15 октября в  Европейском Университете в рамках цикла «Вечера в Европейском» состоялась дискуссия «Новейший российский либерализм: горечь сухого остатка». Участники дискуссии Владимир Гельман (кандидат политических наук, декан Факультета политических наук и социологии) и Даниил Коцюбинский (кандидат исторических наук, преподаватель Смольного института свободных искусств и наук).

Вела дискуссию Мария Мацкевич (старший научный сотрудник Социологического института).

Выступления участников дискуссии мы приводим со значительными сокращениями. Стенограмма дискуссии должна появиться на сайте ЕУ СПб. 

Даниил Коцюбинский
Сбой, который произошел в развитии либерализма в конце 2008 года, требует особого разговора, но не означает краха либерализма. Либерализм  не исчезает вообще. Я буду говорить о российском новейшем либерализме, который стартовал в эпоху перестройки. Он не оправдал общественных ожиданий. Известная тока зрения заключается в следующем: причина неуспеха либерального проекта заключается в том, что общество оказалось авторитарным. В результате либералы оказались не востребованы ни социумом, ни элитами. Однако этот тезис спорный. Целостного продукта обществу предложено не было. Общество не востребовало либеральную парадигму, потому что ее и не получило. Всякий раз речь шла об усеченном либерализме. В перестройку либералы говорили не о либерализме, а о социализме с человеческим лицом. Основная масса либералов исходила из необходимости соединения свободы и социализма в том  виде, в каком он существовал тогда в Советском Союзе. Когда страна рухнула, оказалось, что проекта нет. К власти пришли молодые экономисты во главе с Гайдаром. У них в головах был тоже усеченный либерализм, потому что это были экономисты, а не философы, не политологи. Их либерализм страдал огромным экономическим флюсом. Генетические изъяны заложены при становлении либерализма. В дальнейшем либерализм развивался ущербно, что не позволяет говорить о российском либерализме как о целостной парадигме. В первую очередь, это экономический детерминизм, приобретенный в советских аспирантурах: «базис определяет надстройку». Сначала - экономика, потом - культура, права человека и т.д. Второе – это державность, государственничество. Абсолютизация крупных политических и хозяйственных форм. Игнорирование (или упоминание вскользь)  правозащитного аспекта. Молчание по поводу политических реформ, уход от разговора на эту тему. Латентные симпатии к единому лидеру, к харизматическому дирижизму. Недоверие к институтам, базирующимся на обратных связях, к парламентаризму, к регионалистским процессам. Мотив: опасение коммунистического реванша. Эти опасения не оправдались нигде (западнее России), кроме Белоруссии.
 В результате российский либерализм ближе не западному либерализму, а к советской марксистской идеологии.
В русле этих представлений и рассуждения либеральных историков, восходящие к советским учебникам: Новгород и его путь – это тупиковая ветвь развития, а московский путь – единственно возможный путь развития, так как он способствовал консолидации нации. Отсюда – фатализм государственнического саморазвития: огромная держава развивалась, развивалась, развивалась, но либерализма так и не породила. Породит ли в дальнейшем, - неизвестно. Но мы в это верим.
Экономический детерминизм наиболее четко прослеживается в трудах Гайдара. Отсюда непонимание происходящего и   недоумение либералов: как же получилось, что посадили Ходорковского. Либералы искренне верили в возможность соединения авторитаризма и частной собственности.
Тотальный политический конформизм. Не ставится задача политической реформы. Есть задача: повлиять на ту власть, которая существует, давая ей мудрые советы. Если власть этими советами воспользуется, запустится маховик всех дальнейших преобразований. Все апелляции идут наверх, а не в общество.
Игнорирование социальных проблем.
Мы не имеем дело с некоей интеллектуальной недоработкой. Мы имеем дело с нежеланием развить либеральную парадигму в полноценный продукт и предложить ее российскому обществу. Почему так происходит? Думаю, что причина в том, что либералы (как люди серьезные и ответственные) понимают, что реализация либеральных идей в России означает довольно быстрый крах этой государственности. Это доказала история России начала ХХ века и история Советского Союза конца ХХ века. Полноценное предложение либерального проекта – это конфликт с властью и принятие на себя груза ответственности за те деструктивные процессы, которые проявятся в общероссийском масштабе. Либералы сознательно останавливаются в своих рассуждениях о том, как сделать, чтобы свобода и частная собственность укоренились в обществе и готовы стать «фракцией партии власти» (Д. Травин).
Таким образом, мы видим, что нельзя обвинять общество, что оно не заинтересовалось либеральным проектом. Либеральный проект был изначально усечен и ориентирован на апелляцию к власти. Либералам удалость так или иначе интегрироваться в систему. Они существуют благодаря этой авторитарной системе, а не вопреки. Возможно, либерализм будет предложен обществу в дальнейшем и тогда будет востребован.

Владимир Гельман
В докладе Д.Коцюбинского шла речь о либеральной идеологии и о практике либералов. Это разные вещи. Наиболее осмысленным определением российских либералов было бы следующее: это не сторонники нынешнего режима, не коммунисты, не националисты. 20 лет назад мы бы вообще не использовали слово «либерал». Это было бы слово «демократ». «Демократы» превратились в «либералов». Это произошло довольно давно: на рубеже 90-91 годов. В это время спрос выдвинул экономические идеи и сделал их привлекательнее, чем все прочие. Спрос на либерализм, а не на демократизм  – оборотная сторона неудовлетворенности существующим положением вещей. Этим объясняется то, что экономическая составляющая либеральных идей вышла на первое место. Есть здесь и еще одна проблема: в посткоммунистических странах необходимо провести три разных вида преобразований. Это переход к конкурентной демократии, это переход к современному рынку, это переход к построению национальных государств. В западноевропейских странах этот процесс проходил очень длительное время и крайне неравномерно. В посткоммунистических странах необходимо проводить эти процессы одновременно.  Иной путь ведет в тупик.  Что мы и видим в России. Причина этого, в частности, в том, что политическая демократизация была бы не выгодна ныне действующим (в том числе и либеральным) политикам. В обществе распространены левые, популистские идеи. Конкурентные выборы сыграли бы не на руку либералам в краткосрочной перспективе. Сегодня любые попытки продвижения идей либерализма наталкиваются на издержки российской политической системы. Завтрашним либералам придется стать демократами.

После выступлений докладчиков были заданы вопросы  Даниилу Коцюбинскому.

Дмитрий Травин
Допустим, что мы смогли бы перенестись в начало 90-х годов и попытаться реализовать упущенное. В каких формах это следует сделать? Надо написать набор книг и статей? Или надо добиться принятия иной Конституции?

Даниил Коцюбинский
В конце 80-х важно было отказаться от попыток выстроить социализм с «человеческим лицом». Что касается начала 90-х годов, конца 90-х и 2000-х, то либералам необходимо было четко артикулировать: либерализм не состоялся в России. Необходимо было работать над вопросом: как построить либеральную демократию в России. Не было даже адекватной либеральной реакции на реставрацию империи с попранием базовых человеческих прав. Не было ключевого перехода в оппозицию к режиму и выработки альтернативной идеологии. Но тогда, предложив эту идеологию, возможно, пришлось бы вообще ставить вопрос о прекращении договора между центром и регионами. На это либералы не решились. Это их фундаментальная недоработка.
Я принимаю и на себя ответственность. Регионалистская мысль тоже не проделала необходимой работы.

Борис Колоницкий
Прозвучало утверждение, что либералы не либеральны. Можно ли утверждать, что общество либеральнее либералов? Это первое.
Второй вопрос: если человек хочет именоваться либералом, зачем ему отказывать в этом удовольствии?

Даниил Коцюбинский
Я говорил о том, что наши либералы хотят немножко либерализма. Но империю трогать не хотят, построения демократии не хотят и о базовых ценностях прав человека забывают.

Ольга Старовойтова
«Либерализм в России не был предложен обществу как целостный продукт»,  а в других странах разве это было?

Даниил Коцюбинский
В Великобритании целостный продукт существует с XIII века. Это Великая Хартия вольностей.

Евгений Кузнецов
Если такой продукт будет сейчас предложен обществу, как общество на него отреагирует?
Каковы внешние причины молчания либералов?

Даниил Коцюбинский
Нужно время, чтобы этот концепт, разворачиваясь, дал политические последствия. Моментального эффекта быть не может. Но «вначале было слово».
Либеральная идеология взрывоопасна. Мы утверждаем политическую свободу. Что дальше? Дальше нужно отделять Кавказ. Возможно, республики Поволжья и Сибири. К этому либералы не готовы. Им непонятно, что же хуже: посидеть при Путине еще лет 10-15 или экспериментировать с постсоветской реальностью. Кроме того, тот либерализм, который сформировался, замкнут на нынешнюю российскую власть.

Несколько высказываний, прозвучавших  в связи с докладами.

Андрей Столяров
У меня вызывает сомнение мысль Даниила, что у нас нет либерализма потому, что либералы не предложили целостный либеральный продукт. На мой взгляд, это совершенно неверно. Я хорошо помню те времена. Либералы сами не представляли, что такое «либерализм». Да и либералов тогда не было. Задача была: хоть как-то продвинуться к демократии. Не вернуться обратно в советское прошлое. Либерализм вообще не стоял на повестке дня. Потом начались 90-е, и до либерализма вообще никому не стало дела. Сегодня и либерализм, и социализм совершенно дискредитированы в общественном сознании. Сейчас утверждает себя доктрина экономической эффективности. Эффективности любой ценой. Что с этим делать, я пока понять не могу.

Дмитрий Травин
Либералы не побеждают никогда и нигде, если они настоящие либералы. Это первое.
Все западные либералы, которые осуществляли какие-то преобразования, опирались на централизованную власть. Это второе.
Третье. Можно ли было реально дать какой-то либеральный импульс нашему обществу? Чтобы задать какой-то импульс, надо чтобы вопрос был уже актуален. Если людям это неинтересно, слушать никто не будет. Либералы делали, что могли.
Четвертое. Я согласен с тем, что 95-96 годы, после Чечни – это время, когда уже надо было определяться. Вопрос этот очень остро дискуссировался тогда. Но организационно наши либералы так и не отделились от правых. Они существовали в одних структурах: «Демократический выбор», «Выбор России», «Союз правых сил», «Правое дело». Когда возникала острая полемика, оказывалось, что правых больше, чем либералов.

Михаил Ошеров
Даниил дал очень точное определение либералов. Для них главное: права человека, свобода. Но в больших странах, которые являются по сути империями, подлинной демократии нет. Дальше можно сделать два разных вывода. Или для нас главное – демократия. Тогда мы должны разрушить страну на много маленьких частей. Или мы соглашаемся с тем, что либерализм для нашей страны не годится. Для такой великой и самоценной страны  как Россия главное – сохранить ее единство. Либеральные идеи нам не очень подходят.

Заключительные выступления Владимира Гельмана  и Даниила Коцюбинского.

Владимир Гельман
Что такое «либерализм» каждый понимает по-своему. Отсюда разнонаправленность дискуссии. Мы сходимся с Даниилом в том, что на повестке дня стоит демократизация страны. Но я не разделяю его оптимизма, веры в то, что движение из регионов приведет нас к демократии и либерализму. Децентрализация может привести и к тому, что на месте одного авторитарного режима возникнет много маленьких авторитарных режимчиков. Децентрализация, тем не менее, - тоже процесс неизбежный.

Даниил Коцюбинский
Страшно или не страшно, что либералы не у власти? В авторитарном государстве либералы не просто не у власти, они на Колыме или, в лучшем случае, у себя на кухне. Это не то же самое, что быть в меньшинстве в парламенте.
Что касается того, совместим ли либерализм с имперским мышлением, то эта дискуссия умозрительная. Новейший российский авторитаризм держится на Путине. Не будет Путина – все придет в движение. Возникнет спрос на идеи. Это неизбежно в среднесрочной перспективе.