Геда Зиманенко и ее век (впечатление Лидии Ткаченко)
Мой век. М.: Книжники, 2013. – 189 с. Тираж: 2000
Геде Зиманенко исполнилось 100 лет. Перед вами рассказ о ее жизни от первого лица -остросюжетный , драматичный и одновременно трогательный. Ее тонкие наблюдения и точные зарисовки ярко высвечивают эпоху, позволяют увидеть ее глазами обычного человека. Девочка из еврейской семьи, комсомолка, член коммуны, которая любила, трудилась, растила детей, терпела нищету и боль, отчаивалась, но не теряла надежду и не утратила веру в людей .Удивительно скромный и вместе с тем упрямый характер Геды помог ей пройти через все ураганы века, обрести мудрость и сохранить способность радоваться каждому новому дню.
Из письма Лидии Ткаченко:
…Поделюсь радостью - прочла книгу воспоминаний бабушки школьного приятеля нашего сына Темы, которые она начала надиктовывать внуку накануне своего столетия. Л. Т.
О КНИГЕ ГЕДЫ ЗИМАНЕНКО
Геда Семёновна (Самуиловна) родилась в 1912 году, а закончила диктовать материалы для своей будущей книги за полгода до своего столетия, и хоть не была на её презентации (24 октября2013 г.), но книгу, конечно же, в руках держала и радовалась. Наконец-то и я приобщилась к жизни этой славной женщины – прочла её воспоминания на одном дыхании.
Книгу представлял внук Геды Семёновны Марик Розин, он же вёл записи и, наверняка, компоновал и готовил к изданию. Он и подарил нам книгу, написав «с любовью». Школьника Марика привёл к нам наш Тёма, и вот уже больше 30 лет мы тепло дружим с ним, немного с его папой Вадимом, дружили с его сейчас уже умершей мамой Алей (Алиной).
Геду Семёновну я видела в квартире Вадима, к которому приехала за книгой. Миниатюрная фигурка в длинном сером платье пару раз промелькнула и выпорхнула из комнаты. «Бабушка, - произнёс Марик, - Бабушка?» - удивилась я - так неприменимо казалось это звание к лёгкой, стремительной женщине (а ведь ей тогда было больше 70-и лет). Для меня, основательной женщины, лёгкость Геды С. олицетворяла недостижимую с детства мечту, почти чудо. С ожиданием прикосновения к чуду я и открыла книгу. Увидела улыбающуюся Геду, такую, какой я её запомнила, поздоровалась. Но сперва долго смотрела на обложку, где в 12-летней Геде очень видны наследные черты, которые достались Марику – фактическому соавтору книги, успевшему раньше своих 50-ти выполнить свой долг перед детьми – составить генеалогическое древо и полноценно с помощью бабушкиной памяти и её умения описывать события своей и чужой жизней наполнить жизненным соком один из двух своих корней.
Я открыла книгу и…застряла на прологе – всё перечитывала его. Выучить не выучила, но уже три кусочка цитировала людям. Удивительно доверительный тон!
«Сама не знаю, зачем я так зажилась. Плохо так долго жить: слабеет память и уходят силы»;затеяла разборку кухни, отнесла швейную машинку, через две недели закончила разборку и «хотела перенести машинку назад в кухню – и уже не смогла: ослабела»; «в книгах рассказывается о знаменитых людях… не всегда делали добрые дела, не всегда можно гордиться. Земля же полна в основном простыми людьми, от которых и идёт наш род. Они сделали меньше великих дел, но и стыдиться за них приходится меньше».
Я не стану выписывать всё, что удивило меня, благо книга сейчас станет на своё место и её всегда можно открыть. Несытое трудовое детство при любящих и заботящихся родителях – это лучшие условия для воспитания в ребёнке самоуважения и выносливости в условиях жизненных тягот. Такого человека и тёткины попрёки едой не сломят. «С детства я чувствовала чужую боль. Она отдавалась у меня в сердце ноющей болью». Я верю, что так она и ощущала. Но всё равно не могу до конца увязать такую чувствительность с тем, что мама Ревекка многие годы болела, голодала и умирала от туберкулёза (не излечиваемой тогда болезни) в одиночестве. Не упрекаю – просто не понимаю. Единственное объяснение – не было денег на дорогу до Симферополя. Геде едва удалось скопить на билет из Ленинграда до Москвы, к отцу (и то украли эти деньги). Да, отец нашёл деньги, чтобы купить билеты ей и брату после получения телеграммы из больницы, но раньше, когда тётка выгнала её, самостоятельно Геда поехать туда не могла б, а попросить деньги у отца, наверное, было невозможно.
О реальной коммуне было интересно узнать. Вообще, удивительно много она вспомнила не только из своей жизни, но и из жизни родственников. Конечно, письма тому помогли. Но хранить письма и сберегать их во время войны… Какое правильное понимание их значимости и любви к своим корреспондентам! Я же в свои 25-30 лет, в мирное время, и не начинала их хранить.
О военных тяготах совсем страшно читать. Перед Куйбышевым «встретили подводы, которые везли на станцию мобилизованных крестьян. Их провожали жёны, и они покрыли нас (эвакуированных?!- Л.Т.) такой площадной руганью, что я в жизни не слышала: «Вы - дармоеды, хлеб наш едите, зачем наших мужиков на войну гоните?» Каждое слово обидно своей несправедливостью. И всё же нет у Геды С. обиды на славян. Спасибо ей за это. Было у Солженицына основание говорить, что мы «двести лет вместе», что слились, и это хорошо!
Не свистели снаряды над головой, но жили эвакуированные в лагерных огромных бараках, почти на положении з/к (куда согнали настоящих з/к, которые продолжали жить где-то рядом и работать на стройке, Геда не написала).
А доставка детей в детский сад в 30-градусный мороз за250 кмот Куйбышева: два поезда,40 кмв открытом кузове грузовика и последний километр с 4-х и 7-летним сыновьями пешком! Но и этого мало – доктор установил чесотку у Вадика и наотрез отказывалась брать обоих детей. Упросила. Дети оставались в далёком детском саду больше года, а потом построили сад в12 кмот завода, и в январе 1943 года Геда С. наконец-то их увидела. /Эпизод с шофёром, повезшим женщин к их детям, - отказал ей, опасаясь, что помрёт по дороге (язва её в очередной раз обострилась), и она пошла пешком/. Осенью1943 г. стали жить вместе, и 9-летний Толя пошёл в первый класс.
Отказ Геды С. проектировать туалет для директора завода по тем временам был (без шуток!) подвигом. «Когда сделают уборную для нас (до сих пор ходили в поле), тогда и ему спроектирую…»- «Военное время! Вы что - под трибунал хотите?» - «Мне всё равно: когда нам – тогда и ему!» Целый день ждала вызова в особый отдел. Наутро ей показали, что заключённые роют ямы и столбы вкапывают для туалета. «Теперь будете проектировать?» - «Теперь буду».
И ещё поразительный эпизод – проектирование ленточного фундамента, чем она никогда не занималась, только «учила» на конструкторских курсах. И книг, небось, не сохранилось – подсмотреть было негде. Справилась и получила работу до выхода на пенсию (с перерывом на Анапу). Пенсионный отдых начался с 82 лет, и то оттого, что изображения двоились. Муж умер от рака в 1964 году. Родившегося на другой год внука назвали Мариком.
«Говорят, в Москве есть еврейский ресторан, где в день рождения человеку и всем его гостям дают скидку столько процентов, сколько ему лет. Позову я, что ли… детей, внуков и правнуков… Пусть поедят блюда, которые в моём детстве готовила бабушка Ханна». Замечательный конец-возвращение!
Лидия Ткаченко
Дорогая Л.!
Ваша рецензия на книгу Геды Зиманенко, писаная, как обычно у Вас, для внутреннего пользования, мне не только симпатична, но и представляется вполне уместной и на Когита.ру.
Так что, если не будете возражать, я ее опубликую, чуть погодя, после публикации окончания наших с Вами «Заметок на полях».
Если разрешаете – можете внести поправки или дополнения в этот текст. Но, со своей стороны, я в этом необходимости не вижу.
Мой поклон – при случае - Бабушке и Внуку (соавторам).
Ваш – А. А. 14.01.2014.
**
Еще об этой книге
Из сайта «Еврейский музей и Центр Толерантности»
Разговор о Человеке — Геде Зиманенко — и еe Книге «Мой век».
Первые воспоминания Геды относятся к 1914 году — началу первой мировой войны. Геде два года, мама взяла её на руки посмотреть на парад русских войск, отправляющихся на войну. Музыка, флаги, роскошная одежда кавалеристов, крики «До победного!». Как весело! Маленькая Геда поднимает голову, чтобы поймать взгляд мамы и разделить с ней радость. По щекам мамы текут слезы: война.
Психологи знают, что первые воспоминания не случайны. В памяти Геды остался пролог ко всей её жизни: самый болезненный ребенок в семье, средние способности, необыкновенная скромность, терпение, упрямство, войны, голод, репрессии, счастье с мужем Марком, двое детей и опять война, эвакуация, выживание, пронзительная переписка с Марком. Сегодня Геде сто лет. Да, она прожила свой век. Сегодня Геда много улыбается, радуется и вспоминает.
Из воспоминаний Геды её внук Марк Розин создал документальную повесть «Мой век».
Елизавета Осетинская — человек очень сильный, специалист по сильным мира сего, пишет: «Читала рукопись еще на этапе редакторской правки. Знаете, ничего особенного, просто жизнь человека. И именно это прошибает. Местами до слёз».
