"Дом ребенка, 100-процентный контроль, 0 процентов свободы - за детей все решено, вплоть до того, сколько раз им ходить на горшок", по выражению Галины Артёменко (ИА Regnum). Ребятишки монотонно качаются в кроватках.

В доме ребенка лишенный семьи «малолетка» видит до 60 разных взрослых людей в день, у него нет главного стержня для развития собственной личности - формирования привязанности, у него нет значимого взрослого человека, нет мамы, папы.

Эту систему авторы фильма называют «Россиротпромом». В ней дети не смогут научиться ни любить, ни сострадать. Из дома ребенка - в детский дом, далее – в ПНИ. «Их увозят поодиночке, - рассказывает за кадром Ольга Синяева. - Весь багаж - медкарта, вся история – диагноз».

А что же усыновление? Кадры из органов опеки одного из российских регионов. Специалист говорит о детях, как будто они - товар в магазине: «Граждане часто не могут подобрать ребенка по своему желанию». Потому что просят, как правило, голубоглазую девочку до трех лет, здоровую. Детям старшего возраста и с проблемами здоровья очень непросто обрести семью.

Впрочем, в фильме все даже не так «сурово», как я видел на практике. На размышления корреспондента Когита!ру автор фильма Ольга Синяева отвечает: «Это было осознанное решение – не показывать полный трэш и ужас. Я не показала даже сотой доли того, что увидела. Например, про психоневрологические интернаты. Вот директор дома ребенка № 13 говорил, что у них очень хорошие условия, но даже при этих замечательных условиях с детьми происходит та же самая депривация – особое состояние, вызванное лишением самых необходимых жизненных потребностей, прежде всего общения с мамой и папой».

Но все же… Дети инстинктивно понимают, что их родители качают, ласкают. Но единственная ласка у них исходит от подушки и одеяла. Кто-то думает, что раскачиваются они от психических расстройств? Отнюдь, они качаются по необходимости, ведь их укачивать должны были именно родители. Так человечек, лишенный материнского тепла, пытается сам себя успокоить. А когда одна нянечка на 20 детей, да еще за мизерную зарплату… Всех обнять, взять на руки невозможно, а если одного и возьмешь, то другие начинают плакать и орать. Вот и сидят дети, раскачиваясь, по одиночке.

Ольга Синяева просто показывает интернаты, коррекционные детские дома, откуда нередко воспитанников направляют в психиатрические больницы, или психоневрологические интернаты. Там до сих пор пользуются лекарствами, которые в мире давно не применяются, зато хорошо известны по советской карательной психиатрии - аминазин и галоперидол. Итог: один из десяти детдомовцев адаптируется к нормальной жизни, 40 % выпускников детских домов в итоге попадают в тюрьмы, ну а там – еще большая депривация. «Россиротпром» работает бесперебойно.

Светлана Агапитова написала о фильме "Блеф, или С Новым годом"в своём блоге: "Я совершенно случайно увидела ссылку на этот фильм. Посмотрела. Поплакала. Хоть в названии и присутствует Новый год, рассказ совсем не об этом. <...> Могу честно сказать, что я бы мечтала рассказать вот так, документально о том, что на самом деле происходит с детьми в условиях так называемой "институализации". Но на телевидении уже не работаю. И то, что вижу, не могу запечатлеть, <...> Ольге это сделать удалось. Я ей по-хорошему завидую. И горжусь, что есть такие люди, которые несмотря на все запреты и законы, пытаются донести правду до тех, кто принимает решения. От этой правды общество наше пытается отстраниться, не видеть ее, не замечать. Правда - это не всегда приятно, даже зачастую смущает, ввергает в сомнения, призывает задуматься. А кто этого хочет? Ведь у нас все хорошо! Цифры растут, количество уменьшается... Но за этими показателями не видно каждого конкретного ребенка, который живет, растет, делает первые шаги и достигает первых результатов без самых главных людей на свете - мамы и папы <...>".

Что в Петербурге, спросите вы? Оказалось, что тоже не так радужно, как в рапортах Астахова. Если заметили, его отчеты в последнее время как-то ушли в небытие. В ходе различных программ поддержки опекунства и попечительства, а также института приемных родителей, количество детей в детских сиротских учреждения серьезно снизилось – с более чем 5 тысяч до 2631 ребенка в этом году. Тем не менее, сейчас в Петербурге возникла патовая ситуация: детей в семьи принимают примерно столько же, сколько вновь поступают в сиротские учреждения.

В 2013 году в семьи было устроено 330 сирот из домов ребенка, однако отказов от новорожденных зарегистрировано практически столько же – 327. Такие данные будут обнародованы завтра, 9 апреля 2014, на представлении очередного доклада Уполномоченным по правам ребенка Светланы Агапитовой в Законодательном собрании.

«Причины такого «круговорота сирот» понять несложно, - считает детский Уполномоченный Петербурга. – Это ситуация, когда женщина оказывается одна в трудных жизненных обстоятельствах – без жилья, без работы, без поддержки родных, с маленьким ребенком на руках. Причина 147 случаев отказов от новорожденных – материальное положение».

Особенно это касается матерей-одиночек, которые находятся без поддержки родственников. Государство до полутора лет выплачивает матери-одиночке пособие 3000 тысячи рублей, а с 1,5 до 7 лет – 1061 рубль. Как отмечает Светлана Агапитова, «работать мама не может, ребенка в ясли отдать не может. Что она делает? Помещает его в сиротское учреждение. Около 30% малышей, находящихся сейчас в домах ребенка, помещены туда по заявлению матери. Безусловно, есть среди них 21 ребенок с тяжелыми диагнозами, но есть и такие, которых мамы просто не могут содержать». Таких детей в 2013 году, согласно информации аппарата Агапитовой, в городе оказалось 223. К слову, обеспечение таких детей «стоит» государству 100 тысяч бюджетных денег в месяц.

Есть и неутешительные итоги введения так называемого «закона Димы Яковлева». Как отмечает Светлана Агапитова, международное усыновление в Петербурге «значительно снизилось, практически в два раза». В разные страны в минувшем году уехало 130 детей. Наше усыновление стало больше чем иностранное, но есть перекос: лишь 22 ребенка были усыновлены российскими семьями в возрасте от 4 лет и выше. «В основном российские семьи забирают маленьких и «хорошеньких»», - поясняет детский омбудсмен, а вот взрослых, не всегда здоровых, а также детей, имеющих брата или сестру – такие случаи единичны.

Еще одна тенденция, на которую указывает Светлана Агапитова: усыновление петербургских детишек все чаще происходит в другие регионы. Основные – Москва и Московская область, а также Дагестан и Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский автономные округа. Один из итогов 2013-го - утрата лидерства: если раньше наш город лидировал в иностранных усыновлениях, то теперь ощутимую конкуренцию Петербургу составляют регионы. По данным детского Уполномоченного, за минувший год дома ребенка №4 и №16, из 114 малышей, лишь 54 остались в нашем городе, остальные уехали в другие субъекты РФ. Это свидетельствует о том, что в некоторых регионах дела с поддержкой приемных родителей обстоят существенно лучше.

Вывод напрашивается сам: «У нас в Петербурге единовременное пособие при усыновлении - 24 тысячи рублей. Для полугода сидения дома – мало, да и потребности детей с возрастом растут, а не уменьшаются, как у нас получается, судя по выплатам». Но на уровне города даже 100 тысяч выделить не удалось – депутатами закон был принят, но в Смольном его не подписали. К тому же, продолжает Агапитова, «не предусмотрено ни сертификатов на медицинское обслуживание, ни каких-либо льгот». Она сообщает, что, «например, в Мурманской области, Карелии и Ненецком автономном округе выплата составляет 100 тысяч рублей, в республике Коми – 200 тысяч, в Псковской области – 500 тысяч, в Калининграде – 615 тысяч рублей. В Санкт-Петербурге эта мера поддержки пока не реализована». 

Ещё одна проблема - "забытые" дети мигрантов. По данным детского омбудсмена, «из 167 детей, которые были «забыты» мамашами в роддоме №16, 30% - приехавшие из СНГ». При этом, если родившая отказного ребенка не предоставила никаких документов, то малыш получает российское гражданство. Но если конкретная роженица предоставила документы, то включается долгая процедура отправления ребенка на родину матери: приходится находить родственников матери, но для этого необходимо взаимодействие с посольствами и консульствами соответствующих стран, а оно не всегда работает... Как отмечает Светлана Агапитова, «проблема назрела, и такие изменения в законодательстве придется делать: у таких детей меньше шансов быть усыновленными, хотя все дети хорошенькие, но у российских семей есть желание, чтобы дитя было похоже на маму и папу».

В изменениях нуждается система опеки в целом, главным образом, в вопросе сопровождения приемных семей, в возрождении института патронатной семьи, а также изменение в системе воспитания детей в приютах и домах ребенка, - считает Агапитова. «Сопровождение приемной семьи в законодательстве не прописано – только с 2015 года – это должно решить программу профилактики вторичных отказов от приемных детей», поясняет омбудсмен. Таковых в минувшем году было 69 человек, причем более 70% детей старшего возраста. Другие проекты изменений законодательства пока пылятся «под сукном» - городские парламентарии ждут соответствующих решений на федеральном уровне. Пока же «климат» в отечестве для сирот сильно не благоприятный.

Возник вопрос о выполнении депутатами обещаний побывать в подведомственных (по избирательным округам) сиротских учреждениях. Весной 2013 года все депутаты согласились с этой инициативой УППР. Сейчас, как огласила, пока еще неофициальные данные, Светлана Агапитова, «таких оказалось трое из пятидесяти». Фамилии сдержавших данное слово станут также известны завтра, 9 апреля. Агапитова поясняет, что «у нас принято любить всех детей, а любить необходимо каждого». На практике любят пока, увы, «всех».

В свою очередь представитель ассоциации воспитанников детских домов Владимир Стуленков уверен, что «если сравнить ситуацию в семье алкоголиков и теми условиями, которые предлагаются в детском доме, то в последнем детям будет значительно лучше». Не согласиться с этим нельзя, действительно невыносимые условия в семье. Это главный довод лишения взрослых родительских прав. Но это, все же, борьба со следствием, а не с причиной, да и детские дома – не самый лучший выход. Агапитова говорит о том, что уже давно в Петербурге было принято решение о том, что в интернате должно быть не более 60 детей. Но их по-прежнему по нескольку сотен.

На вопрос корреспондента Когита!ру о том, как реформировать систему опеки, чтобы предупредить изъятие ребенка из семьи, омбудсмен пояснила: «Мы не говорим об органах опеки в рамках будущих реформ, но органы опеки это не единственная структура, которая работает в системе – есть очень много субъектов профилактики, которые должны между собой межведомственно взаимодействовать. В принципе, во главе профилактики должны работать комиссии по делам несовершеннолетних. Они у нас заседают… регулярно…, рассматривают по 40-50 дел, но не всегда, скажем так, это все эффективно работает. Собственно органы опеки не должны заниматься сопровождением неблагополучных семей – они должны их выявить и чем раньше, тем лучше».

Недавний пример из криминальной хроники, когда горе-мамаша оставила малыша на две недели одного дома, и малыш умер. «Куда смотрела патронатная медсестра из поликлиники? Куда она смотрела, почему она не забила тревогу?» - удивляется Агапитова.- «Она первый месяц ходила, а затем мамаша перестала появляться на приемах, два, три месяца. Почему медсестра не задумалась и не стала бить тревогу? Получается, что взаимодействие различных систем не работает. Или в яслях или детском саде вдруг выявляются какие-то синяки – почему детсадовским работникам не обратиться в органы опеки, с предложением выяснить: что здесь не так». Так что проблема масштабней - службы не взаимодействуют, нет координации, связи.

Возвращаясь к фильму, Владимир Стуленков уверен, что проблемы в нем выявлены «слишком грубо», а ситуация в детских домах не столь драматична. «Возьмем, к примеру, 3-й детский дом в Калининском районе: 8 детей там занимаются самбо. Один из них – член сборной России, ему 15 лет. Или детский дом в Зеленогорске: там девочка – трехкратная чемпионка России по шахматам. Лучший вариант развития событий – втягивать детей в спорт. Дети сложные, зачастую у них есть проблемы с психикой. Но спорт дисциплинирует. Понятное дело, что все проблемы этим не закроешь, но это один из элементов».

Но проблемы есть и здесь. «Мы столкнулись под названием правила игры, которые устанавливает министерство спорта, которому подчиняется комитет по спорту правительства города. Мы столкнулись с тем, что бесплатно в секциях подростки могут заниматься до 18 лет, но это, что касается всех детей», - продолжает специалист. Что же касается сирот, то здесь другой вопрос: в том как ребенка доставить в спортивные центры. Порой получается так, что и дети хотят, и общественники готовы, но не хватает желаний или возможностей у руководства детских домов и интернатов. Владимир Стуленков надеется на создание частно-государственных партнерств, которые помогут найти не только средства, но и помогут наладить взаимодействие между сиротскими учреждениями и спортивными школами.  Главное – чтобы система была прозрачной, да и «отчитываться нужно не о том, сколько денег освоено или потрачено, а скольких результатов мы получили на выходе», - заключает Владимир.

Возникает другой парадокс: многие руководители детских домов не заинтересованы не только отдавать детей в семьи, но и, даже, отправлять воспитанников на какие-либо спортивные или творческие соревнования. Причина в том, что чем больше человек в учреждении, тем больше подушевое финансирование. Был пример в одном из наших интернатах, когда местному ансамблю запретили поехать на гастроли только из-за того, что воспитанников нужно было… снимать с довольствия. Это еще одна проблема.

Есть вопросы и к жителям: «Главное, чтобы и мы, живущие, порой, по-соседству не были равнодушны. Не поленитесь, позвоните, сообщите!», - обращается уже к нам Ксения Горовая, одна из волонтеров, которая участвовала в создании фильма. А может это просто призыв перестать быть безучастными: к данной проблеме, к детям, к ситуации в стране…