ПРОПУТИНСКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ: НАБРОСКИ К ПОРТРЕТУ

 О настроениях россиян, их иллюзиях, ожиданиях, фобиях я писала уже немало. Буквально на днях мне довелось пообщаться с подругой из Екатеринбурга – женщиной, которая вращается в среде вузовской и творческой интеллигенции, все ее знакомые – люди с высшим образованием. По ее словам, подавляющее большинство людей из этой категории также если не поддерживают Путина, то уж точно не являются его противниками.

В этом разговоре я старались понять основные нюансы сознания этой категории людей. Безусловно, я отдаю себе отчет, что подобные наблюдения – субъективны, и не подкреплены социологическими данными, но, поскольку они во многом совпадают с ранее сделанными выводами и наблюдениями различных аналитиков, публицистов и социологов, думаю, что они тоже могут оказаться полезными для попытки создать портрет такого интеллигента-конформиста.

1. Поддержка Путина. Нельзя сказать, что она безоговорочна. Скорее, большинство из этих людей стараются никак не оценивать действия Путина в данной ситуации. Многие честно признаются, что не знают, правильно ли он поступает, однако убеждены, что другой фигуры, способной управлять Россией в нынешних условиях нет.

Причина такой убежденности кроется в неадекватном понимании ситуации. Подавляющее большинство даже образованных людей верят, что Россия «находится в кольце врагов», которые в случае ослабления центральной власти мгновенно ее уничтожат. Исходя из такого искаженного видения реальности они допускают, что Путин может ошибаться, но не видят другого лидера, подходящего для работы «в условиях войны». В то, что именно Россия явилась зачинщиком и источником войны, эти люди не желают верить с упорством, достойным лучшего применения.

2. Страхи. Здесь идет стандартный перечень российских страхов: революции, разрухи, распада страны, того, что многочисленные «враги» победят и уничтожат Россию, словом, что «будет еще хуже». Интересно, что страха того, что нынешняя власть доведет страну до катастрофы среди них нет.

3. Захватническая политика. Даже среди образованных людей большинство поддерживает «восстановление Россией своего влияния» на территории бывшего СССР. Причины здесь две: во-первых, многие искренне полагают, что при враждебном окружении России жизненно необходима «буферная зона», защитный пояс, некая прослойка между ней и «врагами».

Во-вторых, большинство даже среди образованных людей, в прошлом принадлежавших к «перестроечной» либеральной интеллигенции, грезят о восстановлении Советского Союза. Отчасти это тоже объяснимо: современная власть,  при всех агрессивных попытках регламентировать все сферы жизни общества, включая культуру и личные предпочтения, так и не предлагает обществу модели желаемого будущего.

В результате на смену советскому мифу о «светлом будущем» у россиян приходит лишь идеализированное прошлое. Понятно, что полупьяному гопнику с оружием для счастья хватает веры в абстрактный «русский мир», но более образованным людям нужна иная вера – более созидательная. Объектом такой веры и стал идеализированный образ Советского Союза.

Многие россияне действительно верят, что возвращение в СССР возможно и наши дни, но не имеют конкретного представления, как достичь этого в реальности. Поэтому в данном случае законы логики нарушаются окончательно: то интеллигенция скучает по прошлому, идеализируя его и ради этого мифа одобряя милитаристско-захватническую политику властей, то им кажется, что вожделенный СССР уже существует в настоящем, и они бросаются защищать его от придуманных врагов.

В-третьих, многие в этой среде не без оснований боятся репрессий, и, слыша о «чистках» в отношении «неблагонадежных» преподавателей или деятелей культуры, лишь с облегчением произносят: «Слава Богу, что это коснулось не меня». В результате большинство предпочитает одобрять любые действия властей, включая развязывание войн.

4. Надежды. Здесь все довольно просто. Высший предел надежды для многих таких людей – это восстановление если не СССР, то хотя бы модели, близкой к эпохе первой Холодной войны, когда Россия казалась сильной. При этом уровень агрессии образованных людей на порядок ниже, чем у людей менее образованных. Среди таких людей нет желания всех «научить, проучить и поработить». «Лучшее» будущее для такого россиянина – это не идеальное будущее, а будущее, в котором он, как он считает, сможет себя защитить.

При этом бесполезно объяснять таким людям, что на них никто не нападает – они видят в былом величии в первую очередь защиту от собственных внушенных пропагандой страхов. Эта искусственно гипертрофированная потребность в защите («Вот мы будем сильными, и никто не посмеет на нас напасть», «Вот мы будем сильными, и никто не сможет устроить у нас оранжевую революцию», «Вот мы будем сильными – и никто не сможет нам диктовать свою волю») и определяет надежды большинства россиян.

Репрессий, как уже говорилось, образованные люди скорее боятся, а не ждут. Почитателей Сталина среди них меньшинство. Однако и в их среде многие уверены – либерализм себя изжил, и лучше «твердая рука», чем либеральная мягкость.

5. Комплексы. Коррупция, беспредел и всевластие чиновников не проходят бесследно – россияне чувствуют давление на себя, но причину этого давления упрямо видят вовне. Кремлевская пропаганда активно подействовала даже на образованных людей – в их сознании возможность избежать давления и лишений, которым они подвергаются на родине, прочно привязана к «победе» России в текущем противостоянии. Для более проницательных – тех, кому не удается убедить себя в том, что после ожидаемой «победы» проблемы закончатся, новая Холодная война стала хорошей возможностью объяснить самим себе, почему и ради чего они вынуждены страдать. В результате у уставшего от беспредела россиянина впервые появилась модель, хоть сколько-нибудь логично объясняющая необходимость лишений и страданий.

6. Агрессия. Единственным положительным отличием образованных россиян от остальных является, как уже говорилось, более низкий уровень агрессии в сравнении с остальными. У интеллигенции нет желания «убивать укров» или кого-то еще. Они чуть более терпимы к инакомыслию в своей среде, чем другие слои общества, и, что поражает, даже среди образованных людей велик процент тех, кто верит пропаганде и искренне считает, что «ополченцы» на Донбассе «защищают русскоязычных».

В остальном же, как мы видим, портрет складывается неутешительный. Та сила, которая могла бы стать основным протестным активом современной России, по многим причинам неспособна выполнить эту функцию. Российское общество на данный момент еще крайне далеко от пробуждения.

Ксения Кириллова