На снимке: Д.М. Бродская (1907-1968)

Одной из особенностей генеалогических и автобиографических заметок Д. Бродского является «ретроспекция сквозь призму современности». Автор свободно переходит от прошлого к настоящему и обратно, это - как «поток сознания». А. А.

См. ранее на Когита.ру:

= Звезды Героя так и не получил (««ДЯДЯ ГОPА, или  Смертельный вираж Георгия-Победоносца»).

(Внимание! Если при клике мышкой на название материала Когита.ру Вы получите ответ: «К сожалению, по запрошенному адресу мы ничего не нашли», не смущайтесь и пойдите в конец открывшейся страницы, где сказано: «Возможно, Вы искали…» и соответствующее название. Кликните по нему и выйдете на искомый материал. А. А.)

Из серии  «Драматическая история повседневности»

ЖЕНСКИЕ КАБЛУКИ В ЖИЗНИ И СМЕРТИ…

Случай из жизни тёти Доры

Недавно я обратил внимание на печальное совпадение двух драматических событий в нашем роду, которые в дальнейшем привели к  трагическим развязкам.

А произошло следующее. В начале 60-х годов моя тётя по отцовской линии, которую звали Дориана Марковна Бродская, в летний день по каким-то надобностям  решила проехаться   в метро.
И, так как в то время были «в моде» туфли на высоких каблуках, а она не хотела отставать от молодых, неунывающая тётя Дора вступила на ленту эскалатора Московского метрополитена  в этих по моему ложных атрибутах женственности и молодости…
Когда она  энергично прошла вниз несколько метров,  каблук  её обувки застрял между рубцами решётки транспортера и она,  с высоты своего роста, рухнула вниз на коварную, уходящую вниз  ленту…
В результате,  моя бедная тётя получила серьезные травмы тела и головы и оказалась в больнице.
Она и раньше не отличалась большим здоровьем, поскольку в подростковом возрасте прошла испытание голодом и страхом смерти в Ялте (Крым), занятой деникинцами, а в период своего женского расцвета - «школу» суровых прифронтовых концертов под обстрелами германской армии.
 Поэтому после этого происшествия у неё всерьёз начало барахлить сердце, и я помню, как за столом нашего гостеприимного дома веселое настроение моей, всегда доселе задорной, тети сменялось тревогой и поиском средства утолить сердечную боль…

Тётя Дора всю жизнь  была актрисой и при этом актрисой, зависящей лишь от своей энергии и выдумки. Умерла она от инфаркта в той же знойной Ялте, что и её мама,  куда приехала сниматься в очередной  эпизодической роли какого-то советского фильма.

А теперь о папе, её младшем брате

Мой отец, Александр Маркович Бродский (1912-1993), был инженером, и хотя всю жизнь мечтал о том, что его профессиональные знания, навыки и  достижения дадут ему достойную жизнь, он не смог накопить «деревянных»  даже на машину.
Тем более, что деньги при «совке» не были решающим фактором благополучия: главное заключалось в «социальном подборе», который осуществляло партийно-чиновничье сословие.  И когда на коротком промежутке времени он почти собрал необходимую сумму, его «поставили на очередь»,  что было равносильно ожиданию прихода коммунизма. 

  Итак, мой папа, уже будучи на пенсии, как-то отправился «в город», и решил проехаться на «верхнем» транспорте. А поскольку наши  хозяева жизни экономили и на этой сфере быта,  то он оказался в привычной  «давке» в салоне троллейбуса.
Я представляю, что это такое, так как однажды, будучи в командировке в Ленинграде (тут  использование советского названия города, по-моему, вполне  уместно) в разгар дня сам был «поврежден» дверями такого же народного  транспортного средства и даже «потерял» каблук своих единственных полуботинок. 
Итак, мой папа стоял стиснутый толпой в глубине салона, когда ощутил острую боль в ступне ноги. Около него встала молодая особа, и он понял, что эту боль причинил ему каблук  туфли его невольной соседки по «консервной банке».
Сколько времени это продолжалось, я сказать не могу. Но мой отец считал себя (в отличии от меня),  джентльменом…  И, скорее всего, он терпел эту муку какое-то относительно продолжительное время, и, не предъявив никому никаких  претензий (поскольку бессмысленно), покинул троллик, кода  ему пришло время сходить на нужной остановке.

Этот эпизод так и остался бы забытым моим незлопамятным отцом, привыкшим и не к таким неудобствам, но  спустя незначительное время он понял, что каблук дамы оставил неизгладимый след на его ступне сверху. Это было иссиня-черное пятно, которое и не собиралось рассасываться, а только расширялось и доставляло ему мучительную боль…
Всякому терпению приходит конец, и когда мой отец, не очень-то сведущий в медицине или в каких-либо физиологических процессах человеческого тела, хотя и был сыном врача, обратился в поликлинику, уже было поздно.
Ему диагностировали начальную стадию некроза (гангрены ступни).
Спасло, на первых порах, его то, что у его сводного брата, моего любимого дяди Вити Бродского, был товарищ в 1-ой Градской больнице, и тот помог моему отцу  срочно попасть  в стационар и получить необходимое лечение: полное переливание крови…
 Нога  и жизнь папы были спасены.  Однако, болезнь уже «поселилась» в его теле и «потребовала», по-моему, ещё двух переливаний крови в течении последних лет его  жизни…
И я наблюдал, как сильный спортивный человек (пловец, яхтсмен, горнолыжник, велосипедист, теннисист и, т.п.) на моих глазах изменялся: кожа становилась дряблой, появлялись прожилки на лице и вечное покраснение его серых строгих  глаз… То есть начались проблемы с сосудами  и, прежде всего, с сосудами головного  мозга. 
Потом он всё чаще стал терять сознание и падать на ровном месте, походка его стала неуверенной, покачивающейся,  и я вынужден был приезжать в его микроскопическую однокомнатную квартирку на первом этаже  и мыть у него пол, так как наклоны были для него опасны…
В конце концов у него случился инсульт… Он был единственный, поскольку папа вскоре умер у меня  дома в кризисном 1992 году без всякой надежды на выздоровление…
Невольно сравнивая эпохи, я смотрю на нынешних (спустя двадцатилетие) стариков того же социального положения, что был и мой отец,  перенесших инсульт или обширный инфаркт, и отмечаю, что они, благодаря современным, пришедшим, как правило, с «запада», средствам терапии значительно чаще восстанавливаются фактически до рабочего состояния...

Я, конечно, рад за них …. Но одновременно во мне поднимется то чувство безнадёжной беспомощности, которое я испытал, сидя у постели моего умирающего отца, после слов врачей скорой помощи: «У вас нет таких денег, чтобы поднять  его!»
А ведь на его сберкнижке «лежало» более  800 рублей (сумма, которую отец копил десятилетиями и считал значительной, но которая после Павловской реформы  уже ничего не стоила). Тогда я не понимал, почему так произошло, но теперь я уяснил и это противоречие…
Советские деньги выдавались нам хозяевами в психотерапевтических, а, если без шуток, в мошеннических целях. В бюджете СССР был большой «денежный навес», то есть денежная масса, не обеспеченная НУЖНЫМИ ЛЮДЯМ товарами…
А откуда взять товары, если, в основном, промышленность работала на военное противостояние с цивилизованным миром, а легкая промышленность и, вообще, промышленность товаров массового потребления давно отстала от потребительского спроса населения.
Обществу требовалось производство товаров, конкурентных на мировом рынке,  за которые за рубежом можно было получить валюту, но таковых не имелось, так как государственная промышленность в принципе (за исключением нескольких военно-стратегических областей)  не умеет следовать за конъюнктурой мирового рынка. 
Только частная производственная инициатива могла бы изменить положение, но она  к тому времени  за  несколько десятилетий до описываемых частных событий была уничтожена вместе с её носителями.
Так что, мой «богатый» отец был обречён! В конце 1992 года товары начали появляться, но советские деньги «приобрели» свою истинную стоимость, так как девальвировались не менее чем в 10 раз.
Я описал эти два случая для того, чтобы  ещё раз вспомнить моих родных и эпоху, в которой им довелось жить и умереть…
P.S.

Уже написав эти заметки, я вдруг наткнулся в своей памяти на «зарисовку» из жизни, по ассоциации со словосочетанием, -  «женский каблук». Было это, на мой взгляд,  в конце 60-х- начале 70-х годов.
В голове запечатлелся дикий эксцесс, произошедший  в непосредственной близости от ограды «святого» места - известного на весь мир Богоявленского (а в народе - Елоховского) собора. Там две молодые модно одетые дамочки сцепились в смертельной схватке… В ход шли руки и ноги…Одна другую таскала за волосы… Но дело решил каблук одной из хабалок. Она сняла свою туфельку на высоком каблуке и нанесла своей сопернице этим опасным «инструментом» несколько ударов по голове…
До сих пор не понимаю, почему использование в драке подкованных  каблуков женских туфель не приравнивается к применению холодного оружия? 
К слову сказать, упомянутое  «святое место, никак не  гарантировало от каинового преступления…
Помню, как там же у Елоховского собора на моих глазах  один уже привычный для местных жителей и прихожан  нищий  калека, вероятно страдающий церебральным параличом,  со всклоченной бородой и тяжелым взором,  в «дарвиновской» борьбе «за хлебное»  место,  своим костылём нанес безумно мощный удар в голову другому несчастному попрошайке… По мне, от таких ударов не восстанавливаются…
Интересно, почему  такой богатый, чуть ли не первый в Москве,  приход  вообще мирится с тем, что у его ограды фактически ежедневно  идёт смертельная  борьба православных за выживание?
Да чего уж там говорить, если в начале «перестройки» на самой территории Богоявленского собора, этой святая-святых РПЦ, в конкурентной борьбе по бандитским понятиям был убит, по-моему, своими же,  основатель и глава  чисто православной фирмы по продаже бутилированной воды  «Святой источник».
 Меня спросят: «А почему своими?». Отвечу вопросом. А кто ещё мог воспользоваться  результатами преступления, как не свои, православные люди: ведь бренд же?

Бродский Дмитрий. 1 декабря 2013.

**

Из автобиографических заметов Д. Бродского

…Эвакуация моей семьи в Нижний Тагил

Когда нацисты подходили к Москве, многие технические институты и целые заводы были переброшены на восток,  по преимуществу на  Урал.
Моего отца, Бродского Александра Марковича, как толкового  молодого инженера  власти также отправили  вместе с заводом в Нижний Тагил.

Ему было поручено разработать автоматизированную линию по производству гранат.  Он знал, что до  него уже одна или две конструкторских группы погибли при испытании спроектированного и изготовленного ими устройства. 

Опасность такого рода работы  была и другого рода. Ведь рабочее место по создании автомата по изготовлению боеприпасов  располагалась на территории, где хранились взрывчатые вещества и готовые боеприпасы... .

Подвигом воли, ума и знания я считаю то,  что мой отец, в конце концов, наладил уникальную автоматическую линию, и  на фронт  стало поступать это грозное оружие ближнего боя…

  Вслед за моим отцом в эвакуацию потянулись и наши родственники: его  пожилой отец Марк Михайлович Бродский со своей женой Асей Марковной (моя бабушка) юным сыном Виктором (моя дядя Витя), а с ними и моя мама Елена Михайловна Бродская с двухлетней дочкой Светой, в будущем  - моей старшей сестрой. (Д. Бродский родился уже после войны - 1949. – А. А.)