В январе этого года Европейский суд по правам человека коммуницировал жалобу архангельского учёного Михаила Супруна против России. О деле М.Н.Супруна и А.В.Дударева Когита!ру сообщает с сентября 2009 года. В ЕСПЧ жалоба историка стало основой для открытия дела № 58029/12. В мае ЕСПЧ задал свои вопросы государству-ответчику и заявителю.

Суд спрашивал обе стороны: 

"1) Отвечало ли осуждение заявителя требованиям статьи 7 Конвенции? В частности, в каком законодательном акте содержится определение понятия "личная и семейная тайна", примененного в статье 137 Уголовного кодекса Российской Федерации (см. в частности, выводы Архангельского областного суда от 28 февраля 2012 г.)? В случае отсутствия законодательного определения – имелся ли в стране достаточно обоснованный логически и юридически судебный прецедент по статье 137 Уголовного кодекса? Было ли толкование данного понятия, примененное российскими судами в деле заявителя, достаточно доступно заявителю и мог ли он предвидеть его?

2)    Имело ли место в данном деле нарушение статьи 10 Конвенции? Было ли вмешательство в право заявителя на получение и передачу информации "предписано законом", а также "необходимо в демократическом обществе", принимая во внимание, в частности, научный характер его исследований?"

Меморандум России суд и заявитель получили ещё в конце мая. Адвокат Михаила Супруна Иван Павлов, представляет его интересы и в этом деле. В данном деле со стороны заявителя участвует также московский юрист Мария Воскобитова (Московский офис Американской Ассоциации юристов). Защитники Супруна считают, что ответ властей России ЕСПЧ по данному делу представил "подборку материалов современной российской судебной практики по применению статьи 137 УК РФ, что позволяет проиллюстрировать доводы заявителя более наглядно, а также представить дополнительные аргументы".

Российские власти в своём ответе Европейскому суду приводят несколько примеров применения российскими судами статьи 137 Уголовного кодекса РФ. Но все они "существенно отличаются от дела историка Супруна", подчёркивают его адвокаты. "Значительная часть дел рассматривались в особом порядке, который означает полное согласие подсудимого с предъявленным обвинением. Эта процедура не включает судебное следствие, суд не дает оценки фактической и правовой стороне дела и может вынести только обвинительный приговор. Наконец, в-третьих, следует обратить внимание на то, что, несмотря на признание российскими судами наличия в делах личной или семейной тайны, часть уголовных дел, возбужденных по 137 статье УК РФ, была рассмотрена не в закрытом, а в открытом судебном заседании. Это обстоятельство также характеризует противоречивость защищаемого Государством-ответчиком подхода к пониманию и защите «личной и семейной тайны»" - говорят защитники Михаила Супруна.

Иван Павлов и Мария Воскобитова также считают, что российские власти, как и прежде следствие и суды двух инстанций уклонились от ответа на "прямой вопрос ЕСПЧ о наличии в российском законодательстве и судебной практике устоявшегося подхода к определению понятия «личная или семейная тайна»". Вместо ответа на этот вопрос Государство-ответчик представило свою позицию по поводу определения другого понятия - «сведения о частной жизни». Представители Михаила Супруна и ранее обращали внимание всех судов, в которых рассматривалось это беспрецедентное дело, на тот факт, что в российском законодательстве "отсутствует внутренний консенсус относительно понятий «персональные данные», «сведения о частной жизни», «личная и семейная тайна»". Последнее подтверждение этому представил в середине апреля этого года глава Министерства связи и массовых коммуникаций Николай Никифоров на заседании экспертного совета при Министерстве. Г-н Никофоров признал необходимость внесения поправок в статью 137 Уголовного кодекса РФ с целью "более четкого разграничения понятий «сведения о частной жизни», «личная и семейная тайна», а также «персональные данные»" (подробнее в этой публикации на сайте Министерства: index.php)  

Из меморандума Михаила Супруна, представленного в Европейский суд по правам человека:

"Заявитель утверждает, что обвинение против него согласно статье 137 Уголовного кодекса РФ не касается какого-либо деяния или бездействия, которое согласно действовавшему в момент его совершения национальному или международному праву являлось уголовным преступлением. 

24. По мнению Заявителя, сведения, которые он собирал, не могут быть признаны «личной или семейной тайной», поскольку ни один законодательный акт Российской Федерации прямо не относит их к какому-либо виду тайн. Более того, Заявитель полагает, что необоснованным является даже отнесение собранной им информации к категории сведений о частной жизни.

Так, Заявитель был признан виновным в сборе и распространении следующих сведений о спецпоселенцах (потерпевших): довоенное место проживания спецпоселенца, год его (ее) высылки из СССР или лишения свободы, год возвращения в СССР, период проживания на спецпоселении в Архангельской области, а также данные о реабилитации.

25. В соответствии с Определением Конституционного Суда РФ от 9 июня 2005 года № 248-О, которое также приводится в п. 11 Меморандума Государства-ответчика, «в понятие «частной жизни» включается та область жизнедеятельности человека, которая относится к отдельному лицу, касается только его и не подлежит контролю со стороны общества и государства, если она носит непротивоправный характер.»

Очевидно, что вышеуказанные сведения не могут быть отнесены к частной жизни потерпевших, поскольку в них раскрываются взаимоотношения потерпевших с различными органами власти, что характеризует не частную, а публичную сторону их жизни. Все эти сведения касаются не только потерпевших, но и определенных органов власти. Все эти сведения подлежали и до сих пор подлежат контролю со стороны общества и государства, поскольку по существу являются сведениями о репрессиях, а также последующей реабилитации жертв репрессий. Кроме того, ряд этих сведений может быть охарактеризован как касающийся противоправной деятельности тех лиц, которые принимали участие в боевых операциях на стороне нацистов во время Второй Мировой Войны.

26. Исходя из вышесказанного, Заявитель утверждает, что сведения, которые он собирал не подпадают под категорию «сведений о частной жизни, составляющих личную и семейную тайну» - дефиницию использованную в статье 137 Уголовного кодекса РФ, поскольку:

-         понятие «личная или семейная тайна» в российском законодательстве и судебной практике не определено;

-         собранные сведения не относятся к какому-либо виду тайн, которые прямо указаны в российском законодательстве, что подтверждается судебной практикой;

-         собранная Заявителем информация не обладает признаками сведений о частной жизни, как этот термин был определен в сохраняющих свою силу решениях Конституционного Суда РФ.

27. Таким образом, Заявитель утверждает, что уголовное преследование в отношении него не соответствовало требованиям статьи 7 Конвенции.

28. Заявитель также хотел бы ответить на второй вопрос Суда.

29. Заявитель утверждает, что его право получать и передавать информацию, принимая во внимание, в частности, научный характер его исследования, нарушено Государством-ответчиком.

30. Главной целью научного исследования, проводимого Заявителем, была подготовка Книги памяти «Этнические российские немцы, репрессированные в 40-е годы», посвящённой принудительно перемещённым лицам. Это исследование необходимо для общественной дискуссии по проблеме высокой общественной значимости, с тем чтобы разработать полную и всеобъемлющую картину истории Второй мировой войны".

Более подробные комментарии по делу и последние документы вскоре появятся на сайте Фонда свободы информации и специальной странице этого дела: 1533.

Upd от 18.08.2014 внесены правки в именах защитников М.Н.Супруна. Редакция просит Марию Рудольфовну Воскобитову прощения за допущенную при публикации 29 июля 2014 опечатку в фамилии.