Дмитрий Тайц

«ПРИЗРАК МЕТАЛЛУРГИИ»

Профессор Борис Докторов, уже несколько лет занимающийся различными историко-биографическими сюжетами, предложил мне составить заметки о жизни моей семьи в предвоенные и первые послевоенные годы. Исходно мне показалось, что вряд ли я могу сообщить что-либо необычное. Во-первых, судьбы научной и технической интеллигенции в те годы очень похожи и, во-вторых, с детьми – а я именно к ним относился  в те годы – не очень-то делились. Более того, тщательно скрывали обстоятельства той тревожной жизни и свое отношение к этому. Человеку, который лично может вспомнить события того времени, должно бы быть сейчас более восьмидесяти, к счастью, здесь я подхожу и, что еще важно, мои родители сохранили некоторые документы и письма. А после 1953 года, и, тем более, после 1956 года они многое мне рассказали.

В повествование о моих родных вплетается документ, рассказывающий о смелом, даже рискованном для тех времен поступке изветного историка науки Бориса Григорьевича Кузнецова, о жизни которого Борис Докторов несколько лет собирает материалы. Так вышло, что со школьных времен я имел счастье общаться с Б.Г. Кузнецовым, который более пятидесяти лет был другом и очень близким нашей семье человеком. Он знал моего отца и его братьев с восемнадцатилетнего возраста, со студенчества в Екатеринославе. Несмотря на то, что условия выживания и атмосфера безысходности, в котором пребывали многие семьи в 30-е и послевоенные годы, описаны в литературе и многих мемуарах, я все же решил откликнуться на предложение Докторова и привести некоторые эпизоды из истории моей семьи.

Сейчас я вижу, что имели место особенности, я бы сказал счастливые особенности, если таковыми считать, что не все были сброшены в пропасть, на краю которой находились. В важных поворотах судьбы я усматриваю влияние определенного фактора, соединяющего события и эпизоды, направляющего и разрешающего их благоприятным для семьи образом. Это некий семейный знак, который влиял на жизнь и существование даже выживание. Я назову эту отмеченность, проходящую через всю историю, эту «событийную метку»: «Призрак Металлургии». Этот «семейный «дух», нечто обратное готическому «Призраку Оперы». И там где он вплетается в ткань событий наступает благоприятное разрешение.

Семья Урия Тайца. Глава был школьным учителем. Семья проживала на юго-востоке Херсонской губернии на территории, которая значилась на карте как «немецкие колонии».

Статус учителя помог семье во время гражданской войны, т.к. Махно, будучи сам учителем, учителей не трогал, но угнал восемь коров. Одна, с обрывком веревки, ночью сама прибежала обратно.

У Урия было три сына. Старший – Ной, средний – Михаил и младший – Аркадий, мой отец. В семье были еще три дочери и еще одна умерла в детстве.

Ной Юрьевич Тайц  (1896 - 1974) Как сын учителя, он имел право на поступление в гимназию в Екатеринославе вне процентной нормы. Он окончил ее с золотой медалью и с 14 лет работал на немецкой электростанции. Хозяин собирался (обещал?) послать его на учебу в Германию. В течении 1915-1922 гг. Ной учился на металлургическом факультете Екатеринославского горного института (ныне - Национальный горный университет в Днепропетровске). Студентом он издал пособие по высшей математике: «Лекции профессора С.Б. Шарбе» (Н. У.(!) Тайц). К 1930 году Ной Тайц становится наиболее известным в стране специалистом, основателем электротермической школы в металлургии. Начиная с 1935 года, Н.Ю. Тайц - профессор и заведующий кафедрой металлургических печей и одновременно директор Трубного НИИ. Книги Н.Ю. – пособия для всех металлургических факультетов и выпускников, например «Института цветных металлов и золота», родство собеседника с профессором «Ноем» было основанием для знакомства в обществе профессиональных металлургов. Ной всегда жил в Екатеринославе - Днепропетровске.

До 1930 года он активно дружески общался с жившими и учившимися там же  его родными братьями Аркадием и Михаилом, а также с Яковом Шнее, в будущем профессором и выдающимся специалистом по газовым турбинам, и братьями Моисеем и Борисом Шапиро. Моисей тоже получил инженерное образование, в 1930-е годы был призван в военно-морские силы и многие годы работал на ответственных инженерных постах в Ленинграде и Лиепае. Борис, позже сменивший фамилию на Кузнецов, сначала разрабатывал теоретические вопросы энергетики, участвовал в разработке программы ГОЭРЛО, был в группе ученых, в 1942 году получивших Сталинскую премию за перемещение многих стратегически важных производств из Европейской части СССР за Урал, а после войны – стал крупнейшим специалистом в области истории науки Возрождения и современной физики, автором большого числа кних по истории науки.

Продолжим расставлять метки нашего «призрака металлургии». Л.И. Брежнев был «студентом» проф. Н.Ю. Тайца (вечернее отделение, Днепропетровского металлургического института. 1935 год). Н.Ю. помнил, что подписывал его зачетку. Брежнев, секретарь обкома в 1950, поддерживал неформальные, почти товарищеские отношения со своим профессором. Он приглашал Н.Ю. на праздники и, фактически, «подарил» ему «Победу», предоставив право воспользоваться услугами (несколько часов в неделю) шофера и ремонтника. В тот редкий случай, когда Н.Ю. был за рулем сам и задавил корову (соц. собственность!) Брежнев «отмазал» его. Ной был порицаем родней, за то, что не обратился к Брежневу (в ЦК!) накануне одной из сессий выборов в член-корреспонденты АН СССР.

Михаил Юрьевич Тайц (1902-1941). Судьба его трагична. Его имя в нашей семье было под запретом. Я о нем услышал только в 1956 году. Исключительно талантливый и на редкость красивый. Где и как он учился я, не знаю, но он в совершенстве знал немецкий и французский (об этом я слышал от моей тетки, его сестры и Моисея Шапиро, который был с ним дружен, по крайней мере с 1923 г. и прекрасно знал французский язык). В 1920 году (18 лет) вступил в партию. Уже в 1922 году он работает в структуре подведомственной А. П. Розенгольцу, с которым у него сложились дружеские отношения. В 1922 году он участвует в организации доставки американской помощи АРА и перевозит истощенного брата Аркадия в Екатеринослав. Среди близких его друзей были братья Шапиро и Шнее. Михаил дружил с поэтом Ильей Сельвинским и (по рассказам сестер) встречался с Маяковским. Сельвинский дарил ему книги и открыл имя поэта Хлебникова. Работая с Розенгольцем, большую часть времени Михаил жил в Москве. Розенгольц, ставший Наркомом внешней торговли, посылает Михаила в Берлин торговым представителем при посольстве. Следует отметить, что в это время, в связи с активной индустриализаций, особенно важной была торговля цветными металлами. В ведении Михаила была закупка цветных металлов, в частности алюминия. В 1933 году он вернулся в Москву на службу в самом главном центре идеологии после ЦК ВКПб: Института Маркса-Энгельса-Ленина. Арестован 29 июля 1939 года и расстрелян – 18 июня 1941 года.

Аркадий Павлович Розенгольц (1889-1937). Крупный военный чиновник при правительстве Ленина. Участник разработки первой Конституции. Член Реввоенсовета. С 1923 года - Главнач воздушного флота РСФСР. С 1923 по 1927 гг. Начальник ВВС РККА. С 1927 г. Полпред в Великобритании (сменил Красина). С 1930 по 1937 гг. - Нарком внешней торговли СССР. Расстрелян 15 марта 1937 года.

Мой отец - Аркадий Юрьевич Тайц (1906-1995). После завершения учебы на металлургическом факультете Днепропетровского Горного (после реорганизации - Химико-технологический), он был направлен в НИИСалюминий (в дальнейшем: ГИПРОалюминий, Всесоюзный алюминево- магниевый институт - ВАМИ). Надо же! В это же самое время сюда в это «логово» цветной металлургии принимают на работу только что кончившую чертежные курсы 19-ти летнюю Елизавету Гинзбург. Она с сестрой приехала из Твери после того, как посадили их отца, и он скоропостижно умер. Она стала моей матерью. «Церковь» металлургии, а скорее ее «призрак» соединила моего отца и мать. Ничего чудесного, мало ли женятся сотрудники. Но о реальном, истинном чуде, которое явится через несколько лет, они и никто даже не мог представить.

Начальником Аркадия Тайца стал почти его ровесник, Петр Фадеевич Ломако, закончивший Институт цветной металургии и золота  и знавший о металлургических печах по Н.Ю. Тайцу. Петр – из тех же краев, что и Аркадий, юг Екатеринославской губернии, город Темрюк. Они понравились друг другу и сдружились. И, это тоже – одно из чудес: ведь вскоре П.Ф.Ломако станет влиятельным наркомом, любимцем Сталина, министром и даже зам. Председателя Совета Министров. По распоряжению Сталина он курировал поставки в лабораторию атомного ядра. Ломако признают «отцом алюминевой индустрии».

Работа ВАМИ была эффективна и исключительно востребована страной в первую очередь, конечно, из-за абсолютной зависимости авиации от ее результатов. Ведущим специалистам предоставлялись щедрые для того времени привилегии. Но, чем плодотворней труд и реальней результаты, тем пристальней большевистско-нквдистский надзор. Это особое тягостное внимание двояко, партаппарат и НКВД хотят представить успехи своими достижениями и к тому же получить поощрение за прилюдную жестокость (бдительность). Работа и успехи отца отлично обеспечивали жизнь семьи. Нам была предоставлена практически отдельная квартира со всеми удобствами на 13 линии В.О. (дом постройки 1914 г.). Личный телефон (большая привилегия). Хорошая зарплата, премии, путевки. У нас даже была домработница, и мать могла не работать. Но, начиная с 1934-1935 гг., страх доноса, обвинения во вредительстве или идеологическом преступлении, усмотренном в неточном высказывании, сделали жизнь невыносимой. Смешно сказать, испуганный райкомовец просил у отца письменно подтвердить, что «к помещикам имения «Тайцы» под Ленинградом он не имеет отношения». Имеется копия письма какого-то комсомольского работника, подтверждающая, что Тайц был с ним в такое-то время на военных сборах, а потому…. Теперь приведу текст записки близкого друга отца также с целью снятия подозрений:

 В Свердловский РК ВКПб

По просьбе А.Ю. Тайца сообщаю, что я в 1923-1927г. работал в Днепропетровске, хорошо знал его и могу подтвердить, что Манусов, Пятаков и Перлин не являлись его друзьями.

Член ВКПб п.б. 0049336. Организация И-та Ист. Техники

Киевского района г. Москвы. Б. Кузнецов 2/Х-1937г.

Этим письмом Борис Григорьевич Кузнецов спасал моего отца от подозрений в связях с «врагами народа».

После таинственного дела Кирова и особенно расстрела Бухарина и Розенгольца в 1938 году наша семья стала ждать самого страшного, ведь Михаил Тайц был близок к наркому, готовившему, как показал суд, покушение на Сталина. Опыт, усвоенный каждым за годы процессов: вместе с врагами народа забирают не только ближайших родственников. И, вообще, нужен ли повод? Очень странно развивались и политические события. Страна поворачивалась к Германии, сменила антифашистский тон. Надо заметить, что выходцы из «семейства Ноя» всегда выказывали некое, хотя и слабое «германофильство» (техника, культура, история). Возможно от того, что их детство и юность проходила в окружении немецких колонистов. Михаил Тайц среди родственников слыл вообще «настоящим немцем». Представляю, с каким напряженным вниманием и ужасом, удесятиренным после расстрела его любимого шефа, наблюдал он за «танцем» парочки Сталин-Гитлер. У себя в институте ИМЭЛ он располагал обширной информацией, но то, что он, знаток русско-германских проблем, мог увидеть в газете из уличного киоска – потрясало. Я специально подобрал в Интернете события, которые Михаил, бывший работник советского консульства в Берлине, скорее всего, знал из газет и радио.

10 марта 1939 года на XVIII съезде ВКП(б) Сталин заявил: «о готовности политики мира в отношении с Германией». 17 апреля. Литвинов вручает Статс секретарю Герм. МИД Э. фон Вайцзеккеру капризную ноту протеста по поводу срыва чешским(!) концерном поставок военного назначения на сумму 3,5 млд. долл. (Вайцзеккеру очевидно льстит германский адресат обращения  и он обещает принять меры). 28 апреля Гитлер в своей речи впервые избегает критики в адрес СССР. 3 мая Литвинов отправлен в отставку и заменен на Молотова. 21 мая Сталин затребовал все материалы НКИД о Сов.- Герм. договорах. 24 июля высокопоставленный представитель Рейха Карл Шнурре обсуждает план расширения экономических отношений с Германией. 29 июля 1939 года арестовывают Михаила Юрьевича Тайца моего дядю, родного брата отца. Пакт о ненападении - 10 августа 1939 г. Расстрел 18 июня 1941 года, и на третий день война с многообещающим сердечным другом, за здравие которого подымался тост.

В конце июля – начале августа 1939 г. в Москве арестовывают около 300 работников вузов и журналистов (гуманитарный профиль), отмеченных рьяной критикой фашизма. Расстрел.

Михаил, проживавший на ул. Маркса-Энгельса 5, после ареста Розенгольца прекратил контакты с родственниками, тем более, все предполагали, что может случиться. Не знаю, когда отец узнал об аресте и не знаю, как узнал об этом Ломако. Возможно, он узнал раньше, но отец в сентябре.

Письмо 15 ноября 1939 г. № Л-791  (с гербом) из «Народного Комиссариата ЦВЕТНОЙ МЕТАЛЛУРГИИ СССР, на имя отца и Директора ВАМИ (А. Д. Ходыко):

Предлагаю откомандировать на КМЗ (Урал) сроком до 2-х лет главного инженера проекта т. Тайца А.Ю. для использования на руководящей работе КМЗ.

Заместитель НАРОДНОГО КОМИССАРА цветной металлургии П.ЛОМАКО .

Удивительно, распоряжение Ломако было исполнено еще до того, как письмо пришло в Ленинград. Запись в трудовой книжке: «Освобожден ВАМИ 15 ноября». Приступил к работе на КМЗ (Урал) 15 ноября». Мгновенное «исчезновение» из Ленинграда!   

Это было спасение. О судьбе Михаила Тайца мы узнали в 1956 году, когда отец вместе с Б.Г. Кузнецовым добились его полной реабилитации. Мало того, даже кое-что списали из протоколов допроса. Знаем имена следователей. Отец встречался с Ломако после войны, но никогда ни одним словом, ни он, ни Петр Фадеевич о делах, связанных с Михаилом Тайцем, не обмолвились.

«Призрак металлургия» направил нас на проверку новых признаков его доброго отношения. Летом 1941 года семья была эвакуирована на Каменск-Уральский Магниевый завод (КМЗ), который проектировал отец и был его директором. В начале 1943 года А.Ю. Тайц назначается директором Уральского филиала ВАМИ при Уральском алюминиевом заводе (УАЗ). Директором УАЗ был Ефим Павлович Славский, которго отец знал его еще до войны, а на Урале сложились их дружеские отношения.

Е.П. Славский 1898 г.рожд. Из тех же южных краев, что Ломако и Тайцы. (Область Войска Донского). Учился одновременно с Ломако в Институте Мин. цвет. мет. и золота. С 1945 г. - заместитель Наркома цветных металлов. Один из ведущих руководителей по созданию атомного оружия. Как и Ломако Славский пользовался личным доверием Сталина.

В нашей семье существовал рассказ, не подтверждаемый документами, что во время отсутствия Славского из Кремля позвонил высокий чин, вроде Мехлиса, нарвался на отца и дал указание произвести какое-то количество проката к какому-то невыполнимому сроку. Расстрельное задание. Положение отчаянное. Через две недели из Владивостока прикатывается состав с изумительным по качеству американским прокатом. Вот вам «Призрак Металлургии»!

По возвращении из эвакуации в 1944 г. начинается тяжелейший этап. Наша квартира со всем ее скарбом и мебелью была занята высоким военным чином. Нас поселяют сначало в одну, а потом в другую комнату в том же доме. Дом уцелел, но вокруг было много разрушений. Началась тяжба за возврат жилья. Безнадежная. «Скажите спасибо за то, что получили» - отвечали все советские и партийные инстанции. Последняя инстанция – суд. Решение прокурора:

ПРОКУРАТУРА г.ЛЕНИНГРАДА,

Отдел Г,С, О./ 18 янв.46г. №а 166

Вашу жалобу оставляю без удовлетворения, т. к. в вашем распоряжении остается комната 19 кв. м.

ПРОКУРОР г. Ленинграда /Фалин/.

Отец едет в Москву к Славскому. Ровно через месяц, на бланке Наркома «ЦВЕТ МЕТ» в адрес Ленинградского Городского Суда приходит письмо 18 февр. № В-261 за подписью /Е. Славский/. Письмо спокойное,  с обоснованием. В последних строчках вежливо просят Городской суд принять решение об освобождении площади, ранее принадлежащей т. Тайцу, и признании за ним права на эту площадь.

Ровно через неделю: «Именем Российской Советской Социалистической Республики» Суд признает право Тайца А.Ю. на занятие прежней жилплощади, а занявшему, ее предложено освободить ее к 15 марта. РЖО должно было предоставить выселенному другую площадь. Вот  еще одно проявление «Призрака Металлургии» (в образе Ефима Федоровича Славского).

Характерно, почему-то управдом уделял особое внимание возвращенному жильцу. Уже через неделю после вселенья приходят двое пленных ремонтировать ванну и кухню. Они просят… карандаши! (свидетельство ограничений наложенных на пленных).

Металлургия цветных металлов, особая, даже где-то сакральная отрасль техники, науки и даже культуры. В чем-то она сродни с алхимией не только по своей сущностной цели: из земли из глины (глинозем!) выводить блестящий, сверкающий металл (отражение как у серебра), но и сходством по воздействию на сознание активной гармонией прочности и легкости! (Кстати, Адам, который обрел свою «легкость» через разум, тоже был сделан из глины). Кухня алхимической лаборатории – та же, что и у цеха получения алюминия, титана, магния. Исходное сырье алхимии, реторты, огонь, присадки, добавки, очистка, перемешивание, дистилляция похожи на то, что мы видим у «цветных» металлургов, с их с сырьем, ваннами электролизеров, электропечами, дистилляцией и колдовством температурой и присадками.

А столь необходимые в алхимии заклинания, заменены вчитываньем технологических инструкций. Алхимики не добывали золото. Они его получали. Современные алхимики получают блестящий металл, но золото – добывают. И пребывают над ними добрые Призраки Металлургии.

13 02. 2016.