В зале НИЦ "Мемориал" на Рубинштейна идет фильм. На экране Мяхти Мухаев: «Чем здесь не курорт – все, что создал Всевышний здесь есть!» А вот другая сторона жизни этого действительно потрясающего красотой края: «Вот здесь могила моего брата, вот моего отца, вот моей жены».

Мяхти Мухаев один из героев документального фильма «Плачущее солнце. Влияние войны на жизнь горных сел Чечни» (производство Правозащитного центра «Мемориал»). Фильм был представлен в качестве эпиграфа к дискуссии. 

Разумно ли было вторжение в Чечню в декабре 1994? И если «да», то были ли получены результаты, на которые рассчитывали федеральные правители? А если «нет» - было ли будущее у Чечни в составе России, или наоборот, как независимого государства. Что осталось в памяти об этих войнах? Что необходимо сделать и сказать сегодня, чтобы они никогда больше не повторились?... На эти вопросы пытались ответить участники вечера памяти жертв военных кампаний в Чеченской Республике, который состоялся в НИЦ «Мемориал».

Жизнь одного маленького горного села Зумсой, Итум-Калинского района, неподалеку от границы с Грузией. Село имеет глубокие исторические корни, уходящие корнями в Х век. Мирные люди испокон веков здесь выращивали скот… И вдруг – вертолеты, бомбежка. Очередная зачистка. ОМОНовцы сами снимают зачистку, заводят в подвал мужчину и расстреливают… Из пятидесяти семей, живших там до войны, сначала осталось шесть. Затем ушли и они.

Как рассказала в комментариях к фильму один из его создателей, сотрудник "Мемориала", длительное время работавшая в Чечне, Екатерина Сокирянская: «Главный источник существования горцев — скот — подвергся целенаправленному уничтожению со стороны военных. В 2005 году после убийства неизвестными главы администрации село оставили последние пять семей».

Рисунки детей, разбросанные в разрушенной школе. На одном – горящие башни, на другом вертолеты и взрывы после них. А вот еще один рисунок – плачущее солнце…  Какая историческая память будет передаваться здесь от поколения к поколению?

«Мы переступили через край, через который никак переступать нельзя. То есть когда уже все можно», - размышляет Елена Виленская, председатель правления Петербургской региональной общественной правозащитной организации «Дом мира и ненасилия». - Люди, которые с оружием в руках пришли в Чечню, уже давно перескочили через ту грань, когда ты еще был человеком, а после стал машиной для уничтожения себе подобных… Так страшно и стыдно. Мне кажется, что эта война еще аукнется. Что еще страшно, что правду нам так и не сказали. Это невысказанная боль, невысказанная правда».
А невысказанная правда это День российской армии, 23 февраля, праздник, совпадающий с днем начала депортации 1944 года. На фоне праздника это абсолютно забыто, вытеснено. А ведь в каждой чеченской тогда кто-то погиб, кто-то пропал без вести.
«Да и здесь – продолжает Елена Виленская, - миллион бывших военных, с порушенной психикой, с военным чеченским синдромом – им и семью сложно создать».
«Но прерывание исторической правды опасно. В итоге даже в моем сознании есть Чечня и есть Россия, уже нет ощущения единой страны. Ну а то, что творит сегодня Кадыров это тоже страшно» - заключает Елена Виленская.

Историк Александр Скобов тоже говорит о исторической памяти: «Мы уже в начале конфликта заговорили о войне в рамках движения «Общественная инициатива за мир в Чечне». Мы не говорили о непременной независимости, но мы говорили о праве на независимость. Я не хочу, чтобы здесь, в Петербурге решался вопрос за жителей Чечни.
Ведутся разговоры, какова дальнейшая перспектива жителей Чеченской республики? Есть также много людей, которые размышляют о том, как преодолеть противостояние, это отчуждение между двумя нациями.
Я в такую возможность не верю. Это конечно, не наше дело. Но сегодня у чеченцев нет никакой возможности высказать свое мнение по данному вопросу. Любое мнение будет искажено. Ситуация будет определяться не выборами, а о том, какая историческая память будет передаваться от поколения в поколения. Кадырова иногда считают марионеткой Москвы, кто-то говорит, что он тихой сапой пытается вести республику к независимости.
С другой стороны, несомненно, будет такое время – это исторические процессы, когда российское государство будет ослабевать. Тогда то и может наступить очередной взрыв на Кавказе.
Единственно, что мы здесь можем сделать – это понять. Нам остается помогать там, где мы можем помочь – то, что делает, например Мемориал».

Представители Мемориала тут же напоминают, как именно питерский ОМОН за несколько часов в 2000 году в селе Алды расстрелял пятьдесят шесть человек. Этим расследованием занималась, в том числе и Наталья Эстемирова. И о нашем безусловно прекрасном городе в далекой горной республике осталась еще и такая память…

Выступал еще один очевидец, чеченский художник Султан Абаев. Он, впрочем, не надеется на «российское» будущее Чечни: «Большая часть людей, перешедших на сторону Кадырова – попутчики, запрыгнувшие на подножку поезда, который сформирован новой властью. Но они еще могут сказать свое слово. Однако те, кто идейно был за независимость, тот так и остался верен этой идее, и с этим надо считаться».
В отличие от российских властей, войну Султан Абаев не считает законченной: «Для начала нужно остановить войну и провести настоящие выборы, после чего провести с новыми властями переговоры о независимости».

Есть свидетельства и с другой стороны. Социолог Владимир Костюшев рассказал, как он, вместе с тогдашним депутатом Законодательного собрания Петербурга Натальей Евдокимовой сопровождал гуманитарные грузы, направляемые в Чечню: «Мы просто мешали им воевать, поэтому четыре дня нас просто держали в казармах. Мы всячески защищали гуманитарный груз, который пытались расхитить. Но все же мы смогли сохранить груз и переправить его беженцам». Владимир Костюшев сказал, что «военным, из федеральных сил, которым мы также привезли гуманитарную помощь, нужны были теплые вещи» - «а им прислали сгущенку».
Социолог уверен, что первая чеченская война началось с того, что у Дудаева не получился контакт с Ельциным, после чего «заработали другие механизмы».

«Сначала необходима демократизация всего российского общества, а затем уже можно будет говорить о будущем Чечни» – уверен один из лидеров партии «Яблоко» Михаил Амосов. На вечере он сказал: «После 1993 года, после разгона парламента, мы вышли на курс силового решения любых проблем. И в этой парадигме весьма вероятным выглядит отделение Чечни. Но есть и другие примеры, причем в советские времена. Лесные братья, например, перестали выступать с падением режима Сталина. Тува, например, которая была насильно присоединена к Росси в 1944 году. Я там побывал в 1990 году. В то время там были очень сильны настроения о выходе из состава России. Но затем я проследил серьезные изменения в местной элите. И сейчас этот вопрос уже не стоит. Поэтому историческая память может меняться.
Но есть общемировые примеры, когда работает модель «привлекательность идеи». Например, в Канаде, где после длительных попыток отсоединения франкоговорящей части, демократическая идея все-таки взяла верх. Другой пример – Пуэрто-Рико. Там тоже были массовые попытки борьбы за независимость. Но американская демократическая модель сработала и там.
Первая чеченская война – начало разворота к авторитаризму и полная недееспособность. Мы оказались не способны к демократии. Вторая наша неспособность – это неспособность к созданию демократического государства уже в самой Чечне. В первую очередь из-за того, что Масхадов не смог отвечать за деятельность Басаева. Там тоже был дефицит демократии. Басаев тоже исповедовал силовую идею.
Демократизация жизни в России – единственная привлекательная идея, которую мы можем предложить. Тогда перед нами открываются какие-то перспективы во взаимоотношениях с национальными республиками. Решения в конечном итоге должны принимать жители Чечни».

Как изменить парадигму? Что мы еще в состоянии оставить после себя в исторической памяти российского и чеченского народов? На вечере поступили предложения собрать средства и привести в Петербург детей из того самого селения Алды, чтобы показать другой Петербург, без камуфляжа и ОМОНа. Организовать культурно-просветительский обмен.

В показанном Мемориалом фильме был еще один герой. Салях Мухаев, которого уже, правда, сегодня нет в живых. На момент съемок ему было 103 года. Он до депортации 1944 года женился и оказался в разных составах со своей женой и два года искал ее в казахских степях. И вот, как он сам рассказывал, холодной ночью он шел по степи, замерзая и мучаясь от голада. Зашел в один дом его выгнали. Во втором была русская семья, где его пригрели, накормили и уложили спать. И он все время говорил, что именно русские ему спасли жизнь. В 1956 году он вернулся домой и до последнего нес эту любовь к русским людям и тепло. И это тоже память!
Говорят, по решению Кадырова, уже начинают восстанавливать и селение Зумсой, которое было показано в фильме. Правда на карте Яндекса, его до сих пор нет…