Первое заседание сезона 2010-2011 годов состоялось в библиотеке «Измайловская» 16 сентября 2010 года.

Его открыл своим выступлением колпинский краевед и общественный деятель Е.П.Сизенов, затронувший тему «Мифы сталинской индустриализации».

Свой доклад он начал с констатации того факта, что в 2000-е в России произошла определенная «ресталинизация» общества. Это совершилось отчасти под влиянием профессионально проводимой пропаганды в СМИ, но во многом и в соответствии с некоторыми естественными процессами, идущими в  массовом сознании. Сегодня наше общество мыслит мифологически, а индустриализация – одни из важнейших мифов сталинизма.

Далее докладчик указал: задача индустриализации объективно стояла перед нашей страной с середины XIX века. И она шла – особенно интенсивно  в начале ХХ столетия. Но индустриализация при социализме – особый период в этом процессе. Говоря о социалистической индустриализации в эпоху сталинизма, следует сосредоточиться на годах первых пятилеток – первой (1928-1932 г.г.), второй (1933-1937 г.г.) и половина третьей пятилетки (1938-1940 г.г.)

За этот период в деле индустриализации страны было сделано немало. Было построено около 9 тысяч промышленных предприятий и крупных промышленных объектов, в стране сложилась промышленность, способная, в общем и целом, решать большинство встававших перед страной экономических задач. По официальным данным темпы экономического роста в СССР в 2-3 раза превысили темпы роста экономики Российской империи в 90-е годы XIX века, а народное хозяйство стало по объемам производства вторым в мире после США.

Е.П.Сизенов отметил: начало этого «большого скачка» восходит к той дискуссии, что разгорелась в руководстве компартии (ВКПб) в середине 20-х годов. В начале это была дискуссия двух видных теоретиков партии Преображенского и Бухарина, за спинами которых стояли два крупнейших деятеля – Троцкий и Сталин соответственно. Преображенский доказывал, что индустриализацию необходимо проводить за счет крестьянства, обложив деревню высокими налогами. Бухарин отстаивал тезис о том, что необходимо планировать гармоничное развитие промышленности и сельского хозяйства: дав возможность селу развиваться (и обогащаться), мы получим от деревни больше сырья, что даст возможность быстрее развивать промышленность.

Троцкий был окончательно и бесповоротно побежден в закулисной политической борьбе, то Преображенский, как теоретик, был объявлен посрамленным, а Бухарин провозглашен победителем. (Окончательно это произошло на XVI съезде ВКПб.) Началась разработка первого пятилетнего плана развития народного хозяйства, которую вели специалисты Госплана и ВСНХ – органов управления экономикой в системе коммунистической власти. Однако идея сбалансированного развития не имела широкой поддержки в рядах партийного аппарата, правившего страной. Ведь такое развитие требовало учета интересов и желаний всего населения, что никак не входило в систему ценностей коммунистов. Сталин учел это и потому, расправившись с Троцким и его сторонниками, немедленно взял на вооружение некоторые их идеи, в частности идею об индустриализации за счет крестьянства. Большинство партаппаратчиков быстро осознали это, хотя наиболее здравомыслящие из них, особенно те, кто по работе своей имел дело с квалифицированными «старыми» инженерами  и экономистами, были категорически против такого «кульбита».  Это выразилось в дискуссии конца 1927 – начала 1928 годов между руководителем Госплана Кржижановским и тогдашним председателем ВСНК Куйбышевым. За этой дискуссией стояло столкновение групп высших партдеятелей во главе с Бухариным и Сталиным соответственно. Весной 1928 года Бухарин потерпел поражение в этой борьбе и был принят первый пятилетний план со «сверхвысокими» темпами экономического роста, предусматривавший полный отказ от рыночных отношений и переход к централизованному распределению всего и вся.

Индустриализация была объявлена главным средством построения социализма, причем социализм провозглашался таким строем, при котором жизненный уровень людей достигнет небывалых ранее высот. Однако вопреки лозунгам за годы пятилеток (особенно за годы первой из них) жизненный уровень населения многократно понизился, а условия труда резко ухудшились. Полки магазинов, при НЭПе полные товаров, опустели, очереди стали нормой жизни на долгие десятилетия, а интенсивность труда и продолжительность рабочего дня и рабочей недели заметно выросли. (При этом пропаганда непрерывно объявляла, что «жить стало лучше, жить стало веселее» или обещала, что это произойдет вот-вот со дня на день.)

Это снижение уровня жизни хорошо иллюстрируют статистические данные. Так в 1927 году доля ВНП, шедшая на «накопление», т.е. на строительство промышленных объектов, составляла 15%. В 1929 году она выросла до 24%, а в 1932 году – до 40%. Это означает, что доля ВНП, идущая на народное потребление, снизилась на треть, что повлекло за собой соответствующее обнищание людей.

Источниками индустриализации СССР были хлебозаготовки, налоги, займы и эмиссия необеспеченных ничем денег. Причем в начале первой пятилетки вожди компартии считали именно хлебозаготовки главным источником средств для закупки за рубежом оборудования для планировавшихся к постройке объектов. Именно для того, чтобы эффективнее заготавливать хлеб, была осуществлена тотальная коллективизация крестьянства. Однако результаты коллективизации оказались обескураживающими: большинство энергичных и деятельных селян либо погибли в ходе т.н. «раскулачивания», либо сбежали из деревни в города. Вновь образованные колхозы хозяйствовали из рук вон плохо – и руководители их и рядовые колхозники в большинстве своем были никчемными «аграриями». Между тем трезвый анализ показывал, что никакой необходимости в коллективизации не было – хлеб отнюдь не являлся главным экспортным продуктом Советской России! В 1920-е 95% доходов от внешней торговли приходилось на продажу нефти, леса и пушнины.

Относительно налогообложения в СССР докладчик указал: в годы НЭПа в стране существовало 86 различных налогов, позволявших государству достаточно эффективно, но в то же время не удушая деловую активность, получать свою долю ВНП. В годы первой пятилетки вместо них введены были два налога – на прибыль и с оборота. Их нормы были установлены таким образом, что частные предприниматели,(«нэпманы», весьма многочисленные в 20-е, в начале 30-х полностью исчезли. А вместе с ними исчезла из продажи большая часть потребительских товаров.

Во времена НЭПа государство прибегало к внутренним займам, но их размещали на добровольных началах. В годы первых пятилеток к покупке облигаций госзаймов стали принуждать и все 30-е как минимум одну месячную зарплату в год советские люди были вынуждены отдавать свой власти. (Эта практика продолжалась до конца 50-х годов и была отменена только в годы хрущевской «оттепели».)

Наконец, говоря об эмиссии, выступающий отметил, что власть, выплачивая населению деньги в виде повышенных зарплат и премий, пыталось таким образом стимулировать трудовой рвение рабочих и умиротворить их недовольство. Но стремительно пустевшие полки магазинов и постоянно удлинявшиеся очереди вынуждали вождей СССР идти на повышение цен на товары ширпотреба. Этот процесс начался в 1931 году, но еще до этого было расширено предложение населению водки – единственного потребительского товара, который власть могла производить в неограниченных количествах. По данным советской статистики (достоверность которой, впрочем, сомнительна) в годы первых пятилеток доходы от водки превосходили доходы от экспорта хлеба. (Причем доходы от экспорта хлеба якобы превосходили экспортные доходы от всей остальной промышленности.)

Особенно шумно в последние десятилетия обсуждается такой источник получения иностранной валюты, как экспорт произведений искусства. В широких масштабах к этой мере стали прибегать с 1928 так из Эрмитажа было изъято и продано 48 всемирно известных шедевров и около 2 000 первоклассных картин. Но в начале 30-х эту практику пришлось прекратить, причем лишь отчасти из-за протестов ученых и деятелей культуры. Основной же причиной было то, что доходы от этого «бизнеса» оказались крайне малы – около 1% доходов Минвнешторга, а скандалы за рубежом наоборот – невероятно шумны. Значительная часть экспортировавшегося была в свое время национализирована советской властью, причем хозяева вещей нередко оказывались в эмиграции. Приходилось прибегать к помощи темных дельцов, вроде небезызвестного А.Хаммера, благодаря чему доходы государства от таких сделок стремились к нулю.

Меж тем и сегодня совсем не освещенным остается такой источник золотовалютных поступлений в казну, как «Торгсин». Сеть магазинов этого класса была развернута по всей стране и граждане, имевшие с дореволюционных или НЭПовских времен изделия из драгоценных металлов и камней или иностранную валюту, могли обменять их на продукты питания, лекарства, одежду и пр.

Описав источники средств для индустриализации, Е.П.Сизенов перешел к проблеме условий труда в годы первых пятилеток. Прежде всего, он отметил: заводы строились там, где их считала нужным иметь власть, исходившая из военно-стратегических соображений. (Впрочем, нередко на практике соображения высокой политики прикрывали собой чьи-то узко-ведомственные, а то и лично-карьерные интересы.). В случае необходимости планировалось подвезти к этим заводам рабочую силу, разместив ее в жилье нового, социалистического типа – в домах-коммунах. Только в Ленинграде в конце 1920-х было заложено около 110 таких домов, где предполагалось иметь общие системы коммунальных услуг, общие столовые, а нередко и общие спальни. Однако в 1930 от планов массового строительства таких домов нового быта отказались, а в 1932 значительную часть уже заложенных домов и все вновь строящиеся жилые здания стали возводить как дома для специалистов, т.е. для начальства. Для большинства населения планировалось строить только землянки и бараки – так в Магнитогорске, городе, возникшем «с нуля», 50% жилья представляли собой бараки, 25% - землянки, 25% - общежития без удобств, и лишь поселок Березники включал в себя несколько десятках домов для начальства. В итоге с середины 20-х годов до середины 30-х средняя количество жилой площади на одного человека снизилось с 5,6 кв.м. до 4,7 кв.м. При этом в 1940 году в СССР 53% жилья в городах не имели водопровода, а 60% - канализации.

Следует отметить, что коммунистическая власть стремилась материально стимулировать трудящихся и в этих условиях. До 1935 года это было относительно легко благодаря тому, что существовала армия безработных, готовых делать что угодно за весьма умеренную плату. С 1935 года этот ресурс был полностью исчерпан и именно тогда было изобретено такое явление, как «стахановщина». «Передовики производства» (нередко дутые) получали зарплаты превосходившие зарплаты товарищей иной раз в 20 раз, им по «спецордерам» выдавали предметы одежды, радиоприемники, мотоциклы, машины, мебель и пр. Советская власть таким образом пыталась заставить рабочих подражать этим стахановцам, хотя особого успеха и не добилась.

Впрочем, может быть это и к лучшему: «стахановцы» принесли плановой экономике, пожалуй, больше вреда, чем пользы. В плановой экономике передовики, перевыполняющие задания, способны только окончательно разбалансировать работу предприятий. Ведь в идеале каждый должен был получать задания, строго увязанные с заданиями других – в такой системе места перевыполнениям. Но на практике все стахановское движение, начиная с самого Алексея Стаханова с его рекордом, было липой, нацеленной на раскол трудящихся на «купленную» властью «социалистическую рабочую аристократию» и завидующих им прочих.

При этом с первых лет первой пятилетки началось постепенное, но постоянное закрепощение населения. В 1932 году был введен паспорт, отмененный в 1917 году. в 1934 году в стране было около миллиона заключенных, а в 1940 году уже 1,5 миллиона. При этом с 1930 годов в стране были многие сотни тысяч и миллионы «спецпереселенцев», т.е. административно сосланных. С 1930 года основную массу их составляли раскулаченные, с середины 30-х годов к ним добавились «национальные контингенты». В 1934 году было создано т.н. «тыловое ополчение», в котором применялся принудительный труд, в 1937 году были созданы многочисленные строительные части РККА. В 1940 году был принят т.н. «закон об опозданиях», по которому многие сотни тысяч человек были посажены в тюрьму, а еще большее количество было приговорено к исправительным работам, т.е. у них много месяцев вычитали в пользу государства до трети заработка. В то же время была введена плата за учебу в старших классах школы и создана система ФЗУ с их полувоенным режимом. При этом еще с конца 20-х в широких масштабах проводились акции устрашения инженерского корпуса (дело «Промпартии» и пр.), как потенциальных лидеров недовольства населения. Более того: в течение 30-х годов во все возрастающих масштабах использовался принудительный труд специалистов в «шарашках» - так в Колпино, на Ижорском заводе, существовало «спецКБ», проектировавшее прославленный пропагандой в годы первых пятилеток гигантский блюминг.

В итоге всех этих усилий и мучений планы всех пятилеток 30-х годов выполнены не были, хотя официально утверждалось, что это произошло даже досрочно. Официально за первую пятилетку было построено 1500 фабрик, заводов и иных промышленных объектов, за вторую – 4 тысячи таких объектов, за  три года третьей пятилетки – 2900 объектов. А всего за 30-е годы было, якобы, ведено в строй около 9 тысяч объектов, но большинство из них было не достроено и годами «функционировало» только на бумаге. (Так 2-3 года не могли наладить производство на Сталинградском тракторном заводе.) За это власть заставила «платить» многочисленных «красных директоров» - в 1937-1938 году тысячи и тысячи их были расстреляны и попали в лагеря. К 1941 года методом «неестественного отбора» выковался тип сталинского директора, готовый выполнять любые (даже самые безумные) приказы начальства не жалея сил и жизней своих подчиненных.

Значительную часть этих промышленных объектов спроектировали и построили не советские, а иностранные специалисты, которых в СССР было в годы первых пятилеток не менее 20 тысяч. (Так фирма Альберта Канна создала проекты около 500 заводов.) Большая часть строек оснащалась импортным оборудованием – так в начале 30-х годов до трети станков, произведенных в США, отправлялись в СССР. Этому сильно помог мировой экономический кризис 1929 года, приведший к падению цен на продукцию машиностроения и образованию большого количества безработных инженеров, готовых работать где угодно, в т.ч. и в СССР. Эту тему до самого конца советской власти стремились не освещать и не афишировать, что привело к совершенно превратному представлению, господствующему до сих пор в массовом сознании, что в СССР была автаркичная, самодостаточная  экономика.

Подводя итоги своего доклада, Е.П.Сизенов указал, что в результате первых пятилеток, ценой высочайшей и жесточайшей эксплуатации населения был создан военно-промышленный комплекс (ВПК), оснастивший и вооруживший самую большую армию в мире. Этот ВПК управлялся строго централизовано по директивам плановых органов., широко используя принудительный труд. Вопрос о том, следует ли гордиться этим фактом, докладчик оставил открытым.

Затем собравшиеся задали докладчику ряд вопросов. Так Ю.Симонов, активист независимых профсоюзов, спросил, что, по мнению докладчика, было главным в выборе методов проведения индустриализации: объективные трудности момента (например, кризис хлебозаготовок 1927 года) или субъективные желания Сталина, ставшего в конце 20-х фактически единоличным диктатором.

Отвечая на этот вопрос Сизенов указал, что, хотя главную причину выделить трудно, следует помнить, что «в крови» у всех большевиков была тяга к чрезвычайным мерам, так что они были склонны из всех возможных вариантов поведения выбирать самый жесткий.

Другой активист независимого профдвижения, В.Большаков задал вопрос о доле СССР в мировой торговле продукцией машиностроения. В ответе было указано, что экспорта такой продукции из СССР в 30-е почти не велось, а но зато все эти годы Союз был крупнейшим покупателем товаров этого рода. Так еще раз было подчеркнуто, что в США закопалось до трети производимых станков.

Е,Степанова, корреспондент интернет-программы «Политграмота» задала вопрос о том, какие из морально-этических ценностей того времени сохранили свое значение сегодня. В ответ докладчик указал, что очень трудно говорить о таковых ценностях по отношению к тому времени – слишком давно это было, слишком много событий произошло с тех пор. Если же иметь ввиду то, что тогда официально считалось морально-этическими ценностями, то до нашего времени ничего из этого не сохранило свою значимость для людей.

После этого ряд участников заседания клуба выступили со своими репликами на тему доклада. Так отмеченный выше В.Большаков указал, что сталинизм с осуществленной им в 1930-е индустриализацией сделал нас такими, какие мы есть. Пропаганда особенно сильно воздействовала на молодежь и сегодня эти люди, став стариками, в большинстве своем уже не способны мыслить и говорить иначе, чем газетными штампами эпохи своих детства и юности. Режим в 1930-е организовал «высокоскоростной социальный лифт», когда массовое доносительство позволяло сделать карьеру ценой гибели предшественников. Это не могло не отразиться на морали общества – и отразилось самым пагубным образом.

Вслед за этим среди собравшихся разгорелся спор о стахановском движении: что двигало  стахановцами – только ли желание получить дополнительные материальные блага или все же некие идеалистические стремления.

Возвращая участников заседания к основной теме «Мифы сталинской индустриализации», ведущий клуба Б.И.Габе взял слово и указал, что обычно, даже признавая все отрицательные стороны этого процесса, апологеты сталинизма заявляют, что зато была создана такая промышленность и такая армия, которые сумели выстоять в войне против нацистской Германии. Меж тем это тоже один из мифов сталинской индустриализации, и едва ли не важнейший.

На деле Красная армия с первых дней Великой отечественной войны демонстрировала крайне низкое качество той военной техники, которую с такими жертвами создавали и производили в годы индустриализации. Так из примерно 120 тысяч самолетов, изготовленных с 1941 по 1945 годы советской промышленностью, 55 тысяч разбились по дороге к линии фронта из-за технических неполадок, вызванных многочисленными недостатками их конструкции и технологии производства. До 1943 года, пока из США не был налажен поток поставок радиостанций, связь оставалась слабым местом РККА, из-за чего нередко проигрывались важнейшие сражения. Советский ВПК так и не сумел оснастить армию автомобилями, приемлемыми по мощности, грузоподъемности и проходимости. Только поставки из США 450 тысяч машин (в т.ч. 150 тысяч «Студебеккеров» и 50 тысяч «Виллисов») сделали Красную армию достаточно маневренной, чтобы сравняться в этом с вермахтом. При этом промышленность СССР за эти же годы произвела лишь около 150 тысяч машин, большую часть которых составляли малопригодные для войны и морально устаревшие «полуторки», конструкция которых восходит к прототипам, разрабатывавшимся в конце 20-х годов. Ну и немалый процент от этих 150 тысяч приходится на те же «Студебеккеры», собранные из машинокомплектов, привезенных из США, на оборудовании, поставленном оттуда же.

Что же касается советского ВПК в целом, то большая его часть, расположенная в западных районах СССР, была утрачена в первые месяцы войны и лишь немногое удалось эвакуировать. А промышленность Урало-Кузнецкого «пояса», которой в 30-е так гордилась советская пропаганда (и, по инерции, продолжала гордиться до 1991 года, оказалась неспособна самостоятельно оснастить армию всем потребным. До тех пор, пока по ленд-лизу из США не пошло широким потоком станки и материалы (вроде алюминия и высокооктанового бензина), РККА была вынуждена воевать чем придется – нередко оружием, сохранившимся с дореволюционных времен.

Следует отметить, сказал Б.И.Габе, заканчивая свое выступление, что еще одни любимый миф сталинистов – о том, что Сталин и коммунисты превратили лапотную Россию в передовое государство – при внимательнос рассмотрении рассыпается в прах. «Лапотная» Россия между 1906 и 1917 года успела ввести в строй 8 линкоров-дредноутов, кораблей абсолютно нового типа, порожденных конструкторской мыслью на основе опыта русско-японской войны. Это лишь немногим меньше, чем у  таких передовых держав той эпохи, как Германия и Австро-Венгрия. А СССР, за 20 лет перед 1941 годом, когда страна жила в условиях внешнего и внутреннего мира, как ни старался, не сумел создать ни одного линкора. Меж тем до II мировой войны именно возможность строить линкоры и определяла «класс» государства – точно так же, как сегодня этот «класс» определяется способностью иметь атомную бомбу и запускать человека в космос. По этому показателю сталинский СССР был куда более отсталой страной, чем была романовская Российская империя в «мировом концерте великих держав» в свое время.

В ответ на заданный кем-то из участников заседаний вопрос, как же тогда объяснить победу СССР в войне с Третьим рейхом, Б.И. Габе ответил коротко: причина победы – в подавляющем численном превосходстве Красной армии над вермахтом. С первых дней войны РККА превосходила немцев и их союзников по численности солдат 1,5-2, а временами и в 3 раза, по количеству техники на вооружении армии – в 3-5 раз. При этом СССР имел в союзниках США и Британскую империю (не нынешнюю островную Англию, а мировую державу, над которой никогда не заходило солнце), поставлявшую нашей стране все, что только могли они оторвать от себя без ущерба для собственных армий. В этих условиях удивительно не то, что мы победили, а то, что война длилась так долго и потребовалось так много жертв для победы! Что же до реального значения сталинской индустриализации в истории нашей страны, то с грустью следует признать: жертвы, принесенные народом на ее алтарь (а ведь многие тогда искренне участвовали в этом процессе, не жалея своих сил) оказались напрасны. Военная техника и снаряжение, которое произвел к 1941 году советский ВПК, не выдержали проверки боем и Красную армию в 1942-1943 пришлось полностью перевооружить. К тому же большинство военных заводов были в 30-е расположены так, чтобы оказаться поближе к боевым действиям на землях Европы – вспомним идею войны «малой кровью на чужой территории». Поэтому после 22 июня 1941 года стране по сути дела пришлось провести повторную индустриализацию – благо союзники помогли сделать это.

На этой печальной ноте заседание пришлось завершить, потому что приютившая клуб библиотека уже закрывалась.