Как отмечалось в нашем тексте, среди институтов-медиаторов, развитие которых необходимо для становления правового демократического государства и либерально-демократического политического режима, для превращения государственной (государевой) политики в политику публичную, можно выделить "фабрики мысли" (аналитические центры) и, среди них особую подгруппы – центры публичной политики [1].

Одной из реальных проблем развития поставторитарных и посткоммунистических стран является расщепленность общества, его атомизированность, а также отсутствие структурированных форм взаимодействие зарождающегося гражданского общества и властных структур. Импульс продолжению движения к демократическому обществу и открытой публичной политике могло бы дать развитие организаций-посредников, способных как поддерживать диалог общества и власти, так и предлагать обоим сторонам такого диалога новые варианты решения общественно-значимых проблем. Важность развития таких  структур следует и из концепции активистско-деятельностного подхода, в частности, представлений А.Этциони [2] и Э.Гидденса [3] об активном обществе.

Примером таких организаций являются так называемые «Фабрики мысли» или «мозговые центры». Само название «Фабрика мысли» отражает социальную функцию Think Tanks: - производство и продвижение идей в проектной форме, которая может быть воспринята властными структурами или гражданским обществом и интегрирована в социальную практику. "Фабрика" в названии указывает на то, что данный вид производства имеет характер индустрии, применяет определенные, повторяемые и массовые, ставшие от этого промышленными, технологии. Название "мозговой центр" подчеркивает социальную функцию Think Tanks, которая заключается в концентрации, сосредоточении (в некотором центре) мыслящих людей (мозгов), способных строить собственные социальные стратегии, выражать их в социально приемлемой форме в виде конкретного влияния на принятие важных законодательных или исполнительных решений и, выполняя таким образом хорошо оплачиваемые заказы, становиться независимыми [4].
Среди различного вида Фабрик мысли выделяют Центры публичной политики, для которого характерна деятельность, базирующаяся на некой общественно значимой идее, а именно, на содействии развитию в стране подлинно публичной, открытой политики. Такие Центры осознанно разрабатывают и предлагают для внедрения как общественным структурами, так и органам власти, те или иные методики общественного участия и эффективной прозрачной публичной власти [5].

Прототипы фабрик мысли и предпосылки их существования в советское время до перестройки

Для советского периода характерно достаточно строгое разделение исследований в области социальных и общественных наук и реальной практической деятельности в общественной сфере. Причиной этого являлась монополия правящей и единственной Коммунистической партии на принятие решений в социальной сфере, а также жесткая цензура на исследования в общественной сфере. Под особенно жестким идеологическим контролем находились университеты, как «кузницы будущих кадров», и их факультеты общественных наук. Вместе с тем догматические представления основателей советского государства все более расходились с реальной общественной практикой, а руководителям различного уровня для решения конкретных социальных проблем все более требовались не цитаты из классиков, а знание конкретной социальной ситуации и исходящие из них научно-обоснованные рекомендации. Поэтому в стране стала постепенно зарождаться – точнее, возрождаться после периоды сталинского разгрома – социология, или наука об обществе. Характерно, что это возрождение началось не с Университетов, а с институтов Академии наук, в рамках которой исследования были искусственно отделены от образовательных процессов – чтобы результаты конкретных социальных исследований не мешали продолжению идеологического образования студентов в русле правоверной марксистско-ленинской философии. Первым из таких институтов в Ленинграде стал Институт социально-экономических проблем, начавший свою работу в 1975 г.
Конечно, к ИСЭПу и других академическим институтам термин «Фабрика мысли» можно было отнести достаточно условно, так как в них отсутствовало важнейшее условие – свобода научной деятельности, свобода от идеологической цензуры. Вместе с тем определенные «островки свободы» внутри таких учреждений постоянно возникали и иногда сохранялись достаточно долго.

Исследовательские структуры стали возникать и внутри Университета, например – научно-исследовательский институт комплексных социальных исследований (НИИКСИ ЛГУ), в рамках других вузов города – однако, как мы уже упоминали выше, степень идеологической цензуры и контроля в университетах была выше, чем в учреждениях АН. Наряду с идеологической цензурой и отсутствием свободы для всей общественной науки СССР того времени была характерна оторванность от развития мировой общественной науки – слабые, контролируемые информационные потоки, слабое участие в международных форумах, трудности с зарубежными публикациями – все это вместе создавало определенную неполноценность получаемого научного продукта. Для большинства же честных ученых в области философии и общественных наук невостребованность властью их результатов приводила к их уходу от проблем современности в глубины истории, в средние века, к своеобразной внутренней эмиграции «во времени», при этом создавалась и традиция, установка, что «честные ученые современностью не занимаются».

Еще один прототип «фабрик мысли» или уже скорее будущих Центров публичной политики, существовал в Ленинграде и в других городах того времени в виде подпольных политических кружков, а также среди структур диссидентского движения. В этих кружках степень внутренней свободы была существенно выше, чем в среде официальной государственной науки, существенно более полным был иногда и уровень знакомства с зарубежной литературой, например, в области политических наук или с литературой «советологов», которая воспринималась официальными советскими органами как литература «антисоветская» и сразу же по поступлению в библиотеке помещалась в так называемые «спецхраны» [7]. Именно в таких кружках, постоянно преследуемых советской «охранкой», но после очередного разгрома возрождавшихся вновь и вновь, обсуждались и конструировались различные сценарии развития страны после краха коммунистического режима, сценарии, которые в принципе не могли возникать внутри официальной советской науки. Для некоторых из этих кружков, поддерживающих связи с эмигрантскими кругами, важным было также их участие в российской эмигрантской общественной и научной мысли того времени, в рамках которой работали небольшие коллективы, способные иногда и к точному прогнозированию развития в СССР социально-политических процессов [8].

Общим же для этих подпольных кружков и большинством честных ученых в университетах и научных институтах была уверенность в невостребованности результатов серьезных исследований или размышлений существующей тогда в России власти – а иного канала «внедрения» тогда просто не было. Тем не менее в студенческой и аспирантской среде постоянно возникали кружки в которых обсуждались социально-экономические проблемы страны, и некоторые из них, получали официальное признание в рамках, например, Советов молодых ученых. Так, в самом начале 80-х годов в Ленинграде возник на возник кружок молодых экономистов из Инженерно-экономического и Финансово-экономического институтов в составе С.Васильева, Г.Гладкова А.Чубайса. и Ю.Ярмагаева [9, 10].

Эти же тенденции, отмеченные нами для Ленинграда, наблюдались и в других крупных городах Северо-Запада, с учетом, конечно, наличия или отсутствия в них институтов АН СССР как таковых, существенно меньшего спроса на результаты социальных исследований со стороны местных хозяйственников, меньших «островков свободы» внутри университетов и т.д. Так, например, в столице Карелии, двухсот-трехсот тысячном Петрозаводске, существовал небольшой Научный центр АН, работал и университет и пединститут, руководители республики иногда советовались с учеными, преимущественно по вопросам программ или планов социально-экономического развития, однако степень свободы и «возможности маневра» была существенно меньше, чем в Ленинграде. В областных центрах, где местные руководители, не имея амбиций лидеров мини-республик, и не пытались поддерживать из престижных соображений развитие научных структур, ситуация была еще более жесткая.

Исключение составляли, по-видимому, два региона Северо-Запада, точнее, два города – Сыктывкар, столица Коми АССР и Калининград, центр одноименной области. В первом случае Сыктывкар стал местом ссылки ряда ученых-диссидентов из Ленинграда и Москвы, среди которых видное место занимал математик и диссидент-историк Револьт Пименов [11]. Вокруг него и его коллег создавались своеобразные «кружки свободы», отчасти аналогичные тем кружкам свободомыслия и просвещения, которые создавались за сто с лишним лет назад вокруг ссыльных декабристов в городах Сибири. 

Ситуация в Калининграде была особенной за счет как геополитического положения области – анклава российских переселенцев в окружении существенно более европейских Литвы и Польши, так и за счет погружения этих самых российских переселенцев в условия материальной культуры, оставленной депортированными жителями Восточной Пруссии. Подробнее феномен Калининградского хронотопа рассмотрен нами в отдельной статье [12], здесь же подчеркнем, что по мере расширения общения калининградской интеллигенции со своими соседями – как внутри СССР – Литовской и Латвийской ССР, так с социалистической Польшей, а также по мере самоидентификации себя не только как калининградцев, но и отчасти кенигсберцев, земляков Канта, могила которого сохранилась в центре города, европейские традиции человеческого достоинства и интеллектуальной свободы получали все большее развитие в этой среде [13].

Прототипы центров публичной политики в период перестройки
Отличительной чертой периода Перестройки 1887-1988 годов стало повсеместное развитие политических клубов и тому подобных структур. Центрами, местами появления таких политических клубов были, как правило, научные сообщества. Так, в Ленинграде одним из первых клубов такого типа стал Клуб друзей журнала ЭКО – Экономика и организация производства, издававшегося в Новосибирске под руководством либерала Брежневской эпохи академика Аганбегяна. Именно в рамках этого клуба, работавшего на базе Дома ученых в Лесном проходили в 1986-1987 бурные дискуссии, которые начинались с обсуждений журнальных статей, а затем переходили к иным актуальным темам Перестройки. Такие коммуникативные площадки выполняли очень важную функцию – функцию артикуляции интересов граждан, а также функцию снятия многолетнего страха от открытых публичных выступлений.

Наряду с дискуссиями в Клубе друзей журнала ЭКО в Ленинграде шла работа по созданию серьезного политического клуба. Основой инициативной группы стал упомянутый выше кружок молодых экономистов, в которому присоединился позже юрист В.Монахов и инженер П.Филиппов. Летом 1987 года в Ленинградском доме научно-технического творчества, а с января 1998 г. – в ДК им. Ленсовета начались публичные дискуссии по актуальным проблемам перестройки, при этом важно подчеркнуть, что сутью работы этого клуба  стали далеко не только дискуссии.

Межпрофессиональный клуб «Перестройка» был уже наверно первым ленинградским Центром публичной политики. Действительно, его целью и миссией было содействие реализации на практике основных идей горбачевской перестройки, основной формой деятельности – были подготовка и проведение широких общественных дискуссий, посвященных различным актуальным аспектам жизни города и страны в целом. Для подготовки дискуссий создавались тематические рабочие группы, которые затем в ряде случаев перерастали в постоянные команды, ставшие затем основой мощных общественных организаций. Ярким примером было создание в начале 90-х годов Российский ассоциации потребителей, выросшей из рабочей группы клуба (рук. – социолог Петр Щелищ) по подготовке и проведения в сентябре 1988 г. дискуссии по правам потребителей. Показательно, что одним из наиболее авторитетных членов клуба был известный ленинградский социолог А.Н.Алексеев, один из создателей ИСЭП АН СССР и первый секретарь партбюро этого института, исключенный, а затем восстановленный в КПСС [14]. Клуб Перестройка стал позже одной из основ создания Ленинградского Народного Фронта [15]. Опыт интеллектуальной и общественной работы в рамках клуба оказался очень полезным для его членов, пятнадцать из которых были в 1990-1993 гг. депутатами Ленсовета, а шестеро – народными депутатами России.

Подобные клубы и дискуссионные площадки возникали в то время и в других городах Северо-запада, прежде всего там, где существовал определенные интеллектуальный потенциал. Так, в Мурманской области местом деятельности такого клуба - Добровольного общества содействия перестройке (ДОСП), созданного в 1987 г.,  стал не областной центр, а г. Апатиты, в котором находились институты Кольского научного центра АН СССР. Председателем совета ДОСП стал инженер-конструктор А.М.Оболенский, позже – народный депутат СССР, прогремевший на всю страну в самом начале  I  Съезда народных депутатов самовыдвижением своей кандидатуры как альтернативы Генеральному секретарю ЦК КПСС М.С.Горбачеву на пост Председателя Верховного Совета СССР.

Другим примером может служить образованный  уже в 1988-1989 году, в процессе агитационной кампании по выборам в Народные депутаты СССР  в г. Луге Ленинградской области клуб «Перестройка», в создании которого активное участие принимал правозащитник и диссидент брежневской поры Валерий Ронкин [16].

Мы видим, таким образом, что реальный опыт хотя бы относительно независимой аналитической деятельности, накопленный в научных кругах в советской доперестроечное время, был затем достаточно эффективно использован для интеллектуального обеспечение глубоких перемен в период перестройки.

Литература:
[1]   -   Сунгуров А.Ю. Развитие публичной политики на Северо-западе России: институты-посредники. Информационно-аналитический портал «Когито.ру».
[2] Etzioni A. The Moral Dimension: Toward a new Economics, L., N.Y., 1988
[3] Энтони Гидденс. Устроение общества. Очерк теории структурации. - М.: Академический проект, 2003. - 528 с.
[4] См., например: "Фабрики мысли" и центры публичной политики: международный и первый российский опыт. Сборник статей. - СПб.: Норма, 2002. - 176 с., эл. версия.
[5] Римский В.Л., Сунгуров А.Ю. Российские центры публичной политики: опыт и перспективы. // Полис, 2002, 6, с. 143-150; Макарычев А. Проектные сети, трансферт знаний и идея «обучающегося региона». // Pro et Contra, 2003, Том 8, №2б с. 37.
[6] Сунгуров А.Ю. Центры публичной политики: возможные направления анализа деятельности и основные функции. – В кн. Публичная политика – 2004. - СПб: Норма, 2004, с. 59-65.
[7] Так, например, в начале 90-х годов я был поражен уровнем подбора зарубежной литературы в домашней библиотеке ленинградского инженера А.Ю.Штамма, члена Руководящего Круга Народно-Трудового союза Российских Солидаристов, впоследствии – главного редактора журнала «Посев».
[8] См., например: Политическая обстановка, власть и правительство, народ и революционные силы после ХХ съезда КПСС. // Сборник решений Совета НТС. - Франкфурт-на-Майне, 1958, с. 132-147.
[9] См. сайт «Агитклуб»
[10] Интервью Г.Глазкова для сайта «Полит.ру»
[11] Пименов Р.И. Происхождение современной власти. - М., 1996. - 351 с.
[12] Сунгуров А.Ю. Хронотоп как инструмент регионального политического анализа. // Полис, 2003, 6, с. 62-70.
[13] Кретинин Г.В. Проблема идентичности калининградцев – В кн.: Калининградский социум в европейском контексте, Калининград: Изд-во Калининградского государственного университета. 2002 г., с.50-93.
[14] Алексеев А.Н. Драматическая социология (эксперимент социолога-рабочего) - Москва, 1997. Книжка 1, с. 1-316; книжка 2 - с.317-657.
[15] Более подробно о работе Ленинградского клуба «Перестройка» см.: Сунгуров А.Ю. Этюды политической жизни Ленинграда-Петербурга: 1987-1994 гг. - СПб., 1996, гл. 1; о других формах общественной самодеятельности в городе того времени – см. Здравомыслова Е.А. Мобилизация ресурсов демократического движения в Ленинграде (1987-1990 гг). - В кн.:Социология общественных движений: эмпирические наблюдения и исследования. М.-СПб.,1993, с.110-132; о Ленинградском народном фронте – см.: Корнев Н.Р. Ленинградский народный фронт: логика post factum. – Там же, с.154-182.
[16] Ронкин В. Е. На смену декабрям приходят январи… : Воспоминания бывшего бригадмильца и подпольщика, а позже политзаключенного и диссидента. / О-во «Мемориал». – М. : Звенья, 2003, с. 434-449