12 марта 2014

БАННЫЕ ПРОЦЕДУРЫ

В соцсетях дискуссии на тему глубинного разрыва отношений из-за ситуации с Крымом. Правильно ли расфренживать и т.п.

Я никому свою точку зрения не навязываю. Но и скрывать не стану. Расфренживать в острые моменты типа нынешнего надо. Но не в сердцах, не с ненавистью – а как раз наоборот, вздохнув с грустью. И не для того, чтобы разорвать отношения, а для того, чтобы их сохранить. Потому что каждое слово будет ранить, вызывать споры. А это бесполезно - убеждать. Никого никогда и ни в чём вы не убедите, даже если приведёте стопиццот доводов. Спор – это не способ поиска истины, а способ выяснения отношений. Особенно спор виртуальный. Никакая истина в споре не рождается, она рождается во вдумчивом исследовании. Так что лучше расфрендите, пока не разругались окончательно, а потом, даст Бог, подружитесь опять – когда всё закончится. Или не подружитесь, что тоже, может быть, неплохо. 

В виртуальном мире всё это гораздо проще. Я, например, сам в друзья никому не набиваюсь, но очень легко френжу всех, кто попросится. Исключение за всё время пребывания в соцсетях составили всего два человека, которых я знаю много лет и которые когда-то вылили на меня немало виртуального говна. Хотя, может, они и не собирались со мной дружить, это просто проделки Фейсбука.

Но и расфренживаю я тоже очень легко. Как только погнал человек рекламу, или фуфло ненужное, или говно по трубам – бенц по кнопке, и нету человечка. Я даже не задумываюсь. Времени на чтение соцсетей у меня мало, сама френдлента не резиновая, чуть что – давай, до свиданья. Одним больше, одним меньше, фейсбук ещё нарожает. А за количеством френдов я никак не гонюсь - мне важнее качество. 

Ну, разве что людей которых я знаю «в реале» много лет, это касается не сразу. Посмотрю-посмотрю, но потом, бывает, забаню всё равно. Жизнь научила расставаться если не легко, то без особых эмоций. Лет пятнадцать назад была большая интернет-буча вокруг моей персоны – в чём только меня не обвиняли, в том числе и уголовных преступлениях. Ну добро бы только анонимы, к которым интернетовские жители относятся, на мой взгляд, преступно доброжелательно. Но и люди, которых я считал если не друзьями, то хорошими знакомыми. И сначала мне это было больно и обидно (нет, не так – ОЧЕНЬ БОЛЬНО И ОЧЕНЬ ОБИДНО), а потом я перегорел и научился их спокойно вычёркивать из своей жизни. Ну, просто нет для тебя этого человека, и всё. Без всякого пафоса, без страстей, нерукопожатия и т.п. Если он пытается с тобой тем не менее общаться, посылаешь его на три буквы. Или на пять, по ситуации. Не от ненависти и т.п., а понимая это как технический приём. Это очень действенный способ, если ты не хочешь более с кем-то общаться. Я его, например, применяю к политтехнологам. Он ко мне приходит, начинает там куда-то меня склонять, а я его сразу посылаю прямым текстом, на три или на пять, по ситуации. И всё, сэкономил время и нервы, потому что любые другие слова он воспринимает как согласие работать на своего кандидата. 

Так вот, встречаешь через сколько-то лет этого вычеркнутого человека на улице, и сперва соображаешь, а кто это такой, со смутно знакомым лицом. Потом идентифицируешь – и удивляешься, что он, оказывается, живой. Потому что ты был уверен, что он умер. Потом соображаешь, что это он для тебя умер, а физически-то он живой. Но для тебя-то какая разница, что с ним физически – его же для тебя всё равно нету. И вот это всё – тяжелые последствия того, что ты человека вовремя не расфрендил. Расфрендил бы вовремя – не пришлось бы читать его глупости и гнусности, вычеркивать его вообще из своей жизни. И тогда, может быть, встретив его на улице, если бы не руку пожал, то хотя бы рукой махнул приветственно. Издалека, конечно. 

Так что по этому пункту я с Петрановской не согласен. Ну, она психолог. А я в интернете уже, страшно сказать, восемнадцать лет. Я интернетовских жителей на своей шкуре попробовал в разных видах – и даже сочинил трактат об этом под названием «Из Павлов в Савлы» (кто хочет, найдёт). И я с ними особо не церемонюсь. Особенно в последнее время. 

Такие дела.

11 марта 2014

ПЯТАЯ ГРАФА

Сколько себя помню, мне была по барабану национальность - хоть своя, хоть чужая. С чужой - понятно - у любого человека есть множество свойств, куда более важных чем национальность. Со своей - тоже понятно. Я об этом не задумывался никогда. Ну, думал я, наверное, я русский. или, в крайнем случае, сибиряк. При том, что русской крови (если говорить о крови) у меня от силы четверть. На остальные три четверти я украинец. Хотя в Украине провёл в общей сложности от силы полгода, в командировках. И язык, можно сказать, не знаю - понимать понимаю, но говорить не могу.

Такой, как говорят медики, анамнез. А теперь эпикриз.

Первый раз я почувствовал себя украинцем, когда приехал в Киев в 1982 году. Я вышел из самолёта в Борисполе, вдохнул воздух - и понял, что я не в командировку приехал, а вернулся домой. Уже воздух был знакомый, не говоря о людях. Ну, как если бы я приехал в Кошурниково, где закончил школу, где каждая кочка тебя знает и каждый второй учился с тобой в одной школе. Я помню, как меня удивило это ощущение, потому что я ехал, вообще-то, в рутинную командировку, без всяких этих чувств и ощущений. 

А второй раз я почувствовал себя украинцем в последнее время. Потому что живу в ощущении, что на мою страну напали. Отечество в опасности! Ощущение шизофреническое, потому что на мою (мою!) страну вообще-то напала страна, гражданином которой я являюсь и чей государственный язык настолько мне родной, что я пишу на нём практически без ошибок, не зная ни одного правила. Тем не менее оно настолько чёткое, что я бы встал сейчас и спел "Ще не вмерла Украина", если бы знал слова. 

К чему я это всё - а к тому, что если ситуация смогла пробудить национальные чувства у человека, которому без малого шестьдесят лет по барабану были национальные чувства и который всю жизнь живёт в Сибири, то какой взрыв национальных чувств сейчас должен случиться у граждан Украины. Входило ли это в планы российской власти - не знаю, но это явно случилось.

Что же касается меня - как бы там всё ни сложилось, умру я украинцем, это абсолютно ясно. Идентификация произошла, и теперь, если меня спросят где-либо (на переписи населения, например), я буду отвечать без колебаний: я - украинец. 

А что касается других - мне их национальность по-прежнему по барабану. У любого человека есть множество свойств, куда более важных чем национальность.