«Не приходи сюда. Нас нет, Орфей…» (Т. Вольтская)
29.01.2016 ·
20 лет со дня смерти Бродского. Это старые стихи, многим известные, написаны от потрясения внезапно пронесшимся слухом, что Бродский может приехать в Петербург - Собчак его тогда пригласил. Бродский не приехал, очень скоро его не стало. Цикл так и называется - "На возможный приезд Бродского", публикую 3 стихотворения из 4-х.
1
Не приходи сюда. Нас нет, Орфей,
Не вызвать нас, подобно Эвридике,
Мы - только тени от строки твоей.
Снег падает. И лица наши дики.
Здесь больше нет зимы, но вечный март,
Едва земли коснувшись, тает манна,
В живых - треска, да пленная Стюарт,
Да Имярек, да Римский друг. Над ванной
Залива - пар; набухли хлопья льда;
Коричневый песок похож на гречу.
И страшно мне, что ты придешь сюда -
Телесною, ожившей частью речи,
Что слово, прораставшее вокруг
Прозрачным лавром - сколько ни пололи! -
Вдруг примет очертанья губ и рук
(Как Дафна, если древний ролик
Крутнуть назад); что бывшее моим
Саднящим сердцем слово - станет скоро
По улице ходить, глотая дым
(Ну чем не нос известного майора!)...
Какой уж между нами океан! -
Грудная клетка, крови переборка,
Где каждое ребро - меридиан.
Не приезжай, не приезжай, мне горько:
Теперь одежда не годится для
Того, чтоб к ней припасть губами;
Перед тобой виновная земля
Тебя не ждет и тяготится нами,
Поскольку тени в вытертых пальто
Ни встречи не достойны, ни разлуки,
И только тем знакомы небу, что
Не удержав тебя, разжали руки
2
Овидий, потерявший Рим,
Наверное, не выжил бы, увидев
Его растресканным, сырым
И полным варваров. Не приезжай, Овидий!
Нежнее города, цветущего в душе,
С оконными тугими лепестками,
Лепной листвой, - не вырастет уже,
А этот, как гербарий в раме,
Коснись - рассыплется в руках.
Кто сам себя в разбитых зеркалах
Увидит - призраком, - тот, по поверью,
Недолго проживет. Взлетает прах.
Как веки, слепо вывернуты двери.
Но все-таки, покуда жив поэт,
Пока возможно вымолить прощенье -
И мы живем. Овидий, Рима нет.
Сарматский мрак сквозит из каждой щели.
3
Одиссей, доверяя себя ледяному пляжу
Родины - кромке ее ржаной,
Забывает: она - не жена, но всего лишь пряжа,
Распускаемая женой.
В исчезающие под утро
Нитки улиц, узелки площадей -
Не вплестись. Прилипают влажные кудри
Волн - к вискам берегов. Одиссей,
Сам похожий на море, поющий не хуже сирены,
Быстрый, словно весло,
Вступит в город, где доходящее до колена
Время ему мало.
Лопнет асфальт, затрещат небеса на вате:
Мы любить привыкли издалека,
Непосильная тяжесть
живых объятий
Нас раздавит наверняка, -
Целовавших во сне, по складам разбиравших
Все слова, что ветер принес.
Странник - страшен: так долго мы ждали, на
улицах наших -
Ничего не найти, даже слез!
ПЕСКОВ: ЗА ОСКОРБЛЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА США МЕНЯ БЫ УВОЛИЛИ.
Ой, оскорбите в самом деле, Дима.
А то уже на вас смотреть невыносимо.
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить? - спрашивал Мандельштам.
И долго потом жил и дышал, пока жизнь и дыхание не отняли.
Проспект мой имени Вернадского.
Вернадский , сильно и странно , не по моим
извилинам мыслящий ,большой человек.
Могу подойти к окну. Вот пустой вернадский проспект за ним. Сверху, конечно, Кант смотрит.
Черный негустой мед ночи. Не слишком ли красиво.
Тихая радость.
Нехватка в ладонях миллиардов людских ответных ладошек.
Нехватка умения карандашной походкой дать этой ветке за окном вечную жизнь.
Детская нехватка умения летать.
А огромное количество всего остального - есть.
Расставил человек со смешным именем Осип несколько глаголов.
И вот тебе - через век - счастье.
