Жизнь и судьба (инженер-кораблестроитель Владимир Костенко)
ЖИЗНЬ И СУДЬБА (ИНЖЕНЕР-КОРАБЛЕСТРОИТЕЛЬ ВЛАДИМИР КОСТЕНКО)
(1)
Кем был В.П. Костенко (1881-1956)
= Из очерка жизни и деятельности Владимира Полиевктовича Костенко (авторы: И.М. Короткин, И.Н. Соловьев) - вступительной статьи к 2-му изданию книги В.П. Костенко «На «Орле» в Цусиме» (Л.: «Судостроение», 1968)
[Первое издание книги В.П.Костенко «На «Орле» в Цусиме. Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904-1905 гг.» вышло в 1955 г. - А. А.]
<...> Владимиру Полиевктовичу Костенко принадлежит почетное место в отечественном кораблестроении.
Ученик и верный последователь выдающихся русских ученых Степана Осиповича Макарова и Алексея Николаевича Крылова, он на протяжении более чем полувековой научно-технической деятельности творчески продолжал их славные инженерные и научные традиции.
Активный участник проектирования и постройки судов, а также создания новых верфей, В.П. Костенко известен и как автор многих десятков научных работ. Диапазон вопросов, затронутых в этих работах, указывает на исключительную эрудицию автора в области кораблестроения и смежных областей промышленности. <...>
Владимир Полиевктович не имел ученых степеней и званий. Однако, как писал академик А.Н. Крылов, он был «вполне достоин ученой степени доктора технических наук без защиты диссертации, которая вполне заменяется его трудами» (из письма А.Н. Крылова, февраль 1944). <...>
Уже в первые годы своей службы на флоте, особенно в период русско-японской войны, В.П. Костенко приобрел богатый опыт морской и боевой службы на кораблях.
Талантливость, исключительная энергия и трудолюбие позволили Владимиру Полиевктовичу с большой эффективностью использовать полученный опыт для совершенствования кораблей.
Владимир Полиевктович известен как неутомимый пропагандист отечественного кораблестроения и морского дела. Он горячо любил свою Родину: патриотизмом и любовью к морскому делу проникнуты и страницы его книги «На «Орле» в Цусиме».
Выступая в печати и устно перед различными аудиториями, В.П. Костенко неоднократно возвращался к Цусимской трагедии, освещая разные боевые эпизоды и разоблачая гнилость русского самодержавия - главного виновника Цусимского поражения. Наряду с этим он всегда с большим теплом говорил о героизме и самоотверженности русских моряков.
Широко известна его дружба с А.С. Новиковым, баталером с «Орла», ставшим впоследствии выдающимся писателем-маринистом. <...>
Владимир Полиевктович был крупным общественным деятелем.
Известна его революционная деятельность в дооктябрьский период. В советские годы он вел большую работу во многих общественных организациях и на предприятиях различных городов страны.
Но на большом жизненном пути В.П. Костенко встречалось и немало ухабов. После сражения у Цусимы он попал в японский плен; спустя несколько лет после возвращения из плена в Россию его заточили в Петропавловскую крепость. <...>
(И.М. Короткин, И.Н. Соловьев. Владимир Полиевктович Костенко (очерк жизни и деятельности) / В.П.Костенко. На «Орле» в Цусиме. Л., 1968, с. 3-4).
= Из книги А.С. Новикова-Прибоя «Цусима» (примечание 1 к тому 1)
^- <...> В.П. Костенко, с которым я плавал на броненосце «Орел» оказался как герой настолько необходим для моей книги, что если бы его не существовало в природе, то пришлось бы такового выдумать. Поэтому я уделяю ему в данном произведении так много места. Он фигурирует у меня под псевдонимом инженера Васильева. В целях конспирации так называли его на судне в узком кругу матросов-революционеров. Но теперь мне кажется, что я напрасно своевременно не опубликовал его под настоящей фамилией. Кстати, отвечу на многочисленные вопросы моих читателей о судьбе этого героя: в настоящее время он работает в СССР по своей специальности и как исключительно талантливый инженер занимает крупный пост в советском кораблестроительстве. <...>
(Новиков-Прибой А.С. Собр. соч. в пяти томах, том3. М.: Изд-во «Правда», 1963, с.
= Биографическая справка
КОСТЕНКО ВЛАДИМИР ПОЛИЕВКТОВИЧ. 1881-1956.
Видный инженер-кораблестроитель, лауреат Гос. премии СССР (1950).
В1904 г. окончил морское инженерное училище и был направлен на достройку эскадренного броненосца «Орел», на котором впервые в мире внедрил систему быстрого выравнивания крена и дифферента. На этом корабле в составе 2-й Тихоокеанской эскадры совершил переход на Дальний Восток, где принял участие в Цусимском сражении.
С1906 г. помощник строителя линейного корабля «Андрей Первозванный». Был командирован в Англию для наблюдения за постройкой броненосного крейсера «Рюрик». В 1906-1910 гг. под руководством А.Н. Крылова работал в КБ Морского техн. комитета. В 1912-1917 гг. работал в Николаеве начальником Общества судостроительных, механич. и литейных заводов, затем главным инженером завода «Наваль». В 1915-1917 гг. разработал проект линейного корабля водоизмещением 45 тыс. тонн.
В 1919-1922 гг. технический руководитель судостроительных заводов в Николаеве, в 1922-1942 гг. член правления Ленсудопроекта. В1926 г. незаконно репрессирован. После освобождения (1931) работал главным инженером Проектверфи. В1941 г. снова незаконно репрессирован. В1942 г. освобожден и назначен заместителем директора Проектверфи. С1932 г. почетный член НТО им. акад. А.Н. Крылова. Награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Автор трудов «Теория корабля. Сопротивление воды движению судна» (1926), «Броневая защита боевых кораблей» (1947), «На «Орле» в Цусиме» (1955, 1968)
(См.: Доценко В.Д. Морской биографический словарь. СПб: LOGOS, 1995, с. 220-221)
(2)
В.П. Костенко. Воспоминания Н.В. Костенко
= Несколько вступительных слов
Впервые мне стало известно о Владимире Полиевктовиче Костенко из воспоминаний отца моей жены (З.Г. Вахарловской) - Глеба Анатольевича Вахарловского (1908-1998). Тот - сам видный кораблестроитель - около 25 лет был сослуживцем Владимира Полиевктовича (ГСПИ-2) и близко его знал.
Готовясь рассказать о жизни и судьбе В.П. Костенко – героя Цусимы и «Цусимы», выдающегося инженера-кораблестроителя, организатора промышленности, ученого и литератора, человека удивительного таланта и необыкновенной силы духа, я колебался в выборе источников.
И в конце концов счел за лучшее - полностью воспроизвести здесь очерк, написанный дочерью Владимира Полиевктовича - Натальей Владимировной Костенко (ныне покойной. - А. А. 2013) , по личным воспоминаниям и по материалам спасенного ею в блокадном Ленинграде архива отца.
Сам по себе этот мемуарный очерк, впервые опубликованный в историческом альманахе «Цитадель» (1998) - произведение, на мой взгляд, замечательное. (Декабрь 1999).
= Владимир Полиевктович Костенко (Воспоминания дочери)
[В настоящей публикации, в отличие от состоявшейся в альманахе «Цитадель», очерк разбит на главки, заголовки которых согласованы с автором - Н.В. Костенко. - А. А.]
Корабельный инженер. Герой Цусимского сражения
Владимир Полиевктович Костенко родился 8 сентября 1881 г. (все даты до 1918 г. по старому стилю. - Н. К.) в семье земского врача Полиевкта Ивановича Костенко. В семье было пятеро детей - три сына и две дочери, старший - Владимир. Ко времени поступления первенца в первый класс гимназии в1882 г. Полиевкт Иванович добился должности врача на железнодорожной станции в Белгороде.
В1900 г. Владимир Полиевктович окончил в этом городе классическую гимназию с золотой медалью и поступил на первый курс кораблестроительного отделения Морского инженерного училища в Кронштадте. Училище он окончил 6 мая1904 г. с золотой медалью и с занесением на мраморную доску и получил звание младшего помощника судостроителя. 17 мая1904 г. он был назначен в Петербургский военный порт помощником строителя броненосца «Орел», а 26 августа - корабельным инженером этого броненосца, вошедшего в состав 2-1 Тихоокеанской эскадры, которой командовал вице-адмирал З.П. Рожественский.
2 октября1904 г. эскадра из Либавы двинулась в легендарный поход к берегам Японии через три океана при полном отсутствии промежуточных баз и стоянок.
Костенко весь этот поход провел на «Орле» и стал участником генерального сражения русского и японского флотов 14-15 мая1905 г. Он оказался единственным корабельным инженером, оставшимся в живых после Цусимского сражения. Будучи предельно израненным, «Орел» остался на плаву благодаря использованию на практике «теории непотопляемости» А.Н. Крылова, впервые реализованной в бою корабельным инженером броненосца. За время перехода Костенко рассчитал и заблаговременно обучил личный состав «Орла», как правильно заполнять забортной водой во время боя отсеки, противоположные повреждению. Благодаря этому кораблю в самый критический момент угрозы перевертывания уцелел.
Возврашение из японского плена. Анализ трагедии русского флота в Цусиме
В походе и в плену в Японии Владимир Полиевктович вел подробный дневник, в котором сделал глубокий анализ происходящих событий, причин поражения русского флота и гибели ядра эскадры - броненосца типа «Бородино». Узнавший об этой работе вице-адмирал З.П. Рожественский, также находившийся в плену, понимал, что собранные В.П. Костенко материалы о гибели русской эскадры могут неблагоприятно отразиться на его положении при разборе в России причин трагедии в Цусиме. Поэтому адмирал не был заинтересован в возвращении корабельного инженера из плена на Родину. В Японию на имя Владимира Полиевктовича пришли письма от народовольца Русселя (Судзиловского). (1)
Рожественский, вручая их Костенко, воспользовался случаем и произнес: «Вот Вам письма от Вашего друга Русселя. Берите и уходите. Но уж в Россию не показывайтесь».
Владимир Полиевктович свою судьбу решил иначе. Весной1906 г. он возвратился из японского плена в Россию через Тихий океан, США, Англию, Францию, Швейцарию и Австро-Венгрию. В пути В.П. Костенко обработал и отредактировал свои дневниковые записи о Цусимском сражении, ставшие уникальным историческим материалом.
Впервые его записи в виде короткого конспекта были опубликованы в журнале Морской академии США в1906 г. Из дневника Костенко: «Возвращаюсь из плена через Тихий океан, я познакомился с флагманским артиллеристом Манильской эскадры флота США Робертом Уайтом, которого ознакомил с ходом Цусимского боя. С моего согласия он составил краткий конспект описания Цусимы и поместил его с несколькими эскизами от своего имени в журнале Морской академии “Unated states Naval Institute Proceedings” за апрель месяц 1906 года под заглавием “With the Russian Squadron at Tsushima».
В своем «Curriculum vitae» Владимир Полиевктович пишет:
«По возвращении в Россию я получил возможность ознакомить в ряде докладов личный состав руководства флота с моими наблюдениями и выводами. Наиболее существенными были мои следующие сообщения:
1. Морскому техническому комитету по предложению его председателя генерал -лейтенанта С.К. Ратника в мае 1906 года на тему «Броненосцы типа «Бородино» в Цусимском бою».
2. Морскому министру адмиралу А.А. Бирилеву: «Технические недостатки кораблей русского флота, выявившиеся в походе и в бою 2-й Тихоокеанской эскадры.
3. Верфям военного порта (впоследствии Адмиралтейскому судостроительному заводу) по предложению главного корабельного инженера Петербургского порта генерал-майора Д.В.Скворцова: «Конструктивные дефекты судовых устройств броненосца типа «Бородино», июль 1906 года.
4. Обществу русского судоходства: «Причины гибели русских броненосцев в Цусимском бою».
Строитель броненосца «Андрей Первозванный». Политически неблагонадежный. Заключение в «Крестах». Освобождение под залог
З.П. Рожественский дал о В.П.Костенко очень неблагоприятный в политическом отношении отзыв. Однако благодаря поручительству всех офицеров «Орла» и в том числе старшего офицера капитана 2-го ранга К.Л. Шведе 10 апреля1906 г. Костенко назначили на должность помощника строителя броненосца «Андрей Первозванный» в Петербургском военном порту.
В свою очередь, по распоряжению департамента полиции, Петербургское охранное отделение по своим каналам вело наблюдение за вернувшимся из японского плена корабельным инженером. В августе1906 г. Костенко арестовали. При обыске у него на квартире были обнаружены компрометирующие записи. Его обвинили в «написании противоправительственного сочинения, но не распространенного». За это ему грозили три года крепости без лишения прав.
По воспоминаниям Полиевкта Ивановича Костенко, во время посещения жандармского управления помощник прокурора Аккурти сообщил ему следующее: «Я Вам не должен говорить об этом, но как отцу я Вам скажу. В своем сочинении сын Ваш дурно отзывается о правительстве и упоминает о каком-то военном союзе... Я считаю, что, что нахождение его под стражей излишне и он будет освобожден».
Владимир Полиевктович просидел 22 дня в одиночной камере в Петербургской тюрьме «Кресты» и был освобожден под залог в 300 рублей, внесенный его отцом. Это стало возможным после того, как Полиевкт Иванович несколько раз посетил жандармское управление и подал прошение в департамент полиции об освобождении сына. Затем В.П. Костенко вернулся на работу в Петербургский военный порт.
Командировки в Англию. Постройка «Рюрика». Предсказание гибели "Титаника"
В июле1907 г. его командировали в Барроу (Англия) в качестве члена приемной комиссии и потом помощника наблюдающего за постройкой броненосного крейсера «Рюрик» (2) .
С октября1908 г. Костенко стал конструктором технического бюро Морского технического комитета (МТК) в Петербурге.
В июле1909 г. Владимир Полиевктович вторично командируется в Англию (во главе группы слушателей кораблестроительного отделения Николаевской морской академии).
В то время в Белфасте на заводе «Хартлэнд энд Вулф» были заложены трансатлантические лайнеры ТИТАНИК и ОЛИМПИК. Ознакомившись с их моделями, Костенко сразу заметил, насколько опасно упрощение системы непотопляемости на этих гигантах. Он обратил на это внимание директора фирмы Карлейля: «Поймите, одна небольшая пробоина, и ТИТАНИКА не станет». Замечание Костенко сочли бестактным.
В воспоминаниях А.Н. Крылова об этом говорится следующее:
«Инженер Костенко представил блестящий отчет, в котором с ясностью показал недостатки в конструкции громадного (52.000 т) пассажирского лайнера «Титаник». В первый же рейс опасения Костенко подтвердились: ТИТАНИК от столкновения с ледяной горой получил сравнительно ничтожное повреждение, но вследствие упомянутых конструктивных недостатков через два часа потонул».
Узник Петропавловской крепости, помилованный Николаем II
Вернувшись из Англии Владимир Полиевктович начал готовиться к поступлению в морскую академии, но 23 марта1910 г. был вторично арестован за связи с революционным движением, заключен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости и осужден на 6 лет каторги (3).
После приговора, находясь в крепости, В.П. Костенко обвенчался 27 июня1911 г. с Софией Михайловной Волковой в церкви Дома предварительного заключения.
София Михайловна родилась в1885 г. в семье бывшего предводителя дворянства Старо-Оскольского уезда Михаила Федоровича Волкова. В1902 г. она окончила Смольный институт, а в1912 г. - историческое отделение историко-филологического факультета женских Бестужевских курсов в Петербурге. София Михайловна разделяла передовые взгляды, близкие к убеждениям Владимира Полиевктовича, относительно революционных событий, происходящих в России. Продолжая традиции жен декабристов, она была готова сопровождать мужа на каторгу.
Поскольку Костенко имел боевые награды, морской министр И.К. Григорович, по представлению А.Н. Крылова, ходатайствовал перед Николаем II о смягчении приговора одаренному молодому кораблестроителю, который собрал ценнейшие материалы о поведении в бою и повреждении броненосцев при Цусиме.
Во время приема морского министра с докладом Николай II сказал: «Нам талантливые люди нужны», и на приговоре написал: «Дарую помилование».
В.П. Костенко был уволен с государственной службы на флоте. По рекомендации Григоровича и Крылова 1 мая1912 г. Владимир Полиевктович был принят на должность начальника технической судостроительной конторы Общества Николаевских заводов и верфей «Наваль».
Заступничество Крылова, Зилоти и Григоровича за В.П. Костенко
Необходимо отметить, что в сложной в политическом отношении судьбе сыновей Полиевкта Ивановича Костенко благородную роль сыграли видные представители российского флота того времени: морской министр адмирал И.К. Григорович, помощник начальника главного морского штаба генерал-майор С.И. Зилоти и председатель МТК генерал-майор А.Н. Крылов.
Привожу цитату из дневниковых воспоминаний Полиевкта Ивановича, работавшего врачом на железнодорожной станции Белгород:
«Однажды вечером ко мне явился жандарм со станции и говорит, что со ст. Курск жандармский начальник Курского отделения потребовал его к телеграфному аппарату и передал, что со скорым поездом № 5 едет Морской министр Григорович, просит меня быть у поезда и зайти к нему в вагон. Оказалось, что министр и Зилоти едут в Николаев и желают сказать мне несколько утешительных слов по делу сына. Зилоти пригласил меня после разговора с министром в свое купе и спросил, есть ли у меня еще столь даровитые дети, как Владимир Полиевктович? Я сказал: - Есть сын Михаил (4) .
- Где же он? - В Чердыне, Пермской губернии, в ссылке.
На вопрос Зилоти - За что? - Полиевкт Иванович объяснил, что его сын Михаил Костенко студент, председатель библиотечной комиссии Петербургского Электротехнического института, выслан на 3 года в Чердынь Пермской губ. По заявлению Пуришкевича в «Земщине»: «Только тогда в институте будет спокойно, когда эти студенты будут арестованы и высланы».
Далее привожу слова Зилоти: - Отчего же Вы мне до сих пор ничего не сказали? - и обещал на обратном пути вызвать к поезду. Встреча опять состоялась в вагоне проходящего ст. Белгород поезда. Зилоти спросил, читал ли я манифест в память трехсотлетий Дома Романовых и подошел ли мой сын Михаил под него? Полиевкт Иванович: Манифест я читал, но по моему мнению ни мой сын, ни 10 его товарищей, с которыми он живет в Чердыне, под Манифест не подошли. Григорович ничего не сказал, но Зилоти увел меня в свое купе и сказал, что по его мнению как сын Михаил, так и его 10 товарищей будут освобождены. Через 2 дня я получил из Петербурга следующую срочную телеграмму: «Сын Ваш и его 10 товарищей по Манифесту освобождены. Директор Департамента Полиции Зуев».
Тотчас же срочной телеграммой я повторил телеграмму Зуева сыну в Чердынь. При свидании все пояснил мне Зилоти».
На руководящем посту в Обществе заводов и верфей «Наваль». Революция. Городской голова, потом - главный инженер Николаевских судостроительных заводов. Начальник управления промышленности ВСНХ Украины. Руководитель «Судотреста» (Ленинград).
В Николаеве за период с 1912 по1917 г. под руководством В.П. Костенко, а также им лично было спроектировано, построено и сдано в эксплуатацию до 150 самых разнообразных военных кораблей и коммерческих судов.
Здесь в семье супругов Костенко родились дети: сын Михаил в декабре1912 г., дочь Елена в июле 1914 и дочь Наталия в ноябре1915 г.
1 сентября 1917 года В.П. Костенко был избран головой Николаевского городского управления, а 29 марта в1919 г. выдвинут Союзом металлистов на руководящую работу в Губсовнархоз, а затем на должность главного инженера Николаевских государственных заводов «Наваль». В1920 г. В.П. Костенко назначили членом правления технического руководства Объединенных Николаевских государственных судостроительных заводов. Здесь он руководил достройкой свыше 10 военных кораблей, в том числе и крейсера «Адмирал Нахимов».
Революционные годы были очень тяжелыми. София Михайловна, кроме заботы о своей семье, вела большую работу по оказанию помощи нуждающимся семьям служащих судостроительных заводов и верфей. «Наваль». Осенью1920 г. она простудилась, получила воспаление легких, перешедшее в скоротечную чахотку, и умерла 25 декабря1920 г. О благородной бескорыстной деятельности Софии Михайловны свидетельствует письмо сотрудников «Темвода» со 150-ю подписями:
«Глубокоуважаемый Владимир Полиевктович! Рабочие и служащие технической части «Темвода» выражают Вам чувство глубокого и искреннего соболезнования в постигшей Вас тяжелой утрате. Плоды самоотверженной деятельности незабвенной Софии Михайловны и вечная память о ней да послужат Вам утешением в Вашем безысходном горе...».
В.П. Костенко остался вдовцом с тремя малолетними детьми.
Забота о детях легла на плечи преданной няни - Марии Евграфовны Журавлевой, впоследствии вошедшей в семью как самый близкий и родной человек. Мы, дети, до последних дней ее жизни относились к ней как к родной матери.
В1922 г. Владимир Полиевктович женился на Ксении Александровне Меранвиль де Сент-Клер, женщине совсем другого склада, чем София Михайловна. Впервые появившись в семье, новая жена Владимира Полиевктовича обратилась к Марии Евграфовне с требованием: «Отдайте теперь мне ключи от всех семейных ценностей», на что последовал ответ Марии Евграфовны: «Ключей не существует». Владимир Полиевктович всегда был бессеребренником и не интересовался приобретением драгоценностей. София Михайловна часто говорила: «В жизни важно дать детям здоровье, образование и духовную культуру - это и есть драгоценности».
В том же году Костенко был переведен в Харьков на должность начальника Управления промышленности ВСНХ Украины. В декабре1924 г. его по распоряжению председателя ВСНХ СССР Ф.Э. Дзержинского, назначили на должность члена правления по технической части «Судотреста» в Ленинграде. 1 ноября1928 г. В.П. Костенко стал заместителем управляющего и председателем технического совета ленинградского «Судопроекта».
«Дело Судотреста». Расстрельный приговор В.П.Костенко. Соловецкий лагерь особого назначения
Однако не прошло и двух месяцев, как 27 декабря1928 г. отец был арестован по делу «Судотреста» и приговорен к расстрелу. Его обвинили во вредительстве, заключавшемся в перерасходе сметной стоимости транспортных судов. Впоследствии папа рассказывал подробности:
«Обычно приговор приводят в исполнение на рассвете. На девятый день после объявленного мне приговора (расстрел) в 5 часов утра загремел замок моей одиночной камер и мне приказали: «Собирайтесь». Вели меня по длинному тюремному коридору. Я знал, что если в конце коридора повернут налево - расстрел, направо - возможны какие-либо изменения судьбы. У несправедливо осужденного теплится надежда на чудо - высшую Божественную помощь».
Папу повели направо и зачитали новый приговор: «Ссылка на 10 лет в Соловецкий лагерь особого назначения».
В Соловки его отправляли в вагоне с самыми отпетыми уголовниками. Они быстро и ловко украли у инженера все теплые вещи и еду. Очень характерно для Владимира Полиевктовича, что, обнаружив это, он не дал им понять, что подозревает их в краже. Костенко начал в тактичной форме интересоваться их судьбами, расспрашивал, по каким статьям они осуждены и о сроках наказания. Постепенно перешел на рассказ о своей судьбе, о Петропавловской крепости, о Цусимском сражении, проявляя при этом большое участие к своим слушателям. Вернувшись на свое место, он нашел все свои вещи возвращенными.
На работу в ОКБ ОГПУ - под конвоем (Харьков, Ленинград). Освобождение. Главный инженер «Проектверфи». Проектирование судостроительных заводов нового типа
Высшие инстанции, учитывая огромную эрудицию В.П. Костенко, уже 30 ноября1929 г. перевели его из Соловков в Особое конструкторское бюро (ОКБ) ОГПУ в Харькове, а через год, 29 октября1930 г. - в ОКБ при ОГПУ в Ленинграде. Содержался он в Доме предварительного заключения, а на работу его возили под конвоем в «Судопроверфь».
Постановлением коллегии ОГПУ от 18 августа1931 г. отца освободили, а 1 сентября назначили главным инженером «Проектверфи» (с1937 г. - ГСПИ-2). Там он возглавил проектирование крупнейших судостроительных заводов в Комсомольске-на-Амуре и в Северодвинске. Три раза на правительственных совещаниях в присутствии Сталина Костенко отстаивал свой новый тип судостроительных заводов, где постройка и спуск кораблей осуществлялись на горизонтальных стапелях в закрытых сухих утепленных доках, находящихся выше горизонта акватории реки.
Против проекта завода нового типа возражали Я.Б. Гамарник (уполномоченный Совета Труда и Обороны ДВК) и С.А. Бергавинов (секретарь крайкома ВКП(б). Они усматривали в выступлении Костенко стремление сгустить краски и, преувеличивая климатические трудности Дальневосточного края (ДВК), добиться утверждения своего проекта судостроительного завода нового типа.
Владимир Полиевктович на заседании Совета Труда и Обороны 16 октября 1932 года в присутствии Сталина убедительно доказал техническое превосходство своего проекта. После этого Сталин сказал, что в специальных вопросах надо полагаться на специалистов.
Необходимо отметить, что заседание проходило в1932 г., всего через год после освобождения Костенко. Главный технолог завода в Комсомольске-на-Амуре В.Г. Истомин в книге «Амурский характер» вспоминает об этом заседании СТО в Кремле под председательством В.М. Молотова:
«После таких авторитетных оппонентов выступать В.П. Костенко было нелегко. Однако, кроме него, отстоять идею эллингов было некому. В.П. Костенко кратко, обстоятельно и аргументировано изложил те соображения, исходя из которых... именно такое и только такое решение приемлемо в условиях Амура с его немыслимыми перепадами уровня воды - до 10 метров... Таким образом, была окончательно определена судьба проекта завода, в основе которого лежала идея Костенко... Эта идея была воплощена в жизнь впервые в практике мирового судостроения».
Уже работая на свободе, Владимир Полиевктович всегда ощущал стремление ГПУ усмотреть фактор вредительства в его крупных замыслах - новом типе судостроительных заводов и выборе площадки и генеральном плане завода. Так, уже в1935 г. в семье Владимир Полиевктович говорил: «Опять фабрикуют на меня дело»; через некоторое время: «Наверное, меня скоро арестуют».
Мне, как дочери Костенко, в1964 г. военный трибунал Ленинградского военного округа выдал справку о реабилитации В.П. Костенко по делам, где указано и дело от 15 июля1935 г., которое на него завели. Арестован он не был благодаря мужеству И.Ф. Тевосяна, видного партийного деятеля, который не подписал ордер на арест В.П. Костенко.
Относительно спокойно Владимир Полиевктович проработал до перевода министра (в тот период министерства назывались наркоматами) судостроительной промышленности И.Ф. Тевосяна в танковую промышленность. Новым министром утвердили И.И.Носенко.
Новое обвинение во вредительстве. Подробности допросов. Начало войны. Освобождение в 1942 г. Командировка в блокадный Ленинград
Тут уж Л.П. Берия взялся за Костенко. 25 февраля1941 г. его арестовали и обвинили в преднамеренном выборе площадки для Северодвинского судостроительного завода на болотистом месте, что якобы повлекло за собой большие перерасходы при выполнении гидротехнических работ.
Впоследствии Владимир Полиевктович рассказывал подробности допросов:
«СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы преднамеренно выбрали площадку для Северодвинского судостроительного завода на болоте - это вредительство.
КОСТЕНКО: Петр Великий был первым вредителем, ведь он построил город на болоте, а я только завод. Будущая война докажет, что стратегически мною выбрано место абсолютно правильно.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: О какой войне Вы говорите.
КОСТЕНКО: Война с Германией неизбежна.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Но Вы знаете, что Молотов заключил договор с Риббентропом о ненападении?
КОСТЕНКО: Война с фашизмом неизбежна.
...Я не согласился с обвинениями во вредительстве и ко мне применили методы физического воздействия... Например, меня посадили в клетку, такую, что нельзя было повернуть ни тело, ни голову. Выставили в ней на холод в одной рубашке и еще капали на темя холодную воду. Опасаясь переохлаждения сосудов головного мозга, я занялся дифференциальным исчислением, пока не потерял сознания... В одиночной камере ленинградской тюрьмы продолжал находиться и когда Германия напала на СССР...»
На одном из допросов следователь спросил: - Что Вы можете сказать о происходящих событиях в стране?
КОСТЕНКО: Началась война с Германией.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Откуда Вы это знаете? Путем перестукивания?
КОСТЕНКО: Я слышу гул самолетов и разрывы снарядов».
Вскоре после начала войны заключенного Костенко эвакуировали из Ленинграда в Златоустовскую тюрьму, где он просидел в одиночной камере до 10 июня1942 г., когда в связи с прекращением дела его освободили.
Отец вспоминал, как нему в одиночную камеру вошел следователь и произнес: «Владимир Полиевктович, из Москвы пришло распоряжение срочно заняться Вашим делом». Я ответил: «А меня уже мое дело не интересует. Вы видите, в каком безнадежном физическом состоянии я нахожусь и лежу». Следователь возразил: «Я имею приказ и его выполняю».
Костенко был направлен в госпиталь, где его подлечили, подкормили, вручили железнодорожный билет до Москвы и дали небольшую сумму денег на дорогу. Владимир Полиевктович понимал тяжелую военную обстановку в стране и на железной дороге, предвидел возможные осложнения в пути с питанием, а денег ему дали мало. В Челябинске он нашел эвакуированную проектную организацию, представился администрации и обратился с просьбой собрать ему небольшую сумму денег с гарантией возврата по приезде в Москву. Благодаря известности Владимира Полиевктовича среди проектировщиков деньги были собраны, и он благополучно добрался до Москвы.
В.П. Костенко высказывал такое предположение о причинах освобождения:
«Правительству в 1942 году срочно понадобились точные сведения о техническом состоянии всех судостроительных заводов. Шла война, черноморские и балтийские порты были отрезаны, а Белое море и его «горло» - зимой в общем проходимо для транспортов...
Созданный при площадке заводе в Северодвинске искусственный порт оказался в состоянии принимать транспорты с грузом «ленд-лиза» из Англии и США. Порт выполнял эту работу в течение всей войны, начиная с навигации 1942 г. Вот тогда подтвердилась правильность выбора площадки завода, о которой я говорил на допросе в ленинградской тюрьме еще до начала Отечественной войны!».
По прибытии из Златоуста в Москву в июне1942 г. Владимир Полиевктович сразу явился в приемную к министру И.И. Носенко. Внешний вид его был ужасным. Бритый наголо арестант, с кровоизлиянием глаза, ноги обтянуты портянками, переплетенными веревочками, и настолько отекшие, что вместо обуви на них одеты галоши. Видимо, его «импозантный» вид привлек общее внимание. В приемной зашептались. Секретарша его узнала. Потрясенный министр тут же определил Костенко в столовую для ответственных работников министерства, выдал ему ордера на одежду, небольшую сумму денег и поселил в гостиницу «Савой».
18 июня Владимир Полиевктович был назначен на должность заместителя начальника ГСПИ-2. Прежде чем отправиться в Омск, куда была эвакуирована эта организация, он получил правительственное командировочное предписание в блокадный Ленинград, куда прилетел на военном самолете.
Официальной целью командировки был сбор материалов для эвакуированного в Омск института. Помимо того, Владимир Полиевктович надеялся на возвращение ему рукописей, опечатанных при аресте в1941 г., и, конечно же, хотел узнать что-либо о своей семье.
Семья В.П. Костенко
Для ясного представления о личной жизни В.П. Костенко мне необходимо осветить события, последовавшие в нашей семье после ареста папы в1928 г.
Мачеха предъявила требование младшему брату папы, Михаилу Полиевктовичу, тогда доценту Ленинградского политехнического института, забрать у нее троих детей от первого брака. 16-летнего брата Михаила, который отлично заканчивал школу, дядя сразу забрал в свою семью. Мы с сестрой, школьницы 13 и 14,5 лет, остались с мачехой до конца учебного года. Михаил Полиевктович ежемесячно давал мачехе деньги на наше содержание. Несмотря на это мы оказались заброшенными и полуголодными подростками, но молчали, понимая страшную трагедию в семье. Я нашла временное облегчение нашего положения: договорилась с заведующей школьной столовой взять меня помощницей на выдачу завтраков и обедов во время школьных перемен, сбор и мытье посуды, уборку столовой в конце учебного дня. За это мы сестрой имели бесплатное школьное питание.
На лето нас отправили в Белгород к дедушке Полиевкту Ивановичу. Он 50 лет проработал врачом на железнодорожной станции, имел колоссальный опыт во всех областях медицины и заслуженно считался прекрасным диагностом, но получал в конце жизни небольшую пенсию.
Когда летом1929 г. в газете появилось краткое сообщение, что Владимир Полиевктович приговорен к расстрелу, мимо дома дедушки прошла демонстрация, отдельные личности из которой выкрикивали: «Расстрелять его сына». Дедушку немедленно лишили пенсии. Осенью с началом учебного1929 г. меня забрал в Ленинград Михаил Полиевктович, а сестру - в Москву родная тетя по матери - Мария Михайловна Корф.
Ксения Алекандровна осталась только со своим трехлетним сыном Александром, нашим сводным братом. Он умер пяти лет в1931 г. Когда в 1930 освободили отца, мачеха сразу поставила перед ним ультиматум: «Я или твои дети». Мне было 16, брату Михаилу - 19, продолжать жить у нашего дяди возможности не было. Папа дал нам денег на комнату, и мне с трудом удалось прописаться в невзрачную маленькую комнату в коммунальной квартире. Мы с братом поселились в ней, а сестра (ей было 17,5 лет) осталась в Москве у родственников.
Во время последнего ареста в1941 г. отец проживал в Ленинграде на улице Декабристов в отдельной квартире с женой и ее старшей дочерью Елизаветой. Мы, трое его детей от первого брака, стали взрослыми и жили отдельно.
Частым гостем семьи папы был известный пушкинист Андрей Григорьевич Яцевич. Ксения Александровна, обладая хорошим литературным слогом, помогала Яцевичу в издании его книги «Пушкинский Петербург», где в разделе «От автора» он благодарит К.А. Костенко за помощь.
В момент прихода сотрудников НКВД с обыском к Владимиру Полиевктовичу Костенко 26 февраля1941 г. у них на квартире был Яцевич. Его занесли в протокол присутствующих. Представитель НКВД, закончив обыск, опечатал кабинет с архивом Костенко и объявил ему, что он арестован. Отец мне рассказывал, что успел обратиться к Яцевичу: «Андрей! Если Вы почувствует, что я невозвратим, прошу Вас - женитесь на Ксенечке и никогда ее не оставляйте». (Яцевич был одиноким вдовцом). При встрече со мной Андрей Григорьевич сказал: «Ваш отец необыкновенный человек. Пожалуйста, передайте брату и сестре, что я всегда готов при необходимости вам помочь».
Всем известно, какая тяжелая судьба ожидала ближайших родственников арестованного. Я работала в «номерной» организации.
Меня вызвали в I отдел и лишили допуска на закрытые предприятия. Некоторое время я трудилась в Ленэнерго, но вскоре началась война, и я поступила на работу в военный госпиталь. Мой брат Михаил Владимирович был мобилизован в действующую армию, а сестра Елена Владимировна жила с мужем - военным моряком на Дальнем Востоке. Ксения Александровна, боясь принудительной эвакуации из Ленинграда как жена арестованного, стала фактической женой Яцевича и прописалась в его коммунальной квартире. Жить они продолжали вместе (мачеха, ее сестра и Яцевич) в отдельной квартире Костенко. Началась блокада Ленинграда, а в кухне на квартире отца была небольшая железная плита для обогрева и приготовления пищи.
В блокадном Ленинграде. Гибель близких
В результате голода, ежедневных бомбежек и обстрелов население города поголовно перестало платить за квартиры, которые в любой момент могли быть разрушенными. Ужасно голодали все ленинградцы и раненые в госпиталях, за исключением руководителей города и небольшого процента людей, как-то связанных с продовольствием. Воду брали из прорубей Невы, поскольку водопроводы замерзли. Я временно жила в квартире моего дяди Михаила Полиевктовича Костенко, который как член-корреспондент АН СССР вместе со всей семьей был эвакуирован в Ташкент. Хранителями его квартиры остались Татьяна Васильевна (сестра Ольги Васильевны - жены Михаила Полиевктовича) и я.
Моя личная небольшая комната находилась в доме на последнем, шестом этаже на соседней улице. Во время бомбежек оставаться там было очень опасно. В доме дяди на другом этаже проживал с женой Натальей Николаевной и дочерью другой брат папы - Василий Полиевктович по специальности технолог. В1928 г. он был арестован по тому же делу Судотреста почти одновременно с арестом моего отца, осужден на 8 лет с конфискацией всего имущества и выслан в Медвежьегорск. Василий Полиевктович отбыл весь срок, вернулся в Ленинград и продолжал работать по специальности. Умер он весной1942 г. от голода.
Периодически я ходила на квартиру папы и навещала мачеху. Жили мы в разных районах и на «визиты» требовалось много сил. В начале февраля1942 г. от голода умерла старшая сестра Ксении Александровны, а 14 числа умер Яцевич. Похоронили их на Волковом кладбище в одной могиле. Помогала домработница Яцевича. Тогда уже шло массовое захоронение в братские могилы. Отдельно хоронить было очень трудно.
В середине марта Ксении Александровне удалось получить за ее хорошую одежду небольшое количество крупы, но это не помогло - она заболела и слегла. В конце месяца началась выдача продовольственных карточек, как всегда, персонально по месту прописки. Ксения Александровна была уже не в состоянии идти в домконтору Яцевича, а мне выдали ее продуктовую карточку только после оплаты всей квартирной задолженности Яцевича. Управдом квартиры папы требовала отвезти больную мачеху по месту прописки и освободить квартиру В.П. Костенко, поскольку она была передана повару Балтийского завода. Имущество отца управдом разрешила вывезти при наличии завещания и при условии оплаты квартирной задолженности с ноября1941 г. Мачеха была уже нетранспортабельна. Я срочно вызвала нотариуса, на квартиру папы и больная Ксения Александровна написала завещание на меня, как на родную дочь, так как в те времена завещать можно было только прямым наследникам. Я нарушила закон, введя в заблуждение нотариуса.
Умирая, мачеха меня просила: «Прости мне все плохое, что я сделала вам, детям. Я чувствую, что Володя жив. Прошу - выполни мою последнюю просьбу: не сдавай меня в братские могилы, а похорони на Волковом кладбище в общую могилу моей сестры и Яцевича».
Умерла Ксения Александровна 3 апреля1942 г., а хоронила я ее только 8 числа. Помогала опять домработница Яцевича. Наступила весна и днем все таяло. На санках довезти гроб от квартиры отца с улицы Декабристов на Волково кладбище по слякотной дороге было невозможно. Я от ближайшего продовольственного магазина получила двухколесную тележку с огромными колесами и доской. На протяжении всей дороги до кладбища гроб непрерывно скатывался, и мы, две истощенные, голодные женщины, совершенно обессилели. На кладбище нас встретил мужчина - один из почитателей Яцевича. Он в нашем присутствии произвел захоронение Ксении Александровны в могилу ее сестры и Яцевича. За это почитатель заблаговременно потребовал компенсацию - лучший костюм Андрея Григорьевича, в котором Яцевич в мирное время читал лекции «Лондон. Париж» (во время блокады ценились только очень хорошие носильные вещи).
Спасение архива В.П.Костенко (на санках - по невскому льду). "Я верила в чудо"
Совершенно измученная, голодная, я пешком добралась домой, пройдя почти через весь город. Предстояло еще решить проблему - куда перевезти все имущество арестованного отца: моя комната маленькая и на шестом этаже. В то время в доме Михаила Полиевктовича на втором этаже в коммунальной квартире Василия Полиевктовича освободились две комнаты с выходом во двор. Управдом согласилась меня в них прописать при условии оплаты задолженности за свою комнату на шестом этаже и за эти две комнаты. Я все оплатила. Деньги выручила за счет сдачи хороших вещей в комиссионный магазин.
Нужно было скорее вывезти архив отца. Поэтому в день смерти мачехи, несмотря на воздушную тревогу, я вскрыла опечатанный кабинет папы, в котором творился страшный разгром после обыска. Дождалась окончания бомбежки, собрала рукописные труды и, голодная, вечером, когда земля подмерзла, повезла часть их на санках от ул. Декабристов до Зимнего дворца к ближайшему лестничному спуску к Неве, далее по талому льду реки напрямую, минуя два моста, добралась на противоположный берег Невы, на пр. Добролюбова, в район, где я жила. Через мосты со строгой милицейской проверкой возить рукописи я побоялась, опасаясь быть задержанной по какому-либо поводу. Весь архив отца я перевезла по льду Невы в вечернее время, на что потребовалось несколько дней.
Мои тети Татьяна Васильевна и Наталья Николаевна категорически протестовали против моего хождения на квартиру папы, боясь, что это принесет неприятности не только мне, но, но также Михаилу Полиевктовичу и Михаилу Владимировичу (моему брату). Поскольку о судьбе арестованного Владимира Полиевктовича ничего не было известно. Татьяна Владимировна с целью повлиять на меня вызвала большого друга Михаила Полиевктовича, который подтвердил рискованность моей деятельности по спасению имущества отца.
Убежденность в его невиновности и незаслуженности страданий вселяла уверенность, что я поступаю правильно и рискуя ради него делаю святое дело. Это придавало силы. Я верила в чудо, верила, что справедливость восторжествует.
При перевозке имущества папы с ул. Декабристов несколько крупных вещей на грузовую машину не поместились. Управдом разрешила оставить их в местной кочегарке. Время шло. Был уже июль1942 г. Райфинотдел дознался, что завещание мною получено незаконно, что я не родная дочь Ксении Александровны и скрыла сведения об аресте отца.
Чудо свершилось: отец жив и на свободе!
Против меня было возбуждено дело. Подтверждались самые худшие опасения моих многоопытных благожелателей... Управдом сказала Татьяне Васильевне, что накануне, когда нас не было дома, приходил следователь НКВД и интересовался, кто проживает в квартире эвакуированного крупного ученого Костенко Михаила Полиевктовича. Просил передать, что придет на следующий день и чтобы мы обязательно были дома. Вечером, когда я пришла с работы, тетушка набросилась на меня, обвиняя, что это результат моей деятельности по спасению имущества арестованного отца. Тем более, что весь архив и вещи находились в том же доме, но в квартире Василия Полиевктовича.
Я была в отчаянии, но все же перетаскивала до вечера рукописные труды папы в брошенную мною комнату на соседней улице на 6-й этаж (ключ от комнаты остался у меня, поскольку такая жилплощадь никого не интересовала). О, если бы можно было передать словами, в каком состоянии безнадежности пережила я ту ночь и с какой мольбой обращалась к богу, прося о помощи.
На следующий день пришел следователь и сказал, что он хотел с нами познакомиться, чтобы иметь представление о тех, кто охраняет квартиру Михаила Полиевктовича. По городу разграбили много квартир известных людей, поэтому вышло распоряжение взять такие помещения под охрану. Узнав, что мы родственники и квартира таким образом охраняется, он записал данные наших паспортов и сказал, что претензий к нам не имеет. Удивительно, но я неоднократно ощущала, что в момент надвигающихся больших неприятностей меня кто-то незримо охраняет.
Но сутки до прихода следователя я прожила в страшной тревоге, не ожидая благополучного исхода. Именно поэтому я решила из дома, где проживал отец, срочно перевезти все оставшиеся в кочегарке вещи. Вот тогда действительно свершилось чудо. Когда я пришла за вещами, меня встретила управдом и вручила трехнедельной давности телеграмму на имя Ксении Александровны Костенко следующего содержания: «Златоуст. Освобожден. Срочно вышлите до востребования деньги дорогу. Целую Володя».
Моей радости не было предела. Я тут же решила, что папа уже в Москве: не получив ответа из осажденного Ленинграда, он, конечно, нашел способ достать деньги и добраться до столицы. Опять я срочно сдала в комиссионный магазин носильные вещи и телеграфом выслала в Москву на имя Новикова-Прибоя для В.П. Костенко порядочную сумму денег, сообщив свой адрес. С Новиковым-Прибоем папа всегда поддерживал деловые отношения.
Смертность в Ленинграде была страшная. Извещать за пределы города письменно об умерших было нельзя. Такая корреспонденция просто пропадала. На запрос папы я телеграфировала: «Ксения, Андрей, Лиза уехали к Александру» (наш умерший в 1930 сводный брат). Впоследствии в Москве мне рассказывали, что папа рыдал, получив такое известие. А мне он говорил: «Андрей плохо разбирался в политике и недооценил опасности оставаться в осажденном городе, особенно таким неприспособленным людям, какими были они. Я бы этого не допустил и их вывез».
Суд в осажденном Ленинграде
В начале июля1942 г. я получила повестку в суд по делу о незаконном получении завещания. Немедленно отправила телеграмму: «Суд твое имущество», с указанием даты. От неприятностей меня спасло лишь то, что Владимир Полиевктович прилетел на самолете в Ленинград и присутствовал на суде. Дело слушалось с представителем прокуратуры Ленинграда.
Когда судья зачитала обвинительный акт, папа попросил слово.
Судья резко спросила: «А вы-то кто такой?». Ответная речь папы была необыкновенно интересной. Он начал с момента ареста и обращения к Яцевичу с просьбой жениться на Ксении Александровне, далее рассказал, как после начала войны его как заключенного выслали из Ленинграда в тюрьму города Златоуста, где он просидел год и в июне1942 г. был освобожден за отсутствием состава преступления.
Неожиданно для всех присутствующих на суде прокурор, называя папу по имени, вдруг воскликнул: «Владимир Полиевктович, не верю своим глазам - неужели это ВЫ?» Даже судебным органам показалось неправдоподобным: Костенко, человек, вторично подвергавшийся аресту в период сталинских репрессий, оказался не только освобожденным, но получил правительственное разрешение во время войны прилететь на военном самолете в осажденный Ленинград и лично присутствовать на суде. Дело, которое для меня могло окончиться очень печально, было сразу прекращено.
Я прописала папу в свою комнату, где находилось все его имущество, в том числе рукописные труды, которые я в страхе прятала в своей бывшей комнате. Посетили мы с папой Волково кладбище, до которого добирались через весь город пешком. Владимир Полиевктович привел в порядок общую могилу Ксении Александровны, ее сестры и Яцевича, насколько это было возможно в то военное время.
В Ленинграде отец проработал около месяца, подбирая различные материалы для основного института, эвакуированного в Омск. Папе я дала согласие ехать с ним в Омск. Он остался без семьи, с подорванным здоровьем и нуждался в постоянной заботе любящего человека. Я уволилась из военного госпиталя, оформилась в Ленинграде в конструкторский отдел ГСПИ-2 и получила командировку в город Омск вместе с папой.
Возвращение к работе. Дальневосточная командировка. Болезнь и излечение. Правительственная награда. Руководство реэвакуцией ГСПИ-2 из Омска в Ленинград
При вылете на военном самолете из блокадного Ленинграда в Москву нам было разрешено взять с собой только по16 кгбагажа. Заметив, что отец берет с собой одни рукописи, я сказала: «Папа, посмотри на себя, какой ты больной. Как же мы будем жить в эвакуации без необходимых вещей?». Он с грустью ответил: «Знаешь что, жить прошлым - лучше совсем не жить. Я должен жить настоящим и будущим. Цель моей жизни - создавать ценное для последующих поколений». И, посмотрев на собранный архив, добавил: «Если ты это у меня отнимешь, то мне лучше совсем не жить».
По прибытии в Москву отец сказал: «Я хочу представить тебя министру судостроительной промышленности И.И. Носенко. Это он не устоял и подписал ордер на мой арест в1941 г.» На приеме у министра папа предельно деликатно произнес: «Иван Исидорович, вот моя дочь, которая в период моего ареста в осажденном Ленинграде спасла весь мой архив - плоды трудов всей моей жизни». Носенко встал из-за стола, подошел и пожал мне руку.
Из Москвы в середине сентября мы выехали в Омск к месту нахождения эвакуированного института. Уже 24 сентября1942 г. директор ГСПИ-2 А.С. Южаков получил правительственную телеграмму от зам. министра: «Оформите пропуск, командируйте Костенко Владивосток, Хабаровск, Советскую Гавань, Комсомольск сроком на два месяца... Самарин».
Владимир Полиевктович выполнил правительственное задание и вернулся в Омск. После всех недавно пережитых потрясений такая ответственная командировка отрицательно повлияла на его здоровье. В начале1943 г. папу поразил тяжелый инсульт. Паралич разбил всю правую часть тела. От полной инвалидности его спасла вовремя полученная путевка на алтайский курорт - в Белокуриху, где есть радоновые ванны. Конечно, довезти парализованного человека из Омска в Белокуриху в военное время было очень трудно. Доехали поездом из Омска до Новосибирска. Здесь сутки ждали состав до г. Бийска. С большими препятствиями устроила папу в Новосибирске на ночь в комнату матери и ребенка, а сама приютилась на брошенных ящиках на вокзале. В Бийский поезд парализованного папу помогал посадить носильщик. От Бийска до Белокурихи пришлось добираться90 кмна простой телеге и по пути на паромах переезжать две реки. На курорте я договорилась с медицинским персоналом об уходе за больным отцом и вернулась в Омск на работу.
В результате двухмесячного лечения папы он начал поправляться и медленно самостоятельно передвигаться. Однако возвращаться одному в Омск ему было трудно, и мне пришлось за ним приехать. Осенью1943 г. Владимир Полиевктович снова приступил к исполнению своих весьма обширных служебных обязанностей. В1944 г. Костенко руководил реэвакуацией ГСПИ-2 в Ленинград, а 10 апреля1945 г. был награжден орденом Трудового Красного Знамени за участие в создании судостроительного завода в Комсомольске-на-Амуре.
По возвращении в Ленинград отец первое время жил у нас в семье в коммунальной квартире, где у моего мужа Е.Г. Генидзе, архитектора ГСПИ-2, имелись две комнаты. За период войны Ленинград был основательно разрушен. Жилищный вопрос считался наиболее сложным, но Владимир Полиевктович решил хлопотать о возврате своей отдельной квартиры. На мои возражения, что хлопоты о восстановлении его прав отрицательно повлияют на здоровье, он с грустью оправдывался, говоря: «Я большой процент своей жизни провел на четырех квадратных метрах с привинченной «парашей», но на свободе я привык жить в культурных условиях».
В.П. Костенко: стиль руководства
Даже будучи дважды репрессированным, Владимир Полиевктович остался верен своим демократическим убеждениям. После возвращения ГСПИ-2 в1944 г. в Ленинград большинству служащих института было очень трудно налаживать жизнь в разрушенном городе. Однажды, когда директор института уехал в командировку, сотрудники атаковали Владимира Полиевктовича разными просьбами, зная его отзывчивость. Взяв на себя ответственность, Владимир Полиевктович как мог помогал им в различных бытовых вопросах. Вернувшийся директор вызвал Костенко и сделал ему замечание, упрекая, что в его отсутствие он превысил свои полномочия по административной линии, будучи руководителем только по технической части.
Дома папа сказал: «Я доволен, что смог помочь сотрудникам не в ущерб производству, а немного изменив метод административного управления. В жизни прежде всего надо не забывать быть человеком».
Первые послевоенные годы. Лауреат Сталинской премии - "по указанию Сталина"
Шел1945 г. Хлопоты о квартире у отца приняли затяжную форму.
Папе исполнилось 64 года и, несмотря на перенесенные многочисленные удары судьбы, он сохранял огромный запас жизненной энергии. По делам службы ему часто приходилось ездить в командировки в Москву. Там он встречался с вдовой писателя Ширяева - Татьяной Николаевной Кокушкиной, с которой много лет был знаком. 31 марта1945 г. Владимир Полиевктович женился на Татьяне Николаевне, ставшей спутницей его последних лет жизни. Они поселились в коммуналке, где находилось его имущество. Только через два года он получил отдельную квартиру.
На судьбу отца и признание его многочисленных заслуг в науке ярлык «репрессированного» оказывал неблагоприятное влияние почти до конца жизни. В1943 г. академик А.Н. Крылов и руководитель ГСПИ-2 ходатайствовали о присвоении В.П. Костенко ученой степени доктора технических наук без защиты диссертации. В апреле1944 г. ЦНИИ им. А.А.Крылова рассмотрел представленные документы и обратился в ВАК с ходатайством об этом. Далее дело по непонятным причинам застопорилось в инстанциях, и ученую степень так и не присвоили.
Не обошлось без шероховатостей у В.П.Костенко и при получении Сталинской премии за создание судостроительных заводов первого поколения. В1950 г. коллегия министерства судостроительной промышленности исключила его как бывшего репрессированного из списка, поданного ГСПИ-2 на соискание Сталинской премии. Однако, когда И.И. Носенко представил список на утверждение, то Сталин, помня выступления Костенко о техническом превосходстве судостроительного завода нового типа, выразил неудовольствие решением коллегии министерства и дал понять министру, что Костенко допущен к секретной работе и коллегия не имела права судить о его политических убеждениях. Таким образом, В.П. Костенко был восстановлен в списке лауреатов по указанию Сталина. Об этом Носенко из Москвы лично сообщил Владимиру Полиевктовичу.
«В бездну Цусимы» В. Костенко и «Цусима» А. Новикова-Прибоя
Будучи свидетелем трагедии Цусимы, фиксируя все события опытным глазом специалиста, В.П.тКостенко вел дневник, который представлял собой исторические мемуары, автор от первого лица излагал свои личные впечатления и переживания. Препятствием к опубликованию его трудов «В бездну Цусимы» и «История брони» явились аресты. Так, одобренные издательством и уже подготовленные к печати мемуары «В бездну Цусимы. Воспоминания моряка» значатся в каталоге Московского товарищества Писателей за1928 г. Труд не был опубликован по причине ареста автора в1928 г. и приговора к расстрелу в июле следующего года.
На свидании в тюрьме с женой Владимир Полиевктович, не чувствуя проблеска в судьбе, дал устное согласие на продажу своей рукописи о Цусиме писателю А.С. Новикову-Прибою, который служил баталером на «Орле». Ксения Александровна с малолетним сыном на руках и весьма ограниченная в средствах воспользовалась выгодным предложением Новикова-Прибоя и продала рукопись.
Младший брат Владимира Полиевктовича Михаил Полиевктович Костенко категорически возражал против передачи материалов о Цусиме. Он считал этот труд семейной реликвией, поскольку их отец Полиевкт Иванович Костенко систематизировал все письма, полученные от сына во время похода эскадры, подготовил их к печати и даже начал публиковать в1918 г. в «Вестнике Южных дорого» под названием «От Кронштадта - до Цусимы. На броненосце «Орел» во второй Тихоокеанской эскадре» Публикация эта была прервана в связи с тем, что «Вестник» вскоре прекратил свое существование (5).
В1932 г. увидел свет замечательный роман А.С. Новикова-Прибоя «Цусима». В этой книге под именем инженера Васильева представлен Владимир Полиевктович Костенко, чей ценнейший документальный материал был широко использован писателем.
Уже после смерти А.С. Новикова-Прибоя (в1944 г. и В.П. Костенко в1956 г. аспирантка О.И. Осыкова, в то время не знавшая истинной причины передачи рукописи В.П.Костенко Новикову-Прибою, сделала такой вывод:
«Важно отметить то обстоятельство, что когда Новиков-Прибой приступил к работе над «Цусимой», Костенко уже подготовил для публикации свои дневники под названием «В бездну Цусимы. Воспоминания моряка» (1928 г.)... При сравнении отдельных дневниковых записей Костенко со страницами «Цусимы» Новикова-Прибоя бросается в глаза не только фактическая, но и текстовая, стилистическая перекличка, «похожесть». Однако до сих пор нет работ, посвященных выяснению роли дневников В.П. Костенко в истории создания «Цусимы»... Такое исследование, видимо, наиболее своевременно именно сейчас, в связи с возрастанием интереса к жизни и творчеству А.С. Новикова-Прибоя и В.П.Костенко...» (6) .
От «Последней ставки» (1936) до «На «Орле» в Цусиме» (1956)
Будучи уже на свободе, Костенко глубоко переживал судьбу, постигшую его воспоминание «В бездну Цусимы». В1936 г. он пытался издать свои дневники под новым названием - «Последняя ставка». Удалось опубликовать 1-ю и 2-ю части «Последней ставки» в журнале «Новый мир», а в1937 г. - отрывки из 3-й части в журнале «Краснофлотец». Дальнейшая публикация была прекращена по неизвестным причинам. В1940 г. Костенко договорился об издании своей книги в полном объеме в новом Военно-морском издательстве. Второй арест (в начале1941 г.) сорвал и эту попытку. Лишь в1955 г. за несколько недель до его его смерти издательство «Судпромгиз» выпустил весь труд Владимира Полиевктовича под названием «На «Орле» в Цусиме» (с небольшими сокращениями).
Будучи уже тяжело больным, несмотря на запреты врачей, он сам редактировал это (1-е) издание книги. Однажды я не выдержала и сказала: «Папа, ты всю жизнь боролся за свободу и справедливость. Почему ты упорно отвергаешь просьбу своих любящих детей - не вставать и выполнять назначение врачей?». На это папа ответил:
«Вы - это личное, а книгу я должен закончить для многих людей».
С Новиковым-Прибоем Владимир Полиевктович поддерживал дружественные корректные отношения, как он сам писал в книге «На «Орле» в Цусиме»: «...был связан с ним узами старой морской дружбы, выросшей и окрепшей в походе и в бою». При разговоре с родными на тему о тождественности описания целого ряда событий в обоих произведениях, Владимир Полиевктович отвечал: «Пусть читатель сам разбирается, кто с кого списывал».
Известный английский историк Westwood в своей книге «Свидетели Цусимы» пишет:
«Костенко дал очень смелые показания военному трибуналу в 1907 г., а затем, спустя почти полвека, было опубликовано его собственное - «На «Орле» в Цусиме». Последнее может рассматриваться как лучшее техническое исследование сражения, когда-либо опубликованное» (7).
Второй его исключительно ценный труд «Эволюция систем бронирования в связи с историей развития военных флотов» тоже постигла неудача. Военное издательство министерства Вооруженных Сил Союза ССР в1948 г. подготовило к печати всю рукопись и уже была сделана верстка, но в1949 г. издание приостановили из-за несправедливого обвинения «в космополитизме». Этот труд, в виде верстки, приобрела Военно-морская библиотека, по распоряжению адмирала С.Г. Горшкова. <...>
Взгляд на судьбу трудов В.П.Костенко из наших дней
В заключение мне хочется с современных позиций гласности обратить внимание на связь судьбы моего отца с событиями, происходившими в стране с начала революции. Возможно, мне удастся сделать то, что не мог сделать он сам, говоривший в1942 г. после освобождения из тюрьмы: «Лес рубят - щепки летят».
Для человека творческого характера наибольшей драмой в жизни была судьба его цусимских дневников. А.С.Новикова-Прибоя никак нельзя упрекнуть в непорядочности по отношению к Владимиру Полиевктовичу: он сделал его героем своей исторической эпопеи (под псевдонимом инженера Васильева). Так же нельзя поставить Новикову-Прибою в вину версию о находке дневников, начатых в японском плену, в деревне у брата в улье. Наверное, тогда такой вариант судьбы дневников Костенко был наилучшим. Они не пропали и не оказались в случайных руках. Ими умело воспользовался писатель, находящийся под покровительством Горького и навсегда избравший себе морскую тему главной. Во многих его рассказах матросская масса изображалась носителем более высоких нравственных начал, чем обитатели кают-кампании. Писатель из народа, переживший рядовым матросом все события Цусимского похода рядом с Костенко и получивший его дневники, более чем кто-либо другой был способен создать морской роман, созвучный несколько десятилетий воспитательным задачам социалистического строя, многократно изданный и получивший Сталинскую премию. Критики признают историческую эпопею «Цусима» вершиной творчества Новикова-Прибоя, что вполне объясняется отсутствием следующих возможностей приобрести готовые материалы по близкой автору теме, какими явились уникальные дневники Костенко.
Решение вопроса о текстовом сходстве романа Новикова-Прибоя с дневниками отца - дело литературоведов, это не входит в мои задачи. Неуместно претендовать на соблюдение авторского права в соответствии с мировой практикой в стране, где повсеместно нарушались права граждан, записанные в самой демократической конституции.
Для В.П.Костенко же цусимские дневники стали, можно сказать, стартом для продолжавшейся всю жизнь работы по анализу мирового опыта военного кораблестроения, итогом которого стал фундаментальный труд «Броневая защита боевых кораблей». Неудача постигала этот труд неоднократно из-за арестов автора, начавшейся войны и под конец - из-за борьбы с «космополитизмом». Такая же судьба постигла ряд других ценных работ В.П. Костенко, написанных по поручению редакции «Морской сборник» (8).
Эпилог
В эпоху сталинских репрессий, доносов и расстрелов жизнь моего отца Владимира Полиевктовича Костенко была очень сложной и не раз висела на волоске. Только необыкновенная сила воли, духа и разума помогли ему выжить, отстоять свои научные идеи и демократические взгляды в этих страшных условиях, сохранив при этом удивительную черту характера - безукоризненную деликатность к своим оппонентам. Он умел в высшей степени корректно при всех обстоятельствах владеть обстановкой, будь то на докладах Сталину или в эшелоне с уголовниками на пути к Соловкам, чем невольно вызывал уважение окружающих к своей личности. Особенно показателен в этом отношении отзыв академика А.Н. Крылова по запросу НКВД в связи с его арестом в1941 г.:
«На всех заседаниях Костенко излагал дела с полным знанием, хорошею подготовкой, ясно, точно, деловито. Совершенно так же в прениях он всегда проявлял свои обширные познания, приводя подходящие примеры из своего богатого практического опыта и всегда соблюдая по отношению к противнику безукоризненную корректность» (9).
В октябре1953 г. в связи с преклонным возрастом отец перешел на работу по сокращенному графику, заняв должность главного технолога по судостроению в ГСПИ-2.
Скончался Владимир Полиевктович в Ленинграде 14 января1956 г. и похоронен на Серафимовском кладбище, а реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР только 16 октября1964 г.
(Костенко Н.В. Владимир Полиевктович Костенко (Воспоминания дочери) // Цитадель, 1998, № 2/7/, с. 65-79)
= Вместо заключения
Сегодня Наталии Владимировны Костенко уже нет в живых.
Мне доводилось бывать у нее дома, в однокомнатной квартире на Гражданке и держать в руках реликвии семейного архива - книги, документы, рукописи В.П. Костенко, в свое время спасенные его дочерью от уничтожения. Среди прочих бесценных документов в этом архиве хранились тетради технических записей Владимира Полиевктовича периода его работы в первых сталинских «шарашках» (конец 20-х - начало 30-х гг.), а также дневниковые записи периода его заключения в Петропавловской крепости в 1910-х гг. (10). Теперь этот семейный архив сохраняется внуком В.П. Костенко Кириллом Евгеньевичем Генидзе.
Общение с Натальей Владимировной Костенко всегда было праздником души, пиром ума, приобщением к духу.
А. А. Август 2013.
Примечания
(1) Н.К. Судзиловский (1850-1930), русский социал-демократ, с1874 г. эмигрант. В1905 г. под конспиративной фамилией Руссель возглавлял «Комитет помощи русским пленным» в Кобе, фактически занимаясь революционной пропагандой среди военнопленных в Японии. (Здесь и далее, за исключением специально оговоренных случаев - примечания Н.В. Костенко).
(2) За участие в Цусимском сражении В.П.Костенко был награжден орденом Св. Анны 3 ст. с мечами и бантом, а за наблюдение за постройкой крейсера «Рюрик» - орденом Св. Станислава 2 ст.
(3) У академика А.Н. Крылова в его «Воспоминаниях и очерках» (М..: Изд-во АН СССР, 1956) в примечании к главе воспоминаний «В.П.Костенко» сообщается, что в марте1928 г. В.П. Костенко рассказал В.Н. Фигнер, что, наблюдая за работами на «Рюрике», он создал обширную организацию среди матросов - около 200 чел. Как пишет Вера Фигнер (В.Фигнер. Полн. собр. соч., т.3. М., 1932, с. 203), пропаганда имела целью произвести восстание Балтийского флота, во главе с «Рюриком». (Примечание Н.В. Костенко)
В.П. Костенко был членом партии эсеров в период 1902-1908 гг. О связях В.П.Костенко с революционным движением после возвращения из японского плена см. также в: Савинков Б. Избранное. Л.: Художественная литература, 1990, с. 254-260. (Примечание - мое. - А. А.)
(4) Брат В.П. Костенко Михаил Полиевктович Костенко (1889-1976) - ученый-электротехник, был избран действительным членом АН СССР в1953 г.
(5) Полиевкт Иванович Костенко после ареста В.П. Костенко в1928 г. передал хранившиеся у него дневники сына о Цусимском сражении в краеведческий музей г. Белгорода.
(6) Осыкова О.И. Проблемы типизации в романе А.С. Новикова-Прибоя «Цусима» / Материалы научно-практической конференции, вып. 3, «Русский язык, литература». Белгородский гос. педагогический институт им. М.С. Ольминского, 1970.
(7) J.N.Westwood. Witnesses ofTsushima. Published bySophiaUniversity, in cooperation with the Diplomatic Press.Tokio,Florida, 1970, p. 307.
