Михаил Валентинович Савва доктор политических наук, профессор, директор грантовых программ «Южного регионального ресурсного центра» (ЮРРЦ) был арестован ФСБ в апреле 2013. Более семи месяцев Михаил Савва пробыл в СИЗО и был отпущен под домашний арест в декабре 2013. Приговор по статье УК 159 (мошенничество) вынесен Первомайским судом Краснодара 2 апреля 2014 - 3 года условно с испытательным сроком 2 года и штрафом 70 тысяч рублей. Защита Михаила Саввы и наблюдатели утверждают, что приговор основан на оговоре и не содержит других доказательств вины. Апелляционные жалобы М.В.Саввы и адвоката М.А.Дубровиной рассмотрены Краснодарским краевым судом 30 сентября 2014. Приговор оставлен без изменений. В настоящее время готовится жалоба в Европейский суд по правам человека.

Мы приводим полный текст выступления М.В.Саввы на встрече в НИЦ "Мемориал" в рамках дискуссионного цикла "Политзаключённые вчера и сегодня".

Выступление 10.12.2014 г.

Санкт-Петербург

Добрый вечер, уважаемые коллеги!

Поздравляю участников сегодняшнего круглого стола с Международным днем прав человека. Принятая в этот день Всемирная декларация прав стала очень важным ориентиром для правозащитников. Появилась почва под ногами у людей, не готовых мириться с бесправием. Я рад, что мы встречаемся именно в этот день, в профессиональный праздник правозащитников, в питерском «Мемориале». Я также рад видеть в этом зале моих краснодарских и питерских друзей, членов группы поддержки, которые очень много сделали для меня.

Я буду говорить о политических репрессиях в Краснодарском крае. Как они осуществляются, какие закономерности можно выявить? Почему я имею возможность называть эти преследования социально активных людей политическими репрессиями? Как можно противостоять этому?

Я буду говорить главным образом не о себе. Но личный опыт в этой области у меня есть: 8 месяцев в СИЗО № 5 (бывшая «внутренняя тюрьма Управления КГБ по Краснодарскому краю»), затем 4 месяца под домашним арестом – по сфабрикованному Управлением ФСБ уголовному делу. Я оказался в списках политических заключенных: «Мемориала» и Human Rights Watch.

Мое дело было не просто сфабриковано, в ходе следствия и суда было совершено огромное количество процессуальных нарушений. Для примера: один и тот же следователь в одно и то же время проводил допросы в Краснодаре и Майкопе, при этом расстояние между городами –130 километров. Или: о моем задержании следователь был обязан, поскольку я был членом Общественной наблюдательной комиссии, в силу требований УПК незамедлительно сообщить в Общественную наблюдательную комиссию края и секретарю Общественной палаты России. Задержали меня 12 апреля прошлого года. Уведомление поступило в Общественную палату по факсу только 19 июня. При этом дата в уведомлении стоит – 13 апреля.

Почему именно Краснодарский край? Это – показательная территория, на которой представители так называемых «правоохранительных органов» отрабатывают новые методики политических репрессий для применения по всей территории России. Именно в крае это возможно в силу того, что здесь крайне неэффективен прокурорский надзор за выполнением законов «силовиками», фактически отсутствует правосудие и выстроена «пищевая цепочка» с УФСБ на вершине. Нужно сделать важную оговорку – в большинстве республик Северного Кавказа ситуация с правами человека хуже, чем в Краснодарском крае. В республиках практикуются внесудебные расправы, то есть похищения и убийства. Последний по времени наглядный пример – убийство в августе Тимура Куашева в Нальчике (Кабардино-Балкария). Была использована смертельная инъекция, то есть это наглядный почерк «эскадронов смерти». Но методы, которые используются против правозащитников в республиках Северного Кавказа, в ближайшие месяцы невозможно перенести на всю Россию. А вот то, что делается в Краснодарском крае, делается в расчете на широкое тиражирование.

Именно кричащая проблема нарушений прав человека «федералами» привела к тому, что 16 декабря этого года в Краснодаре состоится выездное заседание Совета по правам человека при Президенте РФ.       

Несколько примеров. В настоящее время в колонии отбывает заключение активист Экологической вахты по Северному Кавказу Евгений Витишко, в СИЗО под следствием по новой “сепаратистской” статье находится активистка Дарья Полюдова, обвиняется в экстремизме и находится под стражей Сергей Титаренко, многие активисты были вынуждены покинуть свой город или страну. В конце ноября 2014 природоохранная общественная организация "Экологическая вахта по Северному Кавказу" обжаловала решение Верховного суда Республики Адыгея о ликвидации организации. В колонии-поселении в Тамбовской области отбывает заключение активист Экологической вахты по Северному Кавказу, туапсинский эколог Евгений Витишко. Журнал Foreign Policy включил Евгения в ежегодный список «100 мировых мыслителей», раздел «Адвокаты». 24 сентября президиум Краснодарского краевого суда отказал прокуратуре и адвокату в отмене перевода условного срока Витишко в реальный. За что сидит Евгений? Статья 167.2 – «порча имущества из хулиганских побуждений». На самом деле – за надпись на незаконно построенном заборе в природоохранной зоне на Черноморском побережье. Не доказано, что он делал эту надпись. Для придания масштаба этому, так сказать, «преступлению», весь забор был признан приведенным в негодность. В результате – условный срок по решению суда летом 2012 года. Однако, перед Олимпиадой Евгений был признан систематическим нарушителем требований Уголовно-исполнительной инспекции. Плюс к этому, в феврале 2014 года было сфабриковано административное дело. Якобы он нарушал общественный порядок на остановке общественного транспорта. При этом Евгения вообще не было на этой остановке. В результате – условный трехлетний срок превращен в реальный.

Был вынужден уехать в Европу Сурен Газарян, проходивший по одному делу с Витишко (получил статус беженца в Эстонии, в настоящее время живет и работает в Германии). Газарян в апреле этого года стал лауреатом престижной экологической премии имени Голдмана. Перед уголовным делом и Витишко, и Газарян не раз отбывали «административку». В спецприемники они попадали прямо с протестных акций. Не политических – природоохранных. Я как член Общественной наблюдательной комиссии инспектировал спецприемник в Туапсе, когда там находились наши экологи, а затем вместе с Газаряном участвовал в попытке закрыть этот спецприемник через суд.

Дарья Полюдова и Сергей Титаренко в настоящее время находятся в хорошо известном мне СИЗО №5 Краснодара, они под следствием по делу о краснодарском «марше федерализации», который был назначен на 17 августа и не состоялся.

Огромное количество фактов фальсификации административных дел. 4 февраля активиста Экологической вахты Игоря Харченко задержали после того, как он вызвал полицию – группа «титушек» разбила его автомобиль, проколола колеса и разлила в салоне нашатырный спирт. Результат – 5 суток ареста за «невыполнение законных требований».   

23 августа Леонида Мартынюка, соавтора Бориса Немцова по докладу «Зимняя Олимпиада в субтропиках», задержали на вокзале в Краснодаре по «белорусской технологии»: на него набросился провокатор, а вызванный наряд полиции задержал Леонида. Результат – 10 суток административного ареста за хулиганство.

2 октября 2014 года Татьяну Борисову, которой охрана общежития не давала ночью выйти из общежития, задержали полицейские. Она сама вызвала этот наряд. В результате – повалили на пол, надели наручники, составили стандартный протокол о неповиновении законным требованиям сотрудников полиции (ст. 19.3 КоАП), отвезли на ночь в отделение. На следующий день суд отклонил ходатайство отложить дела из-за отсутствия адвоката и приговорил Борисову к 8 суткам административного ареста.

Накануне и во время зимней Олимпиады практиковались запугивающие задержания без предъявления обвинений. 3 февраля Игоря Харченко и еще 5 активистов Экологической вахты и «Яблока» задержали и затем отпустили через несколько часов. Официальная причина – похожи на людей «из ориентировок».   

Усиливается давление на независимые некоммерческие организации. Верховный суд Адыгеи принял решение о ликвидации Экологической вахты по Северному Кавказу (организация зарегистрирована в Майкопе). В конце ноября Экологическая вахта начала процедуру обжалования этого решения. На общем собрании членов Южного регионального ресурсного центра 16 ноября принято решение о закрытии организации. Причина – в современных российских условиях выполнение миссии организации, а именно развитие институтов гражданского общества на юге России, невозможно. Нашу организацию закрыли бы в любом случае, хотя три проверки за последние два года не выявили нарушений. В предписаниях Управления Минюста самые серьезные нарушения – не указано время начала и окончания общих собраний. В 2013 году, когда было возбуждено уголовное дело против меня, в ЮРРЦ несколько раз изымали компьютеры и документы, работа организации была парализована.

Обыски и выемки прошли в 2013 году у нашего партнера – Центра экологического просвещения из Новороссийска. Эта организация также практически уничтожена. Как и Краснодарский волонтерский центр «Левадос».

Процитирую из жалобы на имя Уполномоченного по правам человека в Краснодарском крае на тему, какими способами действовали сотрудники УФСБ в отношении руководителя «Левадоса», это яркая иллюстрация: «С 8.00 до 17.00 8 апреля я находилась в здании УФСБ по Краснодарскому краю, где четверо сотрудников УФСБ требовали от меня дать необходимые им показания о том, что средства субсидии на реализацию социальной программы по развитию социального предпринимательства были в 2012 году израсходованы моей организацией не по целевому назначению. Фактически в ходе «опроса» 8 апреля мне предлагали оговорить себя и других людей. Главным образом их интересовал М.В. Савва, который участвовал в реализации нашей программы… Уже в ходе выемки компьютеров и документов мне предъявляли претензии о том, что у меня поддельная лицензия на право ведения образовательной деятельности и неоднократно спрашивали, сколько я за нее заплатила, кто мне ее выдал. Меня обещали посадить за то, что моя организация обучала иностранных граждан… Люди из ФСБ знали, что в прошлом году у меня умер старший сын, и говорили, что если я не дам нужных им показаний, меня посадят, и я загублю судьбу своего второго несовершеннолетнего ребенка. В ходе «опроса» 8 апреля меня также много раз угрожали посадить. Меня довели до истерики, я рыдала несколько часов… Протокол «опроса» составлялся таким образом, что он не отражал моих слов. Я много раз требовала внесения изменений в протокол, однако к окончанию этого девятичасового опроса не могла адекватно реагировать на происходящее. Один из сотрудников УФСБ во время «опроса» заявил: «Жаль, что Вы – женщина, иначе мы бы быстро развязали Вам язык». В ответ на мой вопрос на это заявление, будут ли меня бить, он ответил, что для получения показаний есть другие средства, например, химические». Сейчас в отношении Елены Шабло ведется уголовное дело.

Все, о чем я сказал выше, прокуратура края признает законным. Конечно, были обжалования, и они оказались бесполезными. Еще пара штрихов к портрету прокуратуры – в СИЗО-5 в камерах площадью 9-9,5 метра содержится, как правило, по 3 человека. При нормативе 4 квадратных метра на человека. Надзирающий прокурор приходит раз в месяц, видит все это. Знает о нормах для СИЗО. И – ничего не происходит!

Уже в 2014 году по итогам совещания в краевой прокуратуре 1 октября этой же прокуратурой был выпущен пресс-релиз со следующими словами: «осложнение оперативной обстановки требует принятия дополнительных мер по активизации работы правоохранительных органов, направленной на выявление провокаторов, экстремистов, осуществляющих агитацию и подстрекательство к межнациональным конфликтам, диверсионно-террористической деятельности, протестным акциям и групповым нарушениям общественного порядка». То есть протестные мероприятия признаны преступлением. По-другому понять процитированные слова невозможно. Если правоохранительным органам нужно принимать дополнительные меры, чтобы выявлять провокаторов (новый интересный термин в правовом поле), подстрекающих к протестным акциям, то такие акции – преступление. Протестные акции прямо поставлены в один ряд с групповыми нарушениями общественного порядка. Цитирую другой источник: «Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирования». Это Конституция России. И в ней не сказано, что собрания, митинги должны быть только в поддержку действующей власти. На этих мероприятиях граждане нашей страны имеют право протестовать. Интересно, что моя жалоба по этому поводу в Генеральную прокуратуру была направлена для рассмотрения в прокуратуру края. По принципу: вы там разберитесь и строго себя накажите! Буквально позавчера я получил ответ из прокуратуры края от одного из ярких исполнителей этой системы – старшего помощника прокурора. Цитирую: «в целях устранения двойного толкования данной информации, в ее текст внесено уточнение, указывающее на выявление лиц, призывающих к несогласованным протестным акциям». Разъясняю сотруднику прокуратуры: в соответствие с федеральным законодательством собрания, митинги, шествия, пикетирования, демонстрации имеют уведомительный характер. Они не согласовываются. Но это – по закону, а наши прокуроры живут в реальной действительности, поэтому пишут о «несогласованных протестных акциях». Буквально сегодня я получил ответ из Генеральной прокуратуры, в котором сказано, что нарушений при рассмотрении моего обращения не выявлено. То есть направление жалобы для рассмотрения тем, на кого жалуются – уже не нарушение! Здравствуй, «1984» Оруэлла! Нарушения, о которых я только что сказал, могут показаться незначительными. Но я убежден, что нужно реагировать на любое, даже самое маленькое нарушение закона любым чиновником. По той причине, что они всегда начинают с малого и двигаются дальше, если не встречают сопротивления.

Если обобщить, то прихожу к следующим выводам: в Краснодарском крае представители так называемых правоохранительных органов в ходе политических репрессий совершенно безнаказанно позволяют себе нарушения закона. Используются политические провокации, запугивание, в том числе в форме административных арестов по сфабрикованным основаниям. Уголовные дела теперь фальсифицируются при отсутствии как состава, так и события преступления – это особенно ярко видно на примере моего дела. И это краевое know how, поскольку обычно в России в ходе фальсификаций ранее не было чего-то одного – или состава, или события. Главное, благодаря чему все это стало возможно – уверенность в безнаказанности. Хорошая иллюстрация полной безнаказанности сотрудников ФСБ – краснодарское «дело Хуртина», о котором много говорили даже по центральным российским телеканалам. Сам Хуртин сейчас в СИЗО, идет уголовное дело. Но никто из его подельников в погонах не привлечен к ответственности. Я уверен – и не будет привлечен. Еще один важный фактор – зависимость судов и всех так называемых правоохранительных органов от Управления ФСБ, то есть жесткая репрессивная вертикаль.

Какие способы нарушений используются:

– фальсификация административных и уголовных дел в отношении участников массовых протестных акций и других лиц, вызывающих недовольство представителей правящей бюрократии. В Краснодаре эта методика на основе использования якобы контрафактных программ была опробована около 5 лет назад в деле Стаси Денисовой, и нам удалось остановить это дело на этапе следствия. В настоящее время та же методика используется в Питере;

– неадекватные по строгости наказания для лиц, действительно совершивших правонарушения в ходе протестных акций, с использованием неприменимых к ним статей УК;

–  фальсификации уголовных дел в отношении лидеров оппозиционных организаций и гражданских активистов по основаниям, не связанным с протестными акциями;

– «профилактические» задержания гражданских активистов и фальсификации против них административных дел с целью не допустить их участие в протестных мероприятиях;

– включение гражданских активистов в списки лиц, «склонных к экстремистской деятельности», и применение к ним не основанных на законе санкций (запрет выезда из населенного пункта и т.д.).

В период подготовки и проведения Олимпиады в Сочи практиковались «профилактические» задержания гражданских активистов с целью не допустить их выезд в Сочи или не допустить участие уже находящихся в Сочи людей в массовых неофициальных мероприятиях.

Почему эти преследования я могу называть политическими репрессиями? Строго на основании закона. Закон Российской Федерации от 18.10.1991 г. № 1761-1 «О реабилитации жертв политических репрессий» дает следующее определение политических репрессий: «различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические лечебные учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечения к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществлявшееся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти и должностными лицами и общественными организациями или их органами, наделявшимися административными полномочиями».

Очевидно, что первая часть данного определения, начиная со слов «различные меры принуждения» и до слов «а также иное» распространяется на современность. Об этом говорит использование настоящего времени в первой части определения. Преамбула свидетельствует о том же, определяя в качестве цели закона реабилитацию всех, подвергнутых политическим репрессиям с 25 октября (7 ноября) 1917 года на территории Российской Федерации. Верхняя временная граница репрессий законодательно не была установлена. Следовательно, данный закон действует не только в целях реабилитации ранее репрессированных, но и признает политическими репрессиями действия, которые могут происходить в наши дни.

В данной норме определенно выделен единственный критерий политических репрессий – применяемое государством принуждение по политическим мотивам. Повод в данном случае не важен. Человека могут обвинить в преступлении, которого он не совершал, по любой из чрезмерно широко трактуемых статей Уголовного Кодекса РФ: мошенничество, хулиганство, организация массовых беспорядков и т.д. К сфере политического относятся все общественные отношения, связанные с властью. Стремление правящей группировки сохранить власть, безусловно, является политическим мотивом.

Общим местом современной политической науки является утверждение о том, что для имитационных демократий, к которым относится современная Россия, не характерны массовые, то есть направленные против больших групп населения, репрессии. Доминирующей репрессивной методикой имитационных демократий являются «точечные» санкции. С этим утверждением необходимо согласиться. Однако, судя по развитию событий в 2012 – 2014 годах, в России выборочный характер репрессий имеет тенденцию к расширению. Законодательным закреплением этого расширения стали в 2014 году поправки в законодательство о массовых мероприятиях, вводящие уголовную ответственность за неоднократное нарушение порядка их проведения.

Репрессивная активность власти в условиях существования социальных сетей и интернета как источника неподцензурной информации усиливает массовую относительную депривацию и содействует росту протестных настроений.

Какие способы ненасильственного законного сопротивления использовались в Краснодарском крае? Я не претендую на полноту перечня, но с чего-то нужно начинать.

После мая 2012 года российское гражданское общество ввело в практику ряд методов ненасильственного сопротивления политическим репрессиям. Я назову ряд таких методов из практики гражданских активистов Краснодара:

– массовые обращения с заявлениями о совершении преступлений сотрудниками правоохранительных органов по поводу их действий в случаях незаконных задержаний гражданских активистов (в том числе с использованием интернет-приемных органов власти);

– массовые мероприятия, о которых власти были уведомлены, с широким использованием крупноформатной графики (плакаты и др.), например, митинг с требованиями моего освобождения в Краснодаре 27.04.2013 г.;

– сбор в публичном пространстве подписей под обращениями по фактам нарушения законов с требованиями прекратить репрессии;

– одиночные пикеты с ситуативными требованиями прекращения репрессий в отношении конкретных лиц с использованием государственной символики России;

– массовое участие зрителей в судебных заседаниях по делам политических заключенных;

– объявление через Интернет общественного розыска и опознания по фотографиям сотрудников правоохранительных органов, обвиняемых гражданскими активистами в незаконных действиях (например, в ходе задержаний сотрудники снимали с себя номерные бляхи, чтобы затруднить опознание);

– составление и обнародование списков сотрудников силовых структур, обвиняемых гражданскими активистами в совершении преступлений, в целях последующей люстрации.

Если выйти за пределы Кубани, то можно назвать следующие методы:

– массовые акции, о которых власти не уведомлялись, с использованием элементов флеш-моба, например, «прогулка писателей» в Москве 13.05.2012 г., в ходе которой участники лишь периодически хлопали в ладони;

– «палаточные» массовые акции с использованием спектакулярных форм, например, «Окупай Абай!» и другие;

– индивидуальный протестный перформанс;

– протестная крупномасштабная графика, в том числе на зданиях.

Основная стратегия этих методов сопротивления, прекрасно примененная моей женой и дочерью, моими близкими и друзьями – публичность. В СИЗО я получал выписанную женой «Новую газету». 5 ноября прошлого года, в день первого заседания суда, я прочитал в «Новой» письмо Натальи Небылицкой со словами: «Власть боится света. Она гадит, душит, убивает в тени. Она предпочитает, словно крыса, двигаться, прижавшись к стене, по стеночке, понезаметнее. И когда прожектор, яркий луч её освещает, крыса застывает, вжавшись в эту серую стену».

Главное правило поведения для таких случаев: «Не бояться».

Завершая сегодняшний «круглый стол», я хочу сказать, что рассматриваю свое нахождение на свободе как временное явление. К сожалению, это так. События последних дней показывают – взят курс на новое уголовное дело в отношении меня. А это означает, что я должен использовать все возможности для информирования людей. У каждого из вас есть собственные информационные ресурсы, начиная от соседей по дому и заканчивая сайтами и страницами в социальных сетях. Используйте их! Спасибо!

М.В. Савва, доктор политических наук, профессор, г. Краснодар        

Полная видеозапись встречи