«У тебя прадед сидел, дед сидел, и всё может быть в жизни...»
У меня мелькали достаточно сумбурные мысли. Меня удивило, что многие мои друзья, кто с Иваном через меня знакомы, кто с ним общался, они все говорят, что «Это похоже на какой-то заказ...». Как будто кому-то это понадобилось, то есть кому-то помешала деятельность организации.
Наш отец родился под Воркутой в концлагере. Потому что прадеда забрали из-за того, что он, будучи начальником станции, разрешил священнослужителю поставить чемоданчик в прихожей. Это был 1938 год. И поэтому бабушка поехала с прадедом. А деда, по отцовской линии полного тёзку Ивана – Ивана Владимировича Мацицкого – забрали в 1945 за то, что он попал в плен.
Мама, я с детства помню, все документы и письма разрывала на клочки. Я всегда ей говорила: «Мама, ну, уже не 1937 год!». Она: «У тебя прадед сидел, дед сидел, и всё может быть в жизни».
У нас в принципе свободная страна, это мы все понимаем. Каждый верит в то, во что хочет. Но это ты можешь верить один. Если ты пытаешься группу создать и делать жизнь других людей лучше, а не заставляешь их смиряться с тем, что что-то стало хуже, то уже могут быть самые неприятные последствия. Элементарно, недовольство одного человека может разорвать то, что нравиться тысячам. И мне кажется, что тут примерно такая же история. Саентология нравиться людям каким-то. У неё есть последователи, их много. И в России их достаточно много. Есть те, кому – нейтрально: ну да, занимаются чем-то, никому не мешают, в принципе люди, как люди. Гораздо больше людей, которые всем мешают. И вот кому-то не понравилась. Вопрос стоит, наверно, в том, насколько высоко этот кто-то сидит.
В чём обвиняют Ивана? Сначала вроде бы в каком-то незаконном получении дохода... Это просто смешно. Сначала им отказали в регистрации, потом им не дали свою деятельность продолжать. Хотя ЕСПЧ признал, что им можно продолжать свою деятельность, что их должны признать. То есть выглядит так: мы тебе запрещаем, ты не дыши, мы запрещаем тебе дышать! Потом: что ж ты дышишь? Не хорошо! Потом вдруг вылезает статья «экстремизм». Мама в шоке... Мама со вторым инфарктом чуть не слегла. В чём экстремизм? Вот, к примеру, идёт человек по улице нетрезвый, взял что-нибудь бросил – разбил бутылку, крикнул, что-нибудь сломал. Всем неприятно, и все понимают: реально какой-то вред был. Но никто не говорит, что это экстремизм.
С другой стороны, есть террористический акт, все понимают: да, это экстремизм. Кого там поймали? Никого не поймали. А поймать людей, которые сидят у себя в организации, делают какие-то добрые дела, организуют просвещение против наркотиков, их легко очень поймать – вот они тут. Потому что, что им скрываться – они ни в чём не виноваты. И вдруг им «пришили» экстремизм. Ощущение, что план надо выполнить...
Мы как самые близкие люди, семья, мы понимаем, что Иван глубоко порядочный и ничего противозаконного никогда не совершал. Поэтому в голову не могло прийти, что его вдруг задержат. Иван исключительно общительный, его обожают все просто, абсолютно. От маленьких детей, которые к нему с восторгом сразу идут. У меня дети все просто, дядя Ваня для них просто как супер-герой, наверное. Вплоть до всех бабушек-соседок, которые говорят: «Ну, вот, Иван же...».
Он у нас после смерти отца остался как стержень в семье. Потому что он всё на свете умеет делать, он такой рукастый и головастый. И он всё время делиться со всеми. Когда их везли чуть ли не 10 часов в Горелово (из СИЗО в Петербурге – в СИЗОв Ленобласти), у него оказалась с собой еда. Все проголодались. Он взял и всех накормил. Я говорю: «Ну, Иван, ты, как библейский персонаж». Он всегда делится последним. У него такая черта характера. Я не знаю, если бы он занялся бизнесом, он даже честным путём мог бы стать очень богатым человеком, но как-то его это не прельщает. Он других результатов от своей жизни ждёт: он хочет, чтобы реально хорошо стало людям.
У Ивана трое племянников. Как они участвуют в коммуникации? Они пишут письма?
Нет они сами не пишут, но они мне говорят, что написать, вот, постоянно передают ему фотографии – я ему отправляю, потому что он просит на ребят посмотреть. Они растут так быстро… Старшие [сыновья] очень стараются поддерживать жену Ивана. Я представляю, насколько ей тяжело… Вот был муж и раз – забрали. Она просила о свидании с Иваном. Ей отказал следователь. Я понимаю, что [для отказа] никакой объективной причины не было. Таким образом следователь дал ей понять, что если она, например, попытается показания дать какие-то против Ивана, тогда будет смягчение, и её к нему, конечно, пустят. А так шансов увидеть мужа у неё нет. И когда она приходит на заседание, несколько раз было, когда её просили покинуть зал, её не пустили даже посмотреть на него. То есть она с зимы, по- моему, пыталась на заседание попасть дважды или трижды. Один раз его не привезли, другой раз как-то они очень своеобразно все устроили, затянули, потом начали слушания после пяти, а после пяти уже [слушания] в закрытом режиме. И я тоже пришла, и меня тоже не пустили. Ну, и как-то, не знаю, просто поддержать человека, помахать рукой – ну вот нет. Мне Ивана удалось увидеть на слушаниях в начале июня. Светлана на них не попала и, конечно, ей грустновато, поэтому у меня мальчишки старшие ездят к ней, там как-то общаются, выводят на прогулки.
Интересно узнать о вашем брате как о человеке. Скажите несколько слов.
Я бы сказала, что он талантливый, порядочный, и наверно, ну, не знаю, веселый, юморной, какой-то такой человек. От него всегда свет идет, вот просто он приходит – и чудеса происходят, начиная с мелочей и заканчивая тем, что он может, ну, не тучи разогнать, конечно, но даже когда дождливый день – с ним рядом всем весело. Он ухитряется постоянно попадать в какие-то истории. Причем в этих историях, казалось бы, все должно быть очень плачевно. Но когда Иван туда попадает, история приобретает совершенно другую окраску, даже какая-то, не знаю, катастрофа, какой-то негатив – это все становится каким-то сюжетом для чего-то юмористического.
Он довольно часто поздно на работе, бывает, задерживается, едет вечером в метро. Периодически в метро какие-то нетрезвые люди начинают драться, привязываться к нему или друг другу или что-то еще. Он постоянно пытается разнимать эти драки. То кого-то он повез в больницу, какую-то женщину, которую в пьяном виде ножом кто-то ткнул, он помог этой женщине, что-то разрулил с какими-то её знакомыми. Все время у него это.
Я помню у нас несколько лет назад дома пожар был, не у нас, у соседей ниже этажом. И они не поняли, что они горят, а дым к нам идет. Иван это понял очень быстро, побежал к ним. Говорит: «У вас пожар». Они такие: «Нет, у нас ничего не горит». И обнаружили, что это в закрытой комнате, комната уже выгорела вся дотла. Нужно было выбегать из квартиры. Они стали выбегать, а у них бабушка в комнате. У них маленькая комнатка, в которой была бабушка. Мы даже не подозревали, что она вообще там есть, как-то не видели совсем. И бабушка уже какого-то заоблачного возраста. Её родственники пытаются ее вывести. Когда Иван [об этом] рассказывал, было настолько смешно: «А что это? Куда вы меня ведете? Куда? Какой пожар? Я ничего не знаю. Зачем вы меня куда-то? Я тут останусь». Упрямая такая, видно, что характер-то сильный. Но она не понимает, куда её среди ночи тащат. Никто её вытащить не может даже силой. Иван говорит: «Подождите, я попробую». Он пошел к этой бабушке в комнату и буквально за три минуты ухитрился её убедить, уговорить, вывел её на площадку. Пожарные говорят: «Все отлично». Эвакуировали всех, стали тушить. И женщина потом говорит: «О какой хороший молодой человек» Вот прямо все понимает, нормально разговаривает, а все остальные ничего толком объяснить не могут». И у нас такие истории периодически с Иваном происходят. Забавно.
А насчет того, что Иван порядочный. Вот знаете, сейчас жизнь совсем другая пошла, другие ценности. И сказать, например, что человек не пьет, не курит, никогда не употреблял наркотиков и 20 лет живет с одной женой и никогда даже не смотрел там, не знаю, на сторону или что-то еще, такое ощущение, что сейчас даже это никого не впечатлит. Как там в советском фильме: «спортсменка, комсомолка и просто красавица». Ну, вот Иван – он из этих людей.
