Об авторе: Кэтрин Оуэн (Catherine Owen), политический аналитик из University of Exeter, докторант (PhD Candidate), участник группы по взаимодействию с радикальными идеями. В настоящее время проводит исследование в России на базе ЕУСПб и волонтерскую практику в НИЦ "Мемориал" (сентябрь 2011 - январь 2012). Статья написана в рамках исследования практик взаимопомощи в современном Киргизстане (2011).

Знойный августовский вечер, полдевятого вечера. Мы сидим во дворе дома в Ак-Орго, одного из пригородов-новостроек на окраине Бишкека, скрестив ноги за низким кустарным столиком. Дородные женщины в длинных цветастых юбках, с платками на головах и блестящими на солнце рядами золотых зубов, подносят плошки с горячей похлёбкой. Вокруг громоздятся блюда с горками свежеиспечённого хлеба и тарелки с нарезанными огурцами и помидорами с собственного огорода. Жадные осы вскарабкиваются на расставленные вокруг стола горшочки с домашним малиновым и абрикосовым вареньем, одна или две ложки которого сейчас начнут размешивать в чайнике. Стайка полуголых детишек бегает кругами вокруг стола и поливает друг друга – и иногда нас тоже - из водяных пистолетов. Стол, слегка прогибающийся под тяжестью нашего ужина, постепенно заполняется по мере появления гостей. Приходящие мужчины и женщины смеются, обнимают хозяина и друг друга, пока все двенадцать человек не оказываются усажены вплотную друг к другу. Атмосфера похожа на праздничную, но цель этой встречи более серьёзная: после чаепития состоится ежемесячное собрание общества взаимопомощи «Навруз» (основанного в день одноимённого праздника), посвящённое финансовым вопросам. «Мы не можем обсуждать наши проблемы на пустой желудок», говорит с широкой улыбкой Абдилас, член неправительственной организации «Эраим», работающий инструктором в группе поддержки обществ взаимопомощи.

Собравшиеся вокруг стола люди не похожи на обычных анархистов. В семейном ужине крайне мало радикализма, а эстетика его ничем не отличается от общепринятой. Стороннему наблюдателю они покажутся всего лишь компанией друзей за общим столом. И уж конечно, сами они никогда не назвали бы себя анархистами. Как и большинству людей, незнакомых с теорией анархизма, для них он означает только насилие, беспорядок и ломку ценностей. Однако на деле люди, сидящие за этим столом, проводят в жизнь фундаментальные анархистские принципы взаимопомощи, культуры DIY («Сделай сам»), безначальственной организации и откровенного неприятия государства - и делают это уже более семи лет. Следуя этим принципам, они смогли не только вытащить себя и друг друга из нищеты, но также организовали свои общины для улучшения бытовых условий, надавили на местные власти с целью предоставить им хотя бы базовые коммунальные услуги, организовали небольшие культурные мероприятия и экскурсии для себя и своих детей, поддерживая друг друга в нужде и заботах. Неосознанно практикуя анархизм, эта дюжина ранее пассивных и отчуждённых людей превратилась в мощную общественную силу, ставшую двигателем социальных перемен в Ак-Ошо. При этом «Навруз» - лишь одна из 450 действующих в Киргизстане групп взаимопомощи. 

Спустя всего лишь 20 лет после получения независимости от Советского Союза, после двух революций и вспышки межнациональной вражды в южных районах страны на границе с Узбекистаном, государственная инфраструктура страны остаётся хрупкой и легко подверженной коррупции. Согласно рейтингу коррупции Transparency International, Киргизстан оказался на 164 месте из 178 в 2010 году, и уровень общественного доверия к государственным институтам остаётся на соответственно низком уровне. После политических потрясений 2005 и 2010 годов, многие простые люди стали относиться к элитам с цинизмом и подозрением, считая, что они неспособны создать безопасный для жизни Киргизстан. Несмотря на недавний рост зарплат у работников бюджетной сферы, культура взяточничества и неформальных договорённостей в обход официальных каналов всё ещё остаётся превалирующей, и согласно одному источнику, количество взяток, выплачиваемых предпринимателями, вдвое превышает средний показатель по странам Центральной Азии. Впрочем, эти рекордные показатели могли быть получены и благодаря тому, что киргизские власти более открыты к сотрудничеству с международными организациями, чем другие республики Центральной Азии, из-за чего коррупция в этой стране более заметна, чем в других странах региона. Тем не менее, нет ничего удивительного в том, что идея самоорганизации групп взаимопомощи была с энтузиазмом воспринята людьми, не желающими участвовать в не пользующихся доверием общества государственных структурах. 

Нищета в Киргизстане также встречается повсеместно. В стране, где более одной трети населения живёт в страшных бытовых и социальных условиях, средняя зарплата у профессионалов, таких как учителя, менее 60 долларов в месяц. В районах новостроек, часто отсутствуют водо- и газопроводы, а дороги представляют из себя проделанные в грязи колеи, по которым невозможно ехать со скоростью более нескольких километров в час. В таких деревнях и посёлках для девочек является обычным делом оставлять школу в возрасте 11 лет, едва получив начальные основы грамоты. Неудивительно, что согласно Индексу Человеческого Развития ООН, включающему в себя такие показатели, как средняя продолжительность жизни, показатели грамотности и образования, а также общий уровень жизни, Киргизстан находится на 120 месте из 191. Оценки уровня безработицы в этой стране сильно колеблются: согласно ООН, она находится в допустимых пределах 8,2%, в то время как ГосДеп США называет куда более высокую цифру – 20%. Сделать более точный подсчёт исключительно сложно, учитывая преимущественное и активное развитие теневой экономики с высоким уровнем неформальных и случайных заработков. Почти в каждой семье, с которой мне довелось побеседовать, по крайней мере один мужчина не был занят на постоянном рабочем месте. В таких трудных экономических условиях группы взаимопомощи предоставили своим членам как необходимый им «толчок», так и денежный капитал для того, чтобы они сами смогли вытащить себя из нищеты.

Женщины за столом говорят мне: «Советская система сделала людей ленивыми. Они знали, что им не надо будет ничего делать, и государство само о них позаботится. При коммунизме образование и уход за детьми были бесплатными; нам не надо было напрягаться для того, чтобы получить какие-то самые необходимые вещи. Теперь этой системы больше нет, как и нет ничего бесплатного, однако люди сохранили старое советское отношение к жизни. Сегодня многие киргизы не знают, как помочь самим себе, и в результате они погрузились в полную нищету». Попытка изменить эту ментальность, стремление научить людей быть активными является одной из целей для этих обществ взаимопомощи. Приходя в них, люди узнают, что демократия может означать нечто совсем отличное от советской модели нулевого участия, или галочек в избирательных бюллетенях нынешнего правительства. «Демократия означает действие, участие», - говорит Абдилас. «Чтобы демократия заработала, людям нужно быть активными. Это самый важный урок для группы взаимопомощи». Женщина с ямочками на щеках, держащая по ребёнку в каждой руке, говорит мне со всей серьёзностью: «До того, как я вступила в «Навруз», я сидела дома целыми днями. Я только делала работу по дому и смотрела телевизор. Я толком не умела читать, я не зарабатывала денег, я даже не знала своих соседей. Теперь я плету традиционные киргизские ковры и продаю их на городском базаре, я помогла спасти нашу местную детскую площадку, которую собирались купить девелоперы, а когда я болею, я знаю, что есть люди, которые мне помогут. Я могу писать протоколы заседаний нашей группы и вести учёт финансов». Улыбаясь, она добавляет: «Вступление в «Навруз» изменило мою жизнь!»

Идея создания групп взаимопомощи в Киргизстане впервые возникла у неправительственной организации «Эраим» на рубеже 2000-х. Изначально она базировалась на идеях бангладешского экономиста Мохаммеда Юнуса, основателя микрофинансовой инициативы «Грамин Банк». В 2000 году шесть членов Эраима совершили путешествие по Индонезии и Бангладешу, где они познакомились с различными проектами, запущенными по принципу микрофинансирования. Например, погрязшие в нищете женщины, у которых не было никаких шансов получить банковский кредит, занимали деньги в местном банке для того, чтобы открыть своё небольшое дело, как например уход за малолетними детьми, приготовление обедов для строительных рабочих или пошив традиционных платьев для продажи на рынках для туристов. Получив выручку от своего бизнеса, женщины могли расплатиться с банком небольшими ежемесячными выплатами, при этом проценты за кредит составляли почти половину от среднерыночной ставки. Киргизские гости были впечатлены тем, как самым бедным членам бангладешского общества была предоставлена возможность вытащить себя из нищеты, однако при этом они почувствовали, что эту идею можно будет развить гораздо дальше. Как бы то ни было, материальные затруднения были лишь одной из множества проблем киргизского общества, решения которых искал «Эраим». 

Вернувшись в Бишкек, члены «Эраима» по-своему переработали идеи Юнуса, учитывая традиционный киргизский обычай ашар, соседскую взаимопомощь нуждающимся. Уже в 18 веке, когда киргизские полукочевые племена разводили лошадей, коров и яков в долинах Тянь-Шаня и Памиро-Алтая, существовала практика коллективного сбора средств на помощь своим соплеменникам, которые утрачивали кормильцев, на строительство домов для пожилых людей или на помощь членам общины в постройке или расширении их домов – и всё это бесплатно. Однако с началом 20 века капитализм, урбанизация и советская оккупация начали разрушать устоявшиеся связи общин, которые создавались в этих горах на протяжении столетий, и практика ашар отошла в давно забытое прошлое. Сотрудники «Эраима» изучили ашар, адаптировали его к условиям 21 века, и сделали его основным принципом деятельности киргизских групп взаимопомощи, распространив эту идею по всей стране с помощью своих воскресных тренингов. Таким образом, здесь приходится говорить о чём-то большем, чем микрофинансирование. 

Чем же конкретно занимаются эти группы взаимопомощи? Абдилас объясняет, что в их деятельности есть четыре сферы: микрофинансирование, общественная работа, лоббирование и культурные мероприятия. Финансовая сфера принимает за основу идеи Юнуса и расширяет их на новый уровень, позволяя заёмщикам устанавливать свои условия договора. В «Наврузе» заёмщик сам становится кредитором! Каждый месяц члены группы платят небольшие взносы, сумма которых определяется коллективным решением на первом собрании группы. Члены «Навруза» определили такой взнос в размере 100 сом (около 70 рублей), однако за семь лет существования группы они смогли накопить капитал в размере более 200 000 сом (около 140 000 рублей). Члены «Навруза» регулярно занимают из этого коллективного банка, от небольших сумм для расходов на семейный день рождения или покупку нового телевизора до больших сумм на оплату прокладки водопровода или на учёбу детей в университете. На встрече, которую я посетила, все, кроме двоих членов, платили за какие-либо сделанные ранее займы. Размер процентов за кредит устанавливается так же, как и сумма взносов – члены «Навруза» платят 1% по займам, которые они берут из «общего котла» (что крайне выгодно отличается от 20% по «генерирующим прибыль» кредитам банка Грамин). Когда я спросила, почему им вообще нужно платить проценты, пожилая женщина в бирюзовом платке сказала: «Как ты думаешь, как нам удалось собрать столько денег для нашего банка? 1% это крошечная сумма  - настоящий банк потребовал бы с нас, наверное, процентов 30. При этом такая небольшая сумма позволяет нам наращивать наш капитал».

С помощью займов из своего банка, члены «Навруза» смогли добиться значительных достижений: одна из них открыла свою аптеку (в этом районе действует лишь одна маленькая и плохо оснащённая больница, а скорая помощь вообще отсутствует), другая основала швейный коллектив вместе с дочерьми некоторых членов группы, одна  женщина построила публичную баню вместе со своим супругом, двое других открыли свои бакалейные лавки, другая открыла свой бизнес по ремонту мебели, ещё одна женщина выучилась на бухгалтера, в то время как единственный мужчина в группе заплатил за свою аспирантуру, чтобы стать доктором физических наук. «Наврузцы» смеются: «Видишь? Нам не нужно теперь никуда ходить! Теперь у нас есть куда обратиться, когда мы больны или голодны, когда у нас появятся дыры в одежде и когда поломается мебель, когда нам нужно решать задачи по математике или когда нам нужно мыться!»

Испытывали ли они когда-либо опасения, что окажутся заложниками «культуры постоянного долга», за что часто критикуют идею микрофинансирования? «Нет», - отвечает Абдилас. «Видите ли, заёмщик может решить вместе с группой, сколько времени ему потребуется, чтобы отдать долг – два месяца или два года, в зависимости от размера займа и финансового положения заёмщика. В любом случае, лучше платить небольшие суммы в общую казну каждый месяц и отправить сына учиться в университет, чем не иметь долга и при этом оставаться безграмотным и без копейки в кармане». Одним из главных отличий между финансовыми инициативами «Эраима» и бангладешцев заключается в том, что все финансовые решения в отношении займа принимаются самостоятельно заёмщиками: в Киргизстане поставщики услуг одновременно являются их пользователями. Когда банк сам принадлежит своим клиентам, нет никаких посредников. Таким образом, вполне обоснованная критика, раздававшаяся в адрес идеи микрофинансирования в последние годы, в данном случае будет мало уместна. 

Второй сферой деятельности группы является общественная работа на местах. Находящиеся на государственном финансировании новостройки находятся в крайне запущенном состоянии и практически не имеют никакой социальной инфраструктуры. Помимо плохих дорог и неадекватного здравоохранения, в Ак-Орго отсутствует уличное освещение везде, кроме главной улицы, а также нет парков и мест общественного отдыха. Молодые люди и дети составляют до 40% населения Ак-Орго и соседнего с ним района Ак-Ордо, однако в единственном на этот регион детском саду всего 140 мест. Похожая ситуация и со школьным образованием – в недавно открывшейся начальной школе имеется 120 мест, однако она начнёт трещать по швам, если её начнут посещать дети из Ак-Ордо, где нет вообще никаких образовательных учреждений. Местная средняя школа была построена в 70-е из расчёта на 800 учеников; сегодня в ней учится около 1400 детей, и уроки в ней проходят посменно, чтобы справиться с резко возросшим числом учеников. Не имея возможности с пользой для себя занять свободное время, молодёжь часто вовлекается в криминал. Ак-Орго является старейшим из всех пост-коммунистических пригородов столицы, и те немногие средства, которые правительство отчисляет на их возрождение, теперь уходят неизвестно куда. В Калыс-Ордо, построенной в 2005 году новостройке с рудиментарной инфраструктурой, жилищный фонд представляет из себя глиняные хибары с жестяными крышами, за водой нужно ходить к общественной колонке, а электричество до сих пор остаётся мечтой для многих её жителей. При этом главная дорога, проходящая через поселение, покрыта едва ли не самым качественным асфальтом в Бишкеке. 

Попытка справиться с ситуацией в жилищном хозяйстве новостроек может показаться титанической задачей, однако «Навруз», как и другие группы взаимопомощи, решил взять дело в свои руки. Используя своё ноу-хау и человеческий потенциал, «Навруз» смог уложить гравий на дорогах своей общины, подровняв колдобины и ухабы. Благодаря «Наврузу» появилась пара уличных фонарей на вкопанных в землю деревянных столбах. Завалив администрацию письмами, они спасли от девелоперов неиспользуемый участок земли в конце своей улицы и превратили его в детскую площадку – и даже самостоятельно поставили на ней игровые приспособления. Когда я шла по усыпанной гравием дорожке на собрание, мой путь пролегал рядом с площадкой – настоящим зверинцем из хохочущих, качающихся на качелях и по-обезьяньи карабкающихся по горкам детей. Вместо того, чтобы ждать целую вечность, пока правительство предоставит им услуги, члены группы взялись за решение своих проблем самостоятельно. Демократия, в конце концов, означает действие. 

Третьей сферой их деятельности является лоббирование, а именно написание писем и сбор подписей для обращений к местным властям по вопросам плохих жилищных условий, использования земельных участков в общественных целях, сбора мусора или прокладки и ремонта водо- и газопроводов. Благодаря неустанной отправке писем и сбору нескольких сотен подписей, «Навруз», в сотрудничестве с другими группами взаимопомощи в Ак-Орго, смог добиться вывоза мусора не раз в две недели, как ранее, а еженедельно. Когда я спросила об отношениях между группами взаимопомощи и государством, Абдилас беспечно ответил: «О, они нас любят! Ведь им остаётся делать меньше работы!» Гражданское общество Киргизстана было самым заметным и активным на всей территории постсоветской Центральной Азии со времён получения странами этого региона независимости. В отличие от других посткоммунистических государств, таких как Россия и Белорусь, многие НПО активно действуют на политической арене, и несмотря на вспышки репрессий, в особенности во времена Бакиева (свергнутого в 2010 году), такие организации пользовались значительной степенью свободы и поддержки со стороны государства. Даже во времена революций, независимые движения и пресса в целом не контролировались настолько жёстко, как это могло бы быть. Возможно, отчасти причиной столь мягкого отношения является то, что чиновники осознают, насколько организации вроде «Эраима» помогают государству и даже замещают в решении общественных проблем.

На собрании другой группы взаимопомощи, действующей в горном приозёрном районе Иссык-Куля, мне рассказали о том, как члены группы регулярно встречаются с местными чиновниками с целью обсудить свои насущные проблемы. «Мы лучше, чем они, знаем, что нам самим нужно», объясняет мне на вечернем собрании плотная женщина-председатель, раскладывая горками по тарелкам узбекский плов. «Но от них, этих чиновников, толку немного», продолжает она, «государство не хочет вникать в проблемы своих людей». Мне рассказывают о попытках группы добиться проведения водопровода в их деревню: ранее в этом году, после 18 месяцев писем, петиций и протестов была наконец-то уложена трехкилометровая труба, из которой живущие на двух улицах 80 человек, в том числе и члены группы «Керемет» («чудесный»), впервые смогли набрать воды. Всё это предприятие стоило 2,5 миллионов сом (чуть более 180 000 рублей), но государство не смогло выделить деньги. «У нас огромный дефицит национального бюджета», объясняет мне, будто оправдываясь, сидящая рядом со мной молодая женщина. Для того, чтобы получать чистую воду в своих домах, жителям деревни пришлось заплатить 20% стоимости водопровода, в то время как оставшуюся часть суммы покрыли с помощью займа Всемирного Банка. Трудоспособные мужчины из числа жителей деревни даже помогли прорыть траншею, в которую были уложены трубы. Такой поступок продемонстрировало решимость общины повернуть свою жизнь к лучшему, что способствовало заключению многосторонней сделки между местными властями, руководством водоканала и банком.

Сорокалетняя Чинара, энергичный координатор более чем 30 групп взаимопомощи в районе Иссык-Куля, объясняет, что самая большая проблема, которая стоит перед общинами - это экология. «В Советское время земля вокруг нашего прекрасного озера была защищена законом, и никто не имел права на ней ничего строить без разрешения. Теперь богачи из Бишкека, Алматы и России скупают участки на берегу озера для строительства дач и курортов». Действительно, хрупкая экосистема региона находится в кризисе. Не в малой степени это вызвано тем, что сотни тысяч туристов каждое лето съезжаются к крупнейшему горному озеру мира, к чему совершенно не приспособлена ветшающая инфраструктура на самых популярных пляжах. Вдобавок к этому, вдоль берегов в хаотическом порядке возникает всё больше и больше новостроек. Пока мы едем вокруг озера из Орнока, деревни где живёт Чинара, в когда-то фешенебельный, а нынче довольно безвкусно выглядящий курорт Чолпон Ата, она указывает на массы недостроенных домов, разбросанных вокруг берегов подобно участкам хронической сыпи на в целом чисто выглядящей коже. «На что будет похоже это озеро через 30 лет?» спрашивает она. «Что останется для следующего поколения?» Дети Чинары, как и другие дети из Орнока, по крайней мере смогут наслаждаться хотя бы маленьким участком этого чистого озера: в прошлом году жители постоянно посылали жалобы местным властям, требуя защитного статуса для приозёрной территории. Вначале реакцией на них было молчание, поскольку местные власти получали немалые откаты от продаж первозданно чистой земл. Жители Орнока не сложили руки и просто переключили свои усилия на региональные и национальные власти, иногда отправляясь в дальние поездки по опасным горным дорогам, чтобы лично вручить письма тому или иному министру. Вскоре национальное телевидение и газетные журналисты заинтересовались экологическим скандалом, и под общественным давлением администрация была вынуждена защитить 75 гектар вокруг Орнока от дальнейшей застройки. Теперь там запрещено строить по закону.

Судя по тем историям, которые я слышала в Орноке и Ак-Орго, кажется, что местное правительство в определённой степени зависит от предпринимательского духа участников групп взаимопомощи. Во-первых, они оживляют громоздкие механизмы государственной бюрократии, побуждая их к действию. Государству сложно игнорировать поток доставляемых лично жалобных писем, где живописуются терпимые гражданами отчаянные лишения –особенно если эта информация попадает в газеты. Во-вторых, эти группы высвечивают те проблемные места, которые порой «забывчивые» чиновники намеренно предпочитают не видеть: если никто не жалуется, зачем менять систему? В-третьих, при отсутствии необходимой компетенции со стороны государства, группы взаимопомощи выполняют часть необходимой работы по реализации социальных проектов, или же полностью справляются сами. «Навруз», «Керемет» и другие группы, с которыми мне посчастливилось встретиться (как и, несомненно, все остальные), оказывают давление на государство с целью предоставить людям те услуги, которыми они уже давно должны были пользоваться, или, по крайней мере, дать им разрешение справиться самим. Вместе с тем, и группам взаимопомощи, хотя бы на начальных этапах, при формирования организационной базы для реализации более крупномасштабных проектов требуется некоторое подобие структуры, которое представляет из себя киргизское государство. Впрочем, как знать, возможно, однажды они смогут обойтись и без него. В целом об отношениях между государством и НПО можно сказать, что они пока «терпят» и «примиряются с фактом существования друг друга» на фоне взаимных подозрений. Уже ясно, что группы взаимопомощи заставили государство уважать себя и что демократическое обучение, которое женщины получили в этих обществах, получило высокую оценку у государства. На предстоящих президентских выборах 30 октября, пятнадцать наиболее активных участниц НПО будут выступать наблюдателями в составе избирательных комиссий, где они будут контролировать подсчёт голосов. Однако следует сказать, что это уважение является отчётливо односторонним.

Четвёртая сфера деятельности групп взаимопомощи – образовательная. Их участники пытаются вдохнуть новую жизнь в традиционные киргизские культурные практики, такие как игра в комуз, трёхструнный киргизский народный инструмент, изучение тогуза коргула, традиционной киргизской интеллектуальной игры, или совершают групповые экскурсии к местам исторического или культурного значения. После 70 лет оккупации Советским Союзом, во время которой киргизские традиции зачастую жестоко подавлялись (так, ещё в 1989 году можно было угодить в тюрьму за разговор на киргизском во время официальных мероприятий), их возрождение является одним из способов сбросить оковы советской закостенелости. «Мы хотим возродить только хорошие традиции. Как бы то ни было, мужчины и женщины должны быть равны», объясняет Абдилас, имея в виду исключительно патриархальный характер традиционного племенного киргизского общества, в значительной степени сохранившийся в структуре современной киргизской семьи. Однако то ощущение собственной значимости и уверенности в своих силах, которое женщины приобретают посредством участия в группах взаимопомощи, может положить начало постепенному процессу выравнивания дисбаланса отношений между полами. 

Возрождение национальных традиций группами взаимопомощи не следует рассматривать в сочетании с влиятельными популистско-националистскими течениями в мейнстримной политике Киргизстана, которые часто выступают с требованиями сделать киргизский единственным официальным языком в стране в ущерб пёстрому многоязычному и полиэтничному составу её населения. Также не следует их связывать с недавними маскулинистскими попытками уничтожить статую свободы в виде женской фигуры в центре города с целью поставить на её место очередной памятник национальному герою Манасу. Скорее, их следует понимать в качестве одной из частей того же процесса самообразования, который научил женщин вести учёт финансов и записывать протоколы своих собраний. Возвращение к народным традициям является не столько фазой так называемого «пробуждения ранее спавшего национального сознания», сколько попыткой сделать что-то конструктивное в своих крайне стеснённых условиях, используя новоприобретённые навыки. Идеологический скачок между вступлением в кружок народного танца для девочек в своей деревне и вступлением в «Жаштар Кенеши», молодёжной организации с националистическим душком, имеющую отделения по всей стране, очевидно слишком большой.

Хотя Абдилас, «Навруз» и «Керемет» отмечают только четыре официальных сферы своей работы, в ходе наших встреч для меня всё более очевидной становилась пятая сфера: взаимная поддержка и солидарность. На встрече «Навруза» один из вопросов на повестке дня касался предоставления еды и финансовой поддержки заболевшему члену группы. Схожим образом, в Орноке разгорелась оживлённая послеобеденная дискуссия на предмет сбора средств для особо талантливой дочери одной из присутствовавших там женщин, чтобы она могла получить образование в Бишкеке. И все они постоянно рассказывали мне, как они выросли как личности, как они обрели новых друзей и как они смогли создать бесценную для них сеть взаимной поддержки. Все знают детей друг друга и заботятся о них, все знают, когда другим трудно в финансовом или эмоциональном плане – и как их лучше всего поддержать, все в курсе проблем со здоровьем у пожилых родственников членов своей общины. Излишки средств автоматически направляются самым нуждающимся. Сидя за столом вместе с этими людьми, я чувствую крепкую связь между ними, сильнее, чем между просто соседями или коллегами. Возможно, именно эта неофициальная пятая сфера их деятельности лежит в основе всей их остальной работы. Не достигнув такого уровня доверия и уважения, взаимозависимости, сострадания и понимания общности своих целей, эти группы взаимопомощи едва ли бы смогли стать столь мощным двигателем перемен к лучшему.

Однако, существуют и более анархистские течения среди киргизских групп взаимопомощи, чем те, что основаны на принципах культуры «сделай сам» и солидарности; они также организованы горизонтально, без единого руководителя или директора. Вместо формального руководства, существует три поста, которые по очереди занимают члены группы с периодичностью в три месяца. Это пост директора, который открывает собрания и председательствует на них, секретаря, который ведёт протокол собрания, и казначея, который собирает взносы и следит за расходами. Причины ротации постов заключаются в следующем: во-первых, это предотвращает концентрацию власти в руках одного человека, который мог бы в дальнейшем злоупотреблять своим положением и развалить всю группу, и во-вторых, это позволяет каждому члену группы обучить себя практике записи протокола и учёту финансов, а также председательству на собраниях. Благодаря второй причине у некоторых женщин появился стимул получить хотя бы начальное образование. Из тех женщин, которые сидели за столом в Aк-Орго, почти половина не была уверена в своей грамотности до того, как они вступили в группу. В Орноке подавляющее большинство участников были полуграмотными. Эти группы являются живым свидетельством правоты той идеи, часто оспариваемой критиками анархизма, что большие свершения могут быть  реализованы без предводительства формального лидера.

Группы взаимопомощи Киргизстана были созданы в результате крайне успешного и массового применения анархистских идей и практик. Они представляют собой сеть из самоуправляющихся на низовом уровне сообществ, что издавна принято считать ключевым принципом анархистской организации. Эти группы являются живым примером того, как восстановление власти в руках отдельной личности позволяет ей развиваться и процветать, равно как и общине, членом которой она является. Центральное правительство в Киргизстане всё ещё восстаёт из хаоса, но некоторые из наиболее обездоленных членов общества уже взаимно поддерживают и поощряют друг друга. Благодаря тому, что эти группы насчитывают максимум по десятку членов, каждый из них может научиться ведению конструктивного спора,  компромиссу и консенсусу – строительным кирпичикам демократии, которая означает нечто гораздо большее, чем отметка в бюллетене. Переиначив слова Абдиласа, демократия означает действие; вместо того, чтобы ждать, что кто-то будет действовать от твоего имени, как предлагает своим избирателям представительская демократия, группы взаимопомощи действуют здесь и сейчас, сами становясь теми изменениями, которых они ждут от общества. Отход от принципа лидерства, который поощряется самой структурой групп взаимопомощи, поощряет формирование критического взгляда на саму природу власти как таковой, в результате чего члены группы смогут в будущем требовать большей отчётности от правительства своей страны. Теоретически, киргизских женщин можно рассматривать в качестве наследников традиций украинских анархистов 1918-1920-х годов, автономных крестьянских делегатов которых часто называют одним из немногих примеров «реально существующего анархизма». Группы взаимопомощи демонстрируют, насколько плодотворными анархистские методы оказываются в деле развития благосостояния, солидарности и демократии внутри сообществ и между ними.

Имеет ли значение то, что они не называют себя анархистами? Когда я спросила у членов группы, считают ли они себя членами анархистского движения, ответом было громовое «Нет». Однако мне было совершенно ясно, что для них анархизм означал отсутствие порядка – что полностью противоречило тому, для чего они создавали свои группы. Как гласит знаменитое высказывание Бакунина, «анархия – мать порядка», и такими же «матерями порядка» стали смелые киргизские женщины из «Навруза», «Керемета» и других организаций. 

Тучи над Киргизстаном начинают рассеиваться. Шесть лет назад более половины всего населения страны жило в нищете; теперь этот показатель менее одной трети. В результате революции 2010 года, несмотря на её кровавые события, лидером страны стала Роза Отунбаева, первая женщина-президент Киргизстана и честный политик, работавшая ранее в НПО. Когда я спрашиваю сидящих за столом людей, есть ли у них надежда на будущее, звучит оглушительное «да»! «Мы сейчас подготавливаем почву для наших детей», говорит одна из матерей. «Мой сын растёт в «Наврузе». Он приходит на каждое наше собрание, и мы учим его, что действительно означает демократия. Как нам не быть полными надежд на лучшее?»

Чтобы сделать пожертвование на обучение новых групп взаимопомощи в Киргизстане, пожалуйста, свяжитесь с НПО «Эраим».