Юрий ЛИННИК

КАВКАЗ  НАДО  МНОЮ

(философские этюды)

 1. К  этимологии

             Кавказ!

            Это гулкое слово – как пушечный залп и его эхо.

            Фонетический раскат захватывает, увлекает.

            Для Александра Пушкина оно – своего рода камертон: по нему он настраивал акустику своего стиха.

                        Приди; огнём волшебного рассказа

                        Сердечные преданья оживи;

                        Поговорим о бурных днях Кавказа,

                        О Шиллере, о славе, о любви.

            Впервые с изумительным оронимом – Καύκασος  – мы встречаемся у Эсхила (VI–V века до н. э.).

            Где конкретно?

            И почему?

            Вестимо, в трагедии «Прометей прикованный»: титан претерпевал наказание на Кавказе.

            Осип Мандельштам писал:

                        Где связанный и пригвождённый стон?

                        Где Прометей – скалы подспорье и пособье?

            А всё там же.

            История буквально пригвоздила к горному хребту великие муки.

            Анестезия работает плохо.

            Постоянно прорывается жуткая боль.

            Рецидив титанических страданий мы совсем недавно наблюдали в Чечне.

            Откуда слово пришло в Элладу?

            Лингвисты указывают на древне-индийское kā́çatē  – «блестит, светит».

            Слово запечатлело сверкание ледяных вершин?

            Имеются и другие этимологии.

            В русском языке это новое заимствование или из французского Саuсаsе, или из немецкого  Kaukasus.

            Однако в «Повести временных лет» (XII век) Кавкасийскыѣ горы восходят к средне-греческому Καυκάσια ὄρη.

            А через них к эсхиловскому Καύκασος.

                        Кавказ подо мною. Один в вышине

                        Стою над снегами у края стремнины…

            Кавказ – внизу.

            Эта позиция имеет не только пейзажный, но и геополитический смысл: поэт мечтал о том, что Россия возьмёт верх в кавказской войне – покорит горцев себе под руку.

            Финал «Кавказского пленника» звучит жёстко и непреложно:

                        К ущельям, где гнездились вы,

                        Подъедет путник без боязни,

                        И возвестят о вашей казни

                        Преданья тёмные молвы.

            Кровавый правёж: без этого нельзя?

            Соотнесём процитированное со «Стансами»:

                        В надежде славы и добра

                        Гляжу вперёд я без боязни:

                        Начало славных дней Петра

                        Мрачили мятежи и казни.

            Повторяется рифма.

            И состояние – тоже: страх.

            Но источник его разный: своенравные племена – и своенравный царь.

            Казни позади – и казни впереди.

            Так смотрится – и в ретроспективе, и в перспективе – наш русский путь.

            Хочу изменить привычную для нас точку зрения.

            Посмотрю на Кавказ не сверху вниз, а снизу вверх: попытаюсь оценить его не только физические, но и нравственные высоты.

            Отсюда – как принцип и метод: Кавказ – надо мною.

2. Тазит и Къонахалла

            Кавказ порождает антиномии.

            Александр Пушкин чувствовал их – он далёк от однозначности.

            Сказанное в «Кавказском пленнике»  – как  тезис.

            Антитезис – «Тазит».

            Таинственная, бездонная в своих смыслах поэма!

            Адыгский юноша воспитывается чеченцем.

            Вот он воссоединяется с отцом.

                        Прошло тому тринадцать лет,

                        Как ты, в аул чужой пришед,

                        Вручил мне слабого младенца.

                        Чтоб воспитаньем из него

                        Я сделал храброго чеченца.

            Как не радоваться встрече?

            Но между отцом и сыном вырастает пропасть непонимания.

                                   Отец

                        Кого ты встретил?

                                   Сын

                        На кургане

                        От нас бежавшего раба.

                                   Отец

                        О милосердная судьба!

                        Где ж он? Ужели на аркане

                        Ты беглеца не притащил? —

                        Тазит опять главу склонил.

            Тазит не от мира сего?

            Мстительность, кровожадность: этого он лишён начисто.

            Натура созерцательная и мечтательная, Тазит бескорыстен – добросердечен – даже где-то сентиментален.

            Ну никак не вписывается в парадигму родового поведения!

            Печать абсолютного благородства лежит на всём его облике.

            Это результат воспитания?

            Самоочевидно, что  основа здесь – добротные начала гуманизма.

            Причём в их максималистской  форме.

            И  к тому же в своеобразном романтическом преломлении!

            Откуда это в горах?

            Сегодня комментаторы скажут: пестун Тазита действовал в духе Къонахаллы – чеченского кодекса этики.

            Утверждаю со всей ответственностью – без всяких преувеличений:  Къонахалла – пик нравственного самосознания.

            Не в границах этноса, нет – говорю убеждённо: в масштабах всего вида Homo sapiens.

            Предельная вершина чести в Ойкумене!

            Экстремум совести!

            Не досягнуть.

            Альтиметры зашкаливают.

            Где ещё человек так строго спрашивает с себя?

            В осмыслении наших нравственных устоев Къонахалла пошла дальше Декалога.

            «Критика практического разума» Иммануила Канта звучит ей в унисон: и там, и здесь главенствует категорический императив – у философа он декларируется, у горцев пропитывает их экзистенцию.

            Вот некоторые положения Къонахаллы:

            – Будь снисходителен к другим – и требователен к себе.

            – Не только благодарствуй за добро, но и возмещай его многократно.

            – Проявляй по отношению к врагу такое же благородство, как и по отношению ко всем другим людям.

            – Умей выслушивать противоположную сторону и безоглядно переходить на неё, если осознал свою неправоту.

            – Избегай поединка с тем, кто  слабее тебя; когда боя избежать нельзя, то дай противнику возможность выбрать оружие и будь милосердным к нему.

            В чём новизна этих установок?

            В их принципиальном альтроцентризме!

            Твоё «я» не претендует на исключительность – «другие» принимаются им на условиях паритета.

            Сегодня этого так не хватает человечеству!

            Оно должно прочесть Къонахаллу.

3. Памяти  Бейбулата  Таймиева

            Этот упрёк нынче стал банальностью: мол, вчера ты был с Дудаевым – сегодня идёшь за Путиным.

            Переметчивость?

            Беспринципность?

            Всё в энное число раз и сложней, и трагичней.

            Одна из максим  Къонахаллы гласит: «Любовь к отечеству превыше всего –  другие  интересы ничто перед нею».

            Эта альтернатива часто вставала перед народами:  победить противника – покориться ему.

            Но вот совсем другая дилемма – другой развил: полное искоренение, испепеление – или всё-таки выживание ценой горестных уступок.

            Какой ещё народ оказывался перед лицом реального геноцида?

            Евреи: Третий Рейх замахнулся на них в целом – но зло своё мог творить лишь локально.

            Армяне: безумная резня 1915 г. – всё же единичный прецедент.

            Чеченцы: вообще-то их могло уже и не быть на планете Земля.

            Император Николай I предоставил генералу Ивану Паскевичу такой выбор: «Усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных».

            Новый главнокомандующий сменил Алексея Ермолова, заподозренного – вероятно, не без оснований – в симпатиях к декабристам.

            Что думал по поводу Кавказа повешенный за год до этого Павел Пестель?

            В «Русской Правде» он предлагал: «Разделить все сии Кавказские народы на два разряда: мирные и буйные. Первых оставить в их жилищах и дать им российское правление и устройство, а вторых силой переселить во внутренность России, раздробив их малыми количествами по всем русским волостям».

            Рассредоточение – растворение – распыление народа: по сути это мягкая – растянутая на несколько поколений – форма его геноцида.

            Что монархисты – что республиканцы: в склонности запросто играть судьбами горцев они конвергируют.

            Как вести себя в ситуации, когда твой народ оказывается на краю гибели?

            Замечательную параллель к нынешним коллизиям даёт легендарный Бейбулат Тамиев (1779–1832).

            Откроем пушкинский очерк «Путешествие в Арзрум».

            О нашем герое там сказано так: «Гроза Кавказа».

            Симпатия поэта к нему несомненна: «Приезд его в Арзрум меня очень обрадовал: он был уже мне порукой в безопасном переезде через горы и Кабарду».

            У Михаила Лермонтова читаем:

                        И часто, отгоняя сон,

                        В глухую полночь смотрит он,

                        Как иногда черкес чрез Терек

                        Плывёт на верном тулуке,

                        Бушуют волны на реке,

                        В тумане виден дальний берег…

            Тулук – это кожаный мешок: важнейший элемент кавказского быта.

            Так вот: осенью 1802 г.  Бейбулат со товарищами переплыл Терек на надутых козлиных тулуках – и на левом его берегу учинил грозный самосуд.

            Это была месть за убийство друга.

            Погибло одиннадцать казачьих дозорных.

            Оружие захватили.

            Кордон сожгли.

            За Бейбулатом утвердилась слава первого абрека.

            Можно ли поверить, что вскоре Таймиев станет капитаном русской армии?

            Ему определят годовое жалование в 250 рублей серебром.

            Подкупили парня?

            Да нет, он был из богатого рода.

            Бейбулат почувствовал: нарастающий имперский пригнёт раздавит Чечню.

            Он встал на путь мудрого и достойного компромисса:

            – Чечня формально признаёт российский протекторат.

            – При этом добивается для себя права на внутреннее самоуправление.

            Знакомые лозунги?

            Натиск Алексея Ермолова стёр мирные намётки Бейбулата.       

            Да тут ещё и газават подоспел: всю его опасность для Кавказа первым  осознал Тамиев.

            Стучался в Россию как добрый сосед – не достучался.

            В 1832 году был убит аксаевским князем Салат-Гиреем.

            Отдадим должное благожелателю Александра Пушкина.

3. Амбивалентность  Алексея  Ермолова

            У Гаврилы Романова есть стихи «На возвращение графа Зубова из Персии», написанные в  1797 г. – там находим такие строки:     

                        По быстром Персов покореньи

                        В тебе я Александра чтил!

            Имеется в виду Александр Македонский.

            К этой мощной фигуре примеривался и Алексей Ермолов (1777–1861).

            Вот его золотая геополитическая мечта: покорить Персию – превратить её в российскую губернию.

            Кавказ на пути к этой цели стоял как неодолимый заслон.

            Пробиться через него генералу не позволил бездарный Николай I.

            Остановил на скаку!

            Война затянулась до 1864 г.

            Однако ермоловская эпоха на Кавказе – одиннадцать лет, с 1816 по 1827 г. – заложила фундамент будущего мира.

            Генерал был вольнодумцем.

            В 1798 г. целый месяц он просидел в Алексеевском равелине.

            Якобы участвовал в создании политического кружка.

            Будто бы там вынашивался заговор против Павла I.

            Прелюдия к декабристскому движению?

            Время опалы юный Ермолов употребил на образование.

            У костромского протоиерея брал уроки латыни. 

            «Записки о Галльской войне» Гая Юлия Цезаря стали его любимым чтением.

            Библиофил!

            В 1855 г. продал Московскому университету 7800 томов своего уникального собрания.

            Вся европейская философия там представлена.

            Книги одевал в роскошные переплёты.

            Культурнейший был вояка.

            Проведём сравнение: Алексей Ермолов, генерал старого пошиба – Виктор Казанцев, генерал нового извода.

            Первый –  человек чести; второй – грязный мафиози.

            Первый – слуга отечества; второй – данник Мамоны.

            Ужели деградация необратима?

            Для горцев Алексей Ермолов до сих пор является жупелом.

            Показательна судьба его памятника в Грозном.

            Поставили в 1881-м – снесли в 1922-м: при Советах.

            Восстановили в 1949-м по личному указанию Л. П. Берии – отыскали шаблон головы в запасниках музея.

            Чеченцы той порой были далече.

            В дизайн памятника входили три плиты.

            Говорят, что на одной была выбита такая надпись: «Народа сего под солнцем нет подлее и коварней. Ермолов о чеченцах».

            Неужели правда?

            Или провокационная утка?

            С трудом верится, что такая глупость могла иметь место.

            В 1989 году вайнахи  демонтировали памятник.

            До этого его несколько раз пытались взорвать.

            Впрочем, это лишь одна из версий, отражающих историю монумента.

            Есть и другие – с иными датами и подробностями.

            Перед нами своеобразный мифогенез?

            Он даёт вариации.

            Однако при всех раскладах сохранно естественное неприятие покорителя.

            Крепость Бурная!

            Крепость Грозная!

            Крепость Внезапная!

            Эти форпосты воздвигал – и давал им яркие названия – Алексей Ермолов.

            В глазах горцев он был воплощением зла.

            А вы чего хотите?

            Низкопоклонства?

            У горцев самая прямая осанка среди всех племён планеты.

            Пригнуть невозможно.

            Если переломить – то ведь насмерть.

            Алексей Ермолов не хотел ни того, ни другого.

            В отношении к умиряемым народам генерал обнаруживает характерную амбивалентность.

            Карал – но и щадил.

            Преследовал – но и пёкся о будущем.

            Начинается внезапное наступление.

            Аульчане не всегда имеют возможность вынести из-под огня детей.

            Генерал приказал – и это неукоснительно: собирать малышню –  всемерно оберегать её – а потом передавать матерям.

            Чечня – и Россия: конечной целью генерала был их паритет – симбиоз

на условиях равноправия.

            Не те средства использовал?

            Опыт европейской войны генералу пришлось позабыть сразу.

            Ведено – не Бородино: здесь – тесные горы, там – широкое поле.

            Какие тебе манёвры?

            Цитируем генерала: «Кавказ – это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать её, или овладеть траншеями».

            Траншеи суть окопы.

            Сугубо оборонная фортификация?

            Два французских маршала – Антуан де Вилль и Себастьен де Вобан – превратили окопы в наступательное средство.

            Для Алексея Ермолова это было сущей находкой.

            Траншеи – те же удавки: они стягивались вокруг вольных аулов.

            Вместо оружия – измор.

            Вместо кровопролития – голод.

            Хрен редьки не слаще.

            Но убитого не воскресить.

            А изголодавшегося – если бедняга ещё не испустил дух – можно поднять на ноги.

            В кавказской эпопее Алексея Ермолова имелся  неявный позитив.

            Причём с дальнодействующим эффектом!

            Плоды мы пожинаем сегодня.

            Ведь кто пришёл на Кавказ вместе с Алексеем Ермоловым?

            Люди 1812 года – противники деспотии.

            Они нанесли удар по местным ханствам и княжествам.

            Скажем в марксистском духе: освободили массы.

            Те не преминули воспользоваться упавшей с неба свободой.

            Порой во вред освободителям?

            Конечно, не без этого.

            Факт остаётся фактом: Россия – того не желая – умножила дух свободы на Кавказе.

            Сегодня мы понимаем: это немалая историческая заслуга.

            Польза – обоюдная.

            Это не апология – это парадокс.

            Импульсы вольнолюбия к нам и сегодня приходят с кавказских гор.

            Нельзя исключить, что именно Чечня поможет России преодолеть рецидивы сталинизма – лично я возлагаю на это большие надежды.

            Меня занесло?

            Получаю поддержку от самого Алексея Ермолова.

            Вот цитата из его рапорта Александру I от 12.02.1819 г.: «Государь! Горские народы примером независимости своей в самих подданных вашего императорского величества порождают дух мятежный и любовь к независимости».

            Так было – так есть – так будет.

            Алексей Ермолов любил холостяцкую жизнь.

            Однако на Кавказе принял брачные узы.

            Правда, это был так называемый кебинный – временный – брак (тмут’а – араб. نكاح المتعة‎).

            В 1819 г. бравый генерал Алексей Ермолов потерял голову, когда в ауле Акуша увидел девушку Тотай, чей томный облик воплотил восточный идеал красоты.

            Всё по чину!

            Невеста согласна.

            Родители довольны.

            Союз оказался не столь уж эфемерным, если его результат – три сына и дочь.

            У Тотай были соперницы.

            Она отлично уживалась с ними.

            Не переходя в ислам, Алексей Ермолов заимствовал некоторые его элементы, приятственные для любвеобильного мужчины.

            Завоевание сердец: это тоже путь к международному миру.

            В 1860 г. на одном из московских балах встретились Алексей Ермолов и имам Шамиль.

            Они уединились – и долго беседовали.

            Расстались кунаками.

            Через год Шамиль рвался на похороны генерала.

            Красивая ретроспектива!

4. Разделяй  и  властвуй

            Теоретически имам Шамиль (1797–1871) и св. Серафим Саровский (1754–1833) имели шанс пересечься во времени.

            Дар соинтуиции не мог изменить им.

            Они нашли бы общий язык.

            Первый – суфий, второй – исихаст.

            Параллелей между двумя учениями уйма!

            Целью человека является восхождение к Богу, синергия с ним – образ лествицы одинаково значим в обоих учениях.

            Вот ещё существеннейший инвариант: сердце является более тонким инструментом познания, чем разум.

            Конечно, их надо брать в гармонии.

            Но приоритет отдаётся сердцу.

            Суфизм повлиял на Къонахаллу.

            Завязавшаяся ещё в аланскую эпоху, она любовно огранялась веками.

            Вдумываюсь в категорию адамалла – как алмаз поворачиваю: сколько лучистых отсверков!

            Каждый самоценен.

            Тут сфокусированы самые светлые интенции человечества: сострадание – сопереживание – бескорыстие – жертвенность – великодушие.

            И ещё сердечность!

            Это – главное.

            Это – первенствующее.

            Чеченцы – народ адамаллы.

            Какая же боль и досада, что история ожесточила его – довела своей несправедливостью до белого каления.

            Ведь всему есть мера.

            Подчеркну: Къонахалла сумела и обиду облагородить – чеченцы умеют прощать.

            Нагорной проповеди они вняли чутче иных христиан.

            В 1961 г. я поступил в Литинститут.

            Моим сокурсником был Мусбек Кибиев, замечательный чеченский поэт (1937–1996).

            Господи, прошло всего четыре года с того момента, как народ-изгнанник вернулся на родину.

            Юность Мусбека прошла на чужбине.

            Он зацикливался на этом?

            Сжимал кулаки?

            Ничего подобного!

            Мусбек светился добром.

            Вскоре и другие чеченцы вошли в мою судьбу.

            Я полюбил их.

            Они стали в моих глазах воплощением благородства и чести.

            Быть может, я идеализировал их.

            По-юношески романтизировал – видел Чечню в ореоле поэзии.

            Эти ранние ощущения с годами лишь укрепились во мне.

            Недавние потрясения внесли в них новую мучительную ноту.

            Столько вопросов к Мусбеку!

            Теперь их не задашь.

            Унизительная депортация 1944 г. имела предпосылки в прошлом.

            Поражающая своим тотальным размахом, она по частям отрабатывалась с начала XIX в. – прецедентов не счесть.

            Князь Георгий Орбелиани (1880–1883) писал военному министру Дмитрию Милютину (1816–1912): «Во всей Чечне не осталось ни одного аула, ни одного двора, которые по нескольку раз не переселялись бы с одного места на другое».

            В 1825 г. на Кавказе погибли два русских генерала – Дмитрий Лисаневич (1778–1825) и Николай Греков (1785–1825).

            Трагедия разыгралась в кумыкском селе Аксай – не без участия чеченцев.

            Хоть и косвенного.

            Поводом стало этически некорректное поведение русской стороны.

            Алексей Ермолов констатирует: «Неблагоразумие генерала-лейтенанта Лисаневича привело к ненужной жертве и крупному кровопролитию».

            Генерал не стал подслащать горькую правду.

            Честный был человек.

            Чем завершились события?

            Divide et impera – разделяй и властвуй!

            Посчитав, что чеченцы дурно влияют на кумыков, суровый наместник приказал: переселить аксайцев – всех как есть, целокупно – подальше от опасных соседей.

            С гор их опустили на равнину.

            Это наиважнейший алгоритм русской кавказской политики.

            Или загнать людей ближе к вершинам – отступать оттуда можно разве лишь прямиком  в небеса; или выдавить их в речные долины – на плоскость, как тогда говорили.

            Рельеф становится шкалой, на которую можно откладывать колебания имперских настроений: то вверх – то вниз; то вниз – то вверх.

            Эти осцилляции вымотали душу чеченского народа.

            Но ведь и закалили!

            Витальность только возрастала в вековых испытаниях.

            Бритва-разделительница не раз была успешно опробована на Кавказе.

            Рассекла она и семью Шамиля.

            Сдача имама в плен – пребывание его в России – внимание к нему императора: тут всё достойно – всё на высоте.

            Чтобы русский царь наслаждался демонстрацией вражеских трупов?

            Нынешней некрофилии тогда не было и в намёке.

            Кровь лилась – война есть война.

            Но это не исключало духа благородства в отношении между противниками.

            Вот горестный казус истории: сыновья Шамиля оказались в разных станах – они могли встать друг против друга в бою.

            Гази-Мухаммад (1833–1902), второй сын имама, после смерти отца был  отпущен в единоверную Турцию.

            Там он быстро сделал блестящую военную карьеру.

            Командовал дивизией.

            Осаждал Баязет.

            Дослужился до маршальского звания.

            Умер в Медине.

            Похоронен в аравийской земле рядом с родителем.

            Мухаммад-Шефи (1840–1906), четвёртый сын Шамиля, уже 08.04.1861 г. – не прошло и двух лет после падения Гуниба – стал корнетом лейб-гвардии в Кавказском эскадроне Собственного Его Величества конвоя.

            Поручик – штаб-ротмистр – ротмистр – полковник – генерал-майор: погоны Мухаммад-Шефи меняет быстро.

            Является выездным: командируется во Францию, Англию, Германию, Турцию, Италию.

            Ведь мог стать невозвращенцем!

            Ан нет: прирос к России.

            Доверие к нему – абсолютное.

            Командует взводом горцев в царской охране.

            Была возможность для покушения?

            Эти дурные мысли – от сегодняшней порчи.

            Начинается русско-турецкая война.

            Мухаммад-Шефи рвётся в действующую армию.

            Однако его обращение смущает Александра II.

            И вовсе не потому, что царь боится измены.

            Мотив отказа – совсем другой: война для сыновей Шамиля может оказаться братоубийственной – царь не хочет этого.

            Где нам до этих тонкостей?

            Огрубели и отупели.

            Раскол внутри семейства великого имама сегодня воспроизвёлся в охвате всей Чечни.

5. Чеченская  пуля  верна

            Это Александр Блок:

                        Там стелется в пляске и плачет,

                        Пыль вьётся и стонет зурна...

                        Пусть скачет жених – не доскачет!

                        Чеченская пуля верна.

            Часто её траектория направляется кровной местью.

            10.06.2011 г. она достала Юрия Буданова.

            Полковник получил её за удушение чеченской девушки Эльзы Кунгаевой.

            Это не по-нашему?

            Кровная месть – реликт средневековья?

            Подхожу к самому трудному – самому неприятному для меня: сравнению разных народов.

            Ведь сюда так и лезет оценочный момент!

            А это всегда кончается расизмом и фашизмом.

            Буду держаться Осипа Мандельштама:

                        Не сравнивай: живущий несравним.

            Хочу показать ложность сравнений по схеме: лучше – хуже.

            Кровная месть: у нас нет – у них есть; мы в будущем – они в прошлом. Отсталый народ!

            На мой взгляд, кровная месть – явление всеобщее и вездесущее.

            Этого своего рода константа истории.

            Там, где возмездие неосуществимо внутри правового поля – там обязательно сработает самосуд.

            Это социальная физика: здесь действуют свои законы сохранения – здесь тоже системы стремятся к симметрии.

            Око – за око.

            Зуб – за зуб.

            Эквивалентность налицо!

            Да, Христос призывал к асимметрии прощения, но разве адские муки не восстанавливают баланс?

            Когда злодеи уходят от наказания в этой жизни, то возникает миф о другой жизни – уж там-то от кармы скрыться ты не сможешь.

            Кровная месть – это эволюционно ранняя, самая простая и чёткая форма справедливости.

            Потом появились более совершенные институты.

            Но ведь мы помним про биогенетический закон – про рекапитуляцию: прошлое живёт в нас.

            И порой прорывается, сокрушая барьеры беззакония!

            Кто не пойдёт на кровную месть, когда в прогнившем обществе нет правосудия?

            Разве лишь ничтожество!

            Вспомним Бориса Пастернака:

                        А вдали, где как змеи на яйцах,

                        Тучи в кольца свивались, грозней,

                        Чем былые набеги ногайцев,

                        Стлались цепи китайских теней.

            Набег!

            Это слово пружинит – будто заряжено энергией денотата.

            Набег!!

            Ужас находит на людей – все врассыпную: часто под копыта вражьей конницы.

            Набег!!!        

            Ограбят – возьмут в заложники – продадут в рабство.

            Неприятие горцев – из-за их набегов.

            Борьба с горцами – борьба против набегов как системы.

            Кавказская линия: она вибрировала будто тугая тетива – стрелы летели в сторону русских казачьих городков.

            Откуда само явление набега?

            В чём его причина?

            Здесь-то и завязывается самая тягостная для нас антиномия.

            Снова сталкиваются – на крутом повороте истории – тезис и антитезис.

            Тезис: разбой – в крови горцев; это генетически предзаданный признак; его искоренение равнозначно элиминации данной этнической группы.

            Антитезис: разбой социально обусловлен; эволюция в направлении к гражданскому обществу смягчает нравы – цивилизует людей.

            Есть ли тут подлинная контроверза?

            Не совмещаются ли противоположности?

            Набег – это не только социальный, но и биологический феномен.

            Биологический прежде всего!

            Борьба за существование предполагает захват чужого.

            Н.Я Данилевский говорил о горцах: «природные хищники».

            Да все мы хищники!

            Культура уводит это качество в рецессив – заглубляет в бессознательном – всячески блокирует.

            Но надёжности здесь нет и быть не может.

            Прошлое постоянно кажет зубы.

            Точнее – клыки.

            Думается, что прав М.Н. Покровский, когда пишет про обоюдность набегов: горцы накатывают на русских – русские напирают на горцев.

            Действие уравновешивалось противодействием.

            Фатальной зависимости от врождённых психологических стереотипов нет.

            Интересные мысли относительно генезиса кавказских набегов развивал Ростислав Фадеев (1824–1883).

            Обращение к его книге «Шестьдесят лет кавказской войны» будет полезным.

            Мы прекрасно знаем, что изоляция – важнейший фактор биологической эволюции.

            Замкнутое пространство – отсутствие внешних помех – предоставленность исключительно самим себе: всё это помогает проявить потенциал развития, часто остающийся непочатым.

            Вспомним открытия Чарльза Дарвина, сделанные им на Галапагосах: островная ситуация привела к появлению новых качеств – и морфологических, и поведенческих.

            Социальную параллель к этому механизму искал Ростислав Фадеев.

            Вот его гипотеза: изоляция горских племён и друг от друга, и от окружающего мира привела к появлению у них некоторых особенностей.

            Изоляция имеет свою меру – может быть и сильной, и слабой.

            Исторически обстоятельства сложились так, что именно у чеченцев она достигает максимума.

            1222 г.

            Навстречу монголам выходит объединённое войско вайнахов, половцев, лезгинов, черкесов, аланов.

            Кого-то подкупили – кого-то рассеяли.

            А вайнахи – чеченцы и ингуши – ушли в горы.

            1396 г.

            Армия Тамерлана прочёсывает Кавказ.

            Главное сражение происходит на плоскости – в долине Сунжи.

            Верх берут монголы.

            Равнинное население укрывается в горах.

            Чем выше, тем отдельнее.       

            Чем труднее местность, тем вроде как  безопасней  существование – но одновременно и ведение хозяйства становится всё более сложным.

            Надо выживать.

            Экстремальные условия для экономики!

            Развивая идеи Ростислава Фадеева, современные исследователи говорят: набеги – компенсаторный механизм.

            С этим можно спорить.

            Но уже то замечательно, что здесь нет апелляции к врождённому, генетическому – проблема выводится в этнопсихологическое измерение.

            Такой подход если не снимает вовсе, то минимизирует опасность расизма – а это большой плюс.

            Пеняя горцев набегами, пристальнее посмотрим на себя.

            Чем продразвёрстка времён военного коммунизма отличается от набега?

            А фактически легализованное рейдерство?

            А грабительские девальвации и деноминации?

            Иногда создаётся ощущение, что ты живёшь в бандитском социуме – и нет управы против отымщиков.

            Чечня в девяностые годы ХХ века – как линза, положенная на всю Россию: укрупнила черты катастрофы – усилила впечатление распада.

            Всё, что было на кавказской окраине – было и в центре.

            Работорговля?

            Но и мы сбывали своих детей на Запад.

            Взятие заложников?

            Однако мы и сейчас аманаты: нас беззастенчиво закладывают и перепродают – смешно надеяться, что кто-то выкупит и даст свободу.

            Сами должны прозреть – и сорвать поводки.

            Сами!

            Нервные срывы бывают и у индивидов, и у народов.

            Особенно после долгого пребывания в камере пыток.

            Что это такое – Чечня знает на собственной шкуре.

            Её вязали – и скручивали, распинали – и жгли, травили – и душили.

            Когда боль выходит за все пределы, то сознание отключается: в эти моменты не действуют ни Къонахалла – ни Десять заповедей – ни Моральный кодекс строителя коммунизма.

            Если народ хочет свободы, он её или добивается, или гибнет.

            Великодержавная политика – высокомерная, заносчивая политика.

            Кавказ у тебя в ногах?

            Это самообман – это ненадолго.

            Опыт показал: подданический тип политической культуры непродуктивен.

            Почему не получается нормальное равноправие?

            Без него не может быть надёжного замирения и примирения.

            Это было не раз: желание поставить народ на колени.

            Но вот – новое: своеобразная великодержавная сервильность.

            Когда  власть юлит, заискивает – то ли грехи искупает, то ли трусит.

            Однако  такая модель – паллиатив.

            Вроде как достигнуто единение.

            В Грозном не только читают мысли Москвы, но и пытаются упредить их воплощение.

            Сколь ни верна чеченская пуля, но и она может вести себя по-шальному: прошила Юрия Буданова – угодила в Бориса Немцова.

            Попадание здесь по сути обернулось промахом.

            Пуля остановила свой полёт?

            Сегодня этого никто не может сказать.

03.03.2016