Об авторе: Catherine A.M. Owen, PhD Candidate, Department of Politics

http://eprofile.exeter.ac.uk/catherineowen
http://blogs.exeter.ac.uk/radicalideas/

В настоящее время в стране чувствуется некоторое волнение. Волнение только зарождающееся, но тем не менее быстро возрастающее. Оно заметно на улицах в виде белых ленточек, привязанных скромными диссидентами к дыркам для пуговиц. Оно на площадях крупных городов, где тысячи людей встречаются каждую неделю начиная с 4 декабря. Оно по всей сети Интернет, где блогеры и комментаторы осмеливаются вообразить себе то, что было невообразимым всего четыре недели назад. Оно также в газетах (и те, кто оказался за него ответственным, были быстро сняты с должностей). Оно попало и на телевидение, где первый раз со времен гласности оппозиция была показана на контролируемых государством каналах. 

С того момента, как 60 тысяч человек прошли маршем по Москве и еще тысячи других последовали их примеру в более чем 80 городах, общественная жизнь России уже не такая, как прежде. Стало возможным мыслить о переменах. В попытке стабилизировать ситуацию правительственная элита пообещала осуществление обширных политических реформ. 

Как охарактеризовать эту новую мирную гражданскую мобилизацию? Как сделать так, чтобы она не растворилась в апатии большинства? И как мы можем оказать содействие и, возможно, осуществить руководство в её имманентном трансформационном потенциале? Консерваторы предпочитают изображать митинги как непоследовательные усилия спорящей и раздробленной оппозиции. Либералы рассматривают их как неизбежный результат мошеннических выборов в глобальной системе после коммунизма, в которой местные лидеры должны, по крайней мере, номинально следовать нормам демократии. Тем временем левые призывают к революции. Но при этом, ни один из этих взглядов не предлагает программы по дальнейшему развитию текущих настроений, для внедрения их в более широкие массы и для осуществления первого шага на пути к настоящей политической эволюции. Другими словами, нам нужно разрабатывать стратегию. 

Возможно, причина отсутствия тактических дебатов кроется в том, что наиболее громкие оппозиционные голоса укоренились в либеральных СМИ. Однако либеральный концептуальный запас слов недостаточно богат, когда дело доходит до интерпретации коллективных действий, направленных на социальные перемены. Пространство, в котором действуют протестующие, т.е. ассоциативное пространство между домом и тем, что государство называет «гражданским обществом", либеральная теория рассматривает как по своей сути аполитичное. Либерализм говорит, что участники гражданского общества не должны ставить в качестве своей основной цели ни приобретение политической власти, ни экономической прибыли. Они должны преследовать свои личные интересы в сфере абсолютной свободы, действуя в противовес силовой власти государства. Применительно к настоящей ситуации в России либеральная теория лишает протестующих потенциальной возможности влиять на социальные перемены, полностью оставляя сферу «политического» за Кремлем. 

Итальянский марксист Антонио Грамши утверждает обратное. По его мнению, гражданское общество – это ярко выраженное политическое пространство. Это то самое пространство, в котором укоренен существующий порядок, но также и место, где должен быть заложен фундамент нового общества. Согласно Грамши, гражданское общество является «гегемонией социальной группы над всем обществом, которая проявляется при помощи так называемых, частных институтов, таких как церкви, профсоюзы, школы и т.д.» Другими словами, это мануфактура, которая использует ортодоксальные механизмы культуры для производства общественного согласия с существующим режимом. Это согласие культивируется в народных массах благодаря их социализации и участии в этих ортодоксальных институтах гражданского общества. Для того чтобы социальные перемены могли произойти, «позиционную войну» необходимо вести именно на этой арене. Это означает непрерывное организованное движение среди обычных граждан, которое побуждает их ставить под вопрос свое согласие с режимом и создавать альтернативные и независимые институты. Это долгосрочное развитие обладающих самосознанием ассоциаций, которые могли бы объединиться вместе в качестве согласованной силы для изменения общества изнутри. Таким образом, в отличие от своего либерального аналога концепция гражданского общества по Грамши наполнена освободительным потенциалом. 

Этот анализ кажется особенно уместным для России. Присутствие руки государства в гражданском обществе очевидно в различных организациях: начиная с движения «Наши», организаций ветеранов и профсоюзов и заканчивая такими институтами, как Общественная Палата. Взаимопроникновение деятельности государственных и «негосударственных» лиц по созданию и поддержанию непрерывного социального консенсуса является очевидным, и это делает невозможным рассмотрение гражданского общества в качестве частной среды, находящейся вне государства, как в это хотели бы верить либералы. Точно так же нетрудно представить «Единую Россию» в виде мануфактуры идеологических норм, а культурный механизм страны – как её преданную службу. Концепция культурной гегемонии Грамши является подходящей характеристикой тому способу, при помощи которого «Единая Россия» до сих пор поддерживала согласие.  

Равным образом подходит его концепция позиционной войны. В действительности она ведется уже на протяжении некоторого времени. Альтернативные институты, хотя и немногочисленные, существуют с 90-х годов (некоторые также указывают на диссидентское движение шестидесятых). Но после 4 декабря 2011 г. эти институты приобрели существенный вес, как в плане известности, так и легитимности. Никто не сомневается, что государство начинает терять свое господство над гражданским обществом. Москва и Санкт-Петербург уже выскользнули из этой хватки. Несмотря на фальсификации на выборах, оппозиционные партии получили огромное количество голосов в обоих городах, а выпуски новостей критически настроенных СМИ набрали популярность. В данных регионах даже учреждения мейнстрима выражают всё растущую симпатию по отношению к альтернативам. Кроме того, по всей стране ранее аполитичные граждане вышли на митинги, выразили свое недовольство и привязали к своим пальто белые ленточки. Консерваторы слишком поторопились, списав их со счетов.

Но не является ли это чем-то большим, чем позиционная война? Пространство для критического движения против культурной гегемонии государства вырвалось из стен институтов на улицы городов. Это движение вышло за рамки народного культурного переобучения, которое подразумевает позиционная война. Теория Грамши не останавливается на позиционной войне. Это лишь первая стадия. Когда «траншеи», поддерживающие перемены в гражданском обществе проложены, наступает очередь маневренной войны, т.е. спланированной и скоординированной подрывной деятельности. 

Важно помнить о том, что во время написания своих трудов в 20-е и 30-е годы Грамши был революционным марксистом, который намечал свержение буржуазного капиталистического строя в Западной Европе. Очевидно, что такая тактика является устарелой и неуместной для сегодняшнего общества. Но его разграничение войны позиционной и маневренной до сих пор является актуальным. Ясно, что образование и создание институтов не достаточно для свержения коррумпированной и силовой элиты с мест, которые они занимают во властных структурах. Но вместо того, чтобы слепо пропагандировать вооруженный захват государственных институтов, приверженцы нео-грамшистких взглядов могут задаться вопросом, как, в то время, когда позиционная война идёт полным ходом, мы могли бы коллективно, основываясь на консенсусе, представить себе маневренную войну, которая бы смогла привить те социальные изменения, для которых позиционная война проложила путь? Вместо тактик террора и насилия маневренная война в 21 веке может включать гражданское неповиновение и прямую демократию в сочетании с этикой солидарности. Мы могли бы начать создание нового понятия «политическое» внутри свободных институтов гражданского общества. 

Итак, что же оппозиционное движение может взять из теории Грамши применительно к его борьбе за более демократическое общество? В соответствии с теорией Грамши перед тем, как пытаться произвести политические изменения наверху, активисты должны очень упорно поработать над созданием прочной основы в гражданском обществе. Это означает пошаговый, но в то же время массовый процесс появления политических и культурных альтернатив посредством общественного образования. Единственным пространством для этой деятельности может служить гражданское общество. Однако судя по мобилизации тысяч людей за последние недели, такое пространство для выражения критического отношения, которое выходит за рамки силового аппарата власти, уже существует. Достаточно ли у них сил для содействия переходу от позиционной войны к войне маневренной? Президентские выборы в марте несомненно станут полем решающего сражения. Тем временем необходимо удвоить усилия, бросающие вызов господствующему статусу «Единой России» по производству культуры. Как должна выглядеть маневренная война? Этот вопрос должен являться центральным, наполняя любое свободное пространство российского гражданского общества. 

Перевод Екатерины Быковой