На снимке: А. Худилайнен

Юрий Линник

Г Л А В А  К Р А Я

Петрозаводск

 Полимусейон

2017

А.П. Худилайнену

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ

МОЙ ГУБЕРНАТОР

МЫСЛЕННОЕ ОБРАЩЕНИЕ

ГУБЕРНАТОРСКИЙ ВИЗИТ

ПЕРВОАПРЕЛЬСКАЯ ПАРТИЯ

ШУТЛИВЫЙ СОНЕТ

ПОДГОТОВКА К ВЫБОРАМ

ПАМЯТИ ДЖОРДАНО БРУНО

ИЗ АРХИВА МАЯКОВСКОГО

ПРОЛОГ-ЭПИЛОГ, ИЛИ УВЕРТЮРА-КОДА

**

ПРЕДИСЛОВИЕ

            У Александра Петровича Худилайнена много противников.

            Это нормально.

            Социум, где нет оппозиции, обречён на вырождение.

            Преследование критиков – наивернейший диагностический признак: прогнившая власть осознаёт свою несостоятельность – хочет предотвратить неизбежный крах любой ценой.

            Хотя в Карелии всё ощутимей дух репрессалий, но тем не менее никак нельзя сказать, что антагонистам губернатора глотки заливают оловом.

            Ругают его широко и крепко.

            Конечно же, я в этот хор не вхожу – в силу своей принципиальной аполитичности.

            Но тут ещё важнее вот какая субъективная причина: чувство благодарности является для меня своего рода категорическим императивом – оно первенствует.

            И берёт верх над соображениями гражданского долга.

            Уж так устроен.

            Простите.

            Я не хотел бы огорчать Александра Петровича.

            Поэтому написанное о нём останется в архиве.

            Или будет опубликовано после того, как он оставит свою должность.

            Я сказал много доброго о А.П. Худилайнене.

            Ни от одного слова не отрекаюсь.

            Ноты разуверения пускай звучат в контрапункте с позитивом.

08.02.2017

МОЙ ГУБЕРНАТОР

            Отношение ко мне в Карелии изменилось.

            Чувствую внимание к себе со стороны губернатора Александра Петровича Худилайнена.

            Достойный человек?

            Дождались?

            Дай Бог не ошибиться.

            Александр Петрович – ингерманландец.

            Нам привычно понятие «Тверская Карелия».

            Менее знакомо другое выражение: «Тверская Ингерманландия».

            Финны на Верхней Волге?

            Тут возникает некоторая интерференция смыслов – и это порой вносит путаницу в представления о корнях нашего губернатора.

            Недавно имел возможность бегло поговорить с Александром Петровичем на эту тему. Мне показалось, будто он подумал, что и я тут не всё чётко различаю.

            Да нет же!

            Александр Петрович родился в д. Злобино Калязинского уезда Тверской губернии (топонимию даю по-старому).

            Почему там оказались его предки?

            Пишу сейчас эссе о Кексгольме.

            Он же Корела.

            Теперь Приозерск.

            Колоссальная роль этого города в судьбе России ещё до конца не понята.

            В 1609 г. князь Михаил Скопин-Шуйский, ведя в Выборге переговоры со шведами о военной помощи, самостоятельно – без согласования с царём Василием Шуйским, ибо сеанс связи, так сказать, требовал тогда очень много времени – бросил Корелу на весы истории.

            Такой стала цена за свейское содействие.

            Другого выхода не было.

            Мало кто знает, что основную военную силу Михаил Скопин-Шуйский собрал у нас в Заонежье – войско двинулось в Тихвин – потом сложным путём дошло до Калязина.

            Без шведского корпуса у Михаила Скопина-Шуйского было всего 3 тысячи человек. Не просто дружба, а братская любовь связала его с Яковом Делагарди, сыном лютеранского Запада. Их совместные победы спасли Россию.

            28 августа 1609 года состоялась Калязинская битва.

            Далее  последовало снятие осады Троице-Сергиевой лавры.

            И вот Михаил с Яковом триумфально входят в Москву.

            Виктория!

            Про Корелу в это время не вспоминают.

            Что было дальше?

            Великого русского полководца Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, который мог стать зачинателем новой династии, отравляют царские родственники.

            Яков Делагарди рыдает над его гробом.

            Подлость ревнивых властолюбцев потрясает его.

            Тогда-то он поворачивает оружие против Москвы.

            Делает это круто, резко!

            Захватывается – не надолго – Новгород Великий.

            С августа 1610 по февраль 1611 гг.  Корела  мужественно держит оборону – её осаждает Яков Делагарди.

            Он берёт своё.

            Корела отпадает до 1710 г.

            Трагедия этого города: вот что стало первопричиной переселения и карел, и инкери в тверские земли.

            Они родственны генетически.

            Общая беда сблизила их ещё глубже.

            Тут было три  переселенческих волны:

            1581–1595 гг.: от завоевания Корелы Понтусом Делагарди, отцом Якова – до Тявзинского мира.

            1611 г.: после того, как шведы силой взяли город, обещанный им по условиям Выборгского договора.

            1617 г.: в результате Столбовского мира. Как раз эта волна захватила большое число ингерманландцев.

            Финн Александр Худилайнен родился в самом-самом сердце России.

            Деревня Злобино настолько близко расположена от города Калязин, что именно его мы возьмём в качестве точки отсчёта – отложим от него по прямой весьма показательные расстояния:

                        КАЛЯЗИН – КАШИН: 19 км
                        КАЛЯЗИН – УГЛИЧ: 43 км

                        КАЛЯЗИН – ПЕРЕСЛАВЛЬ-ЗАЛЕССКИЙ: 83 км
                        КАЛЯЗИН – БЕЖЕЦК: 91 км
                        КАЛЯЗИН – РОСТОВ ВЕЛИКИЙ: 95 км
                        КАЛЯЗИН – ДМИТРОВ: 101 км
                        КАЛЯЗИН – СЕРГИЕВ ПОСАД: 105 км

                        КАЛЯЗИН – РЫБИНСК: 108 км

                        КАЛЯЗИН – АЛЕКСАНДРОВ: 109 км

                        КАЛЯЗИН – ТВЕРЬ: 124 км
                        КАЛЯЗИН – ЯРОСЛАВЛЬ: 127 км
                        КАЛЯЗИН – ЮРЬЕВ-ПОЛЬСКОЙ: 139 км

            Со всех сторон Александра Петровича густо и плотно обступала первичная, исконная, доподлинная Россия.

            Её благодатными излучениями он напитался всклень.

            Но при этом сохранил этническую идентичность!

            Не утратил свои корни.

            В этом и ценность.

            У меня есть друзья и среди тверских карел, и среди тверских ингерманландцев.

            Честно говоря, я не всегда различаю их – схождений больше, чем расхождений.

            Убеждён, что обе группы выполнили важнейшую историческую миссию – оторвавшись от основной зоны заселения, сохранили в условиях изоляции то, что подверглось размыванию и нивелировке на родине их предков.

            Никак не хочу обидеть ни наших карел, ни соседей-финнов, но со всей ответственностью скажу так: в тверских карелах больше карельского, чем в Карелии – в тверских финнах больше финского, чем в Финляндии.

            Это объективный закон изоляции.

            Прямой аналог тому в России дают старообрядцы.

            Противники никониан добрались аж до Боливии. Но полностью сохранили свою русскость. И при этом взяли всё лучшее от латино-американской культуры.

            Данный феномен всегда связан с би-лингвизмом.

            Я бы взял шире: с би-мышлением – умением совмещать разные модели мира.

            Это качество как нельзя лучше подходит для тех, кто призывается на руководящие должности в нынешней Ойкумене, раздираемой множеством противоречий.

            В биографии Александра Петровича есть момент, когда он пытался – это были приснопамятные девяностые – адаптироваться к жизни в современной Финляндии.

            Не получилось!

            В интервью финской газете «Helsingin sanomat» Александр Петрович признался: «Хоть я и стопроцентный финн, в Финляндии ко мне относились как к русскому».

            Думается, есть и другая причина отчуждения: в каком-то смысле – прошу не понимать меня буквально – Александр Петрович из XVII переместился в XX век.

            Тверская земля законсервировала ценности досюльного времени.

            Это лежит на глубине – снаружи не просматривается.

            Может, я идеализирую старину, но убеждён: люди тогда были ближе к Богу – время ещё не расшатало нравственные устои.

            Опять проведу параллель с противниками патриарха Никона.

            Если бы Россию возглавил старообрядец типа П.П. Рябушинского, то от этого была бы существенная польза.

            В Карелии произошло нечто подобное.

            Умный человек поймёт мою несколько странную, но безошибочно верную аналогию.

            Сортавальское детство сделало  меня фенноманом.

            При этом я ни на йоту не отступил от своей русофильности.

            В послевоенном Сердоболе обитала малая горстка финнов.

            Не аборигенов – ингерманландцев.

            Один из них – дядя Арно – остался в душе навегда.

            Он был мужем Елизаветы Фёдоровны Бультяковой, известного краеведа, подруги моей матери. Его финской фамилии я не помню.

            Это была бездетная пара.

            Они очень любили Юру.

            Дядя Арно сделал для меня «финки»  – санки, ставшие в сознании ребёнка волшебным конём.

            Он передал мне два замечательных качества:

                        1/ в общении быть немногословным;

                        2/ хранить верность слову.

            Первое я начинаю терять.

            Второе остаётся во мне незыблемым.

            Порядочность я унаследовал от родителей. Но и дядя Арно внёс тут весомую лепту.

            Я сейчас разболтался?

            Меня несёт не в ту степь?

            Нет, в ту!

            Сейчас открою секрет своей симпатии к Александру Петровичу.

            Когда я впервые увидел его фотографию, то обомлел: да это же копия – полная, точь-в-точь – дяди Арно!

            Свою детскую привязанность я перенёс на нового губернатора.

            Если кому-то это смешно – мне плевать.

            Это мой внутренний мир – его заповедные уголки, его святыни.

            Я не подхалим – не карьерист – не щелкопёр.

            Независимость и самодостаточность – мои принципы.

            Мне от Александра Петровича ровно ничего не надо.

            Помочь устроить Полимусейон сегодня очень трудно.

            Даже на федеральном уровне – при нынешнем состоянии страны – моя проблема вряд ли решается.

            Это задача будущего.

            Просто я рад, что Карелию возглавил добротный варяг – как сторонник норманнской теории, я данный термин употребляю в прямом смысле, без уничижительных коннотаций.

            Обожаю Старую Ладогу.

            Тут заморские гости начали строить Русь, не навязав ей ничего своего, скандинавского, но бережно раскрыв её потенциал.

            Варяги – это приток свежего, витального.

            Варяги – это, если использовать понятие братьев Стругацких, истинные прогрессоры.

            Варяги – это социальное приложение теоремы Курта Гёделя: внутренние противоречия не могут быть разрешены без привлечения внешних ресурсов.

            Карелия долго загнивала в собственному соку.

            Действуя методом проб и ошибок, Кремль стал засылать к нам варягов.

            Убеждён: вторая попытка может оказаться удачной.

            Пока это только шанс.

            Жалко, если он будет упущен – и нас ждёт привычное разочарование.

            Замечу, что варяжество Александра Петровича – относительное: он пришёл к нам из заповедной русской глубинки – чёрт подери, он наш, свой.

            Мне нравится искать точки соприкосновения с Александром Петровичем.

            Первая такая точка, где мы конвергируем – Кексгольм.

            Вторая – Калязин.

            Обожаю этот город, посвятил ему венок сонетов.

            Есть и третье пересечение: это ижорская Гатчина, которой успешно руководил Александр Петрович.

            Здесь искал уединения Павел Первый, о котором я много думал и писал: не дали ему поставить Россию на новый – европейский – путь.

            Сынок оказался консерватором, реакционером.

            Загубил отцово дело.

            Хочется, чтобы в наше время, заболевшее идиосинкразией к Западу, губернатор Карелии помнил о заветах и Петра I, и Павла  I.

            Как-никак,  мы живём в Петрозаводске – не будем же предавать своего основателя, пришив ему ярлык иностранного агента.

            Гатчинский Приорат построил Николай Александрович Львов (1753–1804) – не только  мой любимый архитектор, но и вообще родная душа.

            Мы бы хорошо поняли друг друга.

            Нас сближает разносторонность: понимаем толк и в поэзии, и в ботанике, и в искусстве.

            В Гатчине работал ещё один видный архитектор – Степан Самойлович Кричинский  (1874–1923).

            Фёдоровский городок в Царском селе он построил в неорусском стиле – тут много и прямых, и завуалированных цитат из архитектуры Ростова Великого.

            В одном из моих докладов, который я сделал как раз в этом славном городе, было показано: знаменитое здание С.С. Кричинского в Гатчине – усадьба П.Е. Щербова (1911) – тоже несёт в себе ростовские реминесценции.

            Это уже стиль модерн.

            Связь с Элиэлем Саариненым – спасибо ему и за гельсингфорсские, и за выборгские, и за сортавальские шедевры – здесь очевидна.

            Но ведь и преемственность с древнерусским каменным зодчеством несомненна!

            Чудо какое-то.

            Чарующий симбиоз новизны и старины.

            Есть что-то провиденциальное в том, что из тверской Ингерманландии Александр Петрович вернулся, через множество поколений,  в Ингерманландию коренную – редкий случай, когда можно вспомнить библейское: всё возвращается на круги своя.

            Меня завораживает финно-угорский мир.

            Языковые дифференциации тут особо сложные – я бы сказал, дробно-затейливые, сложно-ветвистые. Охватили они немыслимое пространство. Манси – вепсы – венгры: о их родстве я впервые услышал – и поверил в это с трудом – на лекциях Владимира Николаевича Богачёва, выдающегося переводчика. Он преподавал нам финский в    Литературном институте. С его помощью я не слишком удачно переложил на родную речь первую руну «Калевалы».

            От Владимира Николаевича я  узнал о Матиасе Александре Кастрене (1813–1852).

            Теперь это мой любимый герой.

            В задумке очерк о философской подоплёке его пионерских исследований.

            Матиас Александрович Кастрен искал истоки финского языка.

            В 1841 году  вместе с Элиасом Лённротом он отправился в трёхлетнюю  экспедицию по Уралу.

            Сегодня о нём говорят так: основоположник сравнительной уралистики.

            Потом, преследуя цель, он дошёл аж до Минусинской котловины.

            До Байкала!

            Планировал поездку в Японию.

            В написанной на латыни диссертации  «De affinitate declinationum in lingua Fennica, Esthonica et Lapponica» («Об особенностях склонения в финском, эстонском и саамском языках») Матвей Александрович Кастрен, верноподданный Российской империи, затронул и ингерманландский пласт.

            Водь – ижора – савакоты – эвремейсы: я так и не понял, как из них получились инкери.

            Прекрасный народ!

            У моей мамы было две раны: это трагедия канадских финнов – и трагедия ингерманландцев.

            Как могла, она помогала и тем, и другим.

            Первым – с большим  риском: это был 1938 г.

            Вторым – после снятия с них опалы.

            Судьба подарила мне глубокую,  сердечную дружбу с Марией Ивановной Каява (1908–1998) – великой дочерью ингерманландского народа.

            Родилась в деревне Орова.

            Годы молодости – сибирская ссылка.

            Там стала проповедником.

            Вынужденно исполняла мужскую роль пастора: и отпевала, и крестила.

            Основала в 1969 г. евангелическо-лютеранскую общину в Петрозаводске. Чего это стоило!

            Боже, как она радела о возрождении православия в Карелии – направляла сюда поток помощи из Финляндии.

            На самой заре перестройки я написал большую статью о Марии Ивановне.

            Прошла она не без скрипа.       

            Была опубликована и на русском, и на финском языках.

            Получила большой резонанс.

            Благодарность Марии Ивановны смущала меня – она казалась мне завышенной, чрезмерной.

            Сколько коробок дефицитного тогда кофе я получил от неё?

            Всегда испытывал чувство неловкости.

            Но это была её воля.

            Однажды обмолвился без задней мысли: на Западе переиздана трёхтомная лопухинская Библия.

            И что же?

            Три огромных фолианта – каждый потяжелее кирпича – Мария Ивановна привезла мне из дружественной Суоми.

            Принимая этот неожиданный дар,  я – простите сентиментальность – пустил слезу.

            Мария Ивановна оставила след в фольклористике.

            Вот обширная цитата:

            Один раз мне довелось услышать пение Марии Ивановны.

            Сильнейшее осталось впечатление!

            К Ингерманландии я отношусь патетически.

            Ингерманландская губерния — первая из основанных Петром I.

            Вот её состав – цитирую архивное: «Нарва, Шлиссельбург, Великий Новгород, Псков, Ладога, Порхов, Гдов, Опочек, Изборск, Остров, Старая Русса, Луки Великие, Торопец, Бежецкий Верх, Устюжна Железопольская, Олонец, Белоозеро, Ржева Пустая, Заволочье, Дерптский уезд, Каргополь, Пошехонье, Ржева-Володимирова, Углич, Ярославль, Романов, Кашин, Тверь, Торжок; всего 29 городов. В той же губернии, кроме вышеписанных городов, города: Ямбург, Копорье отданы во владение светлейшему князю Александру Даниловичу Меншикову».

            Ингерманландская губерния просуществовала два года: 1708 – 1710.

            Потом была переименована в Санкт-Петербургскую.

            Справедливо ли?

            В порядке шутки: предлагаю восстановить Ингерманландскую губернию – а на должность губернатора предложить Александра Петровича Худилайнена.

            Причём избрать его всенародно – демократически – в духе тех вечевых традиций, какими отмечена Новгородская земля, по сути совпавшая – территориально – с Ингерманландской губернией.

            Обязуюсь поставить агитацию так, что мой выдвиженец получит подавляющее большинство голосов – причём без всякой туфты.

            Вернёмся на землю.

            Впрочем, сейчас меня потянуло в космос – там в созвездии Северной Короны мы снова встретимся с Александром Петровичем Худилайненым.

            Это поможет сделать космонавт Сергей Константинович Крикалёв, ближайший друг нашего губернатора.

            Оба закончили питерский «Военмех».

            Престижный вуз!

            Знаю его изнутри.

            Дни философии в Петербурге: там проходят заседания моей секции.

            Офицерская честь имманентна этому учебному заведению.

            Преподаватели «Военмеха» взяток не берут.

            К сложнейшим экзаменам надо готовиться со всей серьёзностью.

            Шпаргалки не проходят.

            К финскому происхождению губернатора хочу в качестве плюса добавить его великолепное образование.

            Отличный запас прочности!

            Очень люблю  космических рекордсменов.

            На конференции АМКОСа – то бишь Ассоциации музеев космонавтики, членом которой имею честь состоять – в январе 2014 г. мы с женой Наташей подружились с астронавтом Сунитой Уильямс, воспитанницей NASA.

            Тогда она держала рекорд по длительности пребывания женщины в космосе – 194 суток 18 часов 03 минуты.

            В июне 2015 г. её достижение было перекрыто Самантой Кристофоретти – 199 суток 16 часов 42 минуты.МГТУ им Баумана, Елоховский п МГТУ им Баумана, Елоховский п МГТУ им Баумана, Елоховский п

            В феврале 2015 г. Сергей Константинович Крикалёв был гостем Петрозаводска.

            На то время он тоже являлся рекордсменом: суммарное время его пребывания в космосе – 803 дня 09 часов 41 минута.

            Превысив этот рекорд 12 сентября 2015 г. на 75 суток, Геннадий  Иванович Падалка тут же поставил перед собой новый рубеж: 1000 дней.

            Комментарий побеждённого: «Рекорды на то и устанавливаются, чтобы они дальше побивались. Хорошо, что этот рекорд принадлежит также России».

            Мнение об экс-рекордсмене победителя: «Вы знаете, что Сергей ушёл из отряда космонавтов примерно 10 лет назад. Мы с ним ровесники, и если бы он продолжал сейчас летать на орбиту, у него, может быть, было уже 1200 суток».

            Благородные это парни: российские космонавты.

            Открытые – прямые – честные.

            Дружить с дурными людьми они не будут.
            Помню, как Валерий Владимирович Поляков, тоже рекордсмен, доселе не превзойдённый – 437 суток 17 часов 58 минут непрерывного пребывания на орбите – смотрел на картины мастеров «Амаравеллы» из моей коллекции.

            Скажу не фигурально, а точно: у него челюсть отвисла.

            Глазам не верил!

            Хотел показать «Амаравеллу» Сергею Константиновичу Крикалёву.

            Ан не пробился.

            Думаю, что мой космический музей вызвал бы у него особый интерес – об этом я рассказал в своей заметке, опубликованной в «Лицее».

СЕРГЕЙ КРИКАЛЁВ В КАРЕЛИИ

            В Петрозаводск приезжает космонавт Сергей Крикалёв.
            Он держит мировой рекорд: 803 дня 9 часов 42 минуты на орбите.
            8 раз выходил в открытое мировое пространство!
            Пробыл там в общей сложности 41 час 26 минут.
            Это изумительный фотохудожник.
            Цикл его фотографий, выполненных в технике 3D, называется ярко и мощно: ЖИВОПИСЬ ТВОРЦА.
            Один из таких снимков мастера имеется в Полимусейоне.
            Это вид Альп с космической высоты.
            Я снялся с этой реликвией на фоне картины Александра Павловича Сардана "Симфония Космоса".
            Она написана в 1925 г.
            Какой унисон!
            «Амаравелла" предвосхитила наши космические достижения.
            Слава "Амаравелле"!
            Слава Сергею Крикалёву!

            Никогда и никто не может упрекнуть меня в отсутствии скромности.

            Это не хвастовство – это факт: я держу абсолютный мировой рекорд по пребыванию на Парнасе.

            Мной написано 640 венков сонетов.

            Без всякой ревности отнесусь к тому, кто превзойдёт меня – но в ближайшей перспективе это не предвидится. Мой отрыв от соперников не поддаётся выражению.

            Ещё не известно, что выше: космос или Парнас.

            Значимость моего рекорда будет оценена лет через 200–300.

            Лавры меня не минут.

            Ну бахвал!

            Ну Хлестаков!

            Только дурак не почувствует в моих словах самоиронии.

            Однако какая-то доля истины в них есть.

            Я юноша весёлый.

            Занесло малость.

            Оторвался от реальности.

            Пора приземлиться.

            Посадка мягкая!

            Субстрат у нас улучшился.

            Во главе края стал Александр Петрович Худилайнен.

            Я спокоен за Карелию?

            Пока не знаю.

            Но мне мнится: это просвет.

            Или соломинка для тонущей республики!

            Будем уповать на лучшее.

22-23.10.2015

МЫСЛЕННОЕ ОБРАЩЕНИЕ К АЛЕКСАНДРУ ПЕТРОВИЧУ ХУДИЛАЙНЕНУ

(Губернатор: во имя партии или ради народа?)

Досточтимый Александр Петрович!

Хочу выразить Вам не только глубокое уважение, но и простую человеческую симпатию.

Вы мне нравитесь во главе моей любимой Карелии.

Трудитесь по-настоящему.

Поднимаете край!

Очень забочусь о чистоте Вашей репутации.

Уж не посетуйте, но Вы положили на неё существенное пятнышко – боюсь, что оно будет увеличиваться с годами. А в глазах будущих поколений может стать вашей главной метой.

Вы принудили великого русского философа Вадима Штепу покинуть родную землю.

Это слава Карелии.

Её бренд.

Ассоциация со знаменитым «философским пароходом», на котором чекисты  отправили в изгнание цвет русской интеллигенции, тут неизбежна.

Неужели Вы не понимаете, что эта параллель не делает Вам чести?

Мне кажется, Вы действовали под определённым давлением – это ваша ошибка.

Больше самостоятельности!

И Вам, и республике.

Что такое регионализм, проповедуемый Вадимом Штепой?

Если кратко – борьба с провинциализмом.

Граница между центром и периферией должна быть стёрта.

Это мы видим во всех цивилизованных странах.

Вадим Штепа развивает исконные для нашего края традиции новгородского самоуправления.

Человек он не только гениальный, но и весёлый – отсюда его некоторая эпатажность.

К ней надо относиться снисходительно.

Вы сами много делаете для того, чтобы Карелия перестала быть глухой дырой.

Вадим Штепа – в этом плане – Ваш истинный союзник.

Он экстремист?

Скорее как любитель гипербол.

Много у него метафорических завихрений!

Но ведь это поэтика, а не реальная политика.

<…>

Вы новый для Карелии человек.

Взгляните на ситуацию со стороны.

Пришлый назначенец прибывает на место службы – и осыпает угрозами достойнейшего аборигена.

Плохо это смотрится.

Прескверно!

Представим себе весы: на одной чаше – Вы, на другой – Штепа.

Не обижайтесь, но Штепа здесь тяжеловес – он перетянет.

Правда за ним.

Для политика Вы ещё молодой человек.

Что бы такое придумать для спасения вашего авторитета?

Да не покажется моё предложение дерзким вызовом, но я бы на Вашем месте серьёзно подумал о том, стоит ли Вам оставаться в рядах «Единой России»?

К сожалению, эта партия не очень хорошо зарекомендовала себя.

Удручает алчба её верхушки.

Заявляют себя патриотами, а держат капиталы за границей.

Цинизм тут зашкаливает!

Коррупция – это социальная онкология: «Единая Россия» неизлечимо больна ею.

Рекомендую эвтаназию.

Это самый гуманный исход – и для партии, и для страны.

Крупными достижениями единороссы не могут похвастаться.

Прорыва не осуществили.

Серьёзных реформ побоялись.

Что в перспективе?

Не скажу – затяжной застой.

Не прокаркаю – тупик.

Не захнычу – End.

Усилия порядочных людей, каких много в «Единой России», могут и не пропасть втуне.

Но для этого нужен трезвый взгляд на себя.

От руин Берлина до полета Гагарина – 16 лет.

За аналогичный срок в ХХI столетии Россия имела шансы достигнуть гораздо большего.

Однако она буксует.

Положение народа ухудшается.

Это я чувствую на собственной шкуре.

Стремясь к монополии, «Единая Россия» не терпит критики – она оскорбляет своих оппонентов, пакостит им.

Вместо великодушия, терпимости, широты восприятия – мелочная и дотошная мстительность: разве это годится для партии, претендующей на руководящую роль?

В стране придушена демократия.

Не в ту степь нас несёт.

Уверен, что Ваш выход из «Единой России» – спасительная для Вас акция.

Поначалу – лёгкие неприятности, потом – неизбежный триумф.

Совершите поступок!

Это достойно мужественного и честного финна.

Ваш искренний союзник и доброжелатель

Юрий Линник

24–26.11.2016

(Окончание следует)