На снимке: Д. Волков

В силу некоторых личных обстоятельств, я с опозданием откликаюсь на две важные публикации одного из ведущих аналитиков Левада-центра Дениса Волкова. Одна – появилась на сайте Московского центра Карнеги, другая – на сайте русскоязычной службы Би-Би-Си.

Обе так или иначе посвящены «феномену рейтинга Путина», который вот уже много лет является предметом пристального внимания СМИ и расхожим  аргументом современной российской пропаганды.

Этой теме был посвящен и цикл статей автора этих строк под общим названием «Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?». (Все эти статьи собраны вместе на сайте Санкт-Петербургской ассоциации социологов: Следует ли так уж доверять… Начало; Следует ли так уж доверять…Окончание)

Нынешние публикации Д. Волкова на данную тему представляются весьма информативными и концептуально ценными. Ниже мы подробно на них остановимся. Пока же скажем только, что конкретным поводом для их появления явилась по-видимому участившаяся критика в адрес социологов-полстеров (включая Левада-центр).

Предметом сомнений и критики являются прежде всего данные опросов, показывающих «заоблачный» рейтинг одобрения деятельности В. Путина на посту президента РФ. В самом деле, июньский опрос, в частности Левада-центра, дал рекордный результат: 89 процентов массового «одобрямса».

В какой мере эти данные отражают реальное состояние массового сознания, убеждения и настроения граждан России?

Отвечая на этот вопрос, аналитик Левада-центра рассматривает эти данные: а) в многолетней динамике и б) в контексте других способов измерения рейтинга политического деятеля. Рассматривается природа рейтинговых показателей и дается попытка объяснения указанного феномена.

Кроме того, Д. Волков сообщает важную, малоизвестную информацию о характере процедуры и обстоятельствах проведения ежемесячного опроса по широкому кругу тем выборки 1600 человек, репрезентирующей все взрослое население страны.

Ввиду высокой значимости статьи на сайте Московского центра Карнеги и интервью, данного Д. Волковым корреспонденту русскоязычной службы Би-Би-Си, я приведу здесь оба эти текста целиком, несмотря на их размеры (что я обычно избегаю делать, ограничиваясь цитатами и извлечениями; но здесь – особый случай).

Итак, читаем упомянутые работы аналитика Левада-центра.

А. Алексеев.   20.07.2015.

**

Из сайта Московского центра Карнеги (см. также на сайте Левада-центра):

РЕЙТИНГ ПУТИНА – РЕАЛЬНОСТЬ ИЛИ ВЫМЫСЕЛ СОЦИОЛОГОВ?

08.07.2015

На днях Левада-центр зафиксировал рекордный уровень одобрения деятельности Владимира Путина, его рейтинг достиг 89%. Тут же на социологов посыпались обвинения в ангажированности, продажности, непрофессиональности, невозможности мерить общественное мнение в авторитарной стране. Президентский рейтинг, по мнению некоторых наблюдателей, ведет себя аномально и необъяснимо. Такого просто не может быть, говорят они, в стране, где власти притесняют граждан и набирает обороты экономический кризис.

При этом обычно забывают несколько деталей. Всего полтора года назад наблюдался острый кризис легитимности всей политической системы, и, казалось, ничто не может остановить это падение рейтингов – ни Олимпиада, ни предвыборная агитация. Если рассматривать все 15 лет пребывания Путина у власти, а не только последние полтора года, то обнаруживается, что его популярность достигает такого высокого уровня уже в четвертый раз. Кроме того, изменения происходят сразу по многим показателям, позволяющим нарисовать гораздо более сложную картину происходящего, чем видится многим комментаторам.

Четыре пика

Первый пик популярности В. Путина приходится на конец 1999 года, когда одобрение его деятельности на посту премьера стремительно выросло с 31% в августе до 80% в ноябре – на фоне террористических взрывов жилых домов в российских городах, последовавшей второй чеченской войны и начавшегося оживления экономики. К январю 2000 года рейтинг Путина помог ему избраться на пост президента в первом туре. Второй пик популярности (86%) пришелся на декабрь 2003 года, когда полным ходом шла избирательная кампания, проходившая под аккомпанемент «борьбы с олигархами» и разногласий с США из-за войны в Ираке.

В третий раз рейтинг поднимался до 86–87% в разгар предвыборной кампании 2007–2008 годов, в ходе управляемой передачи власти от Путина Медведеву. Это был зенит «путинской стабильности», ни о каком кризисе еще не было речи. При этом наивысшей точки (88%) рейтинг Путина достиг в сентябре 2008 года, сразу после короткой российско-грузинской войны.

Затем на протяжении четырех лет поддержка постепенно снижалась, вплоть до февраля 2014 года. В этот период Путин потерял около трети своих сторонников. Наконец, в четвертый раз максимальных показателей рейтинг достиг уже в 2014 году – после присоединения Крыма и развернувшегося противостояния с Западом. Особенность сегодняшнего момента в том, что рейтинг не падает уже больше года. Хотя в 2007–2008 годах он тоже не опускался ниже 80% на протяжении почти двух лет.

Часто упускается из виду, что можно отследить изменение общественного мнения в отношении президента не по одной, а сразу по нескольким различным переменным. Все они в прошлом году показали положительную динамику. Так, если в январе 2014 года о своем доверии Путину говорили только 34%, то в марте уже 51%, сегодня – 59%. В начале прошлого года разрыв между доверием Путину и следующим за ним по популярности политиком (Шойгу) составлял 15 процентных пунктов, сегодня этот разрыв составляет 35 пунктов.

Что касается готовности голосовать за Путина на президентских выборах, эти показатели тоже выросли: в начале 2014 года за Путина были готовы проголосовать около 30%, в конце марта – уже 46%, в августе – 57%. С тех пор этот показатель колеблется в районе 55%. А если учитывать только мнения тех, кто принял решение пойти на выборы, нужно говорить уже о 80% избирателей, готовых переизбрать президента. 

Также изменились эмоции, которые испытывают люди по отношению к Путину. Если два года назад преобладало безразличие (около 50%; при этом 20% говорили о положительных чувствах, 25% – об отрицательных) и от Путина начинали уставать, то сегодня положительное отношение к нему высказывают в 2,5 раза чаще (10% говорят о восхищении, 37% о симпатии), а о нейтральных и негативных чувствах говорят реже (40% и 11% соответственно). Наконец, изменилось соотношение ответов на вопрос о том, «почему многие люди доверяют Путину». Два года назад доминировало убеждение, что главная причина поддержки президента в том, что «люди не видят, на кого другого они могли бы положиться» (42%). Сегодня этот показатель сократился почти в два раза (до 23%), а наиболее распространенным стало убеждение, что «Путин успешно и достойно справляется с решениями проблем страны» (за два года этот показатель вырос с 14% до 38%).

Тонкости поддержки

Однако одобрение деятельности президента, поддержка власти в целом и отдельных направлений государственной политики – все это разные показатели, с разными значениями. И смешивать их не стоит. Так, если действия Путина одобряют 89%, то деятельность Медведева на посту премьера – только 66%, доверяют ему и вовсе всего 19%. Но и отставки правительства большинство сегодня не хочет. Деятельность правительства в целом поддерживают 62%. Или другой пример: с мнением, что Путина поддерживает большинство населения, готовы согласиться около 70%, аналогичное высказывание о «власти в целом» поддерживают чуть меньше 40%.

Неоднозначно оцениваются населением различные направления путинской политики, в том числе и по Украине. Например, положительное отношение к присоединению Крыма за год не изменились: 88% приветствовали это событие в марте 2014 года, и столько же год спустя. Однако сильно поменялись представления о приемлемом развитии ситуации на востоке Украины. Если в марте 2014 года 74% готовы были поддержать российское руководство в случае открытого военного конфликта между двумя странами, то к февралю 2015 года их число сократилось до 44%. Сходным образом изменилось мнение о судьбе восточных территорий: если сначала преобладало мнение, что эти территории надо включить в состав России (48%), то сегодня сторонников такого варианта развития событий в три раза меньше (15%).

Можно отметить еще пару важных моментов. Отношение населения к Путину заметно менялось на протяжении всех 15 лет его правления. С 2009 до начала 2014 года он потерял около трети своих сторонников, но 2014 год благодаря чрезвычайным обстоятельствам оказался переломным. Отношение к Путину заметно улучшилось по всем имеющимся показателям. Сегодня он похож на докризисного Путина образца 2008 года.

Неоднократные серьезные изменения рейтингов в считаные недели позволяют усомниться в обоснованности критики со стороны тех, кто склонен объяснять указанные колебания недостатками опросного метода. Дело в том, что и уровень недостижимости респондентов, и доля людей, которые оставляют свои контакты после завершения интервью (чтобы можно было выполнить контроль проведения опроса), и опасения респондентов из-за возможных последствий в случае «неправильных» ответов – все эти показатели являются постоянными величинами на протяжении последних 10–15 лет. Вопросы качества опросной методики проблема важная, но постоянная. Ни происходящие колебания, ни высокие показатели последнего года она не объясняет. Причины нужно искать в другом.

Основы легитимности

Многие эксперты объясняют высокий рейтинг Путина и стабильность российской политической системы умением режима манипулировать общественным мнением с помощью пропаганды в СМИ, которая стала особенно активной с началом украинского кризиса. То, что украинские события вследствие избыточного присутствия в информационном пространстве захватили чуть ли не все внимание россиян в 2014 году, подтверждается результатами опросов общественного мнения. На протяжении года в списке «Наиболее важных и заметных событий», который отслеживает Левада-центр, происходящее вокруг Украины (присоединение Крыма, бои на востоке, гуманитарные конвои и прочее) регулярно занимало от 6 до 8 позиций из первой десятки событий. При этом изнутри страны действия России выглядят совершенно по-другому, чем снаружи. Например, только 30% россиян считают, что между Россией и Украиной идет война, в то время как такого мнения придерживаются 70% украинцев. Для большинства россиян роль России сводится лишь к гуманитарной поддержке страдающего мирного населения, отсылке гуманитарных грузов и добровольцев.

Однако эффективность пропаганды ошибочно объяснять лишь тем, что люди не имеют доступа к альтернативным источникам информации. В масштабах всей страны регулярно обращаются хотя бы к одному из существующих независимых каналов получения информации около 30% населения, в Москве и крупных городах эта цифра достигает 60% (а украинская политика Путина там лишь немногим менее популярна, чем среди населения в целом). Значительное число россиян знают о других мнениях, но не хотят слушать и принимать их в расчет.

Так происходит потому, что присоединение Крыма подарило ощущение того, что Россия вновь, впервые после крушения СССР, вернула себе статус великой державы (весной прошлого года с этим утверждением готовы были согласиться 80%). Иллюзия величия страны дает пьянящий эффект, от которого у большинства нет ни сил, ни желания очнуться. Пропаганда не дает людям опомниться еще и потому, что ее фокус последовательно смещается с одной темы на другую: с присоединения Крыма на преступления украинской армии, потом на злокозненность Запада, который вводит санкции, и так далее. Пропагандисты постоянно ищут новые сюжеты, чтобы внимание публики не ослабевало.

Другим инструментом, обеспечивающим поддержку режима, является его безальтернативность. Как уже упоминалось, от четверти до трети населения поддерживают Путина, потому что рядом с ним нет никого другого. И действительно, независимые кандидаты отлучены от телевизионного эфира, а их возможность участвовать в выборах разных уровней сильно ограничена. Появление альтернативного кандидата может быстро и сильно изменить ситуацию, достаточно вспомнить хотя бы выборы мэры Москвы в 2013 году, когда Алексей Навальный за несколько месяцев увеличил долю своих сторонников в несколько раз, получив 27% голосов. Что касается электората Путина, то почти половину его сторонников составляют люди без четких политических предпочтений, которых политика не интересует. Эти люди особо подвержены давлению пропаганды, начальства, местных властей. Именно они демонстрируют нейтральное отношение к Путину («не могут сказать о нем ничего плохого» или «ничего хорошего»). По большому счету, им все равно, за кого голосовать.

Однако не стоит списывать отсутствие политической альтернативы исключительно на действия власти. Часть ответственности несет и оппозиция. Проблемы, которые волнуют большую часть населения, практически не отражены в политической повестке внедумских оппозиционных партий. О наиболее острых общественных проблемах, волнующих большинство населения, говорит сегодня прежде всего российская власть. Коррумпированная и забюрократизированная, по мнению большинства населения, она тем не менее остается чуть ли не единственной инстанцией, куда человеку можно обратиться за помощью. Оппозиция, напротив, зачастую неуважительно относится к большинству. Неудивительно, что в отношении оппозиции преобладает мнение, что она «озабочена только стремлением прийти к власти, до простых людей ей нет дела». Не согласны с этим высказыванием лишь 11%.

Наконец, ключевой инструмент обеспечения поддержки Путина – это политика поддержания социальной стабильности. Эта мера особенно важна, если учесть, что почти половина населения считает, что ей было бы трудно прожить без поддержки государства. С именем Путина связаны тучные 2000-е годы. Одно из наиболее серьезных испытаний путинской популярности было вызвано как раз с потерей социальной стабильности. В 2005 году монетизация льгот вызвала заметное сокращение поддержки президента (до 60%) и волну всероссийских протестов. Реформу пришлось свернуть на полпути. Произошедшее, видимо, стало серьезным уроком для Путина и его команды и привело к пониманию ценности социальной стабильности для сохранения политического порядка.

Именно под лозунгом сохранения «путинской стабильности» происходила управляемая смена власти в 2007–2008 годах. И сегодня сохранение социальных гарантий является главным приоритетом правительства. Как представляется, сохранение рейтингов Путина на высоком уровне стало возможно лишь благодаря решительным действиям правительства в конце прошлого года по остановке начавшейся паники, стабилизации курса рубля. Именно эти меры привели к тому, что общественные настроения, рухнувшие в декабре, восстановились уже к началу весны.

Неприятие статус-кво

В завершении стоит еще раз вернуться к критике результатов опросов общественного мнения со стороны либеральной общественности. Критика эта идет уже много лет, периодически активизируясь, – например, в 2011 году, когда результатами опросов были недовольны наблюдатели на выборах, чей опыт наблюдения – на ограниченном количестве участков – не совпадал с теми результатами, которые давали социологи в масштабах всей страны (наши данные тоже позволяли говорить о возможных фальсификациях, но в более скромном масштабе). Опросные центры упрекают в том, что они своими результатами деморализуют протестную публику. При выступлениях в оппозиционно настроенных аудиториях социологов обязательно просят «чем-нибудь порадовать».

Так получилось, что на рубеже 2011–2012 годов интересы противников статус-кво совпали с настроениями 35–40% населения, разочарованных на тот момент во власти, – значительное число пришедших на Болотную площадь участвовали в митингах впервые, не одобряли оппозиционных лидеров, не разделяли часть звучавших лозунгов. Власть быстро оценила ситуацию и предприняла усилия, чтобы отделить активистов от сочувствующего им, но довольно пассивного населения. В течение нескольких месяцев протестующие были дискредитированы в глазах населения, протестная волна была остановлена. Однако вернуть симпатии разочарованного населения власть смогла только после присоединения Крыма. В свою очередь, сторонникам перемен в России нужно понять, что без апелляции к широким слоям населения они всегда будут оставаться на обочине. Мнение большинства нужно не ругать, а попытаться понять.

Что касается прогноза о том, какой может быть динамика путинского рейтинга в дальнейшем, история социологических наблюдений позволяет сказать, что присоединение Крыма и противостояние с Западом придало рейтингу Путина (но не рейтингам других политиков и одобрению власти в целом) тефлоновый налет. Какое-то время он будет оставаться высоким. Профессиональная пропаганда, основанная на контроле за ведущими СМИ и эксплуатации существующих у населения комплексов и страхов, будет тормозить снижение рейтинга. Но дальнейшее ухудшение экономической ситуации может подорвать главную основу популярности режима – социальную стабильность. Можно также напомнить о том, что всенародная поддержка, во многом построенная на мягком принуждении аполитичного большинства делать правильный выбор, быстро улетучивается. Вспомним хотя бы Лужкова, чей стабильно высокий рейтинг (по крайней мере, в Москве) испарился всего за несколько недель после того, как он лишился должности.

Первоисточник; http://carnegie.ru/2015/07/02/ru-60582/ibli

**

Из сайта русскоязычной службы Би-Би-Си (см. также на сайте Левада-центра):

АНАЛИТИК "ЛЕВАДЫ": У ПОЛОВИНЫ НАСЕЛЕНИЯ НЕТ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРЕДПОЧТЕНИЙ

03.07.2015

По итогам опроса, проведенного "Левада-центром" в июне, рейтинг президента России Владимира Путина приблизился к 90%. Его поддерживают 89% опрошенных, еще 10% не одобряют действия Путина, а 1% респондентов отказался отвечать на вопрос.

Это абсолютный рекорд одобрения деятельности российского президента, превышающий даже максимальные прошлогодние показатели, объяснявшиеся возросшей поддержкой в результате аннексии Крымского полуострова.

Чем выше поднимаются рейтинги одобрения главы государства, тем чаще высказываются сомнения в их достоверности, в том, что они отражают реальное состояние умов и общественное мнение.

Аналитик "Левада-центра" Денис Волков поделился с корреспондентом Русской службой Би-би-си Николаем Ворониным своими соображениями о том, что может означать столь высокий рейтинг и насколько можно верить результатам подобных соцопросов.

Би-би-си: В странах Запада рейтинги одобрения политиков редко превышают 60%, поэтому неудивительно, что 90-процентная поддержка вызывает сомнения. Одна из версий, выдвигаемых пользователями сети, заключается в том, что подобные опросы проводятся только в рабочее время и по стационарным телефонам - и, соответственно, отвечают исключительно пенсионеры. Действительно ли опросы проводят так?

Денис Волков: Ну, кто-то, наверное, и проводит, я не могу утверждать, что никто этого не делает. Но из тех, кто публикует данные рейтингов, - это три центра, Левада, ФОМ и ВЦИОМ – все проводятся по одной технологии, это поквартирные опросы. Люди ходят по квартирам, задают вопросы.

Би-би-си: Но ведь не все готовы отвечать. Как ставится задача интервьюерам? Им даются для опросов районы или конкретные адреса?

Д.В.: Сначала с помощью научных данных составляется выборка: определяются города, регионы и количество человек, которых там нужно опросить. На каждый регион выпадает всего несколько анкет, после чего интервьюеры идут определённым шагом по адресной выборке. естественно, не все открывают, и в целом мы опрашиваем примерно 40% тех, кого мы хотим опросить.

Би-би-си: То есть, чтобы собрать, скажем, 10 ответов, нужно обойти примерно 30 квартир? И учитывается мнение только тех, кто открыл и ответил?

Д.В.: Выходит, что так. Эта цифра не меняется где-то с середины 90-х годов. В конце 80-х и начале 90-х было воодушевление, когда у народа впервые начали в открытую спрашивать мнение, и все хотели отвечать. Но по мере углубления кризиса - и окончательно после 96-го, когда люди посчитали, что их надули с выборами, - сформировалась эта цифра. Причём не только в России, она и на Украине примерно такая же, то есть я думаю, что это общее состояние в постсоветских странах. Но этими претензиями мы никак не можем объяснить те изменения, которые произошли с рейтингами за последние полтора года.

Би-би-си: А ходят опросчики каждый раз по новым адресам - или по тем, где они уже знают, что им откроют?

Д.В.: Нет, конечно, это каждый раз новые люди. Причём потом проходит проверка – повторный обзвон и статистическая проверка на задвоенность анкет. Иногда мы ловим партнёров своих региональных на некачественной работе – некоторых приходится менять.

Люди без предпочтений

Би-би-си: Насколько, на ваш взгляд, люди искренни в своих ответах? Не отвечают ли они "так, как нужно"?

Д.В.: Мнение - это мнение. Казалось бы, оно сегодня одно, завтра другое, но регулярные исследования показывают, что какие-то мнения формируются надолго. Но здесь же идёт речь не о "правде", а о некоторой позиции, которую человек готов сообщить, и она, как мне кажется, во многом коррелирует с публичным общением человека в обществе.

Что мне кажется важным в той критике, которая звучит в наш адрес, - это то, что она исходит из конкретных представлений об обществе, экспертных оценок, представлениях о демократии, о должном, о политических предпочтениях. Но у половины населения, например, нет вообще никаких политических предпочтений. Вообще. Ни к кому себя не относят. Ничем не интересуются. Половина населения смотрит телевизор и больше ничего. Это люди, которые интересуются повседневными делами и не интересуются политикой. Не следят за ней. А если следят, то без интереса, - просто смотрят то, что основные каналы показывают. Если посмотреть на те проблемы, которые волнуют людей прежде всего, на их политические предпочтения – они явно отличаются от позиции среднего эксперта газеты "Ведомости". Что очень обижает газету "Ведомости".

Би-би-си: То есть опросы зачастую формируют мнение, которого нет? Если у половины опрашиваемых нет мнения по поводу задаваемого вопроса, то он начинает думать – а как отвечать правильно?

Д.В.: Отчасти я соглашусь, но тут два момента. По каким-то вопросам, действительно, мнение возникает в момент опроса. Но ведь таким же образом мнение о том, за кого голосовать, возникает в момент голосования. У большинства населения. Не то что люди сидели и думали, за кого они будут голосовать, а просто – пришёл и проголосовал, выбрал один из вариантов в бюллетене. В этом смысле опрос отчасти моделирует ситуацию выборов: вот у тебя бюллетень, о котором ты заранее не думал, – выбери один вариант.

Вообще, решение о том, голосовать или не голосовать принимается очень многими примерно в течение недели до выборов. И прежде всего этим можно объяснить так называемый провал социологов на выборах мэра Москвы. Хотя на самом деле провала не было у тех, кто проводил ежедневные измерения – телефонный опрос. Там всё было показано – достаточно динамичное изменение общественного мнения, когда Собянин терял, а Навальный набирал.

Отсутствие альтернативы

Би-би-си: А почему именно на московских выборах произошёл этот "провал"? Чем они отличались от всех остальных?

Д.В.: В ситуации московских выборов была допущена реальная альтернатива в лице Навального, который провёл реальную кампанию. Её было видно: кандидат ходил, встречался с избирателями, его волонтёры раздавали газеты и так далее. По нашим замерам, она была такая же заметная, как у Собянина, который вёл агитацию по телевизору. Ситуация реальной альтернативы – и впервые оппозиционный кандидат набрал не 2-3%, а 27% (или, как утверждает Навальный, 30%). Это одна ситуация. И другая ситуация – когда всё зачищено и никто кроме "проверенных людей" никакую агитацию не ведёт. Да и они тоже – ну, что-то там КПРФ, что-то там "Справедливая Россия". Но это совершенно иная ситуация – стабильная, где мнения особо не меняются и не могут меняться, потому что – с чего бы им меняться?

Би-би-си: А вы не думаете, что в ситуации такой стабильности публикация каждых новых результатов опросов влияет на следующие, как снежный ком. Скажем, публикация результатов с 86-процентной поддержкой Путина добавляет дополнительных аргументов тем, кто в следующий раз тоже ответит "да"?

Д.В.: Возможно, отчасти, но ведь это не только опрос – поведение на выборах будет таким же. Поскольку большинство населения, которому всё равно, идёт и голосует за того, кто есть. С одной стороны причина этого в отсутствии альтернативы – люди говорят: "Ну да, за Путина, а за кого ещё?" - поскольку нет конкуренции. Сравнивать российскую ситуацию с Западом неправомерно, поскольку тут нет конкуренции и нет открытого обсуждения. Не в том плане что люди бояться это обсуждать, а просто обсуждать нечего. Вот была введена альтернатива – и мы получили качественно иную ситуацию.

Второе – это характеристики российского населения, у которого очень высокая зависимость от государства. Половина населения говорит, что им просто тяжело прожить без поддержки государства. И, соответственно, на Путина они смотрят как на представителя государства – на того, кто раздаёт эти блага. При этом интересно посмотреть, как расходятся оценки Путина, его конкретных шагов и в целом действий правительства. Например, мы предлагали пару месяцев назад согласиться или не согласиться с несколькими утверждениями. "Владимира Путина на посту президента поддерживает большинство населения" - 69% согласны, 7% не согласны. Спрашиваем про власть в целом: "Пользуется ли она поддержкой большинства населения?" - только 38% только согласны. 38 и 69 – это разные цифры.

Би-би-си: Так происходит только с рейтингом Путина?

Д.В.: Если мы берём оценки просто деятельности правительства, то они после истории с Крымом резко выросли, но потом пошли вниз и выровнялись к концу лета. Рейтинг Медведева, например, очень быстро вернулся к докрымским показателям и пошёл ещё ниже. В отношении Путина действуют другие правила. Я бы их связал с пропагандой, которая ведётся, где Путин предстаёт как архитектор всех этих событий. То же самое мы видим на фокус-группах, когда люди в групповой дискуссии называют его не иначе как "Владимир Владимирович", говорят о нём с придыханием, объясняются ему в любви. Одна из частых формулировок – это "Я, вообще, всегда был против Путина, и сейчас, может быть, тоже против, но то, что он делает в Украине, очень здорово, он молодец и мне очень нравится".

Важно не относиться к опросам общественного мнения как к истине в последней инстанции. Вот если 90% поддержки из 146 млн населения, то это не значит, что 131,4 млн человек так считает, это просто некоторая приблизительная цифра – так к ней и нужно относиться. Не нужно считать, что это все до единого. Но это образец некоторого поведения – отчасти социально одобряемого, безусловно. Но если вы возьмёте опросы февраля 14-го года, то это будет 62% одобрения и 30% доверия Путину, около 40-45% тех, кто готов за него проголосовать. И совершенно другая картина – уже через месяц. Одобрение выросло больше чем на 20%, доверие выросло в два раза и желание голосовать выросло с 40-45 до 66%.

Непостоянство электората

Би-би-си: То есть это ситуация всенародной любви?

Д.В.: Нет, это не всенародная любовь. Когда мы спрашиваем об эмоциях, основной ответ: "не могу сказать о нём ничего плохого", "не могу сказать о нём ничего хорошего". Восхищение – ну, 5-7%. Симпатия – 15%. Да, Путин, вот он один такой, при нём мы жили - ну, нормально. Не кризис 90-х годов, а стабильность, именно с ним связывают люди экономический рост. А теперь он ещё подарил ощущение великой державы. И все просто счастливы, что "наконец-то мы Россию великой державой показали".

Би-би-си: Историки напоминают, что у Николае Чаушеску был рейтинг 100% - за неделю до волнений в Тимишоаре и за две недели до расстрела.

Д.В.: И это не значит, что опросы общественного мнения врали. У Лужкова тоже был рейтинг высокий перед тем, как его сняли. А через две недели - был низкий. Людям казалось, что он находился на своей позиции – другой альтернативы не было и никогда не обсуждалось, и идеи такой не возникало. А после того как ты теряешь свой пост – тебя нет, и чего о тебе говорить. Я думаю, если бы Путин сегодня потерял свой пост, были бы сделаны публичные определённые выводы. Ведь режим в целом не считается справедливым, честным и так далее – ситуация достаточно тяжёлая в целом. А тот, кто придёт следом, всех собак повесит на предшественника; расскажет, какой он был плохой – действительно, плохой, там и то и сё было. С Лужковым – две трети населения говорили: да, коррумпирован, ну и что?

Власть вообще воспринимается как несменяемая, монолитная, от неё зависит значительная часть населения. С ней связывают надежды, ожидания. И нет никакой идеи сменяемости, ротации власти через выборы. Она есть, может быть, у тех же 20-25% населения, но не более того. Для остальных выборы – это не возможность смены власти, а выражение ей своей поддержки. Даже когда выходят протестовать – апеллируют всегда к действующей власти: вот в Пикалёво что-то не так - Путин, поедь, разберись.

Есть известный социологический анекдот: у женщины, выходящей с участка, спросили, за какую она партию – говорит, за КПРФ. А за кого голосовали? – За Путина. – А чего ж не за Зюганова? – Вот когда Зюганов будет президентом, тогда я и буду за него голосовать.

Первоисточник; http://www.bbc.com/russian/russia/2015/07/150702_volkov_sociology_interview

**

НАШ КОММЕНТАРИЙ

1. Обратим внимание на заявление автора вышеприведенных статей; «Важно не относиться к опросам общественного мнения как к истине в последней инстанции. Вот если 90 % поддержки… это просто некоторая приблизительная цифра – так к ней и нужно относиться. Не нужно считать, что это все до единого. Но это образец некоторого поведения – отчасти социально одобряемого, безусловно».

Д. Волков различает цифру, полученную путем опроса, и ИНТЕРПРЕТАЦИЮ этого цифрового результата, который вовсе не следует понимать «буквально».

Само по себе понятие «поддержки» весьма многозначно; тут и активные приверженцы современной российской внешней и внутренней политики, и люди, готовые одобрить ЛЮБЫЕ действия существующей власти (уже  по одному тому, что она власть), и конформисты, следующие господствующей точке зрения, и те, кто опасается «неприятностей» в случае откровенного ответа.

2. Аналитик Левада-центра обозревает широкий круг «рейтинговых» показателей, среди которых «рейтинг одобрения» (доля поэитивных ответов на вопрос: «Вы в целом одобряете или не одобряете деятельность Владимира Путина на посту президента РФ?») является лишь одним из многих. Сушествуют еще  и «рейтинг доверия», и показатель готовности голосовать за данного политика, «если выборы состоятся в ближайшее воскресенье», и даже «рейтинг восхищения и симпатии» (разумеется, куда более скромный, чем все остальные).

Каждый из этих способов измерения отношения к первому должностному лицу государства  имеет свою специфику, свои «достоинства» и «недостатки», свои ограничения и т. п.

3. Сильной стороной социологических наблюдений, осуществляемых ведущими опросными фирмами, является их ДИАХРОНИЗМ, возможность рассмотрения важнейших показателей в динамике. Причем именно диахроническим сопоставлениям следует доверять в наибольшей степени. «Социологическое зеркало» может быть кривым, но изменения картины в этом зеркале в историческом времени отображают реальную динамику объекта (если принять «коэффициент кривизны» за величину постоянную).

Положительная динамика рейтинга главы государства после марта 2014 г. (т. е. после состоявшегося «КрымНаш»), какой из способов измерения рейтинга ни возьми, наглядно свидетельствует о росте поддержки В. Путина, хотя бы эта поддержка и не была всеобщей (всенародной).

4. Принципиальным является утверждение аналитика Левада-центра относительно фактического ОТСУТСТВИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРЕДПОЧТЕНИЙ у половины населения. (Это даже вынесено в заголовок интервью, которое было дано русской службе Би-Би-СИ). При этом Д. Волков опирается на опыт многолетних исследований Левада-центра, подкрепляет это положение разнообразными социологическими наблюдениями, включая материалы опросов.

Но если это так, то вообще говорить о ПОДАВЛЯЮЩЕМ большинстве действительно приветствующих политику Путина, не приходится. Далее, это поддержка в значительной своей части не ценностная, не по убеждению, а поддержка – СИТУАЦИОННАЯ, обусловленная обстоятельствами общественно-политической обстановки, и не в последнюю очередь – обстоятельствами самого опроса.

5. Стоит также обратить внимание на свидетельство Д. Волкова, насчет количества отказов участвовать в опросах, достигающего в среднем 60 процентов от числа предусмотренных выборкой при опросе на дому («…интервьюеры идут определённым шагом по адресной выборке. Естественно, не все открывают, и в целом мы опрашиваем примерно 40% тех, кого мы хотим опросить»).

Мало вероятно, чтобы соотношение общественно-политических позиций среди отказавшихся участвовать в опросе было таким же, как и среди реальных его участников. Отвечают на вопросы социологов-полстеров скорее те, кто согласен с действиями власти и государственной пропагандой.

А. Алексеев. 6.08.2015.