны. Один из них написал поэму о Хиросиме, весьма невнятную. Я попросила у него текст и увидела, что Хиросима везде написана через Е – ну, можно ли было не воспользоваться такой подсказкой?

Досталось от меня и старосте нашего ЛИТО – Фане Гиршенгорн. Одинокая и не слишком молодая, она очень почитала Цветаеву и даже ездила в Елабугу и Тарусу на поклонение. При этом весьма критически и ревниво относилась к нашему творчеству, но сама никогда ничего своего не читала, лишь намекая, что вот, мол, у неё-то стихи НАСТОЯЩИЕ… И когда в очередной раз Фаня яростно напала на одну из девочек за то, что она якобы подражает Цветаевой, я написала стишок, очень порадовавший литошников – кроме, разумеется, самой старосты.

Сегодня я не стала бы так безжалостно иронизировать над ней, да еще в присутствии обожаемого ею Дмитрия Лазаревича, которого Фаня явно ко мне ревновала.  Но, в отличие от остальных, мы с ним были ровесники, «шестидесятники», и потому легко нашли общий язык и перешли на ты. В те времена мы довольно часто встречались домами, а однажды я пригласила Диму пойти с нами в байдарочный  поход. 

 

156

               БУРИМЕ НА 1978 г.

Это буриме написано к первому Нового году в ЛИТО. Такой логичной истории больше ни у кого не получилось, даже у руководителя.

 

Пройдет два дня, и минет старый год.

Собрались проводить, и я, хозяйка,

Забегавшись, как тот несчастный зайка,

Горюю – елки нет. Муж, обормот,

Прообещав, сказал мне, что сегодня я

Должна сверкать, как елка новогодняя.

 

Приходит гость, нагружен, как верблюд,

И фруктами наполнена тарелка,

Для замерзающих готова грелка,

А для голодных – много всяких блюд.

Со старым годом близится прощание.

Исчезнет он – и вот одна, с вещами я

 

Останусь ждать какой-нибудь сюрприз

В надежде – в Новый год сюрприз – не липа.

Наверно, зря прожду – дождусь лишь гриппа.

О, ветреный судьбы моей каприз!

Скажи, Судьба, скажи, Фортуна, милочка –

Ужель мне радость в Новый год одна бутылочка?

 

157

***

Нашей Фане-старосте

Далеко до старости.

Душу ей терзают страсти,

Страсти рвут ее на части!

 

Люда обнажается –

Фаина обижается:

Это что же? Так негоже!

На Цветаеву похоже!

 

Кабы я разделась тоже,

Увидали б вы тогда –

Ни на что я не похожа!

Остальные – ерунда!

 

Обнажаюсь я до точки

На тетрадочном листочке.

Но вам себя не покажу –

Девичьей честью дорожу!

 

        О РУКОПИСИ

В поэме труднообъяснимой

Я прочитала: «Херосима»…

Ведь в простоте не скажет слова,

А грамотность – увы…  хренова!

 

158

              АКРОСТИХ

(В 80-е годы литошники собирались у Димы на Новый год, а 25 января он праздновал свой день рожденья)

 

Давным-давно друг друга знаем,

И после сборищ в Новый год

Мы вновь друзей всех собираем –

Едва вмещается народ.

Разумно ль это  в наше время?

Ей-богу, траты велики!

Зачем нести такое бремя? –

Не понимают чудаки.

И объяснять едва ли надо:

Кто рад друзьям – тем легче жить!

Об этом знают все. Я рада

Вам сообщить: моя награда

Уж в том, чтобы Диме удружить!

 

159 

              РЕКА МОЛОГА, ИЮЛЬ 1982 г.

Отрывок из байдарочного дневника, связанный с Д.Р. ШВЭДы – Шери, Вадим, Эрлена, Дмитрий, которого в походе мы  звали Митей, чтобы не путать с нашим Димой

 

В Максатиху в купе из Ленинграда

Команда ШВЭДов ехать очень рада –

Скорее москвичей бы им обнять;

И в полночь – долгожданная награда, 

Она ценней обнаруженья клада –

Косицких-Смоляницких увидать.

…

В байдарке ШВЭДов новый юнга Митя.

Он раньше покидал свою обитель

Как сухопутный краевед-турист.

Он интеллектуальных игр любитель

И в эрудита частый победитель,

А карты не выносит, даже вист!

 

Один момент лишь общество тревожит –

Он плавки в рюкзаке найти не может,

И Эдик предлагал: «Свои отдам!»

Но Митю, совесть, видимо, не гложет –

Семейные трусы всего дороже!

И потому чихать ему на дам…

 

160

       ПОЗДРАВЛЕНИЕ

(по случаю тридцатилетия со дня свадьбы Наташи и Димы)

 

Жемчужная торжественная дата…

Но мы не жемчуг дарим Вам, ребята.

Что именно – могу не сомневаться –

Никто из вас не сможет догадаться!

 

Немножко кич, смешной и симпатичный…

Он и Она – а это символично!

Он полосат, блестящ – внутри же красен,

В начале лета иногда опасен.

 

Она – нежна, душиста, негой пахнет,

Бывает, кто увидит – так и ахнет!

Она имеет тающую душу,

Фигурой томною напоминает грушу.

 

Поставьте их на кухонную полку,

От них там, право, будет больше толку!

Она и Он хранить умеют что-то,

Что ни дадите – спрячут все с охотой.

 

Не бейте их – пусть украшают кухню,

И пусть любовь и нежность не потухнут!

А я на золотую свадьбу Вашу

Придумаю чего-нибудь покраше!

 

161

                  ДИМЕ РЕЗНИКОВУ

                   (Ко дню рождения)

 

Казалось, банальный подарок – обычная кружка.

На самом же деле забавная очень игрушка:

Горячий напиток незримую подал команду –

И черный медведь превращается в светлую панду.

 

Но зря намекает сия хитроумная чаша –

Не станет китайской медвежия родина наша!

И в жизни твоей пусть такое же точно бывает:

Приказ – и все темное сразу бледнеет и тает.

 

Китайцы придумали чашку такую на славу!

И мы очень рады вручить тебе эту забаву.

 

162

            25 ЯНВАРЯ 2011 г. 

Дарю свой акростих тебе я к Юбилею,

И заодно тебя я оболью елеем:

«Мемориала» член, а также «Парадиза»,

Еще ты обладатель внешности маркиза,

Владелец ты кота, жены, квартиры, дачи,

Отец и даже дед – во всем тебе удача!

Сегодня день такой, что хочется суметь,

Ей-богу, лишь тебя восславить и воспеть!

Мы некогда с тобой встречались «На Обводном» …

Ь

Друзей литошных круг ты расширял свободно

Ездой на поездах, авто, пешком – в итоге

Случилось на байдарке плыть нам по Мологе.

Я помню, весь поход ты нам стихи читал… 

Так выполнял свой долг – народы просвещал.

Лет с этих давних пор немало пролетело…

Еще твой крепок дух, не одряхлело тело,

Так будь же ты здоров и путешествуй много,

Надеюсь, как всегда, легка тебе дорога,

Еще добавлю я – живи сто двадцать лет!

Твои друзья Лурье – мы шлем тебе привет!

 

163

            25 ЯНВАРЯ 2016

(По случаю 85-летия героя я даже умудрилась повторить фразу акростиха в тексте – оцените!)

 

В который раз мы вновь собрались вместе…

О, как придти я рада к Диме снова!  

Спустя пять лет мы все на том же месте,

Хозяин так же от гостей ждет слова.

И гости поздравляют с Юбилеем –

Щедры писать застольные поэты,

Едва не бочку вылили с елеем!

Настал мой час включиться тоже в это.

А помнишь, Дима, шли мы по Мологе?

Здесь наш дневник… И нынче наблюдаю

Активность прежнюю и молодые ноги –

Восхищена, завидую… Желаю

Идти все так же и не знать сомненья,

Дарить свои познанья всем, кто жаждет.

Удачи тебе, Дима, и везенья!

Юдоль земная не дается дважды.

Живи надеждой, не теряя веры,

Есть книги, есть друзья, жена, потомки –

Люби их всех, а прочее – химера.

А что случится дальше, то в потемках –

Юдоль печали превышает меру…

 

(Окончание следует)