Еще перед началом слушаний корреспондент Когита!ру поинтересовался у помощников наших омбудсменов – а все ли присутствующие знают, что это такое. «Думаю, что да, - ответили они, - но послушаем – поймем…». И как-то загадочно при этом улыбались. И, увы, мои переживания оправдались. Стоило бы каждому раздать карточки с формулировкой, которая была представлена выше. Впрочем, незнакомы с понятием были немногие, что радовало.

Почему в России до сих пор нет такого института? Ответ на этот вопрос сформулировал Руководитель Управления Министерства юстиции РФ по Петербургу и Ленобласти Сергей Погудин. Он хоть и сослался, что уже сейчас в Ростовской области действуют ювенальные суды и ювенальная юстиция (ЮЮ)  фактически существует, «но так как вопрос введения ЮЮ в целом по стране не решен с 1995 года, когда он был поставлен впервые, говорит о том, что часть населения страны выступает против данного института». Тем не менее, оценивая работу ростовских коллег, он сказал, что опыт оказался успешным.

Мнение юриста фактически парировал Уполномоченный по правам человека в Петербурге (УППЧ) Алексей Козырев. Он в приветственном слове сразу признался, что он сам лично, видимо, не сторонник введения ювенальной юстиции в российское законодательство. Козырев отметил, что стоит прислушиваться к аргументам «против». А они указывают, что такой институт «подорвет авторитет взрослых в глазах детей, а также приведет к разрушению традиционного института семьи в России, где семья всегда была связана с духовностью и нравственностью. Вся история с введением ювенальной юстиции в любой стране связана с понятиями морали. Я понимаю опасения РПЦ, когда она говорит, что ЮЮ нарушает устои общества и семьи». Поделился омбудсмен и своим опытом: «Я сам недавно изучал этот вопрос в США, и у меня душа не принимала такую любовь американцев к судам, в том числе и дети в этом замечены». В качестве примера  он вспомнил Маколея Калкина, сыгравшего главную роль в фильме «Один дома», который через суд оставил родителей «на бобах», не поделившись с ними деньгами.

Наконец, третий ведущий – Уполномоченный по правам ребенка Светлана Агапитова напомнила историю, когда в январе 1910 года было принято решение об образовании особого суда по делам молодежи - то, что мы сейчас и называем ювенальным.

Дискуссия началась…

Выступавшие на слушаниях судьи выступили «за» введение данного института. Николай Шилов, председатель Ассоциации судей по делам несовершеннолетних и проблемам семьи, председатель Василеостровского районного суда, рассказал, что еще в 1999 году он и группа его коллег предложили выделить в отдельную специализацию судей, которые бы занимались несовершеннолетними и оказались пионерами в процессе введения ювенальной юстиции в Петербурге.

«Мы видели, что в колониях детей фактически калечат и в первую очередь морально, а преступники-рецидивисты начинали свою преступную жизнь в юности. Даже в Советском Союзе ни о каком исправлении или перевоспитании несовершеннолетних правонарушителей речь все равно не шла. Отбывая наказание, эти ребята только приобретали криминальный опыт и связи. По статистике, до 85% отбывших наказание несовершеннолетних становятся рецидивистами. В итоге любой несовершеннолетний, совершивший правонарушение, всегда оказывался вдвойне виноватым – он становился жертвой обстоятельств, ситуации в семье и дурного влияния улицы или более взрослых.

С другой стороны, отмечает юрист: «Если молодой человек, даже попав в колонию, почувствовал бы какое-то понимание, то он обязательно бы смог найти себя в жизни».

Были названы и причины сегодняшнего положения вещей. В первую очередь, продолжает юрист, это «отсутствие в Уголовно-процессуальном кодексе прописанных методов анализа появления рецидивов. Кроме того отсутствует правовая база общей системы реабилитации и воспитания, поэтому подростки и идут на повторные преступления. Сейчас в Петербурге 20% осужденных несовершеннолетних не связаны с местами лишения свободы. Но ими практически никто не занимается».

Есть и субъективные причины в том, что ювенальная система не может заработать в городе даже без решений на федеральном уровне. Николай Шилов отмечает, что «В Петербурге, в отличие от Ростова, трудно найти помещения, куда можно посадить судей по делам несовершеннолетних. Но уже сейчас существует и успешно действует служба «Контакт» (Городской центр профилактики безнадзорности и наркозависимости несовершеннолетних «Контакт» информационно-консультационного центра для организации учета несовершеннолетних и молодежи, склонных к совершению правонарушений, вовлеченных в мероприятия по профилактике правонарушений – Когита!) – можно воспользоваться их площадками».

Поддержала коллегу и судья Городского суда Ольга Корчевская. Она рассказала о сложностях работы судей: «Нередко судьи, занимающиеся делами несовершеннолетних правонарушителей, оказываются перед дилеммой: с одной стороны, если такого подростка строго наказать, он все равно не исправится и наказание не пойдет ему во благо, с другой – если ему дать условный срок, им тоже никто не будет заниматься». Также она напомнила, что «В России не прописаны механизмы исполнения наказания несовершеннолетних, практически отсутствует система обязательных работ для подростков. Единственное подобного рода учреждение, где они могут получать работу это предприятие «Новое поколение», однако в рамках сегодняшнего законодательства подростки должны работать по месту жительства, но филиалы этого предприятия находятся далеко не во всех районах города».

Еще Ольга Корчевская предложила ввести такую форму, как «извинение перед потерпевшим. Примут это извинение или нет, это уже второй вопрос, но создать подобный механизм было бы возможно». При этом она напомнила такую форму, которая сейчас прописана в законодательстве – штраф с родителей. Но, по мнению юриста «это фактически не является наказанием для подростка. Штраф оплачивают родители, а что ребенку с того?».

Также она повторила мнение Николая Шилова по поводу условного наказания. Г-жа Корчевская уточняет: «При условном наказании никто за ребенком не следит, а если он совершил повторное нарушение тогда что отменять предыдущее и назначать новое или продолжить? С другой стороны соцработник зачастую не может войти в дом к такому осужденному, чтобы выяснить быт ребенка».

В ходе диспута были представлены и уже существующие в Петербурге реальные  фрагменты ювенальных технологий. Помимо предприятия «Новое поколение», о котором говорилось выше, на Васильевском острове работает, например, благотворительный фонд «Центр социальной адаптации святителя Василия Великого». Его исполнительный директор, Юлиана Никитина, представила программы реабилитации осужденных подростков. Эту программу фонд разработал совместно с воспитательной колонией: согласно условиям программы, подросток, вышедший из колонии или получивший условный срок,  проходит в течение 100 дней трудовую реабилитацию в специальном центре при фонде. По словам Юлианы Никитиной для ребят «наказание носит неформальный характер». Она представляет свою работу так: «кто в первую очередь осужденный - ребенок или преступник?». Ответ сегодняшняя система наказания не дает, или склоняется в сторону «преступник». А в фонде придерживаются противоположной точки зрения. Социальные работники, психологи пытаются развивать детей. Тому подспорье литературная студия, велодром, театральная студия и, как шутливо говорят сами подростки, «пытка музеями» - многие из них впервые перешагивают пороги Эрмитажа и Русского музея, хотя всю жизнь прожили в Петербурге.

Многие обозначенные выше вопросы, по мнению юристов, и входят в такое понятие, как ювенальные технологии. Стоит отметить, что ювенальная юстиция является лишь частью этих технологий. Посмею также уточнить, что, во-первых, ребенок это одна из важнейших ценностей человечества, во-вторых, без заботы о детях будущее нашей страны видится весьма туманным.

Валерий Панюшкин о правах ребенка

Анастасия Милая: Социальное сиротство, село и некоммерческие организации в России и Польше: точки соприкосновения, ценные уроки

Анастасия Милая: "Чтобы выявить семью с детьми, находящуюся в трудной жизненной ситуации, нужно иметь особое чутье"

Анастасия Милая. Концептуальные аспекты защиты детей в России, или Почему в России так много детей-сирот?

Рецензия на книгу Мэри Маколи «Дети в тюрьме».