Наталья Шкуренок записала беседу с Сергеем Слонимским для специального проекта Когита!ру "Польский Петербург".

Наталья Шкуренок: Сергей Михайлович, ни в одной из ваших официальных биографий нет ни слова о польских корнях. Хотя, насколько я знаю, ваши предки – выходцы из Польши?

Сергей Слонимский: Да, но, к сожалению, я не изучил нашу семейную историю досконально. Насколько я знаю, мой прадед еще в начале XIX века переехал с семьей из Варшавы в Петербург и здесь обосновался.

- В Польше оставалась родня?

- Семья моего троюродного дяди Антония Слонимского,  троюродного дяди моего отца, писателя. Но его давно уже нет в живых, он погиб в автокатастрофе в середине 70-х годов. Дядя Антоний Слонимский был известным польским поэтом. В 1962 и 1969 годах я дважды побывал в Варшаве на знаменитом музыкальном фестивале  «Варшавская осень». Мы с ним виделись в его квартире на Аллее Роз. В мой первый приезд он подарил мне сборник своих стихов, и я потом написал на его стихи цикл музыкальных пьес под названием «Польские строфы». Эта музыка с успехом исполнялась на «Варшавской осени» в 1966 году, но вызвала большое неодобрение тогдашнего и советского и польского музыкального начальства.

- Как могла ваша музыка вызвать неудовольствие начальства? Вы какие-то не те ноты написали?

- Дело не столько в музыке, а в том, что мой дядя Антоний был большим диссидентом, он выступал против послевоенного режима Гомулки. Дядя был антикоммунистом. И хотя всю жизнь он был интересным лирическим поэтом, но писал и острую сатиру – сотрудничал со знаменитым польским сатирическим журналом «Шпильки». Ему даже польские власти однажды предложили эмигрировать – то есть просто пытались выслать из страны. Но он тогда остроумно шутил: «Я, конечно, перегнулся с борта польского корабля, но выпадать из него не собираюсь». Он был публицистом, входил в группу Юлиана Тувима, куда, одно время входил и Ярослав Ивашкевич. Но очень скоро они разошлись, потому что Ивашкевич принял коммунистическую идеологию, стал официальным поэтом. А мой дядя не хотел этого.

- Вы с ним дружили?

- Да, он был милейший человек, мы с ним подружились с первой встречи. Он всегда приходил на мои концерты, слушал «Польские строфы», хорошо о них отзывался. И в 1969 году приходил на мой концерт-буфф во время «Варшавской осени».

- Как на эту дружбу смотрели официальные власти?

- Конечно, косо! В их глазах я был не только родственником, но и союзником польского диссидента. Мне за это доставалось и в польской, и в советской печати. Но через 40 лет я благодаря тому, что сохранял верность своему польскому родственнику, поддерживал его, новые власти Польши вручили мне высший польский орден – Командорский крест за заслуги. Я-то свои заслуги всегда ценил намного скромнее, но поляки помнят, что я приличный человек, что всегда поддерживал «Варшавскую осень», которая была бельмом в глазу официальной коммунистической пропаганды и в Польше, и в Советском союзе. Я поддерживал этот фестиваль в самое тяжелое время, в 60-е годы – писал восторженные статьи в советских журналах. Первым хвалил Лютославского, Сиротского, первым хвалил западных музыкальных модернистов Луиджи Ноно, Кейджа. В общем, мне не стыдно за себя.

- Еще польска не сгинела?

- Не сгинела. Сейчас я – почетный председатель Шопеновского общества при Генеральном консульстве в Петербурге.

-Польский язык знаете хоть немножко?

- Совсем немножко. Жаль, но я совершенно бездарен к языкам. Вот музыкальный язык – пожалуйста, а говорю только на русском: словесный язык плохо запоминаю, и хотя понимаю, что говорят другие, сам говорить не могу.

- В Польше остались какие-то родственники?

- К сожалению, нет. У Антония не было детей. Сейчас у меня в квартире на стене висит картина Янины Канарской, жены Антония, я привез ее с 1962 году, есть сборники стихов моего дяди, подаренные им при жизни.

- В России переводят его поэзию?

- Сейчас да, переводят, его стихи уже выходили во многих сборниках поэзии польской поэзии, в различных хрестоматиях. 

- Ваш отец – Михаил Леонидович Слонимский – был известным советским писателем. Ему приходилось скрывать свое родство с двоюродным братом, польским диссидентом?

- Скажем так – они не поддерживали тесных отношений, были людьми разных убеждений. Мой отец никогда не был членом коммунистической партии, но питал иллюзии относительно коммунизма. Он не любил так называемый буржуазный строй. В свое время ушел из семьи добровольцем на фронт. Он меня не осуждал за дружбу с дядей-диссидентом, только предупреждал – смотри, у тебя могут быть неприятности, если ты позвонишь Антонию Слонимскому и встретишься с ним. Но я все равно это делал. Сам он никогда не ездил в Варшаву.

- Вы считаете себя поляком?

- Скорее нет, но я поддерживаю честь фамилии Слонимских в России, я остался здесь единственным ее представителем.

Беседовала Наталья Шкуренок