А. Алексеев. Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?
Недавно я получил письмо от своих московских друзей с выразительной картинкой, взятой из фейсбука: «Народ разделился на две кучки: «колонна номер пять» и «палата номер шесть». Контрапункт – замечательный. Но здесь, понятно, не хватает: а) «переходного слоя» и б) количественной оценки.
То и другое, как будто, позволяет прояснить социология: объективный подход, репрезентативные выборки. Но и тут не все так просто.
Автору этих строк не привыкать использовать в своих колонках эпистолярную форму. Вот и сейчас приведу свое письмо, адресованное правозащитнице и общественному деятелю Н.Л. Евдокимовой. Обычно мы с Натальей Леонидовной сходимся во мнениях. Не разошлись и на этот раз
А. Алексеев – Н. Евдокимовой
Уважаемая Наталья Леонидовна!
Приветствую Вас, в частности, по поводу интервью, которое Вы дали на Когита.ру 9.09.2014 («Пока нет большой надежды...»)
Особенно хочу обратить внимание на Ваше замечание:
«…Я не уверена в цифре 85% тех, кто «поддерживает и одобряет», этот процент, я думаю, не соответствует действительности. В социологии есть такое понятие как «спираль молчания», когда люди просто не хотят говорить то, что они по-настоящему думают, потому что это не совпадает с официальным мнением или потому что боятся остаться в меньшинстве…».
Вы совершенно справедливо сомневаетесь в этой цифре, полученной, казалось бы, научными, социологическими методами, на репрезентативных выборках и т. п..
На самом деле, эта социологическая оценка «согласия» с властями и т. д. заведомо завышена, по разным причинам – и политическим, и методическим, и социально-психологическим, среди которых и та «спираль молчания», о которой Вы говорите.
Интересно, что мне не приходилось слышать раньше это выражение – «спираль молчания», но, думаю, это вполне удачная метафора.
Более распространен термин: «СОЦИАЛЬНО-ОДОБРЯЕМЫЕ (ПРИЕМЛЕМЫЕ) ОТВЕТЫ РЕСПОНДЕНТОВ» - особенно на политически острые, «опасные» вопросы.
Не далее, как в тот же день, что и Ваше интервью, т.е. вчера, на Когита.ру был опубликован мой объемный текст (две наших публикации стоят рядом на лицевой странице портала), из которого приведу здесь лишь фрагмент:
«…Ты упомянул (это тоже текст интервью – Б. Докторову. – А. А.) российско-украинские события и массовые опросы по этой проблематике, как предмет моего интереса и специального рассмотрения. Да, лучшего теста для мировой общественности, для российской власти и для населения России, для социологического сообщества, то есть для наших коллег, да и для нас с тобой история современности не могла придумать. Опираясь на материалы опросов «Левада-центра» (и не только), на многочисленные социологические (и не только) наблюдения, я попробовал построить своего рода укрупненную типологию общественно-политических (мировоззренческих?) позиций во взрослом населении России. Процитирую себя:
«Итак, как минимум двое из пяти россиян <… > суть если не носители, то приверженцы РУССКОГО МИРА (имеется в виду «особый путь России. – А. А.) , примерно каждый третий <… > ЗАПАДНИК и каждый пятый <… > ПРОСОВЕТСКИЙ…» (См.: А. Алексеев. Особый путь России / Когита.ру, 10 апреля 2014).
Сразу оговорю, условность такого подразделения и отсутствие осознанного позиционирования большинства респондентов на том или ином из этих трех «полюсов». То есть ответ «затрудняюсь сказать», даже на не «лобовые» вопросы на этот счет, по существу, можно было бы отнести к куда большему количеству опрошенных, чем те 10 процентов, которые показал, в частности, тот опрос «Левада-центра», который я использовал, строя эту типологию.
Ну, самые последние русско-украинские события (отторжение Крыма от Украины в пользу России; «ползучая» российская агрессия на юго-востоке Украины и т. д), помноженные на массированную пропагандистскую обработку российского массового сознания, пожалуй, повысили долю, «адептов» так называемого «особого пути России», оказывающихся при этом зачастую носителями «имперской», квазипатриотической и даже ксенофобной ментальности.
Пожалуй, процент сохраняющих иммунитет от шовинистической пропаганды сегодня не выше 20 процентов (что, впрочем, заведомо выше тех 10 и даже менее процентов, которые показывают всероссийские социологические опросы. (При интерпретации результатов этих опросов, как правило, не учитывается эффект «социально-одобряемых» (приемлемых) ответов, естественно, возрастающий в обществе, движущемся к тоталитаризму). Примерно таков, я полагаю, масштаб так называемой «пятой колонны», или массы «национал-предателей» (пользуясь терминологией В. Путина)…»
К сказанному можно добавить, что сама по себе масса «приверженцев» Путина и, в частности, его внешнеполитического курса («КрымНаш» и т. п.) далека от однородности. «Активистов» (будь то сознательные циники, будь то персоны с полностью промытыми нашей пропагандой мозгами, носителей агрессивного, ксенофобного заряда) вряд ли больше половины тех, кого можно причислить к так называемому «русскому миру» (да и к «просоветским»; см. выше). Остальные – «КОНФОРМИСТЫ», боящиеся, как Вы справедливо заметили, оказаться в меньшинстве.
Равно как и так называемая «пятая колонна» неоднородна. Гражданских активистов, готовых открыто заявлять и отстаивать свою позицию, по-видимому, меньше, чем «непубличных» диссидентов, не готовых «выходить на площадь» во имя своих убеждений и / или представлений.
Так называемые «лобовые» вопросы (вроде: «Доверяете ли Вы Путину?» или «Одобряете ли действия нашего Президента?» в общем мало информативны и полезны разве что при рассмотрении динамики (в предположении, что кривизна «кривого зеркала» неизменна, что тоже не безусловно).
Правда, иногда, социологам удается задавать вопросы, в которых респондент как бы не усматривает «опасности», и отвечает «не подумавши», откровенно. И тогда оказывается, что официальная точка зрения разделяется вовсе не большинство населения, как мы теперь думаем.
И все же нельзя не признать, что у БОЛЬШИНСТВА РОССИЯН, не пользующихся альтернативными источниками информации и не умеющих анализировать, складывается в головах, под влиянием массированной агрессивной, пропаганды, «жуткая картина мира», как Вы говорите. Большинство, но НЕ ТАКОЕ ПОДАВЛЯЮЩЕЕ, как это нам предлагают считать политики, и даже социологи.
Насчет необходимости не слишком доверять «объективным» цифрам, приведу, пожалуй, еще один пассаж из своей статьи более чем двухлетней давности, опубликованной в профессиональном социологическом журнале, «в порядке дискуссии». Там обсуждались данные электоральных рейтингов, в частности, перед президентскими выборами 2012 года:
«…Однако судить по этим данным о действительных электоральных предпочтениях и намерениях российского населения вовсе нельзя.
И не потому, что результаты «нарисованы», подобно тому, как это делают «волшебник» Чуров и его прямые и косвенные подчиненные. А потому, что… сами граждане избегают искренних и определенных ответов на подобные вопросы.
И, думается, правильно делают!
Не следует забывать, что все эти опросы происходят вовсе не в демократическом обществе, а в условиях достаточно авторитарного режима, при котором даже не пойти на митинг «в защиту Путина» чревато неприятностями, а уж воспротивиться избирательной фальсификации грозит увольнением и иными формами преследования.
…Представьте себе реальную ситуацию опроса, например, телефонного (как в случае проекта «Открытое мнение»). Вам звонит незнакомый человек, представляется социологом, хочет побеседовать на общественные темы (скажем, «поговорить о Ваших оценках текущих событий в стране»; это еще хорошо, если он Вас об этом предупредил). А дальше — спрашивает: за кого Вы намерены голосовать? Это Вам не маркетинг, не невинный житейский сюжет, это — ПОЛИТИКА!
Опрашиваемый не может не понимать, что отвечая на острые политические вопросы, он как бы заполняет «досье на самого себя». А где гарантия, что этот опрос не является фискальным? На той стороне провода известны и ваш домашний телефон, и, возможно, домашний адрес.
Ответ: «Проголосую за Путина!» строго говоря, не более информативен, чем уклонение от ответа, сплошь и рядом — это форма «мягкого», скажем так, отказа отвечать. (Кстати, явное уклонение или даже отказ от ответа, как мы видели, весьма распространены во всех опросах.)
Сказанным мы вовсе не исключаем, что значительное количество избирателей действительно проголосуют именно за Путина — в первом да, может быть, и во втором туре. Мы только достаточно уверенно предполагаем, что изрядная часть ответов респондентов не совпадает с их действительными электоральными намерениями, не говоря уж о предстоящем электоральном поведении. И именно в случае Путина, в силу сложившейся общественно-политической обстановки, на фоне массовых антипутинских протестов, этот разрыв особенно велик и неблагоприятен для данного кандидата.
Эту тему можно было бы дальше развивать, хоть в социологическом, хоть в психологическом, хоть в политическом плане. Но — пока — ограничусь лишь осторожным, корректным утверждением: победа фаворита выборов в первом туре при внимательном и многостороннем рассмотрении из вышеприведенных данных вовсе не вытекает. Такой вывод можно было бы делать, только если бы опрос проводился в свободной стране.
В несвободной же стране может быть — и так, и так. В данном случае это, прежде всего, зависит от масштабов применения административного ресурса и, особенно, фальсификаций, которые, с одной стороны, для власти необходимы, а с другой — рискованны, с учетом нынешней взрывоопасной ситуации. Насколько власть сумеет спра
виться с этой «задачей на оптимизацию» — увидим.
В чем хотелось бы упрекнуть социологов, занимающихся электоральными опросами, политическими рейтингами и т. п., так это в том, что они, как правило, изложенные обстоятельства не учитывают, неосознанно или намеренно их замалчивают. Всякий социологический результат зависит от способа и условий его получения…»
(Алексеев А.Н. Выборы 4 марта: до и после (заметки социолога) // Cоциологический журнал, 2012, № 1).
Итак, я очень рад нашему c Вами согласию по этому достаточно сложному и спорному вопросу. Чем шире будет распространяться не безоговорочное, критичное отношение к результатам современных опросов общественного мнения (хотя бы и безусловно профессиональных и честных; о «мошенниках от социологии» не говорю) – тем лучше.
Ваш – Андрей Алексеев, социолог. 10.09.2014.
Н. Е. в своем ответе не стала дальше развивать эту тему, поблагодарила за «развернутый комментарий».
На вопрос: «Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?» отвечаю.
- Не нужно ни недооценивать, ни переоценивать адекватность отражения настроений, взглядов, убеждений людей в «социологическом зеркале». Оно, конечно, если не кривое, то мутное. Надо, при обсуждении результатов социологических опросов учитывать и характер вопросов и обстоятельства, при которых они задаются респондентам. Не надо держать респондента за такого уж «простачка»: что у него на уме, то и на языке. И самим – при распространении и обсуждении социологической информации – «включать мозги».
А. Алексеев. 11.09.2014.
