На снимке: Лев Рубинштейн

Из портала «Грани»:

ГОРДОСТЬ С НАГРУЗКОЙ

Лев Рубинштейн, 09.04.2009

"Сняла решительно пиджак наброшенный. Казаться гордою хватило сил". Это было более или менее понятно: девичья гордость, не давай поцелуя без любви и вообще лирика. "С законной гордостью отрапортовал рабочий коллектив Захоперского снегоперерабатывающего комбината им. Внеочередного съезда о досрочном выполнении производственного плана за пятый квартал шестого года седьмой пятилетки". Это было уже чуть менее понятно, но зато привычно, вроде как лицо диктора Кириллова или очередь за печальными фрагментами коровьего скелета. И в общем-то тоже своего рода лирика.

Когда человек гордится дочкой, занявшей первое место на конкурсе юных музыкантов, это совсем понятно: в этой победе обнаруживаются следы его собственных душевных инвестиций. Если человек говорит: "Я горжусь своей дружбой с N", - это тоже понять можно: если такой достойнейший человек, как N, дарит тебя своей дружбой, значит, в тебе что-то есть.

Но та гордость, объектами которой служат вещи, никаким образом не тронутые нашим личным усилием или хотя бы участием, в моем представлении входит в круг явлений безусловно иррациональных. Особенно в этом смысле причудливыми, хотя и самыми заметными на поверхности бурной общественной жизни мне кажутся два типа гордости - гордость "государственная" и гордость "национальная". Впрочем, это явления одного порядка. Странно это или не странно, но явления эти существуют, и не считаться с этим нельзя. Мало ли еще существует странных явлений в природе, а также в мире людей и вещей.

Можно, конечно, сказать, что чем, мол, ты гордишься - ты-то, мол, тут при чем! Смирись, мол, гордый человек. А что толку?

Так или иначе, но если непременно хочется гордиться, то для равновесия научись тогда и стыдиться. Лишь стыд может хоть как-то притормозить разрушительный потенциал безудержной гордости.

Хочешь гордиться Толстым и Достоевским, Менделеевым и Чайковским, победой над немецким фашизмом, Королевым и Гагариным? Гордись, если неймется. Но тогда изволь устыдиться разделов Польши, красного террора, Ленина-Сталина, раскулачивания, ГУЛАГа, пакта Молотова-Риббентропа, Катыни, Берлинской стены, подавления Пражской весны, зачисток чеченских сел, чекистского крюка и неиссякаемого потока вранья, которым тебя же неустанно кормит твое же родное государство.

А-а! Это все не ты, это другие? Ты к этому отношения не имеешь? А к "Войне и миру" ты имеешь отношение? А подо Ржевом ты был убит? А на околоземной орбите как тебе было, ничего? Скафандр не жал?

Если ты такой уж прямо, допустим, русский, что русее не бывает, и если тебе хоть убей приспичило изо всех сил гордиться дедами-победами да отцами-молодцами, то постыдись уж заодно и погромов, и мужика, своим бренным телом перегородившего выход из электрички, и гопника, на всех углах орущего "Россия для русских".

Если ты такой уж, допустим, еврей евреич и тебя распирает от гордости за Альберта Эйнштейна, Кафку и Иегуди Менухина, то устыдись в таком случае железного наркома Лазаря Кагановича и зубного техника Зяму, приворовывающего казенное золотишко и презирающего "этих гоев". Если тебе приспичило считать нобелевских лауреатов "из наших", то считай уж до кучи и комиссаров в пыльных шлемах, пламенно руководивших доблестными продотрядами. Сам, сам считай, не доверяй это дело нацистам.

Не хочешь стыдиться того, к чему сам не был причастен? Понимаю. Так и не гордись тогда.

Знаю, что призывы мои тщетны. Знаю, что чем больше у человека потребность в метафизической гордости, тем меньше ему охота чего-то стыдиться. А поэтому все время выходит так, что гордятся одни, а стыдятся другие.

Оно и понятно: для того чтобы уметь четко отделять объекты гордости от объектов стыда, требуется постоянная и очень напряженная работа ума, сердца, опыта, интуиции. Ибо это и есть работа по различению добра и зла.

Гордость (гордыня? – А. А.) и сама по себе относится к числу смертных грехов. Гордость, не уравновешенная стыдом, - грех двойной. Ибо в таком случае страсть эта приводит тебя к тому, что ты начинаешь гордиться как раз тем, чего следует стыдиться.

Да, существуют люди, которые без "чувства законной гордости" как без пряников. А поэтому чем меньше становится содержательно обеспеченных объектов гордости, тем более остервенелый характер носит охота за ними.

Догордиться, таким образом, можно и до мышей. Что, впрочем, повсеместно и происходит. Неугомонные, обуянные неутолимой страстью "гордецы" хватаются за все подряд - за шустрого попрыгунчика всея Руси Диму Билана, за без пяти минут финал футбольного чемпионата, за танковый турпоход по холмам Грузии, за счастливую, будящую патриотические восторги возможность прикрутить газовый крантик надменному соседу, за нечаянную радость стать благоговейными зрителями великого таинства - священного распила олимпийских бюджетов.

Лет пять назад я побывал в Челябинске, где провел пару дней. В один из них мне устроили маленькую автомобильную экскурсию по окрестностям города. Была жутко снежная зима, поэтому природные красоты оказались не слишком доступными моему взору. Некоторую визуальную недостаточность как умел компенсировал любезный и словоохотливый водитель, увлеченно рассказывавший, сколько грибов, ягод и рыбы здесь будет летом. Он же поведал мне и про страшную техногенную катастрофу, случившуюся в этих краях сколько-то лет назад.

Когда же мы проезжали мимо какой-то ничем особенным не выделявшейся местности, его голос сделался вдруг заметно звонче, а в интонациях послышалась отчетливая региональная гордость. "Между прочим, - сказал он, - вот это место, которое мы сейчас проезжаем, по данным ООН считается самым загрязненным в мире".

"Оу!" - на манер вежливого иностранца из советской кинокомедии произнес я и со всей деликатностью, на какую хватило моих способностей, попросил его прибавить скорость.

Лев Рубинштейн,

**

Сергей Четвертаков:

По теории потребностей Маслоу – гордиться своей принадлежностью (к семье, роду, племени, народу, государству) – это почти детское чувство испытывать защищенность и успокоенность… И это всегда компенсация отсутствия… Чего? Профессии, способности кормить себя и свою семью, твердости собственной жизни и взгляда на нее, уверенности в себе, в том, что ты живешь верно и поступаешь правильно… Ведь принадлежность всегда «прикрывает» (так кажется страшащемуся, но еще не обиженному) именно Мать. Но матери полагается прикрывать только детей, а никак не взрослых дуболомов, которые обязаны как раз сами кормить эту «Мать».

И, кстати, Родина-мать всегда снимает ответственность  - обязанность отвечать за свои поступки. «Родина прикажет, и пойдешь, не задумываясь… - как просто сказал один знакомый. - «Я гражданин своей страны. Ее имя — Россия. И оружие в руки возьму по мобилизации, если придется.»– легче, чем думать, взвешивать и спорить, скажут еще, что трус… и все!!!».

А не думая, ты не трус? Нет! Ты уже  трус – ты боишься общественного мнения, боишься власти, за которую «голосовал», ты боишься думать, потому, что ты думать не умеешь и у тебя нет своего мнения… Ты уже переложил свою личную ответственность со своих плеч на Родину-мать, как бы ты ее не понимал…

…Если не Родина мать, то кто? Ты, дорогой мой! Ты! И чиновник под именем «Родина-мать» остается единственной твоей защитой, если «Ты сам никто». А ты сам пока Никто! Такого Никто некто г-н Чиновник под логином («Родина-мать»), как он сам тебе скажет, «прикрывает, кормит, дает квартиру, работу, образование, лечение, а он, бездельник, смеет свое мнение иметь и наглость думать, что он есть».

И верно ведь спето: «Дай такое дело, чтобы сердце пело, верь мне, как тебе верю я!» Потому и получается, что Никто – это винтик в машине марки «Родина-мать», в которой может рулить кто угодно, но Никто лишь винтик и его вполне устраивает роль винтика, шайбы, рычага, шестеренки или даже целой коробки передач…

И г-ну Никто еще долго надо жить, чтобы понять, что марка «Родина-мать» существует только потому, что он что-то строит, делает, где-то работает, и что-то с него вычитают (чего он почти не знает потому, что это делает бухгалтер). И на этот его труд – и возникает тот могучий Левиафан, который сидит на шее у г-на Никто и присвоил себе управление ста сорока миллионами (чуть меньше) таких НиктЯшей-КибальчИшей, именуя все это своим логином.

И г-ну Никто следует понимать, что гражданство – это долг не только «защищать свое государство» (и его чиновников), но и «лично отвечать за все государство в целом», за все, что творят чиновники с именем на устах той самой Матери, частицей которой является этот самый «Никто».

СЧ. 5.06.2014.