Автор статьи – Нелли  Александровна Романович, доктор социологических наук, профессор кафедры политологии и политического управления РАНХиГС при Президенте РФ (Воронежский филиал), генеральный директор Института Общественного мнения «Квалитас»

Нелли Романович

РЕКОНСТРУКЦИЯ ОБРАЗА ГОСУДАРСТВА В СОЦИАЛЬНОЙ ПАМЯТИ

Аннотация к статье

Социальная память закрепляет те модели образа государства, которые были успешны в прошлом. Для России характерен традиционный образ государства, который доминирует над западной моделью, согласно результатам всероссийского социологического исследования. Формальные попытки встроить западную модель в российскую законодательную базу не имеют должного эффекта.  Причина этому – противодействие традиционной модели государства, которая хранится в социальной памяти и реконструируется в общественном сознании.

Многие современные ученые (историки, социологи, психологи) говорят о существовании надличностного механизма хранения социально значимой информации, который они называют коллективной памятью или социальной памятью.  Коллективная память закрепляет в социальном опыте те модели, которые были успешны в прошлом. Она инициирует совокупность действий,  предпринимаемых коллективом или социумом, по символической реконструкции прошлого в настоящем. Социальная память есть набор символов и представлений о том, какой должна быть социальная реальность и её элементы: семья, общество, государство и т.д.

Образ государства хранится в социальной памяти и воссоздается вновь и вновь с каждым следующим поколением. И чем больше реальная власть соответствует этому образу, тем выше степень доверия населения к ней [1, С. 304-305]. Поэтому действующая власть будет стремиться воспроизводить тот образ государства, который доминирует в социальной памяти. Обычно в социальной памяти доминирует традиционный для данного общества образ государства. Но могут присутствовать и вкрапления не традиционного образа, который являлся успешным в другой обществе, но посредством систем информации и связи стал известен некоторым членам данного общества и был ими усвоен.

Известно мнение Дюркгейма о том, что категории коллективной памяти имеют религиозное происхождение. Образ государства и государственной власти, хранящийся в социальной памяти,  – это своеобразный ключ к пониманию различий в ценностях восточной и западной культуры, которые созидались на основе религиозных форм. Д.А. Хомяков уверял, что «понятие о высшей власти» является «Рубиконом», разделяющим мировоззрение Востока и Запада, предопределяя различные формы общественного устройства.

Исторические пути развития восточной и западной культуры получили практическое воплощение в различных моделях образа государства. Эти различия отражены в традиционном для России и западном образе государства, которые противостоят друг другу.

Всероссийское социологическое исследование обнаружило доминирование аспектов образа государства, свойственных традиционной модели общества (см. таблицу 1).

(Анализ базировался на результатах опроса, проведенного в 2011 г. на основе половозрастных квот, репрезентирующих российское население с учетом региональных особенностей в 66 населенных пунктах в 13 субъектах Российской Федерации. N=1301 человек. Опрос проводился методом личного интервью.  Опросы проводились институтом общественного мнения «Квалитас».).

В таблице 1 представлены суждения россиян по поводу государства и различных вариантов взаимодействия личности и государства.

1. Традиционная и западная модели образа государства по разному отражают взгляд на предназначение государства. Предназначение государства, согласно российской традиционной модели, состоит в том, чтобы объединять людей на основе наличия сильной смыслополагающей составляющей, выходящей за рамки просто благополучной обыденной жизни. Восприятие государства только лишь как «регулирующего устройства» не характерно для российской традиции. В западной модели государство существует в основном в качестве регулирующего механизма. Поэтому взаимодействие между личностью и государством основано, прежде всего, на рациональных началах. Смыслополагающая составляющая здесь формируется не государством, а «гражданским обществом».

В том, что смысл объединения людей в государство должен выходить за рамки просто благополучной жизни, убеждены 63% россиян. Если государство – это лишь возможность в большей или меньшей степени «набить свой карман», тогда наилучшее государство – это то, которое позволяет это сделать беспрепятственно. Иными словами, большинство россиян ждут от своего государства чего-то большего, чем просто «обеспечения достойной жизни», как это обозначено в российской Конституции (статья 7). В то же время воспринимают государство только лишь как регулирующее устройство всего 30% жителей страны. Очевидно, это для них закреплен в Конституции РФ п.2 (ст. 13): «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной». Но для остальных граждан эта норма обессмысливает мотивы объединения людей в российское государство. «Достойную жизнь» может обеспечить и другое государство. Почему тогда нужно оставаться в России? Почему нужно ей служить? На эти вопросы нельзя найти ответа, если у государства нет своей идеологии (национальной идеи), под знаменем которой люди бы объединились.

Таблица 1

С каким из двух суждений Вы скорее согласитесь?

Следовательно, во взглядах россиян на предназначение государства преобладает традиционная модель, хотя в российском законодательстве закреплены нормы западной модели государства.

Цель, выходящая за рамки просто благополучной жизни, имманентна прежде всего для людей старшего поколения (67%), но и большинство молодежи (56%) также разделяют такие воззрения. Особенно близка эта идея россиянам с ученой степенью (83%).

2. Социокультурный принцип легитимации власти в России в традиционной модели предполагает приоритет интересов общества, выразителем которых выступает государство, с правом личности быть услышанной. Представление о «сильной руке» сращивается в общественном сознании с интенсивностью верности власти той идее, на базе которой цементируется общество. Если власть действует нерешительно, население воспринимает это как сомнение в идеологических принципах, что приводит к реальному «колебанию» всего государственного «тела», вплоть до его разрушения (крушение православной идеологии, крушение коммунистической идеологии).

Демократический принцип легитимации власти в западной модели предполагает приоритет интересов личности с гарантией защиты этих интересов со стороны государства. Идеологические или этические «промашки» представителей власти в западных странах не имеют таких разрушительных последствий, как в России – они могут привести к отказу в доверии  конкретному лицу, но не к распаду государства.

В традиционной концепции интересы всего народа признавались общественным мнением выше интересов отдельного человека. И действительно, 60% россиян признают, интересы общества в целом выше, чем интересы отдельного человека, но каждый гражданин должен иметь право быть услышанным. Ставят интересы общества ниже интересов отдельных людей около трети (32%) опрошенных. В такой постановке вопроса очевидно преобладание традиционной модели в менталитете россиян.

3. Традиционная и западная модели по-разному отражают характер  взаимодействия личности и общества. В традиционной концепции государство выступает гарантом интересов общества, а не личности. Интересы всего народа общественным мнением признавались выше интересов отдельного человека. Более того, пожертвовать собственными интересами для общего блага всегда считалось делом праведным и заслуживающим уважения со стороны общества.

В западной концепции государство является гарантом интересов личности и её взаимоотношений с обществом.

Декларировать интересы общества высшей ценностью – одно дело, а другое дело – действовать по обозначенной декларации. Традиционная модель всегда предполагала, что пожертвовать собственными интересами для общего блага является делом праведным и заслуживающим уважения со стороны общества. Мнение, что человек должен жертвовать своими интересами ради интересов других людей, сегодня разделяют 39% россиян. И напротив, 46% жителей России готовы «бороться за свои интересы, даже если они противоречат интересам других людей». Это лозунг западной концепции государства, предполагающий рыночную и политическую конкуренцию. Сегодня личные интересы в сознании людей начинают преобладать над общественными – вот главный вектор изменения общественного сознания в российском обществе.

4. Предназначение и роль политических партий в традиционной и западной моделях выглядят различно. В российской традиционной модели образа власти существование политических партий оправдано только как возможность существования разных точек зрения на комплекс предпринимаемых средств для достижения поставленной государством общей для всех цели. То есть задачей политических партий может быть выбор «правильного пути» для достижения цели. Сам принцип формирования политических партий, который отрицает существование в обществе единой общей для всех цели и предполагает не временное, а перманентное разногласие, перманентный конфликт интересов, чужд для российского опыта жизни государства. И действительно, по поводу партийного строительства большинство населения мыслит в рамках традиционной модели: 71% опрошенных считают, что работа политических партий, несмотря на разность позиций, должна служить единой цели – укреплению государства в целом.

В западной модели партии существуют как противоборствующие команды, отражая внутренний конфликт интересов между группами населения, поскольку общей, единой для всех цели, ради которой можно было бы пожертвовать личными интересами, нет. Именно так рассуждают сегодня 16% россиян, соглашаясь с суждением: «работа политических партий должна быть направлена в первую очередь на достижение интересов сторонников этих партий, поскольку общей для всех цели не существует».

Отношение населения российского общества к политическим партиям также соответствует традиционной модели, когда политические партии рассматриваются как соработники в достижении единой цели, а не представители интересов определенных групп населения (71/16). 

5. Политические партии и глава государства есть нечто несовместимое в традиционной модели общества. Глава государства в традиционном русском обществе – это чаще всего царь или князь, и он выполнял функцию «отца» всех подданных, был «всем для всех». Эта роль верховного правителя, который воплощает интересы всего населения, была перенесена в сознании народа на образ Президента, от которого также ждут, что он будет выполнять интегрирующую «печальника» всех «сущих в государстве», т.е. Президент – это та конечная инстанция на земле, кому можно «ничтоже сумнятишася»,  пожаловаться всем и обо всем. Именно поэтому мы слышим на телемостах просьбы граждан к главе государства, диапазон которых настолько же широк, насколько неуместен: провести водопровод, сменить председателя колхоза, починить крышу и т.п. Глава государства в традиционной модели не может быть представителем чьих-то узкопартийных интересов, он призван быть «арбитром» между отдельными партиями, оставаясь беспартийным. Именно роль арбитра делегирует население России в своем большинстве (67%) сегодняшнему Президенту РФ. Более того, в образе власти, имманентном для большинства населения, Президент не вписан в структуру разделения властей, а напротив, он также призван на роль арбитра и между отдельными ветвями власти. И большинство населения будет поддерживать того Президента, который впишется в это представление о роли главы государства.

Западная модель предполагает членство главы государства в определенной партии, которая выдвигает своего лидера на главный пост в стране. Такой образ Президента имманентен 21% россиян, которые указали при опросе, что видят своего Президента членом какой-либо партии. В образе Президента явно превалирует традиционная модель в отношении 67/21. 

6. Традиционная и западная модель рождают различные представления о личном и публичном праве. В России нормой является сознательное ограничение своих индивидуальных прав ради «общего блага». «Отдельный коллектив не может иметь собственные цели, которые ставятся выше целей общества» - цитирует О.Хархордин основополагающий тезис К.К. Платонова в работе «Общие проблемы теории групп и коллективов», которая относится к советскому периоду [2, С.90]. 

В западной модели нормой является отстаивание своих индивидуальных прав путем объединения в группы по интересам. Эта норма закреплена в законодательстве и является основой демократического избирательного права.

Сегодня  большинство населения с пониманием бы отнеслось к тому, что партии должны действовать в интересах страны, даже если это ущемляет интересы их избирателей (57%) – то есть действовать в полном соответствии с традиционной моделью образа власти. Только 21% опрошенных полагают, что политические партии должны бороться друг с другом за интересы своих избирателей, даже если это противоречит интересам страны в целом.  

Взгляд на партии в рамках «правильного пути» отражен в пьесе А.К.Толстого: «Царь Федор Иоаннович». Царь обращается к Б.Ф.Годунову с такими словами:

«Шурин, даже грустно / Мне слышать это: тот сторонник Шуйских, / А этот твой! Когда ж я доживу, / Что вместе все одной Руси лишь будут / Сторонники?»

Таким образом, получается политический нонсенс: большинство российских избирателей (57%) сегодня якобы дают избранным ими партиям картбланш действовать вопреки интересам самих избирателей, лишь бы это было на благо страны в целом. Этим самым нивелируется смысл разделения граждан по политическим партия, логика диктует образование одной партии, которая вела бы страну «верным путем», учитывая интересы всех и каждого. Следуя этой логике, граждане интуитивно в большинстве своем отдают свои голоса одной большой «государственной» партии, как бы эти партии не назывались: КПСС, «Единство», «Единая Россия»… Поэтому в России у партии-лидера нет и не может быть достойных по массовости конкурентов. В отношении к политическим партиям убедительно лидирует традиционная модель: 57.21 и 71/16.

В традиционной и западной моделях образа государства по-разному выглядят принципы представленности интересов различных групп населения в социуме. В России традиционно выразителем интересов определенных групп населения выступает государство в целом. Поэтому именно от «партии власти» население прежде всего ждет защиты своих интересов.

В западной модели выразителем интересов определенных групп населения выступают отдельные политические силы. Каждый человек имеет возможность делегировать представительство своих интересов политической партии. Но такая модель «не укладывается» в сознание россиян. Форма та же, но содержание, которое они вкладывают в голосование за ту или иную партию – другое. Известно, что некоторые российские предприниматели, например, голосовали за КПРФ во время избирательной кампании осенью 2011 года (выборы в Госдуму). Но они вовсе не делегировали КПРФ защиту своих интересов (в случае её победы их собственность могла оказаться под угрозой), они уменьшали рейтинг нелюбимой партии, т.е. исходили из интересов страны в целом так, как они их понимали. Но это было протестное голосование, а обычно российский избиратель ищет среди партий не «партию для себя», а «партию для всех», то есть ту, которая поведет страну в целом верным курсом.

7. Отношение населения к политическому торгу является своеобразным индикатором политической системы. Характер взаимодействия между собой политических партий в традиционной и западной моделях образа власти имеет различную подоплеку. Суть взаимодействия политических партий в российской традиционной модели заключается в совместном поиске истины. Возможность политического торга для населения не приемлема, вызывает раздражение, которое ведет к отказу в легитимации политической силе.

Идея парламентаризма признается некоторыми исследователями «абсолютно неорганичной для России», так как доминанта её политической культуры – не согласование групповых интересов, а «стояние за правду» в рамках идеократического государства [3, C.66].  Поэтому в результатах опроса превалирует суждение, соответствующее традиционной модели властных отношений: «политический торг не уместен в российском парламенте». Общая картина отношения к политическим партиям более соответствует традиционной модели властных отношений, т.е. от партий ожидается работа на укрепление страны в целом, и в рамках этой общей для всех цели не одобряется борьба за узкопартийные преференции в ущерб общим интересам.

В западной модели взаимодействие существующих партий допускает возможность политического торга. Последний рассматривается населением как один из дипломатических способов достижения договоренности для разрешения конфликта существующих интересов.

Современный политолог Гаман-Голутвина пишет, что присущий США, основанный на консенсусе компромиссный, гибкий стиль политического взаимодействия и практика внутриэлитного консенсуса в целом являются главными системными характеристиками американской элиты, институционализированными в механизме политического торга. Именно политический торг является важнейшим механизмом внутриэлитных отношений в США и иных типологически близких политиях. «Не будет значительным преувеличением сказать, что в политической системе США процесс принятия решений – это процесс сделок, уступок и компромиссов … В этом контексте уместно упомянуть оценку Роберта Даля: «Возможно, ни в одной другой политической системе в мире торг не является таким основополагающий компонентом политического процесса, как в США» [4, С.76].  Однако не так в России.

Только 24% российских граждан полагают, что политический торг приемлем в российском парламенте по примеру западных стран, где решения зачастую принимаются посредством сделок, уступок, компромиссов. Но большинство жителей страны с этим не согласны. 52% опрошенных уверенно заявили, что политический торг в российском парламенте неуместен, руководствуясь традиционными представлениями о принципиальной идеологической позиции «радетелей за правду». Итак, в вопросе политического торга тоже можно уверенно говорить о преобладании традиционной модели (52/24).

Отторжение большинством населения возможности политического торга можно объяснить тем, что российской культурной традиции свойственно представление о том, что существует правильный (и неправильный) путь развития общества. Соответственно, держатели «правильного пути» не должны вступать в сделки с представителями иных направлений.

В западной политической модели понятия «правильного пути» вообще нет как такового, есть только те или иные проблемы общества, которые необходимо рассматривать в рамках определенных социальных течений. Западная модель имеет дело с задачами  инструментального характера и отвращается от трансцендентных проблем. Поэтому политический торг возникает здесь как метод решения злободневных задач.

В итоге можно говорить о преобладании характеристик традиционной модели в большинстве рассмотренных случаев. Эти черты российской традиционной модели образа государства (так же, как и многие другие, сформированные в лоне православия) в процессе эволюции утратили роль факторов прямого воздействия на общественное сознание. Но будучи частью ментальных структур, они не могут не проявляться в различных формах социальной памяти: исторических стереотипах, архетипах, традициях, мифах и других универсалиях культуры, придавая характеристикам образа власти и государства оттенки традиционализма.

В результате можно наблюдать, что демократическая форма государственного устройства, отраженная в западной модели образа государства, борется с «русской идеей», воплощенной в традиционной модели этого образа.

Особенность аспектов социальной памяти состоит в том, что они не вербализируются населением (люди просто считают, что жизнь в государстве должна быть именно такой, не рефлексируя по этому поводу). Совокупность таких аспектов составляет ожидаемый образ государства, который предъявляется власти в качестве общественного запроса (экспектации). Власть, отвечая на запрос, способствует формированию реального образа государства. Возникновение противоречий между ожидаемым и предлагаемым обществу (реальным) образом государства дестабилизирует социально-политическую систему, которая пытается восстановить нарушенное равновесие. Возникновение противоречия «включает» действие социокультурного механизма, актуализирующего запрос на те аспекты в образе власти, которые затронуло это противоречие.  Если власть удовлетворит этот запрос, уровень доверия к ней повысится, если не удовлетворит, – понизится. Сравнительно высокий уровень доверия к действующей власти свидетельствует о том, что она в той или иной степени удовлетворяет этот не вербализированный общественный запрос, в котором доминируют характеристики традиционного образа государства.  Следовательно, социальная память вовсе не является пассивным элементом социальной системы, архивом для «ненужных вещей». Она наполняет содержанием и приводит в действие социокультурный механизм, который отвечает за воспроизводство обществом самого себя.

Литература

1. Романович Н.А. Формирование и воспроизводство образа власти в российском обществе». Воронеж : Издательство Воронежского государственного университета. 2009.

2. Хархордин О.В. Обличать и лицемерить. СПб.; М., 2002.

3. Иванов.А.Ф, Устименко С.В. Самодержавная демократия: дуалистический характер российского государственного устройства // ПОЛИС. 2007. № 5.

4, Гаман-Голутвина О.В. Процессы современного элитогенеза: мировой и отечественный опыт. Ч. 1 // ПОЛИС. 2008. № 6.  

См. работы этого же автора на сайте бюллетеня «КВАЛИТАС»: