На этот раз все началось с фотографии ребенка и призывами волонтеров разобраться в ситуации. В сопроводительном письме было написано, что дети из Павловского детдома истощены и недоедают, волонтеры говорили, что и врачи из больницы «сразу могут сказать по истощенному  и изможденному виду – это «павловский» ребенок, но они вам (журналистам – Когита!ру) это не подтвердят – боятся».  После публикаций появились и отклики возмущенных граждан, порой сравнивавших методы, применяемыми в ДДИ с концлагерными. Не буду вдаваться в обсуждения вопросов ухаживания за детьми в интернате – об этом много уже написано и сказано. Положение действительно далеко от «нормального», причем в негативную сторону.

Волонтеры под запретом

Несколько слов об истории конфликта. Впервые заговорили об интернате около полутора лет назад. Уже тогда, работавшие там волонтеры стали жаловаться, в том числе и лично, что им постоянно приходится сталкиваться с трудностями попаданием на территорию интерната. Волонтерские организации «Перспективы», «Шаг навстречу» и «Подорожник» ссылались на то, что им трудно взаимодействовать с директором ДДИ №4 Галиной Племянниковой, которая работает в ДДИ около 4 лет.

Причем с прежним директором у волонтеров проблем не возникало. Это выражалось в затягивании подписания договоров с волонтерами и руководством ДДИ.  В итоге, правда, договоры были заключены.

Тут стоит оговориться, что первые примерно два года, когда руководство интернатом было передано Галине Племянниковой, никаких сложностей в общении руководства и волонтерских организаций не было. Директор за счет средств НГО-шников побывала за границей для накопления опыта, и имела постоянный диалог с волонтерами. Но вдруг все переменилось.

Объектом пристального внимания СМИ Павловский детдом-интернат снова стал осенью минувшего года. Тогда появилось письмо от воспитанников отделения реабилитации Дмитрию Медведеву и Владимиру Лукину. С помощью волонтера подростки рассказали Президенту и Уполномоченному о том, что «их плохо кормят и заставляют тяжело работать за маленькую зарплату».

После этого события ДДИ посетило около 80 различных проверок - прокурорских, представителей Уполномоченного по правам человека в России, Администрации Петербурга. В итоге Племянникова получила выговор, но серьезных нарушений в режиме питания и занятости молодых людей выявлено не было, однако на всех уровнях было заявлено главное: Переполненность детдома – при современных нормах в 300 детей там живут 500.

Попытки волонтеров предложить руководству интерната и Комитету по социальной защите несколько разгрузить напряженную работу ДДИ не увенчались успехом. В частности общественные организации предлагали предоставить молодым людям большей самостоятельности, уважительного отношения к их мнению и решениям, диалога с ними. Этот документ был назван руководителем волонтерской организации «Подорожник» Андреем Домбровским «Дорожной картой», но договориться о внедрении ее принципов в жизнь детдома не удалось, а волонтеры «Подорожника» на территорию детдома не допускались.

Прогрессирующая болезнь

Нынешний скандал, наиболее серьезный – в детдом во вторник, 25 января, приезжает Уполномоченный по правам ребенка в России Павел Астахов. О приготовлениях к его визиту Когита!ру уже рассказала, но есть ряд замечаний не касаемых визита телеведущего и, параллельно, УППР.

Первое замечание – медицинское.  Мальчик Илья, фотография которого пронеслась по интернету, действительно болен, и болен серьезно. Прочитав «букет» диагнозов, отпало даже желание их перечислять. Эти недуги также могут привести к Вот лишь комментарий, который дала ИА REGNUM Татьяна Дорофеева, руководитель Кризисного центра благотворительного фонда «Родительский мост»:

«Дети с тяжелыми нарушениями и с ДЦП многие выглядят так же, им просто не нарастить мышечную массу, внешний вид ребенка – это не следствие истощения, а следствие тяжелого заболевания. Нельзя говорить, что ребенка заморили голодом, это неграмотное восприятие волонтерами ситуации».

Свой комментарий  агентству дал и глава комитета по соцполитике правительства Санкт-Петербурга Александр Ржаненков:

«Ребенок со снимка действительно в ноябре минувшего года наблюдался врачами детской городской больницы № 1, а 13 января был выписан в детский дом из стационара в удовлетворительном состоянии. Прежде всего, состояние объясняется серьезным диагнозом, а не крайним истощением от недоедания, как утверждают журналисты, не потрудившиеся взять комментарии у сведущих в этих вопросах специалистов…»

Спрашиваем специалистов. По мнению главврача городской детской больницы №1, где лежал Илья, Анатолия Кагана, которое приводит ИА REGNUM «такие дети, требуют соматического наблюдения и госпитализации в разные детские городские больницы системы здравоохранения, так как в дополнение к основным диагнозам имеют сопутствующие соматические заболевания (например, страдают непроходимостью пищи), и чаще всего выглядят истощенными».

Исполнительный директор общественной благотворительной организации «Перспективы» Мария Островская, не отрицая всех проблем общения с руководством интерната,  признает: «В том, что ребенок на снимке так выглядит, кормление играет минимальную роль. У этих детей много недугов, в том числе, связанных с нарушением обмена веществ, требующих особой диеты. Но в системе не принято приглашать врачей-консультантов со стороны. Имеются свои, но были бы полезны консультации узких специалистов. К тому же виной состояния — сенсорная и эмоциональная депривация, сенсорный голод — ребенка практически не берут на руки, не разговаривают с ним, он целый день лежит в кровати. Такие дети часто срыгивают пищу. Речь идет о синдроме госпитализма, когда одинокий ребенок не растет, не развивается, худеет, даже если еды достаточно. На мой взгляд, составить объективную картину состояния нужна независимая экспертиза специалистов-врачей, не работающих в детдоме: психиатров, неврологов, терапевтов широкого профиля». 

Честно говоря, «удовлетворительным», как отметил Ржаненков, назвать состояние ребенка я бы не отважился, и здесь не надо даже свидетельства специалистов. Но то, что мальчик фактически отказывается принимать пищу – организм не принимает, об этом в один голос говорили все опрошенные мною и коллегами из REGNUM и «Новой газеты» врачи и представители НГО.

Памятка волонтерам

Что же касается волонтеров и их работы там, то условия в последнее время в ДДИ для них были почти нулевые. Их воспринимали в штыки, требовали бесконечное количество справок и согласований, просто не пускали и отказывались идти на контакт.

Но, в то же время (тут даже, простите за эмоции, у меня пальцы вспотели и клавиши стали нажиматься как-то осторожно… А.Р.) есть и иной аспект. Нам еще всем надо учиться – и журналистам, и чиновникам, и волонтерам. Нужно искать какие-то общие подходы, особенно в общениях с детьми, особенно с такими тяжелыми.

Действительно, кроме крайне небольшого круга особо выдающихся воспитательниц, нянек и других работников, которые просто преданны детям, есть и другие. Я бы назвал, что они (как это в традиционном виде принято в обществе) не могут называться матерями – тетями, а чаще мачехами. Ну не умеют они любить детей, тем более всех. Ну а тяжело больные и даже нормального могут ввести в состояние полной раздражительности и отторжения.

И здесь на помощь им и должны придти волонтеры. И они приходили. Приходили и к тому самому мальчику Илье. В течение года с ним общался – кормил, нянчил, носил на руках, гулял с ним паренек – волонтер, проходивший альтернативную военную службу в России в ДДИ №4. Как вы думаете, кем он стал для мальчика, который, может, отродясь не ощущал такой заботы? – Папой, не меньше!!! Но вдруг, как это случается с каждым служивым, срок оной заканчивается и парень уезжает… А что вы думаете, милые волонтеры, он начал худеть после смены руководителя ДДИ? Нет, и это понимают многие из тех, кто бывал в интернате – после отъезда «папы»… Уверен, что те, кто действует в волонтерском движении и меня знают – не додумаются навесить на меня ярлыки.

Просто это очень серьезный разговор и вообще процесс. Нам всем действительно надо учиться. Сколько существует примеров, в том числе и описанных мною, когда приемные семьи отказывались от своих приемышей, и какую травму они наносили в таких случаях ребенку… Одно дело, когда есть общая работа по уходу за детьми. Другое – когда ребятенок влюбляется в волонтера. Контракт, подписанный волонтером на год в этом случае, ничего не стоит… А вот как выстроить эту работу, чтобы не наносить ребенку моральные травмы? Требуется искать выходы вместе со специалистами.

Система дает системный сбой

Но это лишь маленькая часть большой работы. Все же главный момент – срочное разукрупнение выше означенных детских интернатов. Павловский – крупнейший в России. 500 детей, причем, как отмечает Александр Ржаненков 170 – это дети с очень тяжелыми и множественными заболеваниями, «о существовании которых страшно подумать». И вот попробуйте-ка полюбить пусть даже всем персоналом полюбить их всех! Вот, если бы уменьшить это число раз в 10 – тогда и уютнее было бы, и няни с воспитателями были бы «заточены» на отдельно взятого ребенка. Наконец и питание детей можно было бы лучше контролировать.

Пока же выходы пытаются искать, в основном НГО. Да городские власти думают о разделении Павловского интерната но на три, и в 2015 году. Однако пока о проекте не особо что слышно. Обсуждаются законодательные инициативы и на общероссийском уровне. Но только обсуждаются…

Некоммерческий сектор, в свою очередь, продолжает предлагать различные дорожные карты. Мария Островская считает, что изменения можно сделать, причем достаточно быстро:

- Государство должно позволить обществу принять участие в решении проблем таких детей, тем более, что у общества есть ресурсы и желание. Конечно, все это взаимодействие должно быть упорядочено и выработаны четкие правила. Прежде всего, надо забрать у директоров таких интернатных учреждений право и обязанность быть опекунами находящихся там подопечных. Не может быть опекуном один человек на 500 детей! Для этого  надо создать при органах опеки некий общественно-экспертный совет, куда бы входили представители НКО, работающих в интернатах и независимые специалисты – врачи, педагоги, юристы. Этот общественно-экспертный орган находил бы детям индивидуальных опекунов. Это не требует изменения законодательства.

Также надо, чтобы был некий общественно-экспертный орган, допустим, при уполномоченном по правам ребенка в регионе,  который бы разрешал предоставление ребенку в интернате дополнительных социальных услуг со стороны НКО. Не директор должен это решать, потому что, у нас, к примеру, сложилась ситуация, что директор ДДИ относится к нам не как к единомышленникам, а как к конкурентам. Безусловно, все это надо делать под контролем государства и в правовом поле».

В свою очередь, АНО «Партнерство каждому ребенку» успешно продвигает проект «Передышка», когда семья с тяжелым ребенком - инвалидом может оставить ребенка на некоторое время – от нескольких часов до месяца специально подготовленной принимающей семье, чтобы хотя бы элементарно отдохнуть. Платят за это благотворители, юридическая сторона вопроса также решена. Организация внедрила такую модель пока еще только в одном районе Санкт-Петербурга но не нашла существенной поддержки в комитете по социальной политике. Такой опыт тоже пригодился бы и в интернатах.

Ну и, наконец, самим журналистам, особенно работающих в социалке, нужно хорошо думать – что важнее сиюминутная сенсация или всесторонний взгляд на проблему. В нашем городе вообще журналистов, качественно пишущих на социальные темы не много – на пальцах одной руки пересчитать можно. Посему нас тоже стоит учить и далеко не в первую очередь «рублем». Так что давайте думать.

См. также на Когита!ру:

Потемкинская ДДИревня