Текст предоставлен Санкт-Петербургским филиалом Государственного Университета - Высшей Школы Экономики

Состояние государственно-гражданской идентичности – не только призма, через которую рассматривают общество, но и важный фактор мобилизации людей, их солидаризации, на который оказывают влияние значимые социально-экономические феномены – такие, как мировой экономический кризис. Особую актуальность соотношение данных явлений приобретает в контексте распространенной характеристики самой гражданской идентичности в российском обществе как нестабильной: многие исследователи связывают эту нестабильность с последствиями распада Советского Союза, формированием новых принципов взаимодействия субъектов Российской Федерации, а также переосмыслением соотношения «частного» и  «общего» в паттерне национально-культурного. В качестве главных факторов кризиса гражданской идентичности обычно называют отрицание национальных символов, распад коллективной памяти, представленной традициями, утрату веры в общее будущее, дисгармонию между описательным и нормативным образами взаимодействия с государством, чувство неполноценности относительно «более развитых» стран.

Подчеркнем, что, мы рассматриваем не национально-культурную или национально-этническую идентичность, а именно идентичность государственно-гражданскую (хотя эти понятия во многих случаях характеризуются как взаимопересекающиеся). Если к основным компонентам культурной идентичности относятся общность традиций, языка, религии, истории, места проживания [Alter P. Nationalism / 2nd Ed. London: Edward Arnold, 1994], то операционализация понятия гражданской идентичности характеризуется разработкой более сложной системы, включающей такие компоненты, как: понимание исторической общности территории, законов и институтов, общность гражданства; политическое равенство граждан, выраженное в действующей системе прав и обязанностей, наличие у граждан политического сознания равенства перед законом, приверженность определенной системы политических принципов или идеологии; доверие к политическим институтам и равенство политических прав; общность гражданской культуры и идеологии, желание и согласие быть частью нации [Shulman S. Challenging the Civic / Ethnic and West: East Dichotomies in the Study of Nationalism // Comparative Political Studies. 2002. Vol. 35. N 5. P. 554–585].

Используя термин «государственно-гражданская идентичность», мы имеем в виду не просто лояльность к государству (которую можно было бы назвать государственной идентичностью), но и представления о сообществе граждан государства, их ценностях и ориентациях.

Гражданская идентичность – это комплексный феномен, «увидеть» который в срезе текущих социально-экономических отношений достаточно сложно. Между тем, в сложных социально-экономических ситуациях, оказывающих влияние на все сферы жизнедеятельности общества, происходит актуализация именно тех тенденций, которые представляют собой эмпирические маркеры данного теоретического конструкта. «Кризис» является универсальным «проблемным» объяснением происходящего – и как определение ситуации, понимания «текущего положения дел» в государстве, являет собой своеобразный научный повод характеристики содержательного и процессуального аспектов феномена гражданской идентичности.

Опираясь на материалы эмпирических исследований, проведенных Всероссийским центром изучения общественного мнения, Фондом «Общественное мнение», Аналитическим Центром Юрия Левады, а также компанией «Edelman», мы можем обозначить ряд гипотетических тенденций, характеризующих влияние экономического кризиса на формирование гражданской идентичности в российском обществе. Исходя из обозначенного понимания термина, такими тенденциями являются 1) самоидентификация гражданина как части государства («ощущение “мы”»), 2) специфика взаимодействия с властью и формирования политических ценностей, 3) миграционные намерения, 4) «статусная» характеристика гражданской идентичности, 5) феномен ментальной инерционности россиян.

1. Общее «ощущение “мы”». По мнению экспертов, глобальный экономический кризис породил самый опасный социальный кризис – кризис доверия. Там, где рушится доверие экономических субъектов друг к другу, своим правительствам, мировым финансовым структурам, возникает всеобщее недоверие граждан к экономическим и правовым национальным и международным институтам [В. Зорькин. Кризис доверия и государство // Российская газета. № 4887. 10.04.2009]. Результаты опросов, проводимых российскими исследовательскими центрами, свидетельствуют об общем пессимистичном характере потенциала социального взаимодействия в период кризиса (Рис. 1).

Рисунок 1. Данные общероссийского опроса Фонда «Общественное мнение» 13-14 марта 2010 г. N = 2000 [www.fom.ru].

Опрос, проведенный компанией «Edelman», показал, что кризис в России подорвал доверие активной части общества к бизнесу, который во многих европейских странах рассматривается как основа преодоления негативных тенденций в экономике. За 2009 г. доверие к бизнесу сократилось на 10 пунктов и составило 42%. Настолько же упало и доверие к власти, причем уровень доверия замер на отметке 38%. Это самое значительное сокращение уровня доверия среди стран, обследуемых в рамках программы Edelman Trust Barometr (так, например, во Франции доверие усилилось на 9% (до 43%); лидер по росту доверия — Швеция (с 36% до 60%)). При этом большинство опрошенных убеждены, что без усиления роли государства в экономике преодолеть последствия рецессии невозможно [www.edelman.com].

В данном контексте интересно проследить динамику изменения субъективного  ощущения ответственности, характеризующего связь человека с различными типами его социального окружения. Опрос населения, проведенного Фондом «Общественное мнение» в 2006 г. показал, что почти 80% населения в той или иной степени ощущают ответственность за происходящее у них во дворе или микрорайоне (40% ощущают ее «в полной или значительной мере»); в отношении происходящего на работе соответствующие цифры составляют 66% и 45%; а происходящего в городе, районе – 52% и 15%. Ответственность за происходящее в стране ощущают 33% («в полной или значительной мере» – 10%).

Данные 2010 г.свидетельствуют о снижении субъективного чувства ответственности по двум параметрам: 63% населения ощущают ответственность за происходящее у них во дворе или микрорайоне (26% ощущают ее «в полной или значительной мере»); в отношении происходящего на работе соответствующие цифры составляют 53% и 37%. На фоне этих данных интересным является резкий «скачок ответственности» за происходящее в стране: в 2010 г. ощущают 62% («в полной или значительной мере» – 17%) [www.fom.ru, www.polit.ru]. В то же время, несмотря на кажущуюся очевидность роста чувства ответственности людей за свою страну и, следовательно, упрочения связи с государством, можно предположить, что эти изменения происходят лишь на когнитивно-эмоциональном уровне, в то время как деятельностный уровень личности эти изменения не затрагивают. Показательным является вопрос об уплате налогов, поскольку налоги являются важным элементом формирования гражданской идентичности, конструирования «мы»-образа, самовосприятия индивида как гражданина, члена конкретного государства (Табл. 1).

Таблица 1. Распределение ответов на вопрос «Согласны ли Вы, что вовсе не обязательно платить государству налоги и, если есть возможность, можно уклониться от уплаты налогов?» [Данные общероссийского опроса Аналитического Центра Юрия Левады, N=1600. www.levada.ru]

2. Проблема взаимодействия с властью и формирования политических ценностей. По мнению исследователей, в официальной идеологии, формирующей государственно-гражданскую идентичность в начале XXI в. В России, доминировали идеологемы сильного государства, державности, безопасности при сохранении идеологем благополучия граждан, достойного места в мире, ориентации на европейские ценности, соединяющие в себе либерально-демократические и национал-патриотические идеи [Грусман В.М. Музей в системе формирования национально-государственной идеи. – СПб,2007].

«Посткризисный» официальный дискурс государственно-гражданской идентичности, лишь в незначительной степени удерживая демократические ценности, трансформируется в сторону умеренных национал-патриотических идеологем. При этом конструкт «преодоления кризиса» стал значимым поводом взаимодействия власти с гражданами: так, например, партией «Единая Россия» была подготовлена брошюра «Как не допустить финансовый кризис в собственную жизнь» которая призвана помочь рядовым россиянам пережить экономические трудности. «Сколько бы ни продлился кризис — это еще не вся жизнь», — ободряет «Единая Россия» и рекомендует начать с анализа семейного бюджета и планирования расходов. Так, партия советует для начала завести специальную тетрадку и разложить деньги по конвертам «целевого назначения», пишут «Ведомости» [www.vedomosti.ru].

3. Миграционные намерения. Эмиграционные намерения, а именно, желание в обозримом будущем переехать в другую страну, довольно четко характеризуют самоощущение граждан в контексте сравнения с другими странами. Она является одной из форм попыток людей культивировать свой гражданский оптимизм, веру в свою способность реализовать новые возможности. Случай экономического кризиса и здесь является показательным – прежде всего из-за своих характеристик «глобальности»: кризис коснулся всех развитых стран, и решение о переезде в данном контексте обусловливается субъективным представлением о способности того или иного государства его разрешить.  

Исследовательские данные показывают, что хотя медийный «образ кризиса» и был связан с переездом в другую страну (в 2008 г. распространенными являлись лозунги «Проведи кризис в Тайланде» или «Переживи кризис на Гоа»), в целом эти потенциальная эмиграционная активность за время кризиса не изменилась. Однако в то же время, по высказываниям представителей консульств, существует тенденция к увеличению желающих уехать в страны Западной Европы и США «из-за кризиса» [http://www.russiancouncil.org]

4. «Статусный уровень» гражданства. Данный маркер характеризует самоощущение людей как граждан по отношению к «не-гражданам» и интересен прежде всего в контексте измерения социальных настроений в крупных городах. Как свидетельствуют результаты эмпирических исследований, достаточно стойкой является тенденция делегирования низкоквалифицированного труда, связанного с физической работой, иммигрантам из Киргизии, Таджикистана, Узбекистана и др. В то же время, для жителя мегаполиса, идентифицирующего себя как «россиянина», даже угроза потери работы не является достаточным мотивом занятия физическим трудом. «Беловоротничковость» россиянина, живущего в городе, является интересным и значимым показателем качественного содержания гражданской идентичности.

5. Эффект ментальной инерции. При анализе влияния экономического кризиса на формирование гражданской идентичности необходимо учитывать, что для российского общества характерен эффект инерции в формировании социальных настроений: социально-историческая память оказывает настолько сильное воздействие, что ситуация из ближайшего прошлого переносится на настоящее. Фактически речь идет об адаптивном механизме настройки социальных настроений: при развороте тенденции в сторону пессимизма процесс существенно тормозится за счет эффекта инерции. Это означает, что на протяжении первых 3-4 месяцев с момента осознания факта кризиса падение социальных настроений достаточно медленно, поскольку базируется на предыдущей субъективной уверенности в улучшении ситуации. Именно поэтому, рассматривая обозначенные нами тенденции, необходимо учитывать временной задел между объективным изменением ситуации и субъективным ее осознанием.

В целом же необходимо отметить, что экономический кризис является значимым внешним фактором, актуализирующим процессы самоидентификации и осознания себя как гражданина государства.