Наш заурядный / незаурядный случай. Часть 3
Дело Егора Новиковского, не будучи «громким», становится знаковым, отчасти в силу его как бы незначительности. Молодому человеку, инвалиду, задержанному на улице, поскольку производил впечатление находящегося в состоянии опьянения (на самом деле, прирожденная дискоординация движений), милиционеры (больше некому) подложили в наружный карман верхней одежды наркотик, потом стали «шить» дело…
Дело – по ст. 228, ч. 1 УК РФ («Хранение наркотика без цели сбыта»). Такие дела обычно либо не возбуждают, либо быстро закрывают, если родственники «занесут». Вот только молодой человек, отпущенный из милиции два дня спустя, сразу позвонил по «02» и рассказал, как было дело. Потом за него очень энергично и грамотно вступилась мать (педагог-дефектолог Ольга Новиковская), затем – адвокат (Владимир Беляков). И получилась «правоохранителям» такая «головная боль», что лучше бы они эту провокацию провернули с кем-нибудь другим (кто «посговорчивее») – для осуществления своих будь то корыстных, будь то статусных интересов.
Теперь дело уже вышло из-под контроля тех, кто его затеял. Устроителями этого постыдного спектакля наломана уже «куча дров» (в смысле нарушений как уголовно-процессуального, так и уголовного кодексов). Уже собран (стороной защиты) большой пакет доказательств чрезвычайных и «ординарных» нарушений закона, допущенных: милиционерами, дознавателями, следователями, прокурорами и даже судьями. Я не случайно употребляю множественное число. Ибо уже не один представитель каждой «правоохранительной» профессии, сменил предыдущего, из числа занимавшихся этим делом на протяжении полутора лет.
Надо сказать, что ни одно нарушение закона, ни одно из свидетельств фальсификации дела не оставалось без внимания защитников Е. Новиковского. Свыше 100 ходатайств, жалоб и иных форм обращения были поданы в органы дознания, следствия, прокурорского надзора, в судейские инстанции. Так что только судебных рассмотрений этих жалоб и заявлений, включая городской суд, состоялось около 15.
Вся эта история и эволюция настоящего «показательного» дела описана в моих предыдущих аналитических записках под общим названием «Наш заурядный / незаурядный случай. Дело Егора Новиковского», часть 1 и часть 2. Сейчас пишу часть 3.
На чем мы остановились? На том, что очередное слушание дела № 1-649/2011 в Красносельском районном суде г. Санкт-Петербурга, назначенное на 31 августа 2011 г., не состоялось, по причине болезни судьи Анискиной. И дальнейшее рассмотрение этого дела (начавшееся предварительным слушанием 8 июля и первым открытым заседанием 14 июля, расшифровка аудиозаписи которого прилагалась к нашей предыдущей аналитической записке) было перенесено на 19 сентября.
К этому судебному разбирательству готовились основательно – и сторона обвинения, и сторона защиты. Первая пригласила в качестве свидетелей троих милиционеров (ныне – полицейских), которые имели отношение к задержанию и личному досмотру Е. Новиковского в тот памятный день 28.04.2010, и двоих понятых присутствовавших (про одного из них сразу скажу – якобы присутствовал) при указанном личном досмотре. Сторона защиты тоже пригласила свидетелей: психолога, обследовавшего Е. Новиковского еще до указанного события, и соседки по дому, которая могла его характеризовать.
Суд смог допросить пока только двоих свидетелей со стороны защиты и троих из пяти свидетелей обвинения, поскольку один из милиционеров и один из понятых не явились.
Заседание 19 сентября 2011 г. продолжалось в течение 5 час. чистого времени (не считая перерыва на обед). Все это время стороной защиты велась аудиозапись (с ведома судьи, разумеется, в соответствии со ст. 241 УПК РФ). В расшифровке, произведенной О. Новиковской, эта аудиозапись занимает около 60 страниц текста. Я предполагаю процитировать ниже некоторые примечательные места.
Должен сразу оговорить, что самое интересное – показания милиционеров Соседова и Соломонова и понятого Левашова – я пока воспроизводить и обсуждать не стану. Почему? А потому, что эти люди уже не однажды давали показания (и на суде, и на очных ставках, и во всяких объяснениях), и каждый раз по-разному. И между собой у них существенные «нежелательные» (для стороны обвинения) расхождения. Ибо, как ни «сговаривайся», что именно говорить на суде, - всего не предусмотришь; и ложь вылезает наружу, то одним, то другим краюшком.
Поскольку еще не все свидетели дали показания, не следует давать повод остальным лучше «приноравливаться» к версии, которую назовем «милицейской», Последняя, как правило, «уточняется» в процессе «диалога» свидетелей с прокурором и судьей, которые в данном случае явно помогают дознавателям и следователю (т. е. работают в пользу упомянутой «милицейской» версии).
Все же, кое-что из материалов этого суда можно обнародовать уже сегодня. Цитирую из начала аудиозаписи:
…Адвокат Беляков: Ваша честь, извините, я хотел бы предупредить, что произвожу аудиозапись. И второе, что у нас несколько нарушается порядок: во-первых, обычно секретарь судебного заседания докладывает о явке.
Судья Анискина: Ходатайства у Вас есть?
Адвокат Беляков: Конечно, есть, но ведь они после.
Судья Анискина (секретарю): Доложите явку.
Секретарь Молчанова: В судебное заседание явился свидетель Левашов, Соседов, Соломонов, а также свидетели со стороны защиты: Виноградова и Ткаченко.
Адвокат Беляков: Ваша честь, после объявления состава суда обычно опрашивается мнение участников суда о составе суда и по поводу отводов.
Судья Анискина: Вы не знаете состав суда? Судебное заседание возобновляется с того момента, на котором оно было прекращено. Был объявлен состав суда – это было в июле месяце.
<…> Адвокат Беляков: Ваша честь у меня ходатайство о Вашем отводе в связи с нарушением статьи 260 УПК РФ. В деле отсутствуют наши замечания на протокол прошлого судебного заседания (14 июля 2011 г. – А. А.) и Ваше постановление в связи с этим…
Судья Анискина: Замечания на протокол не могли быть рассмотрены, поскольку судья находилась на больничном листе с 22 июля по 17 сентября включительно. Сегодня первый рабочий день и сегодня будут рассмотрены Ваши замечания. <…>
Адвокат Беляков: В томе 2, лист дела (…), видно, что 19 августа Вы присутствовали и направляли телеграммы о явке Соседова и Соломонова, поэтому-то положение статьи 260 УПК РФ, в котором говорится, что замечания на протокол рассматриваются незамедлительно, не было исполнено. Вот текст данного ходатайства.
Судья Анискина: Я правильно поняла, что Вы заявляете отвод в связи с отсутствием протокола на замечания? <…>
Адвокат Беляков: Да.
Судья Анискина: Иные основания имеются?
Адвокат Беляков: В данный момент - нет.
Судья Анискина: Новиковский? <…>
Егор Новиковский: Ваша честь, я всегда поддерживаю позицию адвоката.
Судья Анискина: Новиковская?
Новиковская: Тоже поддерживаю.
Отвод судье – не первый в рассмотрении данного дела. Как и в прошлый раз (см.: «Наш заурядный / незаурядный случай. Часть 2» - А. А.), судья, выслушав также мнение прокурора на этот счет (всегда отрицательное!), удаляется в совещательную комнату, вернувшись из которой объявляет, что суд постановил: в ходатайстве об отводе судьи отказать. (А как иначе?).
Затем следует еще ряд ходатайств со стороны защиты, из которых приведу, для примера, лишь одно:
Федеральному судье Анискиной Т.А.
Красносельского районного суда Санкт-Петербурга
по делу № 1-649/2011
от адвоката Белякова В.Г. <…>
защитника Новиковского Е.А.
Адрес для ответа: <…>
Ходатайство
11 августа 2011 года судья Шарый М.Ю. Красносельского районного суда Санкт- Петербурга по делу № 3/10-67/11 вынес постановление, которым удовлетворил нашу жалобу на отказ в возбуждении уголовного дела (против милиционеров, задерживавших Е. Новиковского. – А. А.), изложенный в постановлении следователя СО по Красносельскому району ГСУ СК РФ по Санкт-Петербургу Головкина А.А. от 12.05.2011 по материалам проверки № 527ск10.
Материалы дела № 3/10-67/11 содержат доказательства невиновности Новиковского Е.А. во вменяемом ему деянии и указывают на лиц, подозреваемых нами в совершении преступления в отношении Новиковского Е.А.
В связи с изложенным, на основании ст. 74 УПК РФ
ПРОШУ:
Истребовать для обозрения дело № 3/10-67/11 из канцелярии Красносельского районного суда Санкт-Петербурга.
19 сентября 2011 года.
Адвокат В.Г. Беляков
Это ходатайство судьей Анискиной удовлетворено не было (хоть даже прокурор (прокурор, по сравнению с заседанием 14 июля, сменился: теперь не Гершевская, а Селицкий) не возражал. Отчасти это «компенсировалось» согласием судьи удовлетворить следующее ходатайство (заготовленное стороной защиты на случай отклонения первого). А именно: просьба к суду ознакомиться и приобщить к материалам настоящего дела копии некоторых документов из другого дела - № 3/10-67/11 - того самого, которое суд не захотел истребовать для обозрения (см. выше). Это, в частности:
а) копия Заявления В. Белякова, О. Новиковской и Е. Новиковского от 9.03.2011 о преступлении милиционеров, подбросивших Новиковскому наркотик;
б) копия Постановления следователя СО по Красносельскому району ГСУ СК РФ по СПб Головкина от 12.05.2011 по поводу упомянутого Заявления;
в) копия жалобы от 8.06.2011, обращенной в суд, на указанное Постановление следователя Головкина.
г) копия Постановления от 11.08. 2011 судьи Шарого об отмене указанного постановления следователя Головкина.
Все эти документы были оглашены адвокатом Беляковым в суде. Продолжу цитирование аудиозаписи:
Судья Анискина: <…> Суд переходит к судебному следствию.
Прокурор Селицкий: Уважаемый суд, участники процесса! Новиковский Егор Александрович органами предварительного расследования обвиняется а преступлении, предусмотренном статьей 228, часть 1 УК РФ, а именно в том, что он совершил незаконное хранение без цели сбыта наркотическое средство в крупном размере, а именно: 28.04.2010 без цели сбыта, для личного потребления, в нарушение Федерального закона № 3 от 08.01.1998 «О наркотических средствах и психотропных веществах», хранил при себе наркотическое средство – смесь, содержащую героин (диацетилморфин) 0,677 г., что, согласно постановлению Правительства РФ от 07.02.06 № 76 <…>, является крупным размером, когда в 20.00 часов 28.04.2010 возле дома 152/ 5 по пр. Ветеранов в Санкт-Петербурге был задержан сотрудниками милиции и доставлен в 84 отдел милиции… (далее по тексту обвинительного заключения. – О.Н.).
Судья Анискина: Новиковский, встаньте. Обвинение Вам понятно?
Егор Новиковский: Да.
Судья Анискина: Виновным себя признаете?
Егор Новиковский: Нет. Это было не в 8, а в 4 (час. – А. А.). (Новиковский, как видно, не понял вопроса. Время задержания к вине отношения, понятно, не имеет. – А. А.)
Судья Анискина: Выразите ваше отношение к предъявленному обвинению.
Егор Новиковский: Не согласен, Ваша честь.
Судья Анискина: Новиковская желает выразить свое мнение к предъявленному обвинению?
Новиковская: Отношение одно – возмущение.
Судья Анискина: Согласны с обвинением?
Новиковская: Не согласна.
Судья Анискина: Адвокат Беляков желает выразить свое мнение к предъявленному обвинению.
Адвокат Беляков: Да, Ваша честь.
(Читает «Отношение защиты к предъявленному обвинению». См. также в: «Наш заурядный / незаурядный случай. Часть 2» - А. А.) .
Отношение защиты к предъявленному обвинению
В соответствии со ст. 14 УПК РФ, обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения.
По мнению защиты, в предъявленном обвинении и в данном уголовном деле отсутствуют доказательства умысла на хранение наркотика Новиковским Е.А., доказательства мотива на хранение наркотика Новиковским Е.А., доказательства цели для хранения наркотика Новиковским Е.А.
Кроме этого, в причинной связи с отсутствием указанных доказательств в обвинительном заключении, в нарушение ст. 220 УПК РФ, не указаны способы, мотивы, совершения преступления якобы Новиковским Е.А..
Указанные доводы защиты были изложены на суде в соответствующих ходатайствах. Однако прокурор Гершевская И.А. в нарушение ст.14 УПК РФ не опровергла доводы защиты ссылками на конкретные листы дела или обвинительного заключения и не отказалась от обвинения в соответствии с ч. 7 ст. 246 УПК РФ, чем вынуждает обвиняемого доказывать свою невиновность.
Действия прокурора находятся на одной линии поведения работников милиции и прокуратуры <…>. Цель их действий, как минимум обвинить невиновного человека. Эта линия начата с момента задержания Новиковского 28 апреля 2010 года и продолжается до сих пор. <…>
Обычно <…> используют в качестве доказательств принадлежности наркотика обвиняемому дактилоскопическую экспертизу свертка с наркотиком, а в качестве доказательств того, что обвиняемый наркоман, – анализ крови, анализы срезов ногтей и анализ волос.
Однако ничего из указанных экспертиз и соответствующих следственных действий произведено не было - ни по инициативе милиции и прокуратуры, ни по нашим ходатайствам. Такое их поведение доказывает тот факт, что дознание, следствие и прокуратура с самого начала были уверены в том, что наркотик Новиковскому подброшен, что он – не наркоман. Они не проводили указанные экспертизы для того, чтобы не дать в руки защиты доказательства их противозаконных действий, но, вместе с тем, лишились доказательств своей позиции.
<…> Ещё раз прошу прокурора прервать эту цепь беззакония и отказаться от обвинения в соответствии с ч. 7 ст. 246 УПК РФ, чтобы не вынуждать обвиняемого вопреки закону доказывать свою невиновность. (Этот документ приложен к материалам дела. - А. А.).
Здесь замечу, что параллельно с аудиозаписью ведется и обычный протокол. С ним сторона защиты потом знакомилась. Будучи достаточно подробным (на 23 листах), он порой значимо расходится с аудиозаписью. Например, на предложение судьи Анискиной к подсудимому выразить свое отношение к предъявленному обвинению Новиковский отвечает: «Не согласен, Ваша честь». А в судейском протоколе записано: «Не желаю выразить отношение к предъявленному обвинению».
Затем суд определяется с порядком допроса свидетелей. Начать решено со свидетелей обвинения. Первым допрашивается присутствовавший при личном досмотре в отделе милиции понятой Левашов. Этот допрос занимает около часа. <…> (Опускаю, по причинам, изложенным ранее).
Примечание. Среди сверхзадач настоящего «судебного очерка» - демонстрация того, как это все происходит. Из наших читателей мало кто никогда не присутствовал в зале суда. Но мало кто вникал в сам процесс судопроизводства. Там есть моменты рутинные: стандартные вопросы судьи, стереотипы поведения прокурора, адвоката, свидетелей, вплоть до желательных форм обращения, например, к судье: «Уважаемый суд!» или «Ваша честь!». А есть моменты, существенно характеризующие ту систему отношений, которая складывается в процессе судебного разбирательства: и обвинительный уклон наших судов, и подчиненное положение стороны защиты, и противоречащие здравому смыслу формы допроса свидетелей…
Во все эти моменты надо всматриваться, вслушиваться. Надо их осмыслять. Для того и привожу здесь обширные фрагменты аудиозаписи.
После обеденного перерыва продолжается допрос свидетелей:
Секретарь Молчанова: Прошу всех встать. (Входит судья).
Адвокат Беляков: Ваша честь, у меня небольшое ходатайство. Прошу сейчас допросить наших свидетелей. Они только по характеристикам. Они очень просят их поскорее отпустить.
Судья Анискина: Я уже утвердила порядок.
Адвокат Беляков: Тогда один свидетель должен забрать свой паспорт и уйти. Не может больше человек ждать.
Судья Анискина спрашивает прокурора Селицкого, не возражает ли он допросить сначала свидетелей защиты.
Прокурор Селицкий: Не возражаю.
Адвокат Беляков: Пригласите тогда, пожалуйста, Т.
Судья Анискина: Я еще не дала указания, защитник, а Вы распоряжаетесь.
Адвокат Беляков: Прошу прощения, Ваша честь.
Судья Анискина: Это уже не в первый раз. Я не понимаю, кто у нас ведет процесс. Я Вам делаю замечание.
Адвокат Беляков: Прошу прощения.
Строго говоря, адвокат именно к судье обращался с просьбой пригласить сначала свидетеля Т. Но с судьей не спорят. Допрашивается свидетель со стороны защиты Т.:
…Судья Анискина: Какое Вы имеете отношение к Новиковскому?
Психолог Т.: В мае 2010 года (здесь свидетель ошиблась. На самом деле - в марте, т. е до событий 28.04.2010. – А. А.). Ольга Андреевна с Егором подошли ко мне в центр <…> Она пришла по поводу того, что мальчик ее токсикоманит. И была надежда, что я могу помочь, как психолог, в работе с ним. После нашей первой встречи я ей сказала, что я работать с ним не буду, так как ребенок болен. Я могу с ней работать, мама - созависимая, я могу с ней разговаривать, оказывать ей психологическую поддержку. Вот так я познакомилась с ними.
Судья Анискина: Вопросы стороны защиты.
Адвокат Беляков: Расскажите, пожалуйста, что Вы можете сказать о характеризующих данных Егора Новиковского. Чем он отличается, может быть, от других в плане токсикомании, наркомании?
Психолог Т.: Я обратила внимание, когда они ко мне пришли, - Егор мальчик очень воспитанный, очень хорошо пошел на контакт. Я стала его расспрашивать о нем, о том, что он любит, чего не любит. И он сразу сказал, что друзей у него нет. Он живет с мамой, признался, что он токсикоманит – от него и пахло. Он не скрывал это. Когда я спросила: «Что тебе нравится?», – он ответил, что любит природу. «А что ты не любишь?» Я на это обратила внимание! «Я не люблю , ненавижу наркоманов». Четко и очень категорично. «Я их ненавижу, я их не люблю, я против них». – «А то, что ты сам токсикоманишь?» - «Это совсем другое». Есть такая некритичность. И вот в своей работе (я работала с зависимыми людьми: и с токсикоманами – с подростками, и с наркоманами)... Это удивительно, но наркоманы не принимают, не переваривают токсикоманов; а токсикоманы категорично (негативно. – А. А.) относятся к наркоманам. Вот это есть такая, действительно, специализация в мировосприятии этих людей.
Судья Анискина: Еще есть вопросы у защитника?
Адвокат Беляков: Может быть, в каких-то конкретных действиях Егора Вы столкнулись в этих его проявлениях доброго отношения к людям или ненависти к наркоманам, или это было только на уровне разговора?
Психолог Т.: Ну, Егор сказал, что был эпизод у них в подъезде, там, где живет Егор. Что там часто встречаются наркоманы. Кто-то кричал, звал о помощи. И ему хватило мужества, бесстрашия – он пошел разбираться, защищать человека, который был в опасности. Вот эта история была рассказана им.
Адвокат Беляков: Спасибо Вам. Больше вопросов нет.
Судья Анискина: У Новиковского есть вопросы?
Егор Новиковский: Нет, Ваша честь.
Судья Анискина: У Новиковской есть вопросы?
Новиковская: Нет, Ваша честь.
Судья Анискина: У гособвинителя?
Прокурор Селицкий: Скажите, пожалуйста, а вот по какой причине они обратились к вам в центр, Новиковский и его мать?
Психолог Т.: Ольга Андреевна уже пробовала все, что только возможно.
Прокурор Селицкий: Почему именно к психологу?
Психолог Т.: Психолог же работает с проблемами. Если у человека есть какая-то проблема, то он идет к психологу, и психолог помогает разобраться с этой проблемой. Но в данном случае, когда я увидела юношу… Это видно, когда критичность снижена, есть задержка психического развития, и вот этой осознанности в работе психологической здесь не будет до конца. Я могу работать с мамой, поддерживать ее в ее горе, а мальчик не изменится - он уже болен. Он не перестроится, извините, к сожалению, я так это увидела.
Прокурор Селицкий: А вот по поводу того, что он критично относится к лицам, употребляющим наркотические средства, в связи с чем он Вам это рассказал?
Психолог Т.: Я спросила, что ты любишь? Что ты можешь о себе рассказать. Вот он говорил о себе, о своей жизни. «Есть ли у тебя ко мне вопросы, я могу тебе помочь как психолог?» И он стал о себе рассказывать. «Что ты любишь, что ты не любишь?». И единственное, одно, что он обозначил – «что я не люблю наркоманов. Я это не принимаю». Это был ответ на вопрос «Что я не люблю?».
Прокурор Селицкий: А причиной этому что послужило? Он говорил?
Психолог Т.: Я не стала спрашивать.
Прокурор Селицкий: А рассказывал он, не рассказывал в вашей беседе сам, что он употребляет наркотики? (!! – А. А.).
Психолог Т.: Нет, нет.
Прокурор Селицкий: Когда-либо пробовал наркотики?
Психолог Т.: Никогда. Он сам сказал, что он нюхает, что он токсикоман. Да, в этом он признался. «Но все остальное я не приемлю и никогда не принимал и не принимаю». Это тогда было четко сказано.
Прокурор Селицкий : Когда это было? Когда он приходил?
Психолог Т.: В мае 2010 года.
Прокурор Селицкий: Пока нет вопросов.
Судья Анискина: Вы сказали, что болен. Что Вы имели в виду?
Психолог Т.: Неврологически, химически. Да, это зависимость. Если это началось с подросткового возраста, когда формируется организм и мозг, ребенок находится в интоксикации. Ему сейчас уже 20 с чем-то лет – 21, что ли (на самом деле – 25. – А. А.) Он уже, конечно, болен, уже пропитан этим ядом. Естественно, идет снижение интеллекта.
Судья Анискина: Люди к Вам обращаются с проблемой, и как это – Вы отказали им. А куда-то Вы их направили?
Психолог Т.: Я отказалась именно с ним работать, потому что здесь не будет продуктивности. Я говорила об этой осознанности. Для того, чтобы человек мог изменить свои проблемы и что-то перестроить, он должен быть к этому готов. Должен быть определенный интеллект. Здесь, когда я увидела, ведь я же не могла, не видя, дать отпор (отказ? – А. А.). Я увидела, я поговорила и поняла, что здесь не будет продуктивной терапевтической психологической работы.
Судья Анискина: Больше они к Вам не приходили?
Психолог Т.: Нет. Я общалась с мамой по телефону. Она же потом рассказала о том горе, которое случилось.
Судья Анискина: А ничего он не рассказывал о том, что против него какое-то дело возбуждено.
Психолог Т.: Нет, тогда не было никакого дела. В мае 2010 года не было же дела? (Свидетель ошибается: уголовное дело было возбуждено 29 апреля 2010 г. А встреча с Новиковским у нее была в марте. – А. А.). Это позже все произошло.
Судья Анискина: Откуда Вы знаете?
Психолог Т.: Ольга Андреевна позвонила мне позже – летом. По-моему, летом, я просто сейчас не помню. Она сказала: «У нас горе», - описала эту ситуацию.
Судья Анискина: Какую ситуацию?
Психолог Т.: Почему мы здесь находимся в суде, что подложили наркотики ребенку.
Судья Анискина: Вам мама летом позвонила и сказала?
Психолог Т.: Ну да, что подброшены наркотики.
Судья Анискина: А в мае - что она Вам говорила?
Психолог Ткаченко: Тогда не было.
Судья Анискина: Вы уверены в этом?
Психолог Ткаченко: Да, я уверена. Ну, насколько я помню.
Судья Анискина: У меня больше нет вопросов. Нет вопросов?
Прокурор Селицкий: Нет.
Адвокат Беляков: Нет.
Как видно, судья и прокурор тоже обратили внимание на ошибку свидетеля в датировке события. Но для ее показаний это значения не имеет.
Следующий свидетель – соседка по многоквартирному дому В.
…Судья Анискина: Вы предупреждаетесь об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Распишитесь. Права ясны? <…>
Соседка В.: Да.
Адвокат Беляков: Елена Владимировна, расскажите, пожалуйста, что Вы знаете о Егоре и в каких ситуациях Вы с ним сталкивались?
Соседка В.: Хорошо. Я по данному адресу проживаю 11 лет, переехала туда в 2000 году. Ну вот, насколько я знаю Егора, он очень отзывчивый мальчик. Редко такое бывает. У нас очень не благополучный подъезд и очень много молодежи. Но почему-то вот Егор, он всегда доброжелателен ко всем. Он всегда и двери откроет, и поможет поднести. Но один случай характеризует его. Однажды ночью на нашем неблагополучном 4-м этаже избивали человека. Мы с мужем вышли. Но никто – был такой крик! - но никто не вышел. А Егор сверху, единственный кто из подъезда спустился и помог. Он буквально, ринулся в эту драку – (вместе. – А. А.) с мужем с моим, а потом побежал за этими преступниками, которые избивали человека. А это (был. – А. А.) наш сосед с 3-го этажа. Он всего лишь навсего сделал замечание, что они там сидят, распивают спиртные напитки. У нас там и наркоманы. У нас там кошмар.
Судья Анискина: Понятно. Он помог.
Соседка В.: Да, он помог. Он дождался милицию с нами.
Судья Анискина: Еще есть вопросы у защитника?
Адвокат Беляков: Нет вопросов.
Судья Анискина: У Новиковского есть вопросы?
Егор Новиковский: Нет, Ваша честь.
Судья Анискина: У Новиковской есть вопросы?
Новиковская: Нет, Ваша честь.
Судья Анискина: У гособвинителя?
Прокурор Селицкий: Да, есть. Елена Владимировна, вот Вы говорите, что Новиковский весь такой положительный. Вот тогда на помощь ринулся. А помимо, так скажем, положительных качеств, коль скоро Вы живете в одном подъезде, отрицательные есть качества в его личности? Ну, не знаю, злоупотребление спиртными напитками, употребление наркотических средств. С кем он общается?
Соседка В.: Общается? Вы знаете, мне кажется, он очень одинокий человек.
Прокурор Селицкий: Так Вы часто с ним общаетесь? Начнем с этого.
Соседка Виноградова: Нет. Общаюсь я чисто, как соседка. Я домохозяйка и вижу его, когда он гуляет с собакой. Чисто как соседка по подъезду. Но то, что он очень больной человек. И мама его всю жизнь лечит…
Прокурор Селицкий: А почему больной? Какое у него заболевание?
Соседка В.: Заболевание психическое. Я не знаю конкретно, но я знаю, что Ольга всегда его лечила. Но, что он наркоман или пьяница? В пьяном виде я его никогда не видела. Ни разу.
Прокурор Селицкий: А наркотики употребляет? Слышали об этом – не слышали?
Соседка В.: О наркотиках - это однозначно нет, потому что я могу сказать о его отношении к наркоманам. Мы все время, уже неоднократно, боремся с нашим 4-м этажом и с нашими наркоманами…
Прокурор Селицкий: Ну, это понятно.
Соседка В.: Они там всегда собираются на 11-м и на 4-м этаже… Я никогда его там не видела. Мало того, он помогал нам разгонять эту толпу.
<…> Прокурор Селицкий: На основании данных действий Новиковского Вы сделали вывод, что к наркотикам он негативно относится? На основании этого делаете такой вывод?
Соседка В.: Да. На основании собственных наблюдений. Я ни разу его не видела пьяным.
Прокурор Селицкий: А вот скажите, пожалуйста, что-либо (он. – А. А.) пояснял Вам, рассказывал Вам по поводу уголовного дела против него. Что-то Вам известно? Он с Вами общался по этому поводу, не общался?
Соседка В.: Я по фактам не знаю. Я знаю от мамы и самого Новиковского. А так конкретно я никаких показаний по этому делу дать не могу. Но то, что он не наркоман и не пьяница, – это точно. Я единственное что могу, чисто человечески…
Прокурор Селицкий: А, вообще-то, употребляет алкоголь?
Соседка В.: Алкоголь? Ну, точно нет. Пьяным, ну никогда, ни разу я его не видела. Вот 11 лет я живу…
Прокурор Селицкий: Нет, я спрашиваю не то, что Вы видели, не видели, а я спрашиваю: употребляет, не употребляет? (!! – А. А.)
Соседка В.: Нет, нет. Потому что, я думаю, ему, во-первых, нельзя с его заболеванием. Он все время лечится. Насколько я знаю маму, я как мать, вижу…
Прокурор Селицкий: Так от чего он лечится? Вы тут же говорите, что общаетесь с его матерью…
Соседка В.: Но не настолько близко общаюсь, просто общаюсь как соседка. У него… Он инвалид.
Прокурор Селицкий : По общему заболеванию или по конкретному?
Соседка В.: Я конкретно не знаю, как называется это заболевание, но у него психологическое развитие как бы... Ну, видно, что это больной человек. У него нарушена координация… Но я никогда его не видела ни пьяным, ни каким-то …
Прокурор Селицкий: Больше нет вопросов.
Судья Анискина: А известно Вам, что он что-то нюхал?
Соседка В.: Да. Это я знаю, что нюхал клей.
Судья Анискина: С какого времени?
Соседка В.: Я раньше… Вот сейчас, в данный момент…
Судья Анискина: Раньше – это когда?
Соседка В.: Ну, я не знаю, конкретно не могу сказать.
Судья Анискина: Вы сказали, что Вы с ним общаетесь по-соседски.
Соседка В.: По-соседски, да.
Судья Анискина: Ну, как?
Соседка В.: Ну, «здравствуйте». Вот я иду, например, с детьми…
Судья Анискина: Общение Ваше заключается в «здравствуйте» и «до свидания»?
Соседка В.: Да, да.
Судья Анискина: Вы сказали, что общаетесь по-соседски, а это ограничивается только тем, что здороваетесь?
Соседка В.: Да. Ну, еще столкнулась вот в этом конкретном случае, когда избивали соседа.
Судья Анискина: Когда это было?
Соседка В.: Года 1,5 – 2 назад. Я конкретно не помню. Я даже не знаю, чем закончилось это дело, – нас никуда не вызывали. Мой муж может подтвердить. Больше я так близко не сталкивалась с Егором.
Судья Анискина: А как часто Вы его встречали?
Соседка Виноградова: Как часто? Может быть, раза 3-4 в неделю. Потому что я не работала и гуляла с ребенком и он (Егор. – О.Н.) гулял с собакой. Вот так вот.
<…> Судья Анискина: А с мамой Вы поддерживаете дружеские отношения?
Соседка В.: Нет, тоже соседские.
<…> Судья Анискина: Вы ходите в гости друг к другу?
Соседка В.: Нет.
Судья Анискина: Праздники вместе отмечаете?
Соседка Виноградова: Нет. Вот чисто с педагогической деятельностью я столкнулась. Что она специалист. Она давала мне литературу соответствующую, для детей. Просто так.
Судья Анискина: Она что, профессиональный педагог?
Соседка В.: Логопед. Дефектолог. Литературу, книги пишет. Очень много книг написала.
Судья Анискина: Она Вам сама это говорила?
Соседка В.: Да. Она мне даже свои личные книги дарила для ребенка, для занятий. Она видит, что я с детьми хожу часто.
Судья Анискина: Вам она известна, как логопед?
Соседка В.: Да, да.
Судья Анискина: А где она работает, Вам известно?
Соседка В.: В детском саду, насколько мне известно. С детишками.
Судья Анискина: Логопед, понятно. Есть еще вопросы к свидетелю?
Адвокат Беляков: Нет, Ваша честь.
Судья Анискина: Нет, возражений отпустить свидетеля?
Прокурор Селицкий: Нет.
Соседка Виноградова: Спасибо. До свидания. (Получает паспорт, уходит).
Я бы сказал: допрос с пристрастием. Хоть прокурор, хоть судья…
Чего стоит хотя бы такой пассаж: «Прокурор: А, вообще-то, употребляет алкоголь? - Соседка: Алкоголь? Ну, точно нет. Пьяным, ну никогда, ни разу я его не видела. Вот 11 лет я живу… - Прокурор: Нет, я спрашиваю не то, что Вы видели, не видели, а я спрашиваю: употребляет, не употребляет? - Соседка В.: Нет, нет».
Судья же откровенно путает свидетельницу, наводя ее - то на утверждение, что та слишком мало знакома с соседями (только «здравствуйте» и «до свидания»), чтобы свидетельствовать в их пользу, то на признание в слишком близкой дружбе («праздники вместе отмечаете»), чтобы быть объективной.
Далее допрашиваются свидетели-милиционеры, сначала Соседов, потом Соломонов. Потом еще раз допрашивается понятой Левашов. По ходу их допроса неоднократно задаются вопросы также и обвиняемому Е. Новиковскому. По указывавшимся ранее причинам, здесь материалы допроса милиционеров и понятого опускаются. <…>
После чего суд приступает к допросу подсудимого Е. Новиковского:
Судья Анискина: Новиковский, <…> суд разъясняет Вам статью 51 Конституции, что никто не обязан свидетельствовать против себя и своих близких. Пожалуйста.
Адвокат Беляков: Еще раз расскажи, что было.
Егор Новиковский: Я же говорю, что шел я в 4 часа дня. Шел я от друга из гостей. Я шел, и перед магазином «Пловдив» меня обогнала машина - желтый УАЗик. Дальше я прошел какое-то расстояние и увидел, что эта машина стоит около магазина «Пловдив». Я ее обогнал, прошел дальше. И через несколько минут эта машина подъехала сзади. Вышел милиционер Соседов. Попросил у меня документы, я ему показал военный билет и паспорт. После чего меня обыскали, надели наручники. Руки за спину. И посадили в машину. Там еще один сидел мужчина – пьяный. Он ругался на меня матом. Вот и всё. Потом, когда подъехали к отделению милиции, меня сразу подняли на 2-й этаж. Сняли наручники там и прислонили меня к стенке. Всё. А потом прошло какое-то количества времени – может минут 10, вот, товарищ Соседов, вернее, полицейский Соседов, попросил меня подойти к столу. Я подошел. Он достал у меня оттуда пакетик и спросил - что это такое? Я сказал, что не знаю, у меня этого не было. Раскрыл пакетик, спросил – что это такое? Я сказал, этого у меня не было – я не знаю, что это такое. <…>. Вот всё. Потом мне сказали спуститься на первый этаж. И всё - я в камеру сел. И на следующий день, ближе часам к 6-7 меня отвезли в ИВС (изолятор временного содержания. – А. А.), как правильно? Всё.
Судья Анискина: У защитника Новиковской есть вопросы к Новиковскому?
Новиковская: Нет.
Судья Анискина: У защитника Белякова?
Адвокат Беляков: Уточни такой момент – тебя сразу провели на второй этаж?
Егор Новиковский: Ну, да.
Адвокат Беляков: Какие-то рапорта по дороге писали милиционеры при тебе?
Егор Новиковский: Нет.
Адвокат Беляков: Нет вопросов.
Судья Анискина: У гособвинителя есть вопросы?
Послушаем, как допрашивает Новиковского прокурор:
Прокурор Селицкий (Новиковскому): Скажите, пожалуйста, свидетели – сотрудники милиции - сказали, что Вы пытались убежать. Действительно, так? И в связи, с чем Вы пытались убежать?
Егор Новиковский: Я никуда не собирался убегать и вел себя совершенно спокойно. И матом я не ругался, потому что это не в моих интересах ругаться матом и убегать от милиционеров. У меня еще голова на плечах есть.
Прокурор Селицкий: Скажите, пожалуйста, а с чего Вы взяли, что Вам наркотики были подкинуты?
Егор Новиковский: Как с чего!? Ну, если у меня их не было - этих наркотиков. Мне их подложили.
Прокурор Селицкий: А Вы видели сам момент, когда подложили? (!! – А. А.).
Егор Новиковский: Я больше чем уверен, что когда меня обыскивали на улице, тогда и подложили, потому что мне сразу надели наручники. И руки за спину. Я уже не мог себя по карманам…
Прокурор Селицкий: То есть самого момента Вы не видели. <…> Меня интересует еще такой момент. Вот Вы сказали, что к Вам применялась физическая сила со стороны свидетеля Соломонова, то, что он Вас ударил по голове… (Речь идет уже о ситуации личного досмотра Е. Новиковского в отделе милиции. – А. А. )
Егор Новиковский: Но не сильно – он просто меня так толкнул, чтобы голова уперлась в стену, и потом по ногам…
Прокурор Селицкий: Да, по ногам Вас ударил, отчего Вы чуть не упали. Как Вы определили, что именно этот сотрудник милиции? Вы к нему спиной стояли?
Егор Новиковский: Да. По голосу.
Прокурор Селицкий: Почему Вы считаете, что именно этот человек Вас ударил?
Егор Новиковский: Потому что, когда…
Прокурор Селицкий: Если Вы не видели, кто конкретно, Вы только голос слышали.
Егор Новиковский: Когда на меня матом-то ругались, я-то голос запомнил. И вот, когда мне сказали, чтоб я ноги пошире расставил, я и узнал его по голосу.
Прокурор Селицкий: А с чего Вы взяли, что именно этот сотрудник.
Егор Новиковский: Я же по голосу узнал.
Прокурор Селицкий: Он в этот момент что-то говорил?
Егор Новиковский: Да, он матом ругался.
Прокурор Селицкий: Адресован кому мат, нецензурная брань, был?
Егор Новиковский: Мне.
Прокурор Селицкий: Но при этом Вы не видели?
Егор Новиковский: Я по голосу человека запомнил.
Прокурор Селицкий: Как Вы провели ассоциацию между действием и голосом? (!! – А. А.)/
Егор Новиковский: Потому что был тот же голос. Когда я стоял лицом к стене, был совершенно тот же голос. Вот так я и определил – по голосу.
Прокурор Селицкий: Скажите, пожалуйста, сотрудники милиции пояснили, что ранее Вас не видели, и ни по каким учетам Вы не проходили. Так, какой смысл сотрудникам милиции совершать самим преступление? (!! – А. А.). Вот, как Вы говорите, именно они подкинули Вам. Вот, ради чего им идти на преступление? Если личных неприязненных отношений у них нет.
Егор Новиковский: Может быть, чтобы по должности как-то подняться.
Прокурор Селицкий: То есть Вы считаете, что это единственный способ подняться по должностной лестнице?
Егор Новиковский: Нет, не единственный. Есть другие способы, но этот самый простой.
Прокурор Селицкий: Больше нет вопросов.
Вопросы прокурора довольно провокационные. Новиковский «в простоте душевной» отвечает, как думает. Теперь вопросы судьи:
Судья Анискина: У Вас что-нибудь изымали, когда к Вам подошел Соседов? (имеется в виду на улице. – А. А.).
Егор Новиковский: Да, изымали. Я же уже сказал, была бутылочка растворителя, размером, вернее - объемом 0,5…
Судья Анискина: Куда дели эту бутылочку?
Егор Новиковский: Вот они ее у меня и забрали.
Судья Анискина: Они - это кто? Мы выяснили, что это Соседов и Соломонов.
Егор Новиковский: Вот Соседов и забрал.
Судья Анискина: А куда он ее дел?
Егор Новиковский: Отнесли туда, к отделению милиции. Ну, это, в дежурную часть.
Судья Анискина: Почему Вы так решили, что они ее туда отнесли. Откуда такая уверенность?
Егор Новиковский: Потому что, когда они меня туда отводили, один милиционер пошел в дежурную часть.
Судья Анискина: Но это не значит, если он туда пошел, то и бутылочку туда отнес.
Егор Новиковский: Но если у меня бутылка была? Не знаю. Может, ее в машине оставил, может, туда отнес…
Пресловутая изъятая «бутылочка растворителя» вступает в противоречие с утверждением милиционеров, что Новиковского на улице не обыскивали.
Здесь опущен «перекрестный» допрос Е. Новиковского и остававшихся в зале суда и, стало быть, присутствовавших при его ответах свидетелей – Соседова, Соломонова и Левашова. <…>
Еще – вопросы судьи Анискиной:
…Егор Новиковский: <…> Я был у друга в гостях, у него в этот день мама работала…
Судья Анискина: У друга что-нибудь употребляли?
Егор Новиковский: Нет ничего. Чай только пил.
Судья Анискина: А свидетели говорят, что координация была нарушена. Что Вы шатались. Что Вы по поводу этого скажете?
Егор Новиковский: Ну, может, я как-то шел?
Судья Анискина: А почему Вы так шли? Вот Вы сейчас нормально идете? А почему Вы тогда шли такой походкой?
Егор Новиковский: Я не говорю, что я тогда такой походкой шел. Я шел нормальной походкой.
Судья Анискина: А свидетели говорят, что у Вас была нарушена координация, которая выражалась в шаткой походке. Что Вы можете объяснить по этому поводу.
Егор Новиковский: Что я нормально шел.
Новиковская: Я хочу напомнить, что он (Новиковский – О.Н.) инвалид по неврологии и шаткая походка это признак его диагноза. Он не мог идти ровной походкой.
Судья Анискина: Это все в прениях, в прениях. Я с материалами дела знакома. Но не мешает его диагноз суду задавать вопросы.
Судья Анискина: К данному подсудимому есть еще вопросы?
Прокурор Селицкий: Нет.
Судья Анискина: К свидетелям?
Прокурор Селицкий: Нет.
Адвокат Беляков: Нет.
Судья Анискина: Свидетели на сегодня нужны? Нет возражений - их отпустить?
Прокурор Селицкий: Нет возражений.
Адвокат Беляков: Нет.
Судья Анискина: Свидетели, большое спасибо, что пришли. Но у меня к Вам просьба. Мы еще будем рассматривать дело и к вам могут возникнуть вопросы. Я прошу Вас явиться для уточнения показаний. У всех оставлены контактные телефоны?
Свидетели: Да.
Итак, к свидетелям-милиционерам и понятому еще «могут возникнуть вопросы». Не говоря уж о тех свидетелях со стороны обвинения, которые по вызову суда (в деле есть копии адресованных им телеграмм) не явились.
Судья Анискина: <…> Так, сегодня мы всех допросили. Определяется вопрос о рассмотрении дела в отсутствие не явившихся свидетелей Воронецкого и Васюковича. Мнение Новиковсого?
Егор Новиковский: Еще разок, пожалуйста, я плохо расслышал.
Судья Анискина: Мы допросили всех явившихся свидетелей. Не явились свидетели Воронецкий, Васюкович и Р. Обсуждается вопрос – можно ли сегодня продолжить рассмотрение дела?
Егор Новиковский: Можно рассмотреть дело… (неуверенно). Нет (уверенно, услышав подсказку от матери – О.Н.).
Судья Анискина: Защитник Новиковская?
Новиковская: Нет, нельзя, потому что в показаниях Воронецкого и Васюковича очень много несоответствий с тем, что говорили эти люди. И хотелось бы их заслушать и задать им вопросы.
<…> Судья Анискина: Защитник Беляков, Ваше мнение?
Адвокат Беляков: Да, ваша честь, я считаю, что невозможно, без них нам нельзя закончить рассмотрение дела, поэтому ходатайствую о переносе дела и вызове их в следующее судебное заседание.
Прокурор Селицкий: Считаю так же - что дальнейшее рассмотрение дела невозможно.
Судья Анискина: Суд постановляет отложить рассмотрение дела в связи с неявкой свидетелей: Воронецкого, Васюковича и Р.
Адвокат Беляков: Ваша честь, по поводу Р. мы уже ходатайствовали, что этот человек, по нашему мнению, видел не Новиковского. Поскольку указано в обвинительном заключении, что это свидетель защиты, мы не считаем нужным, чтобы этот свидетель был как свидетель защиты.
Судья Анискина: Просите не вызывать? Новиковский, Вы тоже просите не вызывать ?
Егор Новиковский: Да, Ваша честь. Я поддерживаю позицию адвоката.
Судья Анискина: Защитник Новиковская?
Новиковская: И я поддерживаю.
Прокурор Селицкий: Ну, коль скоро сторона защиты считает, что данный свидетель им не нужен, прошу не вызывать данного свидетеля.
Судья Анискина: То есть все участники процесса считают возможным рассмотреть дело в отсутствие свидетеля Р. Настаиваете только на явке Воронецкого и Васюковича?
Прокурор и адвокат: Да.
Судья Анискина: Хорошо. Откладываем в связи с неявкой свидетелей. <…>
Продолжение судебного разбирательства было назначено на 12 октября 2011 г.
Однако до этого срока было еще одно узкоцелевое судебное заседание. Дело в том, что ознакомление стороны защиты с изготовленным в суде протоколом судебного заседания 19 сентября показало, что этот протокол «содержит существенные отличия от того, что было на самом деле и имеется в аудиозаписи» (формулировка замечаний адвоката Белякова на указанный протокол). Отсюда:
«…Прошу, в соответствии со ст. 260 УПК РФ, вызвать меня для уточнения замечаний на протокол в соответствии с проводившейся аудиозаписью.
Приложение: 1) Расшифровка аудиозаписи суда от 19.10.11 (та самая расшифровка, которая здесь цитировалась. – А. А.) .
Беляков В. Г. 28.09.2011»
И вот 4 октября состоялось специальное судебное заседание, на котором была произведена официальная передача суду электронной версии аудиозаписи на носителе – флешка. Суд на месте постановил: «приобщить флеш-карту <…> c аудиозаписью судебного заседания 19.09.2011 и расшифровку данной аудиозаписи».
«Судом сообщается, что по итогам прослушивания аудиозаписи будет вынесено постановление о рассмотрении замечаний на протокол заседания от 19.09.2011, поданных защитником Беляковым В. Г.»
А 11 октября, защитник О. Новиковская, приехавшая в суд знакомиться с материалами дела, узнала, что… на флешке обнаружен вирус, о чем составлен соответствующий акт (без даты, за подписями, разумеется, только судьи Анискиной и секретаря Молчановой). Проверить это теперь невозможно, поскольку «вещдок» возврату не подлежит.
Пришлось стороне защиты (на следующий день) передать в суд эту же информацию - на диске. Однако, по состоянию на 20 октября, прослушивание аудиозаписи в суде и/или постановление о замечаниях на протокол заседания от 19.09.2011 не состоялось (по крайней мере, следов этого в материалах дела пока нет).
Можно еще много рассказывать о буднях этого дела в Красносельском суде. Но остановлюсь. Сообщу лишь, что 12 октября назначенное на этот день слушание дела не состоялось… из-за неявки свидетелей. Здесь уместно пояснить, кто же эти свидетели обвинения, которые так упорно, уже в третий раз уклоняются от явки.
Один из них – милиционер С.В. Воронецкий, тот самый, который, согласно «милицейской» версии, якобы производил личный досмотр Е. Новиковского в отделе милиции 28.04.2010. На самом деле, извлекал из наружного кармана верхней одежды Новиковского пакетик с наркотиком сам задерживавший его Соседов. Но записано в протоколе личного досмотра: Воронецкий С. В. И все «милицейские» свидетели – милиционеры Соседов и Соломонов и понятой Левашов (впрочем, последний - с запинкой и скорее по подсказке судьи; см. выше) указывают именно на него.
На очной ставке с Новиковским в марте 2011 г. капитан милиции Воронецкий вел себя очень неуверенно и, как видно, боялся лжесвидетельствовать («в чужом пиру похмелье»). Еще более нежелательно ему, наверное, лжесвидетельствовать в суде. Но, похоже, придется.
Другой «скрывающийся» от суда свидетель – В.В. Васюкович. Это – тот, который был «назначен», согласно «милицейской» версии, вторым понятым при личном досмотре Новиковского. На самом деле, его там не было, но ведь должно быть двое понятых! Как заметил один из работников следственного отдела, производивших проверку, Васюкович часто выступает в качестве понятого (настолько часто, что даже начертание его подписи тому проверяющему известно). Вот, как видно, и заочно ему случается выступать понятым.
Что ж, пришлось судье Анискиной выносить специальное постановление от 12.10.2011. Процитируем его, из интереса к судебному творчеству:
…Суд установил:
В качестве свидетеля по делу проходит Васюкович Владимир Владимирович.
Свидетель Васюкович В. В. вызывался в судебное заседание неоднократно, но в суд не является, о причинах неявки суду не сообщает, поэтому у суда имеются основания полагать, что свидетель умышленно уклоняется от явки в суд.
На основании изложенного и руководствуясь ст. 113 УПК РФ,
суд постановил:
Подвергнуть свидетеля Васюкович Владимир Владимирович <…> приводу в Красносельский районный суд <…> 28.10.2011 года, к 11 час. 00 мин.
…Итак, суд перенесен на 28 октября 2011. Если свидетели явятся (что не факт!), то после их допроса могут состояться судебные прения. Что-то скажет прокурор Селицкий, что-то - адвокат Беляков. Защитник и мать подсудимого Е. Новиковского тоже приготовила свою речь. С разрешения Ольги Новиковской, привожу здесь ее текст. В том, что читатели нашего очерка ознакомятся с ним раньше, чем «уважаемый суд», мы беды не видим.
Выступление в прениях защитника Новиковской О.А.
(Красносельской районный суд г. Санкт-Петербурга, дело № 1- 649/2011)
Уважаемый суд, во время процесса я практически все время молчала. Теперь считаю необходимым высказаться - как мать, как профессиональный педагог и просто как человек.
Я внимательно изучила данное уголовное дело. С первых же страниц в нем обнаруживаются несуразности. В деле сказано, что Е. Новиковского задержали за грубую нецензурную брань. Мне, как педагогу и как матери, знающей сына достаточно хорошо, понятно, что это не соответствует действительности. Егор не мог ругаться, тем более на людях, на улице. Все посторонние всегда отмечают его воспитанность.
В момент задержания, как можно судить из показаний милиционера Соседова, Егор даже не был в состоянии токсического опьянения (что в принципе могло быть). Соседов на суде 19.09.2011 утверждал, что 28 апреля от Новиковского не пахло. Не заметить же запах растворителя для красок невозможно. (Впрочем, даже после вдыхания паров растворителя сын никогда не бывает груб, а напротив, находится в состоянии эйфории - весел и добродушен).
Значит, шаткая походка, которая привлекла внимание блюстителей порядка, – лишь проявление неврологического заболевания Егора. (Напомню: Е. Новиковский – инвалид 2-й группы). Ведь алкоголь и наркотики сын не употребляет, и это говорю не только я - мать, и свидетели со стороны защиты, это же подтверждает судебная медицина, о чем еще скажу.
Далее, в деле указано время задержания Новиковского - почему-то 20 часов вместо 16-ти. Задержавшие сына милиционеры на этом настаивают, а сам Егор говорит обратное. Почему? Не потому ли, что освободили его из изолятора временного содержания только к вечеру 30 апреля. Иначе оказалось бы, что Новиковского удерживали под стражей больше 48 часов, без продления срока по решению суда.
В деле еще очень много таких нестыковок, противоречий в показаниях свидетелей со стороны обвинения, выявившихся в ходе судебного разбирательства.
Но сейчас я считаю возможным отвлечься даже от этих «странностей» в деле моего сына для того чтобы сосредоточиться на сути дела: является ли факт обнаружения в наружном кармане верхней одежды гражданина пакетика с наркотическим средством - доказательством «хранения при себе» этого запрещенного вещества?
Что такое ХРАНЕНИЕ? Согласно Толковому словарю русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой, хранить означает «беречь, сберегать где-нибудь в безопасности, в целости». Предмет, который сохраняется, должен быть, во-первых, ценным для субъекта; во-вторых, субъекту должно быть, как минимум, известно о его существовании. Нельзя хранить то, о наличии чего не подозреваешь.
Таким образом, само по себе обнаружение пакетика с подозрительным порошком «на» задержанном гражданине (как бы он ни попал в его карман) еще не означает, что тот хранил его «при себе». Факт хранения надо еще доказать.
Возможностей у этого пакетика оказаться в наружном кармане верхней одежды гражданина всего две: либо гражданин положил его туда сам, либо это сделал кто-то другой. Случайно то и другое не бывает. Если положил сам – значит и впрямь «хранит» этот пакетик. Если положил кто-то другой, да еще без ведома носителя одежды, - значит этот пакетик подброшен, с той или иной целью.
В данном случае совершается заведомая подмена понятий: мол, раз нашли «при нем», значит сам положил в карман, а стало быть - «хранит при себе», чего из факта обнаружения в кармане вовсе не следует.
Эта простейшая цепочка рассуждений понятна любому здравомыслящему человеку. Но если согласиться с ней, то окажется, что правоохранителям нужно доказывать вину гражданина как-то посерьезнее, чем прислонив его к стене и шаря по карманам.
Как узнать, каким именно способом пакетик с запрещенным веществом попал в наружный карман верхней одежды гражданина? Тут нужны либо показания свидетелей, либо вещественные доказательства. Самое простое, да, пожалуй, и единственное доказательство – отпечатки пальцев. Чьи отпечатки на бумажном пакетике – тот и закладывал, если, конечно, действовал не в перчатках.
Напомню, что в случае Е. Новиковского ходатайство о проведении дактилоскопической экспертизы было подано адвокатом Беляковым еще 5.08.2010 (т.1, л.д. …). Заслуживает цитирования постановление дознавателя Атрошковой, вынесенное ею, на удивление, оперативно (6.08.2010) (т.1, л.д. …):
"…Изучив ходатайство адвоката Белякова В. Г., прихожу к выводу, что назначить дактилоскопическую экспертизу нецелесообразно, т. к. изъятое вещество и упаковка направлялась на оперативное исследование, в дальнейшем данное вещество направлялось на химическую экспертизу, где подвергалось специальной обработки, после чего упаковано в установленном порядке, опечатано, и сдано на хранение в камеру хранения вещественных доказательств".
Несколько дней спустя адвокат Беляков, пытаясь все-таки понять, есть ли смысл настаивать на удовлетворении предыдущего ходатайства (ведь если первоначальная упаковка порошка уничтожена, то дактилоскопическая экспертиза и в самом деле «не целесообразна», точнее – невозможна), обратился со следующим ходатайством (т. 2, л.д. …):
«…В Вашем Постановлении об отказе в удовлетворении ходатайства от 06.08.2010 по поводу проведения дактилоскопической экспертизы не указано, уничтожен или остался цел пакетик, в котором находился наркотик. Прошу: сообщить, уничтожен или остался цел пакетик, в котором находился наркотик. В. Г. Беляков. 17.08.2010».
Ответа не последовало.
Итак, единственная возможность надежно проверить, кто же положил пакетик с наркотиком в наружный карман верхней одежды Новиковского – он сам или кто-то другой (тогда кто?) - была или намеренно упущена, или отвергнута расследователями, еще на раннем этапе дознания. Теперь остается строить и проверять гипотезы на этот счет другими средствами, в частности, аналитическими.
Егор Новиковский обвиняется в том, что он «совершил незаконное хранение без цели сбыта наркотического средства в крупном размере». Здесь отметим: без цели сбыта (что соответствует формулировке ч. 1 ст. 228 УК РФ). Если «без цели сбыта», то для какой же цели? Вообще, вариантов умысла или цели хранения может быть вряд ли больше трех: (а) для сбыта; (б) для личного употребления; (в) без всякой цели. Исключим последний вариант как слишком экстравагантный. Но тогда: если не для «цели сбыта» (в чем Егора не обвиняют), то остается – (б) – «для личного употребления».
Однако в Заключении судебно-психиатрических экспертов № 300/2534 от 9.11.2010, в итоге месячной стационарной экспертизы, о Е. Новиковском, отвечая на вопрос дознания, сделан вывод (т. 1, л.д. …).: «Данных за алкоголизм и наркоманию не усматривается» (и это утверждение цитируется на первой же странице Обвинительного заключения!).
Итак, составители Обвинительного заключения противоречат сами себе, утверждая, по существу, что наркотик хранился для личного употребления гражданином, у которого данных за наркоманию не усматривается.
Увлекшись опровержением известных доводов защиты о фальсификации времени и обстоятельств задержания Новиковского и т. д., следователь О. Грабова и утвердивший подготовленное ею обвинительное заключение прокурор Д. Захаров, упустили из виду главное – необходимость доказать наличие состава преступления в действиях Новиковского (а точнее – в отсутствии таковых). А состав преступления включает в себя, как известно, как объективный, так и субъективный моменты.
Этот субъективный момент – умысел, цель, мотив – в случае Новиковского отсутствует. Коль скоро так, то и обвинение оказывается несостоятельным, а обвинительное заключение – провальным.
Теперь же я считаю необходимым высказаться по поводу обвинения моего сына не только как человек, а как мать и как педагог.
Судья и прокурор спрашивали как милиционеров, так и свидетелей со стороны защиты: употребляет ли Е.Новиковский наркотики. Во всех случаях ответ звучал - нет.
(Даже милиционеры вынуждены были признать, что по оперативному учету, как наркоман, Егор у них не проходит (том 2, л.д. …). Как мать я могу добавить, что мой сын не только никогда не употреблял наркотики, но и крайне отрицательно относится к наркоманам. Причина, может быть, в том, что, лечась от токсикомании в 17 лет, Егор лежал в специализированной больнице. Там сын попал в одну палату с наркоманами, которые заметив его неврологические особенности, стали над ним издеваться. Вышел Егор из больницы в еще более худшем душевном состоянии, чем пришел.
Были и другие эпизоды. Три года назад на улице Е. Новиковский «был избит неизвестными» – во всяком случае, так написано в медицинских документах (том 1, л.д. …). И были это опять наркоманы, которые отняли тогда у Егора деньги и мобильный телефон. И подобных случаев произошло с сыном несколько, ведь не только милиционеры замечают его нетвердую походку и нездоровый вид.
Да, к сожалению, мой сын не здоров, он инвалид по психоневрологии. На суде не однажды звучал вопрос: какой именно диагноз у моего сына. Так вот, психиатрия, никогда не называет диагнозы – их шифруют цифровыми и буквенными кодами. Даже я - мать - официально не могу получить справку, где бы был конкретно указан этот диагноз. Знаю я лишь одно, что у сына органическое поражение головного мозга смешанной этиологии (изначально это было последствие родовой травмы, затем посттравматические и токсические повреждения).
С детства мой сын имеет интеллектуальные проблемы. Но при всем том, он хорошо воспитан. Уверяю Вас, такой человек для общества лучше, чем умный и не воспитанный гражданин.
Теперь скажу как профессиональный дефектолог. Будучи специалистом высшей категории, победителем конкурса педагогических достижений, автором нескольких десятков книг по логопедии и дефектологии, я думаю, что имею право высказать свое профессиональное мнение.
У людей с интеллектуальной недостаточностью есть перед нами – полноценными людьми – одно неоспоримое преимущество: они не способны лгать, хитрить и изворачиваться. Не поэтому ли именно Иванушка-дурачок стал героем народных сказок? (Ведь он каждый раз оказывался лучше своих умных братьев).
В христианской культуре обидеть юродивого, блаженного считалось грехом. Так что же происходит? Теперь мы судим таких людей!
Будучи специалистом-дефектологом, я могу вас заверить: как бы ни понуждали нездорового в интеллектуальном отношении человека солгать, этого не произойдет. Не верите мне, вспомните хотя бы русские поговорки. Не буду употреблять обидного слова, скажу иначе. Думаю, вы поймете, ведь вы-то умные:
Ему хоть кол на голове теши; Его хоть в ступе толки, а он все свое.
Чтобы ни случилось, но больные, по-детски наивные люди кривить душой не станут, они просто не способны к этому. Как бы ни пугали сына, как бы ни наказывали его, он во всех подробностях продолжает рассказывать именно то, что с ним реально произошло 28 апреля 2010 года. Вот в этом-то и заключается секрет несговорчивости Егора Новиковского! Впрочем, его искренности и бесхитростности некоторым здоровым и умным людям впору поучиться.
Заканчивая, скажу: какие бы проблемы ни были у моего сына, попав в сложную жизненную ситуацию – он повел себя достойно. И это для меня – человека, матери и педагога - самое главное.
Прошу приобщить текст данного выступления к материалам уголовного дела.
Новиковская О. А., мать, защитник
… октября 2011 г.
Продолжение следует
Читайте ранее на Когита.ру:
"Менты с дозой": Случай Егора Новиковского
Продолжение дела Егора Новиковского
Из дневника Ольги Новиковской: Записи с 25 июня по 1 июля 2010
Письмо Ольги Новиковской прокурору Игорю Резонову с приложениями
Записи для памяти Ольги Новиковской: хроника развития дела сына
Извлечение из личной переписки по делу Егора Новиковского
Обращение в Прокуратуру Санкт-Петербурга
Мониторинг дела Егора Новиковского
Дело Егора Новиковского: Август-октябрь 2010
Дело Егора Новиковского. Мониторинг: продолжение следует
Дело Егора Новиковского: рождественские каникулы.
Заявление адвоката Белякова прокурору Резонову
Дело Егора Новиковского. Заявление о преступлении
