На снимке: о.  Павел Адельгейм (1938-2013)

Размышления моего друга и коллеги Владимира Белякова заведомо «еретичны» и «крамольны», хоть с секулярной, хоть с контрсекулярной точки зрения. По счастью, ни костер инквизиции, ни гильотина ему – пока – не грозят. А модель, предлагаемая им, дилетантом - хоть в богословии, хоть в социологии, проста и вместе тем эвристична, и заставляет задуматься одновременно на темы, как возвышенные - Абсолюта и Бытия, так и сугубо «бытовые» - о нормах человеческого общежития.

Ведь «работает» модель! Или вы не согласны?

А. Алексеев. 2.01 2015. (между Рождеством католическим и Рождеством православным).

**

О СХОДСТВЕ И РАЗЛИЧИЯХ СОБОРНОСТИ И ДЕМОКРАТИИ. ПУТИ ДОСТИЖЕНИЯ ТОГО И ДРУГОГО

      Соборность, с самого начала (первый, Апостольский собор состоялся в 51 г  от Р. Х., в Иерусалиме) и до сего дня, предполагает, в частности,  участие в управлении делами церкви и клириков, и мирян (1). Однако, пожалуй, главное отличие в этом плане от демократии заключалось в том, что в принятии решений в церкви важная роль отводилась людям знающим – «церкви учащей», клирикам. Например, в Приходском уставе РПЦ 1918 года это заложено в праве вето настоятеля на решение приходского собрания, но и не более.

     А в демократии, вроде бы, получалось так – выбрали тебя депутатом, ты и решай. При этом, если человек знающий или быстро обучаемый, использующий мнение специалистов, то он и толковое решение примет. А в противном случае решение может быть «бестолковым», и скорого права вето у «настоятеля»  - скажем, председателя Совета, Законодательного собрания  и т. п. – нет. Он может оспорить «бестолковое» решение «заблудших овец» лишь через суд (если суд независимый, которого при тоталитаризме вовсе нет).   

     Правда, в настоящей, а не имитационной  демократии, т. е. в случае действительно свободных выборов, как мне лично довелось и наблюдать, и участвовать, в частности, на примере Ленсовета 1990-1993 гг., в итоге конкуренции в депутаты попадают, как правило,  более толковые люди, принимающие более качественные решения.

     При этом путь достижения и подлинной соборности и подлинной демократии, в сущности, один и тот же.  Он заключается, во-первых, в осознании людьми причин сложившейся ситуации и, во-вторых, в  расширении прав мирян в управлении в церкви и в расширении прав граждан в управлении светскими делами.

     И то, и другое возможно только при объединении людей во влиятельные сообщества по защите их интересов. В церковной жизни это объединение  обычно организационно не оформлено, а в светской жизни – это политические партии.

     Ещё об одном моменте сходства соборности и демократии.

     При подготовке доклада на указанную в названии настоящих заметок тему для дискуссионного клуба, заседание которого состоится в конце января 2015, я поначалу сосредоточился лишь на одной стороне близости этих многогранных явлений (соборность и демократия) – на порядке управления общими делами. Однако позже я  обратил внимание на одну очень интересную мысль о. Павла Адельгейма, недавно погибшего от рук безумца. Эта мысль заставила меня взглянуть на названные явления ещё с одной стороны, а именно – со стороны степени уважения людей друг к другу в соборности и демократии и их антиподах. (Антипод соборности – архиерейское, в сущности, авторитарное управление; антипод демократии – авторитаризм, и его крайняя форма – тоталитаризм). Такой подход позволяет мне предложить достаточно универсальную модель поведения людей, аналогов которой я в литературе не обнаружил.

     Вот что писал о. Павел  Адельгейм в своем труде «Догмат веры»:

«Свои задачи право способно выполнять отчасти, поскольку человек смертен, а закон несовершенен. Право необходимо там, где оскудела любовь (выделено мною. – В. Б.) . Пока люди любят друг друга, у них нет нужды ограждать свои взаимоотношения правом. Охлаждение любви, недоверие разделяют их, вызывая необходимость в правовой защите друг от друга». (2) .

     Иначе говоря,  при охлаждении любви мы переходим на более низкую ступень человеческих отношений - туда, где властвует закон. Эту ступень можно охарактеризовать не понятием любви, но понятиями морали и права, взаимоуважения или дружбы -взаимоуважительных и дружественных отношений между людьми. (Впрочем, на последнем термине не настаиваем).  На мой взгляд, наиболее важная моральная норма, определяющая эту ступень, - записанное в Евангелии: «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (так называемое Золотое правило этики, в той или иной форме присутствующее, кстати сказать,  в канонических текстах и других религий). Из этой универсальной нормы (нравственного императива), по моему мнению, проистекает подавляющее большинство светских правовых установлений.

      Если же мы в отношениях с людьми опускаемся ещё ниже, то там царит произвол – нарушение норм Евангелия и светских законов: хамство, ложь, воровство, подавление слабого сильным, убийства и т. д. Данную стадию отношений           между людьми  можно назвать ступенью произвола, т.к. на здесь нарушаются нравственные нормы и законы, действующие на вышестоящей ступени. (Можно также говорить о бесправии  и /  или грехопадении).

      Эти ступени можно также разделить по степени заботы и уважения человека по отношению к себе и другим людям, по характеру «исповедуемых» ценностей.

      На высшей ступени (нравственного развития и человеческих отношений) человек уважает себя и заботится о себе меньше, чем о предмете своей любви. Например, это влюбленный, готовый весь мир принести к ногам своей любимой. Это мать,  готовая   всё отдать ради счастья своего ребенка. Это настоящий священник, пастырь, служащий  Богу и ежедневно отдающий себя людям. Это те поэты, композиторы, художники, которые вдохновлены любовью и воспевают её. Описание данной ступени можно обнаружить в словах поэта: «Любовь прекрасна, мир чарует, законов всех она сильней».

      На средней ступени - человек уважает себя и заботится о себе так же, как и о других, и о других так же, как и о себе. На этой ступени постоянно находится, на мой взгляд,   подавляющее большинство людей, временами поднимаясь на высшую или опускаясь на низшую. Церковь учит – Бог есть любовь. В молитве «Отче наш» люди явно позиционируют себя на средней ступени и молятся  о приходе царствия Любви (фактически о переходе на более высокую ступень), просят об избавлении от Лукавого (фактически – об избавлении от падения на низшую ступень).

      На низшей же ступени человек «уважает себя» и заботится о себе больше, чем о каком-либо другом человеке или сообществе людей.  Поэтому он считает возможным унижать другого или других, обманывать их, обкрадывать их, даже убивать их. В истории любого народа, любой страны мы находим периоды, когда государственная власть, вопреки общечеловеческим ценностям и нормам, присваивает себе право посылать людей убивать себе подобных. Зачастую она превращается в безнравственную камарилью, которую описал поэт: «Вы, жадною толпой стоящие у трона, Свободы, Гения и Славы палачи! Таитесь вы под сению закона, пред вами суд и правда – всё молчи!».

      На такую ступень человек попадает, совершая, по мнению церкви, грехи смертные, то есть делающие человека повинным в смерти собственной души. Это гордыня – «превращенная» гордость, презирающая всех. Это алчность – жадность к деньгам, зачастую неправедным. Это зависть, доводящая до злодеяния ближнему. Это ложь и бессовестная манипуляция людьми. Это безудержное властолюбие и способность «шагать по трупам», в переносном и в прямом смысле слова. И т. д., и т. п..

      Попадая на низшую ступень под влиянием дурного окружения («соблазны Сатаны»), человек всегда имеет шанс вернуться на среднюю и даже подняться на высшую ступень (вспомним преображение Савла в апостола Павла). Перемещение и самоопределение человека на той или иной ступени  человеческих отношений  зависит от множества внешних (социальных) и внутренних (психологических) факторов. То же можно сказать и о различных – малых или крупных – сообществах («коллективах») людей.

     Если в конкретном человеческом обществе представлено (исторически сложилось) множество людей, исповедующих какую-либо идею неуважения к другим людям (например, расизм, нацизм, классовую ненависть), то такому «коллективу» значительно труднее подняться с низшей хотя бы на среднюю ступень.

     Чрезвычайно важную роль в попадании массы людей на низшую ступень человеческих отношений играют власть и форма правления в той или иной стране. В начале 20-го века мир после  Первой мировой войны расстался с абсолютными монархиями, в которых властители и их ближайшее окружение, раздувая национальную гордыню, бросали миллионы людей на убийство других и на их собственную погибель. (Там, где монархическое правление сохранилось, оно претерпело радикальную трансформацию).

     В середине 20-го века фашизм, раздувая национальную гордыню, вновь бросил в пожар войны ещё больше людей.  При этом фашисты пришли к власти в странах с нарождающейся и ещё весьма слабой демократией – в Италии, Германии, Испании и др, Однако после Второй мировой войны фашизм в этих странах практически самоликвидировался  и укрепилась демократическая форма правления.

     В России в  начале прошлого века произошла известная попытка демократизации после крушения царизма (февральская революция 1917 г.) на смену которой, в итоге Октябрьского переворота, пришло «бесовское», большевицкое крыло социал-демократов,  развязалась смертоубийственная гражданская война, а затем на 70 лет установился антидемократический, тоталитарный  режим, включавший период государственного террора против собственного народа.

     После краха «развитого социализма», распада СССР и подконтрольной ему мировой социалистической системы,   в нашей стране  произошла новая попытка установления демократического режима и учреждения правового государства (при возрождении  института частной собственности и т. д.), Однако достаточно скоро демократия стала «управляемой», «суверенной» и имитационной, а к концу 2000-х гг. получил развитие процесс фашизации.

     (Стоит напомнить, что фашизм как форма управления – это монополия на власть определенной группы людей, действующей якобы в общих интересах, в нашем случае – узурпация власти корпорацией бывших и действующих сотрудников КГБ-ФСБ. Заметим еще, что фашизм – это также  и определенный образ мыслей, соответствующий низшей ступени нравственного развития и человеческих отношений – см. выше).

     В самое последнее время  фашизм у нас стал приобретать форму нацизма, т.е. унижения другого народа и войны  против него, и нынешняя российская власть  готовится сегодня бросить в ад войны уже не тысячи, а гораздо больше жизней.

     Несколько слов об исторической  ситуации в церковной жизни. Церковь в нашей стране Сталин намеревался уничтожить совсем. Однако, в силу ряда внешних и внутренних обстоятельств, в разгар Великой Отечественной войны он оставил её «в живых», но под жестким контролем государственной власти. Так продолжалось до перестройки, а позже церковь стали уничтожать, по весьма авторитетному (по крайней мере для меня) мнению о. Павла Адельгейма,  не кто иной, как её собственные иерархи из числа ставленников спецслужб.  

      То, что светское общество в нашей стране  оказалось на ступени произвола (неуважения власти к гражданам и их самих – к самим себе), лишний раз подтверждается массовой фальсификацией выборов 4 декабря 2011 года. Тогда, например, по Санкт-Петербургу, наши «волшебники» из избирательных комиссий приписали «Единой России» примерно в два раза больше голосов, чем она получила, украв их у других партий. То же самое мы видели и на последних выборах, 4 сентября 2014 года.

      Мало этого, власть сделала всё, чтобы через правоохранительные органы нельзя было опротестовать результаты таких выборов. Тем самым эти органы превращены в произволоохранительные, а гарант Конституции стал гарантом произвола. Вот что произошло у нас с демократией.

      Соборность, как уважение клириков к мирянам, да и клириков между собой, у нас сегодня сплошь и рядом также отсутствует. Церковь у нас ныне тоже на ступени произвола, что видно хотя бы из следующего.

      В нарушение установлений Поместного Собора 1917-1918 годов ныне введено (в 1988 году) архиерейское управление приходом  и перемещение клира по пресловутому принципу церковной целесообразности, из-за чего настоятель и клир прихода стали игрушкой в руках правящего архиерея, без какого бы то ни было уважения к ним, что мы видели в отношении того же о. Павла Адельгейма и многих других священников.

      По уставу 1918 года  подавляющая часть прихожан являются членами  приходского собрания, за исключением тех, у кого не погашена судимость, и т. п.  По сегодняшнему церковному Уставу мы имеем всякое приходское собрание в виде лишь незначительной части прихожан. Остальные изгоняемы с такого приходского собрания правящим архиереем, что я лично наблюдал, например, в г. Тосно в 2013 году. Протоколы приходских собраний порой подделываются, как мы знаем в случае с о. Павлом Адельгеймом. Вот вам и всё уважение к мирянам.

     Такая позиция сегодняшних правящих архиереев вызывает поддержку некоторых прихожан – мол, они действуют «по закону»,  в соответствии с нынешним Уставом.

     Однако, во-первых, церковь выше  закона ставит Дух Святой – дух любви меж людьми.       

Во-вторых, детальный исторический обзор привёл, например, известнейшего русского богослова Н. Аксакова в 1892 в труде «Духа не угашайте» к выводу: «Ереси начинались не в народе, а именно в иерархии» .Там же Н. Аксаков приводит слова апостола Павла касательно всяких нововведений: «Всё испытывайте, хорошего держитесь; удерживайтесь от всякого рода зла" (1 Фес 5:21,22)», а также слова  из знаменитого Окружного послания восточных патриархов 1848 года: "В Церкви, — говорилось в этом Окружном послании, — никогда ни духовенство, ни патриархи, ни соборы не могли «ввести» что-нибудь, но всё потому, что хранитель благочестия есть само тело Церкви, т.е. сам народ".

     Действительно, нахождение подавляющего большинства людей на средней (см. сказанное  выше)  ступени человеческих отношений удерживало и удерживает церковь в целом от ересей иерархов.

Подводя итог, можно сказать, что в устройстве церковной и светской жизни, этих двух социальных организмов, немало общего,   и что соборность есть в некотором смысле демократия в церкви, а демократия есть своего рода соборность «в миру».    
 В.Г. Беляков                       

28.12.2014 (3)

Примечания

 (1) О. Павел Адельгейм в своем «Догмате церкви» пишет: « В основе соборности Церкви лежит дух свободного общения. «Где два или трие соберутся во имя Мое, ту есмь посреде их» [Мф. 18, 20]. Греческое «екклезия» означает «собрание». Греческое «кафолики» в славянском тексте Символа (веры. = В. Б.)  переведено словом «соборность». В обоих случаях славянский текст подчёркивает общинный характер церковной жизни, отражающий первохристианский опыт…»

(2) В другом месте того же труда о. Павел Адельгейм пишет: «Только там, где оскудела любовь, где помрачён разум и дремлет совесть возникает необходимость во внешнем ограничении правом: законом, дисциплиной, кодексом чести, заповедью. Общественные связи имеют разное качество. Одни возникают из внутренней потребности в любви и дружбе. Такие связи имеют позитивный характер служения Богу, идее, друг другу, когда все “заодно“, и каждый может выразить своё независимое суждение. В таком обществе личность осознаёт себя через радость взаимного признания. Каждая личность ощущает себя нужной и значимой для другой, незаменимой, связанной с нею внутренними узами: доверием, взаимопониманием, благодарностью, - одним словом, - любовью, вмещающей все богатства души».

(3) Благодарю А. Алексеева за ценные замечания и редактирование настоящего текста. В. Беляков.