Ранее об этом семинаре на Когита!ру, тезисы доклада: «Тело реальное и виртуальное», 3 июня 2017. 

Андрей Тюхтяев прослушал доклад Екатерина Хониневой «Гендер и дисплей: о гендерной категоризации во взаимодействии с интерактивными технологиями» и представил его транскрипт. 

В области разработки новых интеллектуальных технологий одним из основных трендов является наделение технологии способностью говорить, то есть поддерживать более-менее осмысленный диалог с пользователем. Список новых потенциальных партнеров по речевому взаимодействию уже не мал – это разнообразные голосовые приложения, чатботы, навигаторы, голосовые ассистенты, роботы. На самом деле, мы можем сейчас наблюдать ситуацию возникновения нового социолингвистического регистра общения человека с искусственным собеседником, который способен имитировать социальную коммуникативную реакцию, но с недостаточной коммуникативной компетенцией, что требует от нас, людей, некой адаптации, работы уже над собственной компетенцией.

Любопытно, что для новых речевых технологий разработчики зачастую стремятся создать однозначно интерпретируемый женский образ искусственной личности. При этом ресурсы информации об этом партнере, доступные человеку для категоризации в процессе взаимодействия, довольно ограничены. Ведь когда мы говорим о нормальной коммуникации, для успешной гендерной категоризации у нас есть довольно много ресурсов. Во-первых, это телесные репрезентации, а также так называемые культурные гениталии – различные речевые практики, техники тела и много чего еще. Все это недоступно нам, когда мы взаимодействуем с технологией, которая единственное, что имеет от женщины – это женский голос. И в связи с этим интересно посмотреть, как человек управляется с такой ситуацией, как категория гендера становится релевантной и обсуждаемой во взаимодействии с искусственным собеседником.

В коммуникации человека и рассматриваемой голосовой системы Siri мы можем выделить два основных режима. Они противопоставлены друг другу по тем коммуникативным целям, которые ставит перед собой пользователь, обращаясь к программе. Во-первых, это функциональное взаимодействие, предполагающее решение некой насущной задачи, то есть собственно того, для чего и были созданы такие программы. Это поиск информации в интернете, построение маршрута или управление сервисами смартфона. Также есть еще один режим, который оказывается даже гораздо более востребованным среди пользователей, чем функциональный. Это small talk, то есть разговор ради разговора, неформальное взаимодействие, которое не требует демонстрации каких-то специфических знаний о фрагментах мира. В зависимости от того, в каком из заданных жанров получает развитие взаимодействие, человек использует различные коммуникативные практики ориентации на категорию гендера.

На данный момент голосовые технологии находятся не на самом высоком уровне развития, эти программы зачастую не справляются со своими задачами. Человек регулярно оказывается в ситуации коммуникативного непонимания, что ставит перед ним необходимость каким-то образом разрешить нарушенный порядок взаимодействия. И, что интересно, в тот момент, когда программа на уровне железа, алгоритмов не смогла обработать запрос, не смогла помочь своему пользователю, тот прибегает к апелляции к гендерной категории. Дизайнеры помогли пользователю сделать это взаимодействие более понятным и комфортным, наделив программу человеческими характеристиками, а именно предоставив пользователю возможность обращаться к программе как к женщине. Иными словами, когда мы понимаем, что наш собеседник сделал что-то не так, мы интерпретируем это не с точки зрения возможностей технологии, но с точки зрения социальных намерений. Мы обращаем внимание на то, что это именно женщина, которая поставила нас в глупую ситуацию. Недостаточная коммуникативная и интеллектуальная компетенция голосового ассистента во взаимодействии рассматривается как человеческая характеристика, а не как особенность программной реализации.

Взаимодействие в рамках жанра small talk имеет принципиальные отличия от коммуникации, целью которой является исполнение одной из функций ассистента. Перед нами возникает своеобразный игровой жанр, в рамках которого взаимодействие с технологией служит для развлечения. И поскольку категория пола оказывается единственной очевидной характеристикой искусственного собеседника, зачастую топики разговоров с программой, которые выбирает человек, оказываются гендерно специфичными. Эти топики включают разнообразные отсылки к стереотипизированному «женскому опыту», флирт, сексуальные домогательства к голосовому ассистенту, гендерно маркированные оскорбления, на которые программа может давать ответы, воспринимаемые пользователями как «женские». И весь этот набор сюжетов взаимодействия создает комичность ситуации именно за счет понимания того, что если эта технология и является женщиной, то все-таки ненастоящей. Взаимодействие в таком ключе оказывается востребованным и легитимным благодаря сознательному разграничению «человеческой» характеристики голосового ассистента и статуса машины, лишь имитирующей социальные реакции.

Те гендерные скрипты, гендерные репрезентации, которые дизайнеры «вшивают» в технологию в процессе проектирования, далеко не полностью определяют то, какую роль гендер и, в частности, «женская» характеристика будут играть в непосредственном взаимодействии. Учитывая то, что дизайнеры смогли вложить в голосовых ассистентов довольно много коммуникативных паттернов «отшивания» (то есть они предполагали, что пользователи будут некоторым образом заигрывать с голосовым ассистентом, предлагать сексуальные практики), то мы видим, что гендер может актуализироваться совершенно по-разному в зависимости от режимов взаимодействия. Но роль дизайнеров не так высока, как это предполагается в различных публикациях о науке и технике в рамках феминистского подхода. Дизайнеры наделили личностными характеристиками технологию, чтобы нам было более удобно, более комфортно с ней взаимодействовать. Но стала ли технология более удобной? Можно сказать, и да, и нет. В отличие от не чувствительной к контексту программы, люди имеют возможность отсылать к общему фону, что создает потенциально бесконечное число возможных жанров и тем разговора. Когда же мы говорим о взаимодействии с технологией, которая не имеет ни сенсоров, ни зрения, ни способности сохранять и анализировать информацию из предыдущих диалогов, то в попытках поддерживать более-менее осмысленный разговор нам приходится ориентироваться только на одну категорию – на категорию женщины. Это определенным образом влияет на темы обсуждения, мы отсылаем к гендерно специфическому опыту. И, возможно, тот арсенал коммуникативных жанров, включающий различные виды sexual harassment и зачастую не задействованный в нашей повседневной жизни, мы привлекаем для того, чтобы поддерживать достаточно длительную коммуникацию с таким нетипичным партером.

Видеозапись доклада

О других семинарах проекта «Право на гендер» (ЛИС ЦНСИ):

Репрезентации сельской маскулинности в Бурятии

Разведенные отцы и алименты: обязательство, контрибуция или забота?

Карта ненависти

Права человека через призму ЛГБТ-движения

Алиса Клоц «Кухарка как символ революции...»

Представления молодежи Петербурга о женском и мужском телах

Андрей Тюхтяев о гендере и перформансе